— А это уже моя забота, — послышалось в наушниках — Линкен как раз спускался на "твёрдую землю", заканчивая переговоры. — Ты занимайся топливом. Эй, тески, где тут ваш погрузчик?
Техник, сунувшийся было к "Фениксу", отступил к стене, попутно включая сигнальный маячок для твэловоза. Линкен покосился на него, одобрительно кивнул и потопал к выходу из дока, на ходу набирая что-то в наручном передатчике. Гедимин придержал его за плечо.
— Ну чего?.. А, это ты, атомщик, — Линкен посмотрел сквозь него и вернулся к передатчику. — Топливо поменял? А что у вас с боеприпасами?
Гедимин пожал плечами.
— За этим следит Стивен. Я давно никуда не лезу. А что у "Феникса" с носом? Астероид?
Линкен фыркнул, в последний раз ткнул в передатчик и с хрустом задвинул его под броню.
— Когда надо, никого не найти!.. Ну, можно и так сказать. Не заметил маскировку... Ну, этому ультразвуковому тоже будет урок — не маячь на пути! А они смелые зверьки, не то что макаки. И... — взрывник тяжело вздохнул, виновато глядя на Гедимина. — С рейдами на Ириен я завязываю. Корабль жалко.
Гедимин мигнул.
— Так это мианийцы тебя... — он снова посмотрел на истёрзанные борта "Феникса". Каждая выбоина означала сорванные щиты — а значит, исходный импульс был раз в двадцать сильнее. "Хороший калибр," — сармат невольно поёжился. "Если они Лиска напугали..."
— Они, — буркнул Линкен, потихоньку подталкивая Гедимина к шлюзу. — Атомщик, идём на воздух. Ну вот где их всех носит, ядро Юпитера?!
Он снова ткнул в передатчик. Прибор запищал.
— Осторожно, сломаешь, — поморщился Гедимин, перехватив его руку и отведя от и без того помятых клавиш. — Уже почти сломал.
— Починят, — отмахнулся взрывник. — Мне нужны ракеты, а эти мартышки... Ну наконец-то!
Он потыкал в передатчик — теперь уже осторожно, не с размаху — и презрительно фыркнул.
— Давно бы так! "Гельты" он мне совать будет... на кой астероид мне "Гельты"? Я же не во флоте Тохиля... Hasu! Извини, атомщик. Совсем забыл.
Гедимин отмахнулся.
— "Гельты" в вакууме очень хорошо работают, — напомнил он. — Даже по крейсерам. Макаки часто оставляют в экранах бреши...
Линкен поморщился, на ходу снимая шлем и привычно дотягиваясь до шрама на затылке.
— Это всё ерунда, атомщик. Нужны "Та-сунгары". После хорошего "Та-сунгара" уже всё равно, где там экран, и где там брешь. А приходится перебиваться "Теггарами". С тех пор, как взорвался первый цех, всё летит кувырком! Там водились хоть какие-то спецы. Сейчас нормальный "Теггар" собрать некому, не то что...
Растерянно мигающий Гедимин хотел задать вопрос, но не успел ни открыть рот, ни даже дослушать то, что взрывник собирался сказать сам, — туннель встряхнуло. Сразу за первым толчком, не выждав и секунды, последовал второй, более сильный. Пробегающим по коридору сарматам поневоле пришлось встать и прислониться к ближайшей стене; кто-то не успел и теперь сидел на полу, бормоча ругательства.
— Метеорит? — вскинулся Гедимин, оглядываясь по сторонам и судорожно вспоминая карту базы. Ударная волна, по ощущениям, шла откуда-то слева. Облицовка не потрескалась, — то ли взрыв был близкий, но слабый, то ли сильный, но отдалённый.
Передатчик на запястье Линкена пискнул. Взрывник скривился и ударил кулаком о ладонь.
— Лучше бы метеорит! Опять взорвался гребучий цех. Кого они там набрали в сборщики? Вчерашних клонов или эа-мутантов?!
— Взорвался цех? — повторил Гедимин, растерянно мигнув. Первое, что ему вспомнилось (и заставило резко развернуться и едва ли не броситься бегом), — топливный цех; но он располагался значительно правее источника взрывной волны. Линкен, придержав его за плечо и развернув к себе лицом, угрюмо кивнул.
— Так ты не в курсе? И как ты умудряешься... Да, ракетный цех. Их тут несколько. Вынесены на поверхность, под купола. Уже пятый взрыв за год. Пустой перевод ирренция...
Гедимин мигнул.
— Подожди. Тут регулярно взрываются цеха, где делают ирренциевые боеголовки? Какого астероида...
Линкен пожал плечами.
— Я в этом не понимаю, атомщик. Они просто взрываются. Ирренций так умеет, сам знаешь.
Гедимин недобро сузил глаза.
— У меня всё взрывалось, когда надо, — сдержанно напомнил он.
— Так то у тебя, — вздохнул Линкен. — Я уже говорил Арториону — если хочешь нормальной работы, бери в цех спецов, а не тех, кто сбежать не успел! А он говорит — скоро туда и такие рабочие не пойдут. Мунтазар был спецом — погиб в первом взрыве. На замену никого нет. Не реакторщиков же сдёргивать...
Гедимин с присвистом выдохнул сквозь зубы. Мунтазара Фаду он знал — тот проходил курсы реакторщиков в одной из первых групп, когда сармату ещё было не лень давать дополнительный материал желающим. Он попытался вспомнить, рассказывал ли про бомбы, но не смог и махнул рукой. "Какая теперь разница..."
— Мунтазар был толковым сарматом, — сказал он. — Плохо. А теперь кого туда берут? Первых попавшихся, без инструктажа?
Линкен фыркнул.
— Какой там инструктаж, атомщик... Я же говорю — туда никого не затащишь. Лучше в москитный флот, даже в десант лучше, только не туда!
— Ничего не понимаю, — пробормотал Гедимин. — Даже если они не умеют работать с ирренцием... У них бы просто получались плохие бомбы. Это же не нитроглицерин...
Передатчик испустил протяжный писк. Линкен посмотрел на него и просиял.
— Я пошёл, атомщик. Ракеты привезли. Не бери сильно в голову, это всё не твои проблемы. Ты бомбу сделал — и хватит с тебя.
— Скажи, как выйти на Арториона, — попросил Гедимин, пропустив всё сказанное мимо ушей. — Есть разговор.
...Уже в кабинете Арториона, хорошо изолированном и относительно (до плюс пяти по Цельсию) прогретом, сармат неожиданно вспомнил, что за все годы в "Гекате" ни разу не видел координатора химблока — равно как не встречался с командиром "Мары" ни разу за год войны. Арторион — рослый худощавый марсианин в радиозащитной "двуслойке" — смотрел на пришельца озадаченно и с лёгкой тревогой.
— Накладки с заменой топлива? — предположил он. Гедимин качнул головой.
— Я пришёл поговорить о ракетных цехах. У вас действительно никак не готовят специалистов для них?
Арторион мигнул.
— Странный вопрос... Там нет специалистов. Это смертельно опасная работа, и опасность никак нельзя уменьшить. Туда посылают штрафников, иногда — преступников. Чертежи и схемы им выдают... Не знаю... как можно подготовиться к ядерному взрыву?
Гедимин несколько секунд смотрел на него, с трудом подбирая слова.
— Там не должно быть опасно, — сказал он. — Если всё делать нормально...
Арторион махнул рукой.
— Мунтазар делал всё нормально. Пока цех не взорвался. Что там произошло, никто не знает.
Гедимин хотел сказать ещё много об инструктаже и свойствах ирренция, но остановился и задумался. "А что, если..." — он недобро сощурился и снова поднял взгляд на Арториона. Тот едва заметно вздрогнул.
— Мне нужны образцы вашего ирренция и пустое место на большом расстоянии от базы.
— Зачем? — спросил командир.
— Установить причины аварии, — ответил Гедимин. — Есть версия. Надо проверить.
16 июня 32 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара" — кратер Ифита, малый полигон
Гедимину всё-таки дали ирренций, истребитель из москитного флота, прикрывающего "Мару", и свободу действий, — к тому времени, как он уже устал и на все вопросы только сердито щурился. С той минуты, как он вошёл в кабинет Арториона, прошло тридцать часов, и всё это время сармату пришлось общаться — то с самим Арторионом, то с очень недовольным Стивеном, то со множеством ничего не понимающих командиров и подчинённых, слившихся в голове Гедимина в одну полуразумную массу. "Я бы на их месте эа-мутации не боялся," — угрюмо думал он, втиснувшись в кабину истребителя и на полной скорости удаляясь от кратера Ясона. Внизу мелькали тёмно-красные бугры и гребни и белые пятна льда, проступившего из-под верхней породы на дне очередного кратера. Самое большое пятно белело впереди — это был кратер Ифита, место, из которого ударная волна никак не могла докатиться до "Мары". Под бронёй Гедимина лежали бруски ирренция — пять килограммов в общей сложности, десяток десятиграммовых, остальные — по сто граммов.
Здесь, на дне кратера Ифита, гравикомпенсаторы базы уже не действовали, и сармат, неосторожно шагнувший на лёд после посадки, поставил истребитель на ребро и сам отлетел на два десятка метров, растянувшись плашмя. Приподнявшись и всадив в лёд когти, он сел, покосился на истребитель, после падения с ребра откатившийся ещё на десяток метров, досадливо сощурился и достал ирренций.
Способу определения критической массы было уже две сотни лет, — старый, предельно примитивный и более чем опасный. Гедимин поставил десяток защитных полей — больше для индикации, чем для прикрытия — и начал выкладывать на лёд брусок за бруском. Когда на девятом по счёту дозиметр заверещал и вспыхнул красным, сармат не сразу понял, в чём дело. Оглядевшись, он не увидел защитных полей, — их сдуло. Ирренций, сложенный в миниатюрный штабель, горел зелёным огнём. Порода под ним вздувалась пузырями и хлестала во все стороны паром.
"Мать моя пробирка," — изумлённо мигнул Гедимин, сгребая бруски в кулак и прерывая цепную реакцию. "Девятьсот граммов?!"
Он повторил опыт трижды, каждый раз переползая на новое место. Ничего не изменилось.
"Девятьсот граммов..." — сармат собрал весь ирренций и, рассчитав расстояние, прыгнул в сторону истребителя. Снова на поверхность он опустился по другую сторону корабля — впрочем, его это устроило. "Против трёх тысяч восьмисот... Теперь понятно, почему у них всё взрывается. Другая критическая масса... это же все схемы переделывать... Мать моя колба, почему этот металл не может вести себя нормально?!"
— Нужно переделать все чертежи, — угрюмо сказал он, вернувшись в кабинет Арториона. — С кагетским ирренцием опять какой-то бред. Критическая масса уменьшилась на три килограмма.
Командир растерянно мигнул.
— Я не ядерщик, но разве так бывает?
— Переделать схемы, — повторил Гедимин; будь перед ним Хольгер, он бы вдался в обсуждения, но здесь и сейчас было не то место и не то время. — Чтобы цеха больше не взрывались. Дай мне сутки, и всё будет.
Он уже не удивился бы и вытаскиванию его из кабинета с помощью экзоскелетчиков, но Арторион неожиданно кивнул и жестом указал на свободный край стола.
— Что вам нужно? Телекомп, бумага, проектор?
...Гедимин вернулся на корабль к полуночи, молча отодвинул с дороги любопытных часовых и ввалился в реакторный отсек. Там он несколько минут сидел на полу, приходя в себя. "Девятьсот граммов..." — он прижал к респиратору ладонь и тихо застонал. "Она постоянно изменяется! Её перепроверять нужно каждый месяц... Что у них там, на Кагете? Что они делают с этим проклятым металлом?!"
27 июля 32 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара"
"Как я и думал — планету уделали, а толку — ни на ломаную гайку," — думал Гедимин, угрюмо щурясь на голографическую карту, растянутую вдоль стены столовой. Заняться было решительно нечем — с кораблями Линкена и Хольгера он разминулся, Амос сидел в синтезном отсеке, был мрачен и обсуждать ядерную физику отказывался, а идеи, для изложения которых было достаточно писчих принадлежностей, давно иссякли. В столовой в эти дни собиралось много сарматов — молча посидеть, посмотреть на карту, меняющую цвета, выругаться и уйти.
"И что мешало найти себе ледяных планет в Вендане? Там хоть не стреляли..." — Гедимин поднял взгляд на карту и тяжело вздохнул. Уже месяц как Земля удалилась от Юпитера, и сарматы, отбив все пять освоенных спутников, спешно отстраивали там базы. Пять маленьких планет в углу карты были окрашены в тёмно-красный; такой же цвет сохраняли Титан и Энцелад, нужные землянам ещё меньше, чем сарматам. Марс оставался голубым — его Земной Союз держал настолько крепко, что сарматские крейсера возвращались из рейдов изрядно помятыми и с полным боезапасом — отстреляться ракетами не было ни времени, ни возможности. Церера и Веста, разбомбленные в пыль, окрасились в чёрный; сейчас постепенно чернела Венера — Земля от неё удалилась, и сарматы, пользуясь случаем, взрывали атмосферные платформы. Захватывать их было бессмысленно — это понимал даже Маркус, видимо, опыт губернаторства на Венере в предыдущую войну всё-таки был осмыслен и нашёл применение.
"А нормальную планету — уделали," — сармат посмотрел на карту Земли и снова вздохнул. Чёрные пятна "выжженной земли" (Гедимин не вникал, что именно там применили, — Маркус и до падения Ясархага не стеснялся в средствах, а после — как с цепи сорвался) покрывали Южный и Экваториальный Атлантис и захватывали часть Северного с красными пятнами канадских территорий. Чёрной была вся Старая Европа, почти вся территория Сина, запад Северного Союза, — сарматские рейды сужали кольцо вокруг ярко-синей Сибири. Синей с редкими чёрными пятнами оставалась Австралия... и ещё Африка, от Северной до Центральной. Голубой пояс поперёк континента протянулся с начала войны и не сузился с тех пор ни на миллиметр.
"Значит, водохранилища не взорвали," — вспомнил Гедимин давний разговор. "Север и Мацода держат свои территории..."
— Стальной Пояс Африки, — послышался справа, с передней скамьи, негромкий голос Стивена Марци. — Ни один флот до сих пор его не прорвал. И ведь известно, где у них базы! Если бы объединить пару флотов...
Сарматы, сидевшие рядом с ним, фыркнули — так синхронно, будто специально тренировались.
— Вот иди к Тохилю и скажи — а не объединиться ли тебе с Кунмагуром? У нас тут лишние крейсера, давай сложим их на Стальном Поясе!
Стивен отвернулся от карты и поморщился.
— Мартышке ясно, что его не взять из космоса! Если бы правильно войти в атмосферу и быстро сблизиться...
— Ашшур уже попробовал, — мрачно сказал другой сармат. — Целой эскадры как не бывало.
— Стивен хочет стать вице-адмиралом, — хохотнул третий. — Один крейсер у него есть, — хочет свою эскадру! Так?.. Нет, Стивен, ты это брось. Ничего путного не выйдет.
Капитан "Феникса", поморщившись, отвернулся от них. Его взгляд упал на Гедимина, и он, скривившись, будто хлебнул лимонной кислоты, развернулся к карте.
— Если бы правильно войти в атмосферу... — услышал Гедимин задумчивый шёпот.
25 августа 32 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара"
"День летних полётов," — неожиданно вспомнилось Гедимину, увидевшему на экране наручного передатчика новую дату, и он невесело усмехнулся. "У нас с прошлого лета сплошные полёты. А в Ураниуме сейчас летают только ракеты. То вверх, то вниз..."
Экипаж "Феникса" вышел из дока, оставив побитый корабль под присмотром техников. Гедимин уходил последним. С собой он нёс два нестабильных твэла.
"И сказать Амосу, чтобы топливо смешивали равномерно," — думал он, проходя мимо доков. Туннели, в которых когда-то стояли корабли адмирала Гарпага, наконец отмыли от красного пигмента и заняли новыми крейсерами. Их ещё можно было выделить из флота по относительно целой обшивке почти без следов замены или сварки пластин; остальные корабли даже после ремонта выглядели потрёпанными. Мелкие царапины на чёрном фриле никто не заглаживал, трещины заваривали, но прятать швы даже не пытались; Гедимин пару раз ловил техников на недоделках и заставлял исправлять их, пару раз переделывал за ними, когда Стивен не видел, но в конце концов надоело и ему, и его "Феникс" теперь выглядел так же, как все остальные.
