— Да что ты, — махнул рукой Корсен, с тревогой вглядываясь в его лицо. — Кто-то из твоих был на "Марке"? У Йоргиса вот тоже. Он ушёл, как услышал.
— Я пойду к нему? — Фьонн вопросительно взглянул на Гедимина.
— Капитан тут Корсен, — отозвался он; сил не было даже на вялое удивление. — Я тоже пойду. Сейчас...
— Ты сиди, — Корсен надавил на его плечо, усаживая сармата в кресло. Фьонн, оглянувшись на пороге, вышел.
— Значит, воюем дальше? — с невесёлой усмешкой спросил Гедимин. Лёгкие немного разжались, дышать стало легче. "Война, атомщик. Ты же не думал, что тебя не коснётся..."
— Земной Союз ликует, — мрачно отозвался Корсен. — Такой подарок лично от Маркуса... Если бы он ещё попал в плен или подох по дороге — землян бы от радости разорвало.
— Что он теперь приказывает? — спросил Гедимин, покосившись на трёхмерную карту. Чикаго, пробывшее красным считанные недели, снова посинело, — видимо, даже два штурма подряд не превратили его в руины.
— Воевать, конечно, — ответил Корсен. — Что ещё нам делать? Приказ Цанева...
Он вздохнул.
— Погибнем, так сказать, с честью. Всей расой.
— Биологическим видом, — вполголоса поправил Гедимин, сам не понимая, зачем это брякнул. Корсен ухмыльнулся.
— Ещё одна новость, теск. Ты шутишь — а значит, выдержишь. Я бы на твоём месте, наверное, радовался, но я лично его не знал, — может, в общении он милашка...
— Кто? — Гедимин, вздрогнув всем телом, поднял взгляд на Корсена. "Кто ещё..."
— Ассархаддон Криос, — ответил капитан, щелчком пальца переключая карту. Теперь сармат видел Нептун, окружённый роем спутников.
— Земной флот нашёл его базу на Сао, — продолжал Корсен. — Накрыл и распылил со всеми верфями. Крейсеров у нас больше не будет. Обойдёмся истребителями. Говорят, макаки положили там четыре своих крейсера. О смерти Ассархаддона сообщили официально — даже образец тканей взяли.
Гедимин молча смотрел на спутники, летящие по своим орбитам, и прислушивался к шевелению ледяных обручей на рёбрах. Грусти не было — только тупая ноющая боль, видимо, дошедшая до своего предела, — больше ей некуда было усиливаться.
— Повезло им, — пробормотал он. — Значит, атомного флота скоро не будет.
...Фьонн вошёл в активную зону. Он стоял за спиной Гедимина, стараясь не попадаться на глаза, но невидимые вибриссы наткнулись на него, и Гедимин обернулся.
— Я в порядке. Иди... куда-нибудь ещё.
— У тебя глаза чёрные, — тихо ответил Фьонн, и Гедимин не сразу вспомнил, что у него на лице тёмный щиток, и глаз под ним не видно. — Константин... кто он? Учёный, как вы с Хольгером?
Гедимин кивнул.
— Мы вчетвером строили этот флот. Теперь из четвёрки остались двое, а от флота... — он махнул рукой.
11 октября 30 года. Феба, кратер Ясона, база атомного космофлота "Мара"
В наушниках зашипело. Гедимин приподнялся на матрасе, в очередной раз пытаясь провести рукой по слипающимся глазам и натыкаясь на лицевой щиток. Экипаж возвращался на корабль за полчаса до официального подъёма; выгрузка ирренция закончилась, реактор успокоился, — можно было подумать об отлёте.
— Не спишь? — осторожно спросил Фьонн. — Знаешь, чем заполнены доки "Мары"? "Циклопами" и "Чиа". Я прошёл вдоль всей дуги — насчитал шесть "Цикло-Бетов", два "Бета", считая наш, и единственный "Феникс".
— Понятно, — отозвался Гедимин. — Так же пройдёшься на Альбиориксе и Палиаке, и мы узнаем, сколько крейсеров сейчас в ремонте.
Фьонн, уловив насмешку, сердито фыркнул и отключил связь. Гедимин, потянувшись, поднялся на ноги, покосился на мониторы, проверяя состояние реактора, и сел к щиту управления.
— На Альбиорикс не идём, — послышался в наушниках ровный голос Корсена. — Выгружаем половину сырья здесь, вторую везём на Палиак. Следующая посадка — на "Шамане". Пойдём порталами.
— Что с "Красным богом"? — спросил Гедимин.
— Обнаружен и уничтожен, — отозвался Корсен. — А чего ты ждал, теск? Я вот удивился, что нас на "Маре" приняли. Вокруг Сатурна космос кишит макаками.
"Знают, где искать," — Гедимин сердито сощурился. "Скоро доберутся..."
— Предлагаю в следующем месяце никуда не лететь, — раздался в наушниках голос одного из пилотов. — Находим место на плато, строим клонарий и обживаем планету. Портал можно закрыть, Гедимин это умеет.
Корсен тяжело вздохнул.
— Сначала надо пристрелить Нумусиа и взорвать "Элару". Иначе наша колония простоит ровно сутки. А вообще — я сделаю вид, что не слышал. На другом корабле тебя уже расстреляли бы.
"А идея хороша..." — вздохнул про себя Гедимин, отгоняя видения ирренциевой электростанции, серокожих сарматов, неуязвимых для омикрон-излучения, и купольных городов, расползающихся по плато. "Пусть даже не Кагет, другая планета, не такая удачная... Мы обжили Сао и Несо, куски азотного льда. Что, в Вендане не найдётся свободной ледышки?"
— Арторион передал нам послание от Земного Союза, — продолжил Корсен после долгого молчания. — Линхольм предлагает сдаваться. Обещает жизнь.
— Щедро, — пробормотал кто-то из канониров. — Приказ Цанева отменили?
— А вот об этом в тексте ни слова, — ответил Корсен. — Ладно, хватит болтовни. Три часа на отдых, потом идём на Палиак!
17 октября 30 года. Кагет, Обугленные горы, урано-ирренциевый рудник
Гедимин вышел в коридор и остановился. Мимо, воодушевлённо переговариваясь, проходили сарматы, на ходу сбиваясь в группы. Даже медики покинули пост, надев зачем-то скафандры полной биозащиты. Все стягивались к главному шлюзу.
— Нос уже снаружи, а корма, как всегда, сзади, — бросил на бегу кто-то из солдат. — Когда откроют шлюз?
— Спокойно! — заговорил в наушниках Корсен; видимо, общий шум на канале мешал и ему, и он повысил голос. — Нос ещё внутри. Оба шлюза открываю я, забыли?
Сарматы притихли и даже расступились, изобразив парадный строй.
— Итак, мы все идём в лагерь, — продолжал Корсен, проходя мимо них к шлюзу. — Находимся там до отбоя, стараемся никого не убить и ничего не разрушить. "Элара" будет там же. Спирта и "жуков" хватит на всех.
— Вот всегда так говорят, — пробормотал кто-то. — А потом ни "жуков", ни спирта...
Шлюз начал открываться. Корсен, встав посреди коридора, повернулся к Гедимину.
— Пока нет дождя, займись делом. Левый гравитрон трещит перед выстрелом. Посмотри, что с ним. Инструменты, склад, ракетные шахты, — всё в твоём распоряжении. Распоряжайся. К лагерю не подходить!
...Тучи несколько раз сходились над предгорьями, но расползались снова, так и не пролившись. Гедимин прикрыл полуразобранный гравитрон защитным полем — ветер, постоянно меняющий направление, был так силён, что мелкие детали сдувало. Второе поле он установил на всякий случай на корабле, прямо за вскрытой ракетной шахтой. Можно было, конечно, не трогать обшивку, открыть шлюз и ходить через него к шахте за каждой деталью, но Гедимин ещё в первом походе вскрыл корабль изнутри, и теперь в левом борту зияла двухметровая "пробоина". Мембрана защитного поля не пропускала внутрь местную фауну и растительный сор, обильно приносимый ветром. Кое-что, когда Гедимин замешкался, попало и в гравитрон, и сармат, назвав себя идиотом, долго и придирчиво вычищал механизм изнутри.
Бросив случайный взгляд на дозиметр, он удивлённо мигнул — показатель сигма-излучения быстро и беспорядочно пульсировал. Сармат поднёс его к корпусу корабля — пульсация усилилась. Озадаченно хмыкнув, Гедимин развернул щупы анализатора. Ирренция на корпусе не было — даже случайной пыли, занесённой с рудника. Сигма-излучение продолжало пульсировать — одно, без сопутствующего ему обычно "омикрона". Гедимин провёл дозиметром по своей броне — амплитуда пульсаций увеличилась. "Наведённая "сигма"," — сармат покачал головой и резким движением закрыл оба прибора. "Перестояли у рудника. Надо будет дезактивировать."
Из лагеря доносились взрывы, лязг металла и треск беспорядочной пальбы, но голоса, прорывающиеся в недолгих моментах затишья, были весёлыми, — если кого-то и убили, пока этого никто не заметил. В ущелье продолжали грохотать камнедробилки — то ли кого-то из охранников оставили на страже, то ли они сменялись на посту, чтобы никто не обиделся.
"Готово," — Гедимин закрыл корпус гравитрона и надавил на орудие, возвращая его в исходное положение. "Проверить, что ли?" — он покосился на лагерь. "Там даже не заметят."
Он, пригнувшись, залез в ракетную шахту и развернулся, чтобы вернуть обшивку на место. Пластины, если знать, как за них браться, двигались легко; если они были сомкнуты, пробить их не мог даже снаряд гравитрона. Погладив обшивку и на секунду прикрыв глаза — воспоминания о "Гекате" накрыли его лавиной — он повернулся к выходу и удивлённо мигнул. Защитного поля не было.
"Рассеялось? Так быстро?" — сармат с подозрением покосился на свой генератор и даже постучал по нему пальцем. Вспомнить, когда агрегат в последний раз чинили, ему не удалось. "Всё когда-то ломается," — подумал он, пожимая плечами. "Вернусь в реакторный — проверю."
Он вышел в коридор, снял шлем, вдохнул корабельный воздух. После "проветривания" через ракетную шахту на палубе ощутимо посвежело и запахло мокрой растительностью. Если бы не аммиачный привкус на языке, сармату вспомнился бы Ураниум-Сити, заливаемый осенним дождём. "А хорошая была бы колония," — подумал он, оборвал бесполезную мысль на полуслове и пошёл к отсеку управления.
Что-то, на долю секунды попавшее в поле зрения, показалось ему странным — то ли приоткрытый отсек, то ли непонятный предмет, лежащий на палубе, и он, не дойдя нескольких метров, развернулся и шагнул к отодвинутой створке. Что-то прошуршало за спиной, но оглянуться Гедимин не успел — позади раздался сухой треск, и сармат, содрогнувшись всем телом, начал оседать. Он дёрнулся, разворачиваясь, попытался сквозь черноту перед глазами хоть что-то увидеть, — второй разряд ударил в висок, и Гедимин рухнул на палубу. Он ещё успел почувствовать её прохладу, подставить руку под незащищённую голову, услышать удивлённый крик и треск третьего разряда. После этого наступила тишина.
18 октября 30 года. Галактика Вендана, крейсер "Бет"
Сознание возвращалось медленно. Сначала Гедимин почувствовал боль в руках, попытался ими шевельнуть и обнаружил, что они примотаны к туловищу колючей проволокой. Потом зачесались поджившие ожоги от станнера. "Старая модель, притом неоткалиброванная," — отметил про себя Гедимин. В ушах гудело, но с каждой секундой гул становился тише, и вскоре сквозь него стало можно разобрать чужие голоса и непривычно шумное дыхание. Кто-то из окруживших его ткнул пальцем сармату в грудь — между рёбер, чуть ниже сердца. Палец был крепкий, но удивительно тощий.
— Вот сюда. Чем угодно, хоть острой палкой, — голос у существа был хриплый, как будто оно вот-вот раскашляется. — Пойдёт кверху, и если проткнёшь мышцы, то достанешь сердце.
— И что, он подохнет? — с жадным любопытством спросил второй. Он тоже слегка хрипел, но голос был гораздо тоньше. "Самка или детёныш," — предположил Гедимин. Глаза открывать не хотелось — по крайней мере, пока он не поймёт, где находится.
— Да, само собой. Даже тески не живут с пробитым сердцем, — ответил первый. — Только не сразу. Минуты через две-три.
Кто-то — скорее всего, третий — громко фыркнул и тут же закашлялся.
— Этот? Минут через десять, не меньше, — сказал он, отдышавшись. — Его с трёх разрядов еле свалили.
— Мутант, — убеждённо сказала самка. — Такие были в ту войну, я читала. Мутанты Ассархаддона.
Гедимин не хотел показывать, что он в сознании, но изумление от услышанного было слишком сильным. "Ассархаддон? Эти "макаки" его знают?!" — он мигнул и так и остался с открытыми глазами, растерянно глядя на тех, кто обступил его.
— Теск! — тот, кто тыкал его в грудь, подался назад, направив на Гедимина бластер. Это устройство, судя по остаткам креплений на рукоятке, было свинчено с трофейного "Маршалла" — Гедимин видел такие у охранников кагетского лагеря. Другие — всего их было четверо — были вооружены попроще — обломками арматуры, превращёнными во что-то вроде копий и дубинок; у одного был шокер.
"Макаки," — Гедимин, сообразив, во что он вляпался, и насколько идиотски себя повёл, сердито сощурился. "Очередной побег. Поле было снято... Теперь понятно. Пролезли на корабль. И я, как полный кретин... Ah-hasu!"
Он напряг запястья, проверяя прочность "оков". Проволоки было намотано много, и с рывка она не снималась — зато колючки, проткнув кожу, немного отрезвили сармата, и он, прикрыв глаза, снова привалился к стене. "Что с кораблём? Где он?"
Сидеть — даже, скорее, лежать — на палубе в одном комбинезоне было непривычно; Гедимин ощущал каждую вибрацию огромного крейсера. Он прислушался к шуму механизмов. Вентиляция прокачивала воздушную смесь по отсекам, где-то в трюмах шипели, расщепляя субстрат, кислородные станции, гудели насосы, топали по палубе чужие ноги. Вектор гравитации, по ощущениям Гедимина, был направлен чуть-чуть вбок, — обычное явление при одновременной работе двух антигравов. По нему сармат определил, куда его притащили, — это был один из кормовых отсеков, хозяйственное помещение на пути между капитанской рубкой и реактором. "А свалили меня у отсека управления," — вспомнил Гедимин, представил себе, как мелкие "макаки" волокут его, и невольно усмехнулся. "Пришлось им поработать. Интересно, на кой астероид я им..."
"Макакам" его усмешка не понравилась — шокер угрожающе затрещал, в грудь сармату ткнули соплом бластера, кто-то из мелких, но смелых пнул его по лодыжке. Гедимин отметил факт, но тут же о нём забыл — куда важнее сейчас были ощущения от смещённой гравитации. "Крейсер летит," — подумал сармат, чувствуя неприятный холод под рёбрами. "Мы в космосе. Гравитационный колодец пройдён, значит... Как им удалось поднять "Бет"?!"
Он напряжённо вслушивался в корабельные шумы. "Ротор... Если реактор работает, будет вращаться ротор. Один массивный объект..." Главный ротор энергоустановки по массивности превосходил "волчки" антигравов, его вращение отдавалось по всем палубам, и никакие демпферы не могли этого отменить. Но Гедимин ничего не слышал. "Реактор не запущен," — повторил он про себя. "Логично... Тогда — как они взлетели?!"
Он открыл глаза, чуть шевельнул плечами, занимая более удобное положение. От резкого движения тряпка, подсунутая под его затылок, сползла на спину. Сармат с удивлением отметил её наличие — с поведением "макак" оно как-то не вязалось.
— Как вы взлетели? — спросил он, глядя на человека с бластером — тот, судя по растительности на лице, был старше остальных, а у "макак" это отчего-то считалось важным. Вопрос прозвучал невнятно — в горле пересохло. "После станнера всегда так," — подумал Гедимин, досадливо щурясь. "А моя фляжка... там же, где скафандр. Вот ублюдки..."
— Воды! — он недобро сощурился на ближайшего примата. Тот подался назад, выставляя перед собой копьё. Гедимин мигнул. "Они говорили на этом языке. Я ничего не перепутал. Чего они боятся? Связанного пленника?"
