— Сегодня мы пойдём в пробный рейс, — сказал Василий, и Гедимин, вздрогнув, обернулся. — Красинский говорит, что реактор в идеальном состоянии, — лучше, чем был до аварии. Пойдёте с нами?
Гедимин качнул головой.
— Ждут, — он указал на портал. До общей побудки оставались секунды — вскоре Кенен должен был проверить связь и заметить, что Гедимина нет на базе.
— Тогда увидимся после возвращения, — отозвался Суханов с явным сожалением в голосе. — Осторожнее там с ирренцием!
Гедимин изумленно мигнул, но времени на болтовню уже не оставалось. Секунду спустя портал закрылся за ним, и сармат остался в туннеле, освещённом зелёными бликами омикрон-излучения. "Две тонны сырой руды," — он провёл пальцем по куполу над контейнером. "Пора запускать измельчитель."
Дробилка уже прогрелась, и Гедимин успел перетащить к ней четыре контейнера, когда в наушниках задребезжало.
— Джед, что ты делаешь? — встревоженно спросил Кенен. — Что в ящиках?
— Руда, — отозвался Гедимин. — Смени Амоса на щите, мне нужна его помощь.
С парой центнеров сырья сармат справился бы в одиночку, но тут было почти две тонны, и не только ирренций, — кеззий и ипрон, наработанные за тысячелетия естественного распада, следовало выявить и выделить. "Этим, на "Елизавете", нужен ипрон," — сармат вспомнил, в каком скафандре Суханов выходил на поверхность Ириена, и сердито сощурился. "Пока мозги себе не выжгли."
Кенен появился в секретном цеху один, без Амоса, зато в радиозащитной броне. Он остановился на пороге, долго смотрел на контейнеры, составленные в штабеля у дробилки (первые два Гедимин успел вывернуть в воронку — там был верхний слой, песок и глинистые частицы, в самый раз для разогрева перед массивными обломками), шумно выдохнул в респиратор и помянул размножение "макак".
— Что это и откуда?
— С Ириена, — отозвался Гедимин, прощупывая лучом анализатора рыхлый песок. Он сам не знал, что ищет, и как это должно выглядеть, — смутные представления об археологическом поиске подсказывали, что искать надо, но как и зачем...
— Джед, твою мать! — рявкнул Кенен. — Что ты забыл на Ириене?!
— Руду, — сармат выкопал из песка бесформенный обломок чего-то плотного, похожего на стекло, и повертел в пальцах. — Мне нужен ирренций для опытов. Новые твэлы. Ещё раз пропадут — убью.
Кенен мигнул.
— Ты полез... в одиночку... на Ириен?! — он встряхнул головой, ошалело глядя на сармата. — Джед, ты дебил! Сто-ой... Чьи это ящики?
Он, небрежно смахнув с контейнера прилипшую радиоактивную грязь, склонился над ним.
— Не твои, — согласился Гедимин, откладывая находку в сторону. — Надо вернуть.
"И отдать им... вот это," — он покосился на коробочку, где уже лежало четыре странных обломка, один из них — с рельефом, и маленький осколок кости. "Я-то не археолог. Может, они поймут, что тут к чему."
— Кому вернуть? — Кенен схватил его за запястье и дёрнул на себя с неожиданной силой. — Кто знает, где ты был? Кому ты, слизистый ублюдок, сдал нас всех?!
Гедимин стряхнул его с себя — как он думал, легко, но Кенен, не удержавшись на ногах, врезался в переборку, и она загудела.
— Только себя, — сказал он, недобро сузив глаза. — Я сам верну. После дезактивации. Приведи Амоса, он мне нужен.
23 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Кенен злился ещё долго. Несколько раз Гедимин видел, как он выходит из камеры дезактивации, где лежали контейнеры, и вытирает пальцы от багрового раствора. Никаких меток на ящиках не было — Суханов, должно быть, сам понимал, что следы оставлять нельзя. Через пару дней, когда контейнеры перестали "фонить", Гедимин, спросив у Айзека координаты, через двойной портал перекинул их на всё ту же палубу "Елизаветы". На его счастье, корабль, вернувшись, встал на той же площадке, и там, куда открывался проход, по-прежнему был вакуум — вероятно, экипаж Суханова ждал свои контейнеры.
Установка выщелачивания работала пять дней без перерыва, прежде чем весь ирренций из руды был выделен, — четыреста килограммов, запас на годы. Оставшуюся "грязь" Гедимин не позволил выкидывать — залил в отдельную цистерну и смешал с отобранным у Зета сольвентом. Сольвент был активирован на поиск ипрона; через двое суток сармат стоял у тигля, заполненного мельчайшей золотистой пылью, и ждал, когда металл расплавится. Это был первый слиток, двести граммов чистого ипрона. Зет, взяв с Гедимина обещание, что один из таких слитков пойдёт на нужды базы, дал ему две канистры сольвента, и дело пошло быстрее, — через два дня у сармата было восемьсот граммов металла. Следующие два дня ему было не до ипрона — пришло время разгрузки плутониевого реактора, а это надо было сделать очень быстро. Сольвент продолжал работу, сбрасывая на фильтры извлечённую пыль, и когда Гедимин вернулся к выщелачивателю, ипрона в руде уже не осталось, а у него был килограмм с четвертью чистого металла. С этими слитками можно было не церемониться — для ускоренного охлаждения сармат бросил их в воду и теперь смотрел, как она бурлит, и как красное свечение металла понемногу тускнеет. Очищенный сольвент снова был залит в цистерну с рудой — теперь он искал атомы кеззия.
— Жёваный крот, — по слогам проговорил Иджес, заглядывая через плечо Гедимина в цистерну с водой. — Килограмм ипрона!
Гедимин взвесил на ладони уже остывшие слитки.
— Верхний слой. Ассархаддон говорил, что там много металла.
Он протянул три слитка Иджесу и выловил из успокоившейся воды остальные.
— Это наше. А это я отдам.
— Кому? — спросил мгновенно насторожившийся механик. О рейде на Ириен Гедимин ничего ему не рассказывал, но Кенен, как и следовало ожидать, не смолчал, и по базе ходили разнообразные слухи. "Вот и Иджесу интересно," — Гедимин едва заметно поморщился. "Кенену он не скажет, но лучше его не вмешивать."
— Плата за руду, — буркнул он. — Тебя сегодня ждут на космодроме? Могу подменить.
...Кенен поймал его за плечо у главного шлюза, и Гедимин услышал щелчок переключающегося коммутатора, — их разговор был не для чужих ушей.
— Что ты мутишь, теск? — сердито спросил он. — Я должен знать, что происходит на моей базе.
— Знай, — равнодушно ответил сармат. Кенен шумно выдохнул в респиратор и посмотрел на потолок.
— Нас до сих пор не взяли. Это хорошо. Эта дрянь у тебя, ты с ней что-то делаешь... А что дальше, теск? Нас возьмут завтра? Может, мне не тратить время на закупки — следующего года не будет?
Гедимин мигнул. "Пора менять тему," — щёлкнуло в голове. "Надоело."
— Ты заказал скафандры для филков? — спросил он. Кенен, прервав возмущённую речь на полуслове, растерянно мигнул.
— Что?
— Скафандры для филков, — повторил Гедимин. — Айзек просил. Ты при мне вносил в список. Где?
Кенен поморщился.
— Да, вспомнил. Вы с Айзеком, наверное, думаете, что я извлекаю вещи из вакуума. Ну да, они есть в списке. Но в продаже их нет и не предвидится. И где я должен их взять?!
Теперь мигнул Гедимин.
— Почему их нет?
Кенен тяжело вздохнул.
— Потому что мы проиграли войну, Джед. Никто не добывает ипрон. Никто не конструирует броню для сарматов. Твой скафандр сделал Кумала. Мой собран на нашей же базе по его образцу. Кто сделает скафандры для филков?!
Гедимин посмотрел на выходящих из шлюза ремонтников. Среди них были двое филков в лёгкой радиозащитной форме.
— Мы с Иджесом, — сказал он. — Возможно, Айзек. Ипрон у меня есть.
...Снижающийся барк врезался в космодромный тягач. Собирая из обломков работоспособный механизм, Гедимин пытался представить, как это произошло. Получалось плохо.
— Я пойду, — сказал он временному бригадиру, убедившись, что тягач на ходу, а с косметическим ремонтом справятся и филки. Тот кивнул.
— Мы тут скоро закончим. Пойдёшь в "Юйту" — займи нам место.
Через пять минут Гедимин выходил из терминала. "Занимать место" было необязательно — Дэвид и так ждал сарматов с тех пор, как они выехали с базы. Поедание человеческой еды вошло в традицию, нравилось это Гедимину или нет, и Айзек с Иджесом привыкли, что он приносит им пайки. Он взял ещё четыре — для Амоса, Фланна и медотсека. Медикам редко что-то перепадало — они на космодроме не работали. С полными карманами пайков он спустился на несколько ступеней и остановился, глядя на космодром. Долго искать не пришлось — "Елизавета" с открытым главным шлюзом стояла у ограждения, и человек в сером экзоскелете собирал деньги за вход.
Гедимин замедлил шаг, думая, как обойти "копа" и подняться на борт, — он плохо помнил, как выглядит Суханов, и не был уверен, что его узнает. Но сармата узнали быстрее — не успел он остановиться, как от ограждения отделился второй экзоскелетчик с серебристой звездой на груди.
— Гедимин? — он остановился напротив, глядя сармату в глаза. Тот едва заметно усмехнулся.
— Василий, — он сдвинул пластину скафандра и вынул из ниши ёмкость, обёрнутую защитным полем. — Бери. Странные штуки. Нашёл. К твоему... "местному".
Человек понял — глаза на долю секунды округлились, и он, усмехнувшись, бережно прижал контейнер к груди.
— Йонкер порадуется. Так жалела, что нашли без неё... Когда-нибудь там будут копать. Это был город, верно? Это надо исследовать.
Гедимин кивнул.
— Жёлтый металл, — он протянул человеку миниатюрные слитки. Тот взял их и едва не выронил — от неожиданной тяжести дрогнула рука.
— Для брони, — он тронул пальцем висок. — Сделай нормальную. Так, как у вас, — выжжет мозг.
Человек мотнул головой, посмотрел на слитки, на Гедимина, и усмехнулся в респиратор.
— Даже не знаю. Это же... — он притронулся к пластине брони, под которой исчезли слитки. — Не жалко?
— У меня есть, — Гедимин снова провёл пальцем по виску. — Смотри за кораблём, ладно? Хороший механизм. Может, последний такой.
Василий кивнул.
— Присмотрим. Теперь, когда мы взлетели, начнётся настоящая работа. Миана, Рокка, Кейнер... — он усмехнулся. — Наберу экипаж из разных рас. Прямо как в старых фильмах, самому не верится... Гедимин, а ты с нами не хочешь?
Сармат вздрогнул, впился взглядом в серые глаза, — человек смотрел серьёзно, ожидая ответа.
— Нет, — Гедимин тяжело качнул головой. Перед глазами вспыхнули и погасли чужие галактики, мерцающие стены ириенских развалин, фиолетовый лёд Аметиста, скатанные ветром в рулоны пласты водорослей на побережье кагетского океана...
— Жаль, — Василий на секунду склонил голову. — Мы придумали бы, как тебя вытащить. Там, в Миане, много мирных сарматов...
Гедимин ничего не ответил.
24 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Обмеры филков? Всех? — Бринн удивлённо посмотрел на Гедимина. — Зачем тебе?
— Надо прикинуть среднее, — ответил сармат. Бринн озадаченно хмыкнул. Иджес и Айзек, дожидавшиеся Гедимина у выхода из медотсека, переглянулись.
— Уверен, что нам нужно среднее? — негромко спросил Айзек, когда Гедимин выключил передатчик, пополнившийся новым файлом, и вышел. — Тут всего двое желающих влезть в активную зону — и, возможно, ещё Амос...
Гедимин неопределённо пожал плечами.
— Будут другие. Надо сделать стандартную броню. Если что, потом подгоним.
Несколькими часами позднее сарматы сидели в отсеке управления плутониевым реактором, и Гедимин, положив на край пульта четыре скреплённых листка ежедневника, сверял схему с голографической развёрткой, нарисованной Айзеком.
— Какие они... мелкие, — Иджес едва заметно поморщился. В руках он держал лёгкий радиозащитный скафандр из запасов филкского снаряжения.
— Слой флии и слой ипрона? — Айзек покосился на бумажную схему. — По миллиметру, пластины внахлёст? Не слишком много?
— Меньше — бессмысленно, — ответил Гедимин. — Даже это плохо защищает. Нужна термоизоляция...
"У Кумалы был проект тяжёлого скафандра," — думал он, досадливо щурясь. "Альваро в таком ходил. Куда его дели? Теперь вот считай всё заново..."
Он старался предусмотреть всё, но у Кумалы получалось лучше, — провозившись несколько часов со своим чертежом, Гедимин вынужден был это признать.
— А нужен ли им ипрон? — задумчиво спросил Айзек, глядя на броню ремонтника. — Они ведь не будут работать с ирренцием. А для уранового реактора хватит и флии. Одного слоя. Остальное забить нейтронностойким фрилом и теплоизоляцией.
Гедимин качнул головой.
— Будут, — убеждённо сказал он, глядя сквозь схему на герметично закрытый люк; ничего незаконного сарматы делать не собирались, но Иджес решил, что лучше замуроваться. — Ирренций очень полезен. Рано или поздно запрет снимут. И они будут готовы.
Айзек хмыкнул.
— Ну, пусть так. Смотри, что получается по массе.
На экране передатчика проступил столбик чисел — и одно суммирующее. Иджес и Гедимин посмотрели на него и переглянулись.
— Очень лёгкий, — ремонтник недовольно сощурился. — Надо удвоить ипроновый слой. Филки очень уязвимы к радиации...
Айзек громко фыркнул.
— А ты не подумал, как филк это поднимет? — он щёлкнул пальцем по экрану передатчика. — Восемьдесят килограммов — и это без снаряжения! Знаешь, сколько весит филк?
Иджес хлопнул себя по колену.
— Верно. Атомщик, они же хилые. Восемьдесят килограмм! Это же три четверти от его веса.
Гедимин мигнул.
— Мой скафандр — два моих веса, — сдержанно напомнил он. — А защита должна быть надёжной. Если добавить второй слой ипрона...
— То на скафандр уйдёт шестьдесят килограммов, — закончил за него Айзек. — А на два — сто двадцать. Откуда у тебя столько ипрона?
— Уран и торий... — растерянно пробормотал Гедимин, сверяясь с цифрами Айзека. — Да, не хватит. Плохо. Ну ладно, пусть будет лёгкий скафандр.
Айзек насмешливо фыркнул.
— Для тебя, атомщик, он, возможно, лёгкий. А тот же Ансельм в нём едва сможет шевельнуться. У нас тут нет Ассархаддона, понимаешь? Некому подгонять сарматов под скафандры. Придётся подогнать скафандр под сармата. Если сделать ипроновый слой тоньше и закрепить на лёгкой, но прочной подложке...
Гедимин привычным жестом достал из-под брони пригоршню мелких деталей и высыпал на ладонь. "Филки — слабые," — думал он, досадливо щурясь на кусочки металла. "Совсем забыл. Слабые, как "макаки". Зачем их такими сделали?!"
31 января 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Сам понесёшь, — буркнул Кенен. Он бросил на Гедимина косой взгляд на входе в главный шлюз и больше к нему не поворачивался. У обочины уже ждал их четырёхместный глайдер; Гедимин забрался на заднее сидение и поставил рядом с собой массивный контейнер, для надёжности обёрнутый защитным полем.
— Питера предупредил? — спросил он, глядя на затылок Кенена. Командир базы оделся по-рабочему, в лёгкий ремонтный комбинезон, — как обычно, когда выводил бригаду в город, хотя ещё ни разу Гедимин не видел, чтобы Кенен что-то ремонтировал.
— Да, — буркнул тот, не оборачиваясь. Глайдер свернул в переулок, выбирая кратчайший путь. Гедимин незаметно погладил контейнер. Внутри был ЛИЭГ, вчера вечером остановленный впервые за несколько месяцев. Он выглядел исправным, но "поработавшим"; сармат тщательно проверил его перед тем, как завернуть в защитное поле. "Должен запуститься," — думал он, глядя на ящик. "Если нет — будет досадно."
