До верхней палубы они дошли молча. Сразу после подъёма Кенен схватил Гедимина за плечо и заставил пригнуть голову; глаза бывшего учётчика расширились так, что едва помещались в орбитах.
— Джед, тебе плохо? Не пугай меня! Ты же нашёл кучу неисправностей во всех станках? Скажи, что там не так. Тут Зета нет, никто не обидится. Ну?
Гедимин мигнул.
— Я ничего не искал, — он убрал с плеча руку Кенена и озадаченно посмотрел на него. — Какие неисправности?
— Джед, не надо так шутить, — жалобно попросил командир. — Скажи, что там неправильно работает?
— Откуда мне знать? — удивился Гедимин. — Спроси Зета.
Кенен несколько секунд смотрел на него, странно искривив губы, потом махнул рукой и повёл сармата к "медицинскому" отсеку.
— Это ничего, Джед, — бормотал он, словно стараясь утешить. — Просто усталость. Ты ещё придёшь в себя. Может, цех неинтересный? Это ничего, я знаю, что тебе показать. Ты сразу оживёшь, как это увидишь. Сразу начнёшь ругаться, хватать всё руками... Подожди пару дней, атомщик...
Гедимин остановился.
— Не называй меня атомщиком, — попросил он, тщетно пытаясь вспомнить схему активной зоны того реактора, который питал энергией базу "Маккензи". Кенен вздрогнул, испуганно замигал.
— Х-хорошо, Джед. Хорошо. Как тогда?..
— Ремонтник, — пожал плечами сармат. — Надеюсь, на это я ещё гожусь.
22 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база "Маккензи"
Вечером Гедимину сделали последнюю инъекцию в плечо; утром он проверил, как гнутся суставы, и нашёл, что руки полностью восстановились. Он испытал их на всё том же люке, ведущем в нижний трюм; на двадцатом подтягивании мышцы всё же заныли, и сармат, оставив плечи в покое, отправился в пустые коридоры — бегать, прыгать, падать с перекатом и уходить из-под воображаемого огня. За его тренировками наблюдали только роботы-уборщики — и, возможно, хихикающие по углам вахтенные, но с ними сармат не столкнулся ни разу.
"Кенен с утра ушёл и пропал," — думал он, сворачивая в спираль подвернувшийся металлический штырь; получалось хуже, чем раньше, но Гедимин списал это на слишком мягкую, незащищённую скафандром кожу, не выдерживающую нормальных нагрузок. "И все куда-то разбежались. Пойти поискать их в кочегарке? Давно не видел реакторов..."
Где кочегарка, он помнил без указаний Кенена, и давно мог бы до неё дойти, но отчего-то ему было не по себе. "Пусть Маккензи их сначала предупредит. А то опять все испугаются," — подумал он, свернув спираль в колечко и надев на палец; украшение вышло неудобное, но выкидывать его Гедимин не хотел — на стержне можно было потренироваться ещё, после обеда и небольшой передышки. "У него тут связь... А что с моим передатчиком? В Сокорро в него почему-то не влезли. Или влезли, но ничего не поняли? Отнесли бы Конару, он понятливый..."
По коридорам прокатился громкий дребезжащий звук.
— Все на нос! — раздался из динамиков голос Кенена. — Общее объявление!
"Пойду," — решил Гедимин, на ходу просчитывая кратчайший путь. "Все — значит, все."
Когда он, пропустив вперёд рабочих из цеха Зета, выбрался в носовой отсек, переделанный в вестибюль, там уже негде было встать — все четыре сотни сарматов собрались и стояли вплотную, окружив тесным кольцом Кенена. Он подложил под ноги приступку и упёрся головой в потолок — только так его можно было разглядеть.
— Сегодня пятница, парни! — объявил Кенен. — Хоть мы и не люди, нам положен отдых. Сегодня купальный день! Тихо, тихо, списки уже составлены, по ним и пойдёте... Вторая новость — Ренцо и Сара прислали нам особый паёк! Он в глайдере, и хватит на всех. Да, я помню, кому что нравится. Только без драк! И последнее, парни, — у нас новый сармат. Джед, иди сюда!
Гедимин вжался было в переборку, но вся толпа, качнувшись, расступилась, освободив для него проход. Кто-то на ходу похлопал его по локтю. Иджес и Айзек, подняв руки, замахали, Гедимин помахал в ответ и подошёл к Кенену.
— Чего?
Командир, выпучив глаза, странно булькнул. Вокруг послышались смешки.
— Гедимин Кларк, — Кенен, подняв руку Гедимина, помахал всем собравшимся. — Лучший механик Ураниум-Сити, лучший физик-ядерщик Луны и Солнечной системы, правая рука Ассархаддона и личный враг Маркуса Хойда! Держи, Джед. Храни в нагрудном кармане. Теперь ты законный почти-гражданин Кларка. Ура Гедимину!
— Уран и торий! — взревели сарматы, вскинув сжатые кулаки. Гедимин сердито фыркнул, отобрал у Кенена документ и спрятал в карман.
— Он врёт, — буркнул он, смущённо щурясь. — С Маккензи всегда так. Вы, небось, уже привыкли.
— Парни, расходимся! — крикнул Кенен. — Глайдер снаружи, баня внутри, — давайте, распределяйтесь! Айзек, Иджес, идите сюда, без вас всё не съедят!
Трое сарматов окружили смущённого Гедимина. Иджес хлопнул его по плечу и крепко обнял. Сармат опасался, что его расплющит, но объятия оказались неожиданно осторожными — или, возможно, мышцы уже восстановились, и кожа не прилипала больше к костям...
— Все знают, кто ты, — сказал Айзек. — Как ты меня спас, и как твоё звено побеждало в гонках... И что ты десять раз взрывался с реактором. И этот шрам — от обломка твэла...
— Да ну вас, — буркнул Гедимин. — Маккензи, зачем ты это устроил? Чтобы следующий капитан из Сокорро быстрее до меня добрался?
Кенен весело хмыкнул.
— Ремонтник Джед думает о безопасности! Как бы Луна на Землю не упала... Не бойся, Джед, всё под контролем. Никаких капитанов из Сокорро. Пойдём, покажу тебе новый отсек.
Его поселили на нижней палубе — обе верхние были плотно заселены, внизу ещё оставались пустые ячейки, и это была одна из них. Внутри можно было сесть, лечь, выпрямиться во весь рост и даже положить ежедневник на кусочек свободного пола. "Что положить?" — спохватился Гедимин, вспомнив, что у него нет ни ежедневника, ни клочка скирлиновой бумаги... да и что он собирался с ними делать?
— А я живу вон там, — Иджес указал на один из неразличимых отсеков.
Гедимин посмотрел на матрас. Их Кенен закупил где-то на всю базу сразу — они отличались только инвентарными номерами — а вот партии одеял и подушек были меньше, или, может, их сразу делали разноцветными. "Прямо как на "Гекате"," — подумал он с кривой усмешкой. "Уже отвык от такой роскоши..."
— Пойдём поедим, Джед, — нетерпеливо сказал Кенен. — Сейчас все вернутся из бани и растащат пайки по углам. Я взял тебе двойную порцию. Я помню, ты любишь мартышечью еду!
Гедимин вспомнил огрызки, валяющиеся на полу электрической камеры, и почувствовал подкатывающую тошноту. Он незаметно прижал руку к правому боку — нет, под рёбрами ничего не шевелилось, и подживший шов не болел...
Пайки перенесли в носовой отсек, разложив на длинном столе. Большую часть уже растащили, но осталось много. Айзек и Иджес нашли контейнеры со своими именами, Кенен взял под мышку целый ящик и подмигнул Гедимину.
— Нам на двоих, Джед. Тут всё!
— На разное мясо не ведись, — предупредил Иджес, разглядывая свой тощий контейнер. — Вкус один и тот же, а жевать утомишься.
Они устроились в бывшем "медицинском" отсеке; роботы-уборщики отдраили его до блеска, и кровью там больше не пахло. Гедимин, открыв контейнер, с удивлением смотрел на свёртки внутри. Каждый предмет, как-то относящийся к еде, был завёрнут в тонкую плёнку, отдельно лежала россыпь маленьких одноразовых тюбиков разной окраски.
— Давай сюда, Джед, — Кенен ловко вытянул у него из-под руки один тюбик. — Это имбирный соус. Тут их два, я тебе оставил.
"Имбирный..." — Гедимин качнул головой. Новая информация валилась на него со всех сторон, даже из контейнера с пищей. "Странные штуки. Надо всё рассмотреть."
На трёх тюбиках он разглядел знакомые надписи — "чили", "васаби", "горчица". Все названия повторялись четырежды — латиницей, кириллицей, мацодской письменностью и синскими иероглифами какой-то полузнакомой конфигурации. Отложив соусы в сторону, сармат достал большой свёрток в прозрачной плёнке и повертел его в руках. Сквозь упаковку хорошо просматривалось устройство образца — три внутренних слоя: тонкий белесо-жёлтый, ещё более тонкий зелёный с красными и оранжевыми вкраплениями и толстый центральный "стержень" серовато-бурого цвета. На ощупь он состоял из нескольких несвязанных элементов.
Осмотрев незнакомый образец, Гедимин взял следующий свёрток. Таких в контейнере было четыре, сходной формы и похожего состава — два толстых мягких пласта снаружи, один толстый бурый — внутри, тонкие красные, жёлтые и зелёные различных оттенков — сверху и снизу от него. "Ага, бургеры," — Гедимин выловил из памяти знакомое слово. "Это я ел."
Остался ещё один неизученный свёрток, разрисованный синскими иероглифами. Большая их часть Гедимину не была знакома, а остальные не складывались ни во что связное — кажется, изготовитель упаковки принимал их за красивый орнамент. Внутри лежало четыре трубки, покрытых тончайшим чёрным напылением. На срезе виднелся толстый белый слой и три внутренних стержня разного цвета. "Любопытная структура," — подумал Гедимин, осторожно тронув пальцем белый слой. "Зернистая. Это в самом деле состоит из многих элементов, или просто так сделали?"
Слева от себя он услышал сдержанные смешки. Удивлённо мигнув, он поднял взгляд на сарматов и увидел, что все трое, отложив недоеденную пищу, смотрят на него и ухмыляются.
— Ничего-ничего, Джед, — махнул рукой Кенен, заметив его удивление. — Изучай.
Он уткнулся носом в полусъеденный бургер и мелко задрожал. Гедимин мигнул.
— Ты, того и гляди, анализатор возьмёшь, — сказал, хихикнув, Айзек. Гедимин представил себя с анализатором над образцами человеческой пищи и усмехнулся. "А вот Хольгер бы..."
Додумать до конца он не успел — резкая боль вспыхнула в груди, словно под лопатку вогнали длинный штырь. "Хольгер..." — он вспомнил дымящуюся рану на виске неподвижного сармата. Воспоминания всплывали одно за другим с промежутком в миллисекунду, — вот Хольгер сквозь стекло смотрит, как Гедимина пытают, вот Юпанки с застывшей кривой ухмылкой и чёрный кровавый след, краснеющий по краям, вот огрызки и разлитая красная жидкость на полу... Сармат глубоко вдохнул, задержал дыхание, пережидая приступ, случайно бросил взгляд на контейнер — и его едва не вывернуло прямо на пол.
— Забери, — сказал он Кенену, бросив свёртки в ящик; он старался не смотреть на пищу — ещё немного, и его бы вырвало. — Я не буду.
Он встал и, не оглядываясь, вышел из отсека. Невидимый штырь так и сидел под лопаткой, иногда, при резких движениях, шевелился, и сармат шипел от боли.
Его догнали через пару минут — точнее, нашли сидящим у спуска в трюм. Сармат уткнулся лбом в прохладную переборку и сидел так, чувствуя, как уходит тошнота, и понемногу, по сантиметру, вынимают из груди штырь.
— Атомщик, ты чего? — растерянно спросил Иджес, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Это из-за Айзека?
Гедимин мотнул головой.
— Всё нормально, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. — Только я не атомщик. И пищу макак есть больше не буду. Не лезет.
23 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база "Маккензи"
— Держись, атомщик! — выдохнул Хольгер, просовывая руку Гедимина в "рукав" экзоскелета. — Вот так, подтянись, ноги сюда... Прижмись к спине, мы там поместимся. Ну, давай же, тут скобы...
Сармат, корчась от боли в животе, пытался нащупать скобы, но всё тело сводила болезненная судорога, и металл ускользал из-под пальцев. Хольгер протянул ему руку — и, пошатнувшись, повалился на палубу. Его спина дымилась. Гедимин с глухим воем рванулся к нему — и, не удержавшись на матрасе, скатился и с грохотом врезался в переборку, ударившись головой и плечом. Боль в ушибленной макушке разбудила его окончательно.
— Has-sulesh, — выдохнул он, вытирая мокрое лицо. Руки тряслись. Кто-то шагнул из дверного проёма к нему, заслонив источник тусклого света.
— Гедимин, а Гедимин? — встревоженно прошептал Иджес, опустившись на матрас рядом с ним. — Чего ты? Больно?
— Сон... — неохотно ответил сармат, стараясь не встречаться с ним взглядом. Он вспомнил, что отсек Иджеса далеко в стороне, и досадливо сощурился.
— Я всю палубу разбудил?
— Вот нашёл о чём думать! — сердито прошептал Иджес. — Я просто решил посмотреть, как ты. А ты метался и стонал. Гребучие макаки!
Он встал, снял с плеча что-то длинное и уложил у переборки, там, где между матрасом Гедимина и стенкой был узенький проём. В изголовье он бросил подушку.
— Ложись, атомщик. Надо спать, — прошептал он, укладываясь вдоль переборки. — Может, со мной тебе будет спокойнее.
Гедимин изумлённо мигнул.
— Иди к себе, — тихо сказал он. — Ты работаешь. Должен нормально отдохнуть. Я, может, всю ночь буду метаться.
— Вот это мне и не нравится, — проворчал Иджес. — Ну чего ты сидишь?! Выпей воды и ложись. Замечу, что мечешься, — разбужу. Может, так мозгу надоест гонять по кругу одно и то же.
Будить пришлось скоро — не прошло и получаса, как проснувшийся Гедимин увидел над собой испуганное лицо Иджеса.
— Атомщик, не надо грызть руку. Ты уже до крови прокусил...
Гедимин посмотрел на кулак, прижатый к груди. Сбоку в самом деле были неглубокие кровоточащие ранки. Сармат досадливо зашипел и отвернулся к переборке.
Что ему снилось потом, он не запомнил. Иджес будил его ещё четырежды. В последний раз Гедимин проснулся сам, и вроде бы не от кошмара. Механик спал рядом с ним, положив локоть поверх подушки и уткнувшись в него лицом. Светлая кожа поблескивала в неярком свете из коридора. Гедимин огляделся и нашёл одеяло — у себя в ногах, сбившееся в бесформенный ком. "А его одеяло — под ним," — понял сармат. "Матрас в ту щель не пролез бы." Он снова взглянул на одеяло, на свои руки, покрытые испариной, и досадливо сощурился. "Мартышечьи вещи..."
Он прикрыл одеялом спящего Иджеса и снова лёг, проваливаясь в сон. Холодный зелёный свет уже лился ему навстречу. Впереди сияли топливные сборки, выстроенные полумесяцем, и нитевидные щупальца трепетали над ними.
24 марта 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк, ремонтная база "Маккензи"
— Джед, так не пойдёт, — сказал, недовольно щурясь, Кенен. Он вместе с Иджесом отловил Гедимина в пустом коридоре. Тот, прервав тренировку, нехотя поднялся с палубы и удивлённо мигнул.
— Что не так?
— Да я не про твои кувырки, — сердито сказал Кенен. — Тренируйся как хочешь, только не надорвись. Я про твои кошмары. Иджес говорит, что ты вторую ночь подряд бьёшься, как в агонии. Вон, головой ударился...
Гедимин пощупал свежую ссадину чуть ниже макушки и досадливо сощурился.
— Это к вечеру заживёт.
— Ну да, а что ты будешь делать ночью? — Кенен смерил его недовольным взглядом. — Так не годится, Джед. Я скажу Питеру. Эа-мутации у тебя нет, но с головой что-то неладно.
Иджес молча заехал ему кулаком под рёбра, и Кенен, не ожидавший подвоха, вскрикнул и схватился за ушибленный бок.
— А то у тебя было бы ладно — после каторги и полугода пыток!
