Он сидел на полу минуты две, а может, три. Ладони болели так, будто с них содрали кожу, голова раскалывалась, перед глазами мелькали фрагменты чертежей. "Гедимин, ты идиот," — он с трудом, опираясь о контейнер, поднялся на ноги, дошёл, пошатываясь, до рычагов, на ощупь отключил электромагнит. "Сломал, наверное," — промелькнуло в голове. "Где мея?"
Когда ладони побагровели от дезактивирующего раствора, а боль утихла, сармат рискнул поднести обожжённую руку к глазам. Возможно, краситель скрыл настоящие ожоги — но ладонь была равномерно розовой. Гедимин потыкал пальцем в видимые припухлости, но боли не почувствовал. "Фантом," — подумал он, досадливо щурясь. "Влияние сигмы. Зачем я вообще сунул туда руки?!"
Он достал ампулу флония, неловко воткнул иглу в предплечье и поморщился от сильного жжения. Вещество быстро уходило в кровоток, отмечая свой путь ощущением жара. Во рту мгновенно пересохло, и Гедимин потянулся за фляжкой.
— Джед, твою мать! — от вопля Кенена зазвенело в ушах. — Ты где?!
— В центральном канале, — с трудом ворочая распухшим языком, проговорил Гедимин. — Подожди, я сейчас...
С третьей попытки засунув руки в перчатки, он сполз на пол и перевернулся набок. Левую руку жгло, зелёный свет перед глазами то вспыхивал, то гас. Он попытался встать, но руки дрожали, и опереться на них не получалось.
— Джед! — Кенен материализовался над ним, дёрнул за плечо, переворачивая на спину.
— Он ввёл себе флоний, — пробубнил кто-то над головой сармата. Гедимин обнаружил, что его держат за голое запястье, и запоздало дёрнулся.
— Я держал ирренций в руках, — прошептал он и усмехнулся. — Горячо.
Кенен, со сдавленным стоном приложив ладонь к лицевому щитку, быстро отдал приказы, и несколько секунд спустя Гедимина взвалили на самоходную тележку — уже без скафандра, с кровезаборником на правом запястье и кислородной маской на лице. Когда её надели, сармат не помнил — сознание то гасло, то возвращалось. "Странный эффект," — думал Гедимин, вглядываясь в зелёный свет, сквозь который проступали очертания твэлов. "Раньше такого не было. Надо поспать. Когда проснусь, флоний подействует. А ведь оно там, как и говорил Хольгер. Всё ещё там. И оно меня узнало..."
18 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
"А снаружи покрыть обсидианом. И проложить слоем металлического урана или плутония. Тогда процесс пойдёт..."
Гедимин шевельнул левой рукой и почувствовал слабое жжение. "Запястье прижёг," — с досадой подумал он. "Только где? Работал в скафандре..."
— Ну что, очухался? — сердито спросил, наклонившись над ним, Иджес. Он сидел на полу рядом с матрасом; за его спиной виднелось полузнакомое помещение, в котором Гедимин после недолгой заминки узнал "лазарет" — отсек на жилой палубе, куда сносили легкораненых и облучённых сарматов. "А здесь я что забыл?" — подумал сармат, недовольно щурясь. "Это из-за руки? Такой серьёзный ожог?"
Развернувшись на правый бок, он посмотрел на больную руку и удивлённо мигнул — ожога не было, лишь красноватое кольцо вокруг микроскопического прокола, уже практически зажившего.
— Рука цела, — сказал он вслух. — Зачем меня тут держат? Иджес, ты не видел моего скафандра?
— Лежи, псих с радиацией, — Иджес толкнул его в грудь, намереваясь припечатать к матрасу, но сармат только удивлённо хмыкнул и даже не качнулся. — Ничего не помнишь из вчерашнего?
— А что... — начал было Гедимин, но тут зелёный свет снова всколыхнулся под веками, и сармат зажмурился. — Да, верно. Ирренций... Какой я всё-таки идиот...
— Редкостный, — подтвердил Иджес, накрывая сармата одеялом. — Лежи. Ты хватил хорошую дозу — вон, все руки серые.
Гедимин недовольно шевельнул плечом, сбрасывая мартышечью тряпку.
— Не надо. Лучше дай мне бумагу и ручку.
Иджес мигнул.
— Это тебе на кой?
— Чертёж, — отозвался ремонтник. — Нет бумаги — тогда слушай, потом сам нарисуешь.
Иджес проворно вскочил на ноги, уклоняясь от протянутой руки. Гедимин и не собирался его ловить — и спокойно вернул руку на матрас.
— Я думал о синтезе, — сказал он, разглаживая мятый обрывок бумаги, выуженный Иджесом из мусоросборника. — Там очень простая схема.
Почти уже закончив чертёж, он остановился и задумчиво сощурился — что-то не сходилось. Иджес молча принёс ему ещё несколько листков, уже не таких мятых. Забрав с матраса отложенную схему, он куда-то ушёл и через пять минут вернулся с Кененом.
— Ну как ты, Джед? — спросил Маккензи, нервно усмехаясь и комкая незаконченный чертёж в руке. Гедимин неопределённо пожал плечами.
— Обсидиан лучше брать без тория, но с железом, — пробормотал он, ненадолго выныривая из мыслей о синтезе ирренция. — Для равномерного распределения... Тебе есть где достать обсидиан?
Кенен кивнул, пристально глядя на сармата.
— Смотри, — Гедимин показал ему окончательный вариант реакторного стержня — сложной девятислойной конструкции с четырьмя съёмными элементами. — Если выдержать толщину, попутный газ будет выходить, не разрушая слой. Это для жёсткости...
Он остановился, встретившись взглядом с Кененом. Тот смотрел округлившимися глазами и, кажется, забыл дышать.
— Ну чего? — Гедимин сердито сощурился. — Ты хотел помощи с ирренцием?
— Д-да, — Кенен неуверенно кивнул. — Но я не думал, что... Ладно! Это всё здорово, Джед. Посчитай, сколько чего нужно на эту штуковину. Не всё в этом городке можно быстро достать. Вот с обсидианом, например, всегда проблемы...
Кенен ушёл. Гедимин, отложив листки, вытер испарину с лица и лёг на матрас. "Что там положено за подпольный синтез ирренция?" — подумал он и еле слышно хмыкнул. "А интересно, только кагетский металл менял свойства — или синтезированный тоже? Надо будет проверить критическую массу..."
В дальних коридорах что-то задребезжало. Иджес, покосившись на часы, вполголоса помянул размножение "макак", но не двинулся с места. Через несколько минут дребезжание смолкло, и в коридоре послышались шаги. "Кенен," — определил на слух Гедимин. "И кто-то ещё. Лёгкий, но неуклюжий. Странно ставит ступни..."
В отсек, сердито оглядываясь через плечо на Кенена, придерживающего его за шиворот, вошёл Харольд Уотерс.
— Hasulwa! — выдохнул Иджес, поднимаясь на ноги. Харольд сузил глаза.
— И что?!
Кенен, выпустив его плечо, проворно подобрал оброненные Гедимином листки и, свернув, сунул в карман. Ремонтник запоздало вспомнил, что такие вещи в самом деле нельзя держать на виду. "За синтез ирренция полагается расстрел," — напомнил он себе, но сейчас, когда зелёный свет стоял перед глазами, об опасности думать не хотелось. "А то за ураниумские опыты мне полагалась медаль. Не расстреляли же..."
— Ты чего пришёл? — спросил он, прислоняясь спиной к стене. Харольд, молча разглядывавший его шрамы, вздрогнул и испуганно мигнул.
— Да, спроси его, — оживился Кенен, снова берясь за воротник пришельца. — Нарушил границы частного владения, вломился на базу...
Харольд фыркнул.
— Откуда у теска владения?! Гедимин, я к тебе пришёл. Пусть он отвяжется!
— Он тут командир, — напомнил сармат. — Ладно, Кенен, отпусти его. Посидит тут несколько минут и уйдёт... Ну чего тебе? У меня нет еды.
— Я не голодный, — буркнул Харольд, присаживаясь на пол. — Тески на космодроме сказали, что ты ранен. А Ярик говорит, что раненым полезен свекольный сок. Чтобы кровь быстрее восстановилась. Вот, я принёс.
Кенен за его спиной приглушённо хрюкнул, Иджес вполголоса помянул спаривание "макак", Гедимин посмотрел на захватанную бутылку и пожал плечами.
— Я не ранен. Немного облучился. Спасибо, что хотел помочь, но мне и так нормально.
— Облучился?! — Харольд сузил глаза. — Маккензи! Нельзя было нормально сказать?! Я бы принёс то, что поможет. Люди говорят...
— Sulwa! — Кенен, брезгливо морщась, отобрал у него бутылку. — Джед выздоровеет без твоей помощи. И без твоей болтовни о разговорах мартышек. Джед, он ещё флиппер хотел сюда притащить! Здоровенный грязный флиппер.
— Враньё! — Харольд сердито сверкнул глазами на Кенена. — Он совершенно чистый. Я же обещал показать, на чём выйду на регату.
Гедимин жестом попросил у Иджеса куртку и поднялся на ноги, застёгиваясь на ходу. Слабость, накрывшая его после работы с чертежами, вновь отступила.
— Идём, — сказал он, не обращая внимания на возгласы Кенена. — Мне интересно.
...В отсек он вернулся через час, с головой, гудящей от потока информации. Пока он разглядывал флиппер и копался в моторе, Харольд не замолкал ни на секунду. С трудом выделив из словесного шквала то, что имело смысл, Гедимин пообещал прийти на регату, если сарматов туда пустят, и, отмахнувшись от бутылки со свекольным соком, ушёл на корабль. Он ждал нового приступа слабости, но чувствовал себя неплохо, будто подзарядился напрямую от флипперного аккумулятора. "Значит, синтезный материал — обеднённый уран," — подумал он, доставая из-под матраса чистый листок. "Плутоний был бы лучше. А ещё лучше — нептуний, но... с ним много сложностей. Это я провернуть не возьмусь. А вот генераторный плутоний... Надо сказать Кенену — пусть поищет. Он справится."
26 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Дже-ед, — Кенен, тяжело вздохнув, аккуратно сложил листок с расчётами и протянул его сармату. — Я уже не рад, что тебя доставал. Ты, конечно, гений физики, но слово "плутоний" тебе лучше бы забыть. Знаешь, о чём думает средняя макака при этом слове?
Гедимин покачал головой.
— О бомбе, разумеется! — фыркнул Кенен. — Не знаю, как у вас на Энцеладе, но у нас плутоний — это бомба, и ничего более. А местные копы — очень средние макаки. Я не успею закрыть рот, как нас обоих скрутят. А там — обвинение в ядерном терроризме и показательный расстрел. Чарли просто помешан на безопасности космодрома! А ты тут про плутоний...
Гедимин пожал плечами.
— Ну, сиди без ирренция. Мне-то он не нужен.
Кенен ухмыльнулся во все зубы.
— Так не нужен, что ты влез в него по локоть? А, верно, — ты свою дозу уже получил. А насколько её хватит? Хочу предупредить Бринна — когда ему ждать тебя в медотсеке?
Гедимин фыркнул.
— Это не я соорудил тут синтезатор, — напомнил он. — Хочешь, построю плутониевый реактор? Я вспомнил чертежи Константина. Установка, в общем, несложная...
Кенен вздохнул.
— Подожди пока, Джед, — попросил он. — Хотя бы десять дней. Чертежи никому не показывай. Ничего, кроме них, не делай. Ты как тогда осторожным не был, так и сейчас не стал. И главное — с сулисом не болтай. Он — макака. Сдаст тебя при первой возможности.
"Дался ему этот сулис!" — думал Гедимин, досадливо щурясь. Из лазарета его перевели в жилой отсек, Иджес вернулся к работе, оставив на корабле Кенена, да и тот Гедимину был не очень нужен — но, видимо, боялся пропустить важный чертёж. Ремонтник сам скучал по работе, но командир был непреклонен — "рано" — и собирался держать Гедимина на базе до самой Регаты. "А ведь с него станется и туда меня не выпустить," — подумал он. "И Седна с ним. Сам потом будет чинить замки, я не стану."
01 июня 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
В этот день все проснулись рано — в четыре утра, как во времена работы на "Гекате". Когда Гедимин подошёл к капитанской рубке, из открытого люка уже доносился гимн Кларка — Иджес включил трансляцию и настроил звук. Гедимин, заглянув в рубку, увидел на огромном мониторе проспект Восходящего Солнца. Узнать улицу было непросто — на неё уложили трубу, скатанную из защитного поля, загородив все здания непрозрачным барьером.
— Сюда засунут спрингеры? — сармат недоверчиво хмыкнул.
— Нет, они полетят вдоль южной границы, — ответил Иджес, изучающий распечатанную программу мероприятия. — Вот, смотри, тут список кораблей.
Гедимин, скользнув равнодушным взглядом по странице, увидел упоминание "Солти" — австралийского крейсера, заявленного как флагман регаты, и снова хмыкнул.
— А вот врежет он конусом по космодрому...
Кенен, незаметно подошедший к Гедимину, хихикнул.
— И будет нам много-много работы, Джед. Забудь о спрингерах, нам их не покажут. Потом посмотришь, в записи. А сейчас смотри сюда. Я достал десять разрешений...
Иджес, выронив программу, в два прыжка оказался рядом с ним.
— Я записывался, — мрачно сказал он. — Месяц назад.
— Держи, — Кенен протянул ему заламинированный лист с изображением крейсера — чего-то среднего между "Юрием", "Солти" и "Кондором" — обвешанного светло-жёлтыми полотнищами. Гедимин прочитал на листке имя Иджеса, а на том, что был под ним, — самого Кенена.
— И тебе, Джед, — сказал Маккензи, вручая ему другой листок. — Иджес, расскажи ему правила, пока я собираю остальных. К семи нам надо быть на месте.
В полседьмого глайдер с сарматами притормозил на одной из улиц, параллельных проспекту, и, высадив их, тут же умчался — места для стоянки не было даже близко. На обочине клубилась толпа, стягиваясь к пешеходным переулкам. Гедимин, высмотрев относительно свободный проход, двинулся было туда, но был схвачен сразу с трёх сторон, — к группе сарматов уже приближались трое экзоскелетчиков.
"Им определённо нечем заняться," — думал, сердито щурясь, Гедимин, пробираясь вслед за "копом" по людному переулку. Экзоскелетчик будто нарочно выбирал самую толкучку, и сармат всё время боялся кого-то зашибить или ненароком расплющить о стену. Ему было не по себе среди стольких малорослых существ, которые даже не нашли себе скафандра.
— Здесь, — сказал патрульный, ткнув пальцем в ближайший участок защитного поля. — Купол сверху, никуда не отходить.
Не успел жёлтый экзоскелет втиснуться в идущую навстречу толпу, как к сарматам подъехал на миниглайде разносчик в ярко-оранжевом комбинезоне.
— Пончики от "Робби", мистер теск! Холодный лимонад? Хотдог? Мороженое? — он хлопнул по одной из сумок, принайтованных к его миниглайду. Гедимин качнул головой и прислонился спиной к защитному полю, оглядываясь по сторонам. "Сколько тут мартышек," — думал он, даже не пытаясь уже пересчитывать пробегающих мимо, — перед глазами всё стояла эа-форма, поднимающаяся волной посреди сарматской столовой и выбрасывающая слизистые "щупальца". "Никогда не видел столько в одном месте. Как им тут, без скафандров и оружия? Мне вот не по себе."
— Это называется "мороженое", Джед, — наставительно сказал Кенен, показав сармату желтоватый конус, из которого торчал бесформенный розовый комок. — Синтетическое, конечно...
— Да ну тебя! — фыркнул на него Иджес. — Смотри, Гедимин, глайдеры уже выехали! Это приветственный проезд...
Гедимин пристроился за плечом Иджеса — толкаться ему не хотелось, он и так хорошо видел, что впереди. Зрителей устроили на площади, огородив на её середине широкую полосу для проезда; сама гонка должна была пронестись с северной окраины на южную и остановиться в километре от площади. Тем, кто устроился в первых рядах, финиш был виден, для остальных повесили огромные мониторы. Гедимин, глядя на медленно проплывающие глайдеры, думал, что не надо было уходить с корабля — на его мониторах было видно ничуть не хуже.
