Хольгер прошёл вдоль дуги, обогнув помещённый внутри её изгиба двухметровый тёмно-синий диск, и поцокал языком.
"Какие они все... разнообразные," — сказал он удивлённому Гедимину, обернувшемуся на звук, и показал на нижние части сборок. Все стержни были немного сдвинуты вдоль обсидиановой линзы — одни чуть ниже, другие чуть выше, но на месте не остался ни один. Гедимин отошёл от "поправленной" сборки, посмотрел на дугу со стороны и кивнул. "Все пришлось двигать. Почему?"
Хольгер обошёл синий диск, сел рядом с позеленевшим твэлом, стараясь не задеть его, и включил анализатор и дозиметр. Один из щупов чиркнул по нагретой оболочке стержня, и сармат быстро отдёрнул руку.
Гедимин, оставив его, заглянул в нишу под диском. Там под защитой ипронового экрана светился маленький монитор, принимающий сигналы датчиков. Диск, сделанный из ферка, "прогревался" под излучением реактора насквозь, и датчики это подтверждали. "Будет работать," — довольно усмехнулся Гедимин. "Можно ставить настоящий ротор. Шестьсот мегаватт — и даже, возможно, больше. Надо будет добавить роторы по периметру. Собрать всё полезное излучение."
Он вылез из ниши и, встав у выпуклой части дуги, прикинул, куда поставить дополнительные роторы. Между сборками было много пустого пространства — сармат оставил его для сброса аварийных стержней, занимать его любой другой конструкцией было опасно.
Хольгер, пройдя между сборками (ненадолго зелёный свет стал тусклее), подошёл к Гедимину и щёлкнул пальцем по открытому экрану дозиметра. "Белое свечение — признак прекращения омикрон-распада," — сообщил он. "Отсюда и перегрев. А сколько эта штука работает?"
Гедимин покачал головой, недовольно щурясь под тёмным щитком. "Час без вспышек и перегрева. Вот эта сборка," — он показал на одну из четырёх. "Эта работает дольше всех. А эта ещё не выправлена. Буду менять стержни. Больше получаса не держится."
Хольгер покивал и погладил сармата по локтю. "Час — хорошо," — сказал он. "Ты его настроишь. Константин придумает, как управлять им не вручную..."
Гедимин фыркнул в респиратор. "Скорее Юпитер станет звездой," — сказал он и отвернулся от реактора. "Пойдём наверх."
23 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Шестьсот мегаватт?! — Ассархаддон, протянув руку, крепко прижал ладонь Гедимина к столу. — И вы думаете, что это не предел...
Сармат кивнул.
— Ещё пятьдесят можно собрать по периметру. Но... — он посмотрел на придавленную ладонь. — Нужно будет много ипрона и флии. Всё, что возможно сделать из них, нужно сделать из них. Обмотку, экраны, кабеля, переключатели... Только рилкар, ипрон и флия. Другие материалы там не выдержат.
Ассархаддон внимательно посмотрел на него и медленно наклонил голову.
— Всё будет, Гедимин. Реактор должен работать. Что с его стабильностью? Вы решили проблему? Выяснили причину перегрева?
Гедимин досадливо сощурился. "Неприятно признавать неудачу. Каждый раз, как первый. Не привыкнуть..."
— Я не понимаю, что там не так. И Хольгер тоже. Реактор работает, но... — он вздохнул. — Постоянно нужно двигать стержни. Мне нужны будут ещё. Они все разные. Хочу собрать такие, чтобы работали подольше.
— Законное желание, Гедимин, — Ассархаддон едва заметно усмехнулся. — Вам пришлют новые стержни. Если дадите требуемые характеристики, то они будут соблюдены. Значит, сейчас вы управляете реактором вручную...
Гедимин неохотно кивнул.
— Дикость. Но по-другому не выходит.
Константин громко фыркнул и смерил его презрительным взглядом.
— Он легко автоматизировал бы управление. Но ему нравится трогать реактор изнутри. Гедимин мечтал об этом ещё на первой своей станции, в Нью-Кетцале. Не мешайте ему наслаждаться исполнением мечты.
Ассархаддон с лёгким удивлением посмотрел на Константина, и тот быстро отвёл взгляд.
— Это из-за нестабильности, — медленно проговорил Гедимин, глядя на свои руки. — Я сделаю так, чтобы не нужно было туда лезть. Но пока не получается.
Ассархаддон перевёл взгляд на него, и побелевший было Константин снова принял обычный цвет и нервно усмехнулся.
— Работайте, Гедимин. Пока я не могу вернуть вам Хольгера, но если вам нужны лаборанты...
Сармат покачал головой.
— Лучше никому туда не лезть. Пока я не пойму, что там не так.
"Или это так и останется реактором на ручном управлении," — мрачно подумал он, глядя мимо Ассархаддона. "Хорошо, Конар этого не видит. Дикость и чушь..."
24 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Гедимин стоял над твэлом и ждал. Прошло уже полчаса с тех пор, как сармат заменил один из испытанных стержней новым, привезённым с утра из топливного цеха "Гекаты". За это время он не прикоснулся к образцу ни разу — только стоял и смотрел то на твэл, то на дозиметр. Выждав ещё минуту, он вынул стержень и вынес его наверх.
— Константин, — сказал сармат, отодвинув ипроновый экран от коммутатора. — Зайди сюда.
— Это обязательно? — отозвался Константин; судя по голосу, он не обрадовался приглашению.
— Лучше бы ты нашёл Хольгера, — сказал Гедимин. — Но если его нет, иди сам.
Из коммутатора донеслось выразительное фырканье. Семь минут спустя шлюз открылся, и Константин подошёл к сармату, склонившемуся над стержнем. Гедимин положил озадачившую его деталь на стенд и осторожно вертел её, разглядывая со всех сторон.
— Тьфу ты! — не выдержал Константин, останавливаясь в полуметре от стенда. — Трогать это я не буду, хоть на коленях проси.
— Не трогай, — равнодушно ответил Гедимин, разворачивая к нему экран дозиметра. — Это видел? Полчаса в твэле. Никаких признаков реакции.
Константин мигнул. Несколько секунд он разглядывал экран, потом включил свой дозиметр и осторожно поднёс к стержню.
— Действительно, — признал он, протягивая к стенду вторую руку — с включённым анализатором. — Есть следы облучения, но больше ничего... Состав тот же, что обычно?
— До атома, — отозвался Гедимин, выключая приборы и прикасаясь к стержню пальцами. — Всё как обычно. Кроме одного... Это "ириен".
Константин резко повернулся к нему, забыв свернуть щупы анализатора.
— Ириенский ирренций? С чего ты это взял? Тебе же присылают только "лунник"...
— А это — "ириен", — угрюмо сощурился Гедимин. — Определённо. Зачем его сюда прислали?
Он посмотрел на стену, где висели ещё не опробованные стержни. "Там тоже "ириен"? Синтезный цех что-то перепутал? Непохоже на них. Надо сказать Ассархаддону... Hasu!" — его передёрнуло. "Он опять кого-нибудь расстреляет. А мне что делать? От "ириена" никакого проку..."
— Стой, — Константин щёлкнул пальцем по наплечнику Гедимина, и сармат удивлённо мигнул. — Попробуй ещё раз. По одному "ириенскому" стержню на твэл. Подержи пару часов, вдруг разгорятся.
27 ноября 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
В этот раз последним в столовую пришёл Хольгер. Взяв свой паёк, он быстро просочился сквозь строй охраны и сел на свободное место рядом с Гедимином, на ходу вскрывая контейнер с водой.
— И где Ассархаддон, когда он нужен?! — хлопнул ладонью по колену Линкен, оглядываясь по сторонам. Бить по столу он опасался — несколько раз столешница раскалывалась от неосторожного удара.
— Зачем он тебе? — спросил Гедимин. На несколько секунд он отвлёкся, чтобы молча пожать руку Хольгеру, и теперь подозревал, что упустил какую-то деталь.
— Вместо "кагета" прислали "ириен", — Линкен сердито фыркнул. — Сорвали испытания! Мать моя колба, кого-то надо расстрелять!
Гедимин мигнул.
— "Ириен" для бомбы? Она же не взорвётся. И все это знают.
Из-под шлема Константина донёсся смешок.
— Да кто знает все эти тонкости, кроме нас четверых?! И, кстати... Линкен, почему ты так уверен, что ирренций — с Ириена? Там что, маркировка?
— Что я, "ириен" от "кагета" не отличу? — фыркнул взрывник. — Ты просто не видишь ирренция. На экране они все одинаковые. А на деле никогда не перепутаешь. Атомщик, ты с "лунником" работаешь?
Гедимин качнул головой.
— У меня несколько стержней из "ириена". Хорошие, не вспыхивают. Но разгораются по два часа.
Линкен мигнул.
— Так и тебе насовали "ириена"? Ядро Юпитера... Давай напишем Ассархаддону! Они там, в распределителе, совсем мутировали!
— Он же начнёт расстрелы, — напомнил Гедимин. — Я завтра спущусь к Хильде. Спрошу, что она знает.
— Хильда не знает ничего, — сказал Константин. — Распределяет Инженерный блок. А на них мы так просто не выйдем.
— Я напишу Ассархаддону, — решительно сказал Линкен. — Пусть хоть всех расстреливает. Сорвали мне два испытания, макаки драные...
05 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Гедимин закрыл новые контейнеры и, осторожно взяв их в руки, пошёл к шлюзу. Константин, до того разглядывавший что-то на мониторе телекомпа, обернулся и окликнул его.
— Какой это ирренций? "Лунник"? Больше тебе не присылают "ириен"?
— Прислали ещё, но я сам просил, — ответил Гедимин. — Хочу кое-что проверить. Может, ты был прав, — так реакция пойдёт ровнее...
Константин торжествующе фыркнул ему в спину, но сармат больше не оборачивался.
...Стержни из "ириена" разгорались неохотно — и не все. Те четыре, что прислали Гедимину в первой, "замаскированной", партии, кое-как удалось приспособить, ещё два сармат отправил в Химблок на изучение и переработку, мощность реактора слегка снизилась, но перегреваться он стал гораздо реже — примерно раз в три часа. "Посмотрим, что прислали сегодня," — сармат отложил большую часть контейнеров, взял два из них и отодвинул защитный экран, прикрывающий яму бывшего бассейна. "Проверю сначала эти."
Под ногами на спуске лежала пластина из рилкара; свет реактора падал на неё под углом, частично проходя насквозь, и прорезанные в ней глубокие борозды оставались в тени. Гедимин остановился и удивлённо посмотрел на неё. "Вчера этого не было. Что это, и зачем?"
"Правила безопасности" — нащупал он буквы на поверхности плиты. "Запрещается: вынимать стержни, твэлы и сборки из работающего реактора..."
Значки были мелкие, их поместилось на плите много, — Гедимин не дочитал и до четверти. Поднявшись на ноги, он озадаченно покачал головой. "Константин. Сюда спускался? Надо же..."
Он прошёл вдоль реактора, выгнутого дугой, опуская до упора управляющие стержни. В первое мгновение резко стало темнее, дальше свет убывал медленно, плавно, но полностью не угасал — зрению сармата было достаточно видимого излучения от ирренция даже при "погашенной" цепной реакции. "Ну вот, реактор не работает," — он покосился на плиту у лестницы и еле слышно фыркнул. "Теперь надо вынуть стержень..."
Вынутая деталь ещё светилась, когда Гедимин укладывал её в контейнер, и была тёплой на ощупь, — ирренций, как и рилкар, остывал медленно. Сменный стержень, завёрнутый в защитное поле, был извлечён, осмотрен со всех сторон и аккуратно опущен в каркас сборки прямо с мерцающей оболочкой. Она светилась так же ярко, как в первую секунду после извлечения из контейнера, но Гедимину почудилась какая-то рябь на её поверхности, и он подошёл ближе и протянул к ней руку с дозиметром. Больше ничего он сделать не успел.
Удар о стену был так силён, что сармату послышался треск брони; спину обожгло болью. Руку с дозиметром отбросило в полёте чуть назад; теперь её локоть ощутимо вывернулся в обратную сторону. Невероятно яркое белое сияние в долю секунды сменилось чернотой, и разглядеть в ней что-нибудь было невозможно. Гедимин поднёс уцелевшую руку к лицевому щитку и нащупал полужидкую массу, стекающую по респиратору на грудь. Верхний слой обшивки расплавился и прилипал к пальцам.
— Реактор, — Гедимин сам не заметил, как прохрипел это вслух. Припав на уцелевшую руку, он пополз было вперёд, но остановился. Теперь он слышал тревожный писк дозиметра и шум падающих капель расплава. Источников писка было несколько — видимо, сработали детекторы над бассейном, когда взрыв снёс защитные экраны. Гедимин с трудом поднялся на ноги, досадливо сощурился и развернулся к реактору спиной. Спасать уже было нечего — хотя сармат не видел обломков, было очевидно, что взрыв такой силы размазал конструкцию по всему бассейну.
Сармат остановился, вспоминая, где находится лестница, и как она устроена. Видимо, взрыв обжёг сетчатку, — он не видел ничего. Нащупав уцелевшей рукой стену, он медленно пошёл вверх по ступенькам. Сломанная рука болталась, и каждый шаг вызывал вспышку боли и неприятную слабость в коленях. Гедимин прижал неисправную конечность к груди и пошёл немного быстрее. Теперь можно было не ощупывать стены — он помнил каждую ступеньку.
"Взрыв," — он сделал передышку на повороте — тяжело опустился на площадку и привалился к стене спиной. Боль уже не беспокоила его — куда неприятнее был невидимый обруч, опоясавший грудь. "Ещё до запуска. С опущенным управляющим стержнем. Взрывная реакция... откуда? Никогда такого не ви..."
Он оборвал себя на полуслове и с присвистом выдохнул сквозь зубы. "Кагетский ирренций. Это был стержень из "кагета". Да, только так. "Кагет", мать моя колба. Грёбаный "кагет"..."
08 декабря 38 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— Ликвидаторы собрали весь ирренций. Выскоблили стены на десять сантиметров вглубь. Теперь у тебя свой собственный "красный отсек", — Хольгер испустил невесёлый смешок. — Ипрон, кеззий, серебро... Ничего не пропало, атомщик. Я прослежу, чтобы новые стержни привезли как можно скорее.
Гедимин видел его, как сквозь толстый слой рилкара, а иногда изображение пропадало вовсе, — как выяснилось, от взрыва реактора пострадала не столько сетчатка его глаз, сколько зрительный центр после удара головой о стену. После каждого "мигания" сармат сердито щурился и пытался провести рукой по глазам, но ремни-фиксаторы крепко удерживали его на дне капсулы-автоклава.
— "Кагет", — прохрипел он, глядя в черноту перед собой; Хольгер был где-то там, но когда зрительный центр подключится и покажет картинку, сармат не знал. — Там этот грёбаный "кагет". Его невозможно отделить...
— Тише, тише, — Хольгер осторожно притронулся к его плечу. — Я знаю про "кагет". Твой ирренций передадут Линкену. Здесь есть ещё "лунник", твои реакторы работают непрерывно. Жаль только, мне не удалось изучить отработанные стержни. У меня была одна мысль насчёт нестабильности реакции...
— Что? — зрительный центр снова включился, и Гедимин приподнял голову и нетерпеливо взглянул на Хольгера. — Что ты узнал?
— Пока ничего, атомщик. Одни пустые подозрения, — тот виновато развёл руками. — И проверить их не на чем. Я взял твои данные по стержням. Мне упорно кажется, что дело не в ирренции...
Послышался звук открывающегося люка, и химик, вздрогнув, соскользнул с капсулы и шагнул в сторону. Теперь Гедимин не видел его, зато в поле зрения на секунду появился белый комбинезон — один из медиков прошёл мимо капсулы.
