— Да, наверное, вам неприятно, — сказал Кумала. — Не следовало мне будить вас. Я узнал, что вы тяжело ранены, и поэтому пришёл. Если вам нужна какая-то помощь...
Инъекции всё ещё действовали — Гедимину было лень огрызаться, да и странно было бы накидываться на сармата за предложение помощи.
— Нет, — коротко ответил он. Кумала несколько секунд молчал, будто ждал чего-то ещё, и только потом заговорил.
— Вы ждали Хольгера? Да, я должен был сразу заметить, как вы близки. Тогда мне вообще не стоило вас беспокоить. Прошу прощения, что пытался влезть. Представляю, как это должно было раздражать. Больше не повторится.
"Что?.." — Гедимин приподнялся на локтях, забыв о повязке, зондах и фиксаторах. "Чего он там надумал? Вот псих..."
— Эй! Кумала! — крикнул он, но люк, ведущий в медотсек, уже с шипением закрывался. Кто-то быстро подошёл и задвинул крышку автоклава.
— Кумала смылся, — услышал Гедимин из переговорного устройства. — Извини, что пустили его. Он знает все коды и ходит повсюду. Но к тебе он больше не сунется. Такой уж он.
— Это хорошо, — отозвался ремонтник, опускаясь на дно автоклава. Медик успел налить внутрь слизи, и теперь она зашевелилась, окутывая сармата со всех сторон. Ему снова прикрепили к голове обруч — исследования продолжались. Вспомнив, что спрашивать медиков об их опытах бесполезно, Гедимин расслабил мышцы и опять начал сползать в дремоту. "А Хольгер не придёт," — подумал он сквозь сон. "Он-то кодов не знает..."
05 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Щупы сканера снова прокололи кожу на висках Гедимина, и он почувствовал неприятное давление на височные кости. Сармат ждал знакомой тупой боли в висках и под глазницами, но не ощущал ничего — как будто сканирующий агрегат просто прикрепили к нему и забыли включить.
— Эй, вы, — сказал он в пространство — повязка на глазах мешала увидеть медиков, но они определённо толкались поблизости. — Сканер сломался.
Над автоклавом послышался сдвоенный смешок. Крышка сдвинулась, кто-то убрал сканер и заклеил ранки на висках пластырем.
— Не-а. Исправен. Да сам проверь!
— Эй-эй, ему ещё рано... — вмешался второй медик, но поздно — тугая повязка, прикрывающая глаза Гедимина, ослабла и сдвинулась на лоб. Сармат успел зажмуриться, но красный свет, хлестнувший по векам, всё равно показался ему слишком резким.
— Вот так один болван может испортить пять дней работы, — донеслось из красной полутьмы.
— Да в порядке он, в порядке, — проворчал первый медик. — Эй, физик, можешь открывать глаза. Не бойся, не выжжет!
Свет стал тусклее, и Гедимин открыл глаза и рывком сел. Больше на нём не было ни фиксаторов, ни датчиков, и слизь куда-то утекла из автоклава, оставив кожу сармата чистой. Один из медиков наклонился над автоклавом и протянул Гедимину сканер.
— Видишь? Всё работает!
Чтобы разобрать прибор, не потребовалось даже самодельных рычагов и клиньев из обломков фрила, — достаточно было сжать его в руках, и все крышки сами сдвинулись, а крепления отщёлкнулись. Гедимин заглянул внутрь и удивлённо мигнул.
— Да, работает. Тогда почему... — он прикоснулся к заклеенному пластырем виску. Медик хихикнул.
— Потому что облучение тоже работает. Именно так, как предполагалось. Иммунитет к сканированию. Мозг нарабатывает устойчивость. Чем больше доза, тем быстрее. Мы добавили тебе пару кьюгенов на черепную коробку. Чистая сигма, не бойся. Ты и не почувствовал.
Сармат снова мигнул. "У них тут сигма-облучатели," — он огляделся по сторонам, но, как и следовало ожидать, ничего знакомого не увидел — скорее всего, медицинские сигма-облучатели выглядели не так, как грубые поделки с "Полярной Звезды". "Когда уже я доберусь до работы?!"
— И что, теперь я не сканируюсь? — недоверчиво спросил он.
— В обычном режиме — нет, — медик отнял у него сканер, вернул на место все защёлки и отложил прибор в сторону. — Можно подкрутить мощность. Но сейчас тебе проще выжечь мозги, чем просканировать.
— Значит, мне ещё могут стереть память... — сармат, вспомнив столкновение с австралийцами, недовольно сощурился.
— Прицельно — уже нет. Могут затереть всё до белого листа, но, — медик пожал плечами, — проще пристрелить, чем потом с тобой возиться.
— Да ладно вам, — второй медик подошёл к автоклаву. — Скоро сделают сканеры на сигма-лучах. Посмотрим, что тогда будет с твоим иммунитетом.
"Ещё одна направленная мутация," — подумал Гедимин; ему было не по себе — он не ожидал, что работа с ирренцием оставит следы не только на коже. "Хотя — скорее, ненаправленная. А у нас дозу сигмы получили все..."
— Что с другими сарматами? Они тоже мутировали? — спросил он. Медики переглянулись.
— Их проверят на днях. Пока указаний не бы...
Сармат оборвал фразу на полуслове и развернулся к двери. Гедимин выглянул из автоклава и увидел, как в медотсек заходит Ассархаддон. Медики дружно вскинули руки, отвечая на безмолвное приветствие. Сармат покосился на себя и захотел лечь обратно в автоклав и задвинуть крышку — сейчас он казался себе предельно уязвимым.
— А, повязку уже сняли, — куратор смотрел на Гедимина с обычной доброжелательностью. — Очень хорошо. Сарматы Биоблока приложили все усилия, чтобы восстановить вам зрение. У них хорошие наработки в этой области, но я всё равно опасался неудачи. Послезавтра вы сможете вернуться к тренировкам. Гуальтари каждый день о вас спрашивает.
"Странно," — подумал Гедимин, настороженно глядя на Ассархаддона. "Он сам выжигал мне глаза. Что ему теперь-то беспокоиться?"
— Что с остальными? — угрюмо спросил он. — Что ты с ними сделал?
— Ничего, — слегка удивился Ассархаддон. — Ничего, что не входило бы в программу подготовки. Да, они тоже ждут вашего возвращения. Упоминать об этом показалось мне излишним. Все ждут вас. Особенно Ядерный блок. Думаю, через неделю вы будете готовы к работе.
Гедимин, вздрогнув, недоверчиво посмотрел на него, — вспыхнувшая было радость тут же сменилась настороженностью.
— Не врёшь? Завтра не скажешь, что я бесполезен?
Ассархаддон выставил перед собой пустые ладони.
— Всё время забываю, насколько вы впечатлительны. Кажется, последняя наша тренировка напугала вас слишком сильно. Я удивлён, что вы вообще тогда мне поверили. Я отчаянно переигрывал. Видимо, опыта вам ещё не хватает.
— Опыта? — сармата передёрнуло. — С кем-то это проделывали не один раз? И что с ним?
"Видимо, с Кумалой," — мелькнуло в мозгу. "С тех пор он такой."
— Я не об этом, — покачал головой куратор. — А если об этом... Мне самому было неприятно это делать. Я бы предпочёл без этого обойтись. Но... это слишком важный урок, Гедимин. Вам было нужно его усвоить. А боль обостряет память. Надеюсь, вы ничего не забудете и не совершите такую ошибку в следующий раз... где-нибудь далеко от "Гекаты" и её Биоблока.
07 декабря 39 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Гедимин!
Трое сарматов в коридоре у входа в зал тренировок обернулись на его шаги. Первым навстречу шагнул Хольгер, и секунду спустя Гедимин уже обнимал его, боясь сдавить слишком крепко. "Скафандр выдерживает выстрел из "Марка", но не выдерживает атомщика," — вспомнилось ему.
— Живой, — выдохнул Линкен, бережно сжав в ладонях его шлем. — Ассархаддон не обманул. Я чуть с ума не сошёл, когда узнал, что тебя увезли на опыты...
— Это правда, — подтвердил Константин, небрежно похлопав Гедимина по плечу. — Он сам пошёл к куратору. Не знаю, о чём они говорили, но по итогам никто не был расстрелян. И ты, как вижу, вернулся живым и относительно здоровым. Тебе действительно выжгли глаза?
— Тут такие тренировки, — отозвался ремонтник. — С вами такого не делали? Это хорошо.
Под ноги ему легла полоса красного света — люк тренировочного зала открылся, и короткий вопль сирены пригласил сарматов зайти внутрь. Гедимин отпустил Хольгера (тот до сих пор молчал и только иногда, оглянувшись на ремонтника, облегчённо вздыхал) и пошёл вслед за Константином в красный коридор.
— Через неделю начнём работать, — тихо сказал он внутри. — Ассархаддон обещал.
...Тугой обруч защёлкнулся на шее Гедимина, неприятно надавив на горло. Пульт в руках Гуальтари коротко пискнул — отсчёт пошёл. "Двадцать один, двадцать два..." — сармат зажмурился и осторожно провёл пальцами по ошейнику, нащупывая нужные выступы и стыки пластин. "Двадцать три, двадцать четыре..." — крепко сжатый металл захрустел под давлением. "Двадцать пять, двадцать шесть..." — шею обжёг ослабленный электрический разряд, но Гедимин не дрогнул. Застёжка с тихим щелчком открылась. "Двадцать семь!" — сорванный ошейник полетел в дальний угол. "Двадцать восемь..." — защитное поле раскрылось над ним ещё в полёте, закрывая всех, кто был в зале, от воздушной волны. Купол вздулся и тут же осел, Гедимин не услышал ни звука из-под него. Гуальтари щёлкнул пультом и вскинул ладонь с расставленными пальцами.
— Sa atetzki!
— Восемь секунд, — во взгляде Линкена мелькнула зависть. — Умеешь ускоряться, когда захочешь! Мне пока быстрее пятнадцати никак.
— Вот специально выставлю на восемь, — нахмурился Гуальтари. — Взрывник, ты-то это всё давно прошёл — и не на тренировках...
— Помню, — сармат прижал пальцы к горлу, и его лицо перекосилось. — Хоть бы в этот раз до такого не дошло. Надеюсь, Маркус знает, что делает...
...Занятия с Ассархаддоном проходили регулярно — через день — в одно и то же время, но всё равно за сарматами каждый раз присылали охранников, как будто куратор подозревал, что "ученики", предоставленные сами себе, до него не дойдут. Внутрь охрана не заходила — разве что по особому приглашению, когда нужен был кто-то на роль "макаки". И в этот раз она осталась у входа, и Гедимин был уверен, что все экзоскелетчики этому рады.
"Кабинет" пустовал — Ассархаддон убрал даже стол с телекомпом, зато на полу появилась яркая разметка — несколько красных линий.
— Оставьте скафандры у двери, — куратор, развернувшись к пришельцам, кивнул на стапеля. — Одежду не снимайте — крови сегодня не будет. Да... Мне нравится ваша группа — она получилась на редкость сплочённой. Думаю, у вас не будет проблем с совместной работой. Единственное — вам не следует вместе попадать в плен. Если до этого дойдёт, кому-то из вас придётся убить товарищей. Знаю, что об этом неприятно даже думать, но других вариантов не будет. Если только не успеете сбежать... а наши друзья-приматы сделают всё, чтобы не допустить побега. Да, убить или умереть самому. Скверный выбор. Как делается первое, вам должен был объяснить Гуальтари — надеюсь, в нужный момент это вспомнится. Как делается второе... вы уже практически готовы. Сегодня попробуем довести процесс до конца. Ложитесь между линиями.
Гедимин с подозрением посмотрел на фриловые плиты, покрывающие пол, — он уже знал, что все покрытия в "кабинете" Ассархаддона — с подвохом. Куратор, заметив его заминку, хмыкнул.
— Ложитесь. Фиксаторы не понадобятся. Сегодня я покажу ещё один способ, любимый ленивыми повстанцами с кучей свободного времени. Выматывание. Это очень просто — не давать пленному ни пищи, ни воды и поместить его в такие условия, чтобы он не мог заснуть. Можно ещё добавить регулярные избиения или бросить оголённый кабель, — всё, что угодно, чтобы медленно обессилить. Приматы выдерживают два-три дня. Мы более выносливы — здоровый сармат может продержаться две недели. Как замечено, сильнее всего выматывает беспомощность и вытекающее из неё отчаяние. У меня нет двух недель в запасе, да и Биоблок не оценит такой объём работы. Мы смоделируем конечное состояние. Вы уже продержались по двенадцать дней каждый и теперь чувствуете себя... скоро узнаете, как. Сыворотку!
Сармат-медик, как показалось Гедимину, вынырнул откуда-то из стенной ниши за спиной Ассархаддона, — иначе ремонтник не мог объяснить, как умудрился не замечать белый комбинезон всё это время. Сама инъекция не вызвала никаких ощущений — медик ввёл немного жидкости в вену на предплечье и, не останавливаясь, перешёл к следующему сармату. Красные линии на полу замигали, и на их месте поднялись невысокие ограждения — всего полметра высотой. Гедимин повернул голову, чтобы рассмотреть их, и внезапный приступ слабости едва не размазал его по фриловым плитам. Тело стремительно превращалось в мягкий контейнер с Би-плазмой; шевельнуть было невозможно даже пальцем, а голова кружилась даже в неподвижном положении. Слизистая в носоглотке ссохлась так, что при попытке вдохнуть сармат почуял запах раскалённого металла — собственной крови, сочащейся из трещин. Регенерация включилась без замедления, добавив к скверным ощущениям ещё и зуд. Сармат мучительно закашлялся, пытаясь привстать, но руки лишь бессильно тряслись. "А, вот это как," — подумал он, уже привычно выпадая на "остров ясности". В такие моменты ему казалось, что мозг отсоединяется от тела; узел стыковки, по ощущениям, располагался у основания шеи. Сыворотка рано или поздно должна была выйти из организма, "тренировка" Ассархаддона — закончиться, а медики — привести повреждённое тело в порядок, — оставалось только этого дождаться.
Издалека (хотя на самом деле расстояние составляло не более метра) до него доносился приглушённый голос куратора; ему отвечал еле слышный хрип. В крайней загородке, как помнил Гедимин, лежал Хольгер. О чём они говорят, сармат не слышал — слова сливались в монотонный гул. Некоторое время спустя (счёт времени тоже сбился — Гедимину казалось, что он каждую минуту куда-то проваливается, но потом вылетает обратно, не находя ни отдыха, ни прояснения в мозгу) голоса затихли. Кто-то прошёл мимо сармата, потом он услышал другие шаги, более грузные. Ассархаддон вошёл в загородку и опустился на пол рядом с неподвижным сарматом.
— Крайняя измотанность делает существо предельно восприимчивым к любым воздействиям, — сказал он, слегка надавив пальцем на кадык ремонтника. Мозг отреагировал мгновенной вспышкой панического страха.
— Говорить можете? — поинтересовался Ассархаддон. — Не буду спрашивать, помните ли вы ключ. Как выяснилось, помните.
"Да чтоб тебя..." — Гедимин сердито сощурился — на большее сил не хватило.
— Вы провели без воды, пищи и сна двенадцать дней, — куратор заглянул сармату в глаза. — Системы вашего организма работают на пределе, из последних сил обеспечивая выживание. Любое дополнительное воздействие может стать для них критическим. Именно из такого состояния очень легко отключить тело навсегда. Начните с дыхательной системы. Кровеносная подтянется за ней. Или...
Он насмешливо сощурился.
— Назовите ключ, и тренировка на этом закончится.
Он выждал несколько секунд. Гедимин молча рассматривал орнаменты на его скафандре и слушал, как в ушах стучит кровь. Ему хотелось отключиться, но сыворотка в крови мешала, то и дело ускоряя сердечный ритм и выталкивая сармата обратно в сознание.
— Иногда мне кажется, что у вас просто перегорели болевые рецепторы, — пробормотал Ассархаддон, расстёгивая куртку Гедимина и прижимая ладонь к его животу. — Попробуем задействовать термические...
