Дагфари судорожно сглотнул. Ему было не по себе, и это чувствовалось даже сквозь тёмный щиток на его глазах. Гедимин покосился на него — сквозь затемнённую пластину просвечивал жёлтый огонёк, излучение внутри скафандра по-прежнему было в норме.
— Уходим, — он указал филку на закрытый люк за его спиной. Тот сделал большой шаг назад и уже у самой крышки развернулся и выбрался наружу. Гедимин ненадолго задержался внутри; когда он вышел, Дагфари сидел под цистерной с борной кислотой и тяжело дышал.
— Тебе плохо? — встревоженно спросил ремонтник. Защитное поле уже прикрыло люк, и дозиметр показывал, что излучение наружу не просачивается. Дагфари слабо качнул головой и с трудом поднялся на ноги.
— Спасибо, что пустил, — кивнул Гедимину Айзек, выбираясь из кресла. — Идём, Дагфари. Тебе надо отмыться.
Он достал дозиметр и проверил филка с головы до ног.
— Твэлы не трогал?.. Ладно, пойдём дезактивироваться. Гедимин, ты ещё тут будешь?
— Я только начал, — отозвался сармат. — Выберусь через полчаса.
Можно было начать эксперимент сразу — ничего опасного в нём не было, но Гедимин медлил, пока его отсек не закрылся снаружи. "Вибрация," — он передвинул два рычага, встряхивая демпферы под реактором и внимательно следя за нейтронным излучением. Слабый выброс был тут же поглощён, не успев зацепить соседние твэлы и набрать силу. Сармат довольно усмехнулся и отдал команду на переход в режим пульсации.
В следующую секунду он лежал у переборки, на которой остался чёткий отпечаток его спины, и шипел от боли. Голову он успел пригнуть; край шлема ударил его по загривку, но шея, судя по тому, что руки и ноги двигались, была цела. Перед ним горела зелёным огнём яма с рваными краями. Расплавленная палуба стекала вниз, застывая неровными сосульками. Они мигали красным, постепенно остывая в потоке поднимающегося пара. Гедимин посмотрел вверх — из потолка аккуратным кольцом торчали управляющие стержни, приколотившие к обшивке отсека электромагнитную дугу. Оборванные провода ещё искрили.
— Sa hasu, — выдохнул ремонтник, поднимаясь на четвереньки и подползая к краю пролома. Реактор перестал существовать. Иссиня-чёрная лужа, растёкшаяся на дне активной зоны, не светилась, зато вся округлая "чаша" горела зелёным огнём, и уже невозможно было определить, где там твэлы, а где — ротор.
Услышав запоздалый вопль сирены, Гедимин досадливо сощурился, но тут же понял, что это не аварийный сигнал, — автоматика сообщала, что кто-то ломится в отсек. Он попытался встать и ему это даже удалось — как ему показалось, почти сразу. Он как раз успел увидеть "жало" лучевого резака, вскрывающего входной люк.
— Гедимин? — Айзек протиснулся в узкий проём и резко выдохнул, глядя на проломленную палубу.
— Авария, — Гедимин, досадливо щурясь, потёр ушибленное плечо. Спина пострадала сильнее, чем ему показалось сначала, — тут не было хрупких рилкаровых стен, готовых принять энергию взрыва на себя.
— Hasukemesh, — выдохнул Айзек, разворачиваясь к нему. — Живой? Идти можешь?
В камеру дезактивации Гедимин вышел своими ногами; по туннелю он пробирался с помощью Иджеса. Айзек обогнал их, чтобы втащить сармата в люк. Тот недовольно щурился — он мог идти и даже мог подтянуться на руках, но тело реагировало на команды мозга непривычно медленно и не всегда правильно.
— Реактор, — прошептал он, отползая от люка и укладываясь на палубу. Сидеть было больно.
— Айзек, дезактивация... скажи Амосу...
Десять минут и много беготни и шума спустя Гедимин, уже без скафандра, был сгружен на матрас в "больничном отсеке" — том помещении, куда его, изувеченного в Сокорро, привезли когда-то с космодрома. Отсек до сих пор не заняли, матрасы лежали там, и сармат даже узнал одеяло. Иджес сел рядом с ним на край матраса, посмотрел на свёрнутую ткань и прикрыл Гедимина по лопатки. Сармат лежал на животе и думал, недовольно щурясь, что раньше регенерация шла быстрее.
— Мать твоя пробирка, — пробормотал Кенен, разрезав комбинезон на спине и руках Гедимина. Остатки плотного скирлина упали на матрас, и сармат подумал, что надо будет их убрать... когда-нибудь, когда спину перестанет ломить.
— Я звоню Питеру, — сказал Кенен, выпрямляясь. Гедимин зашевелился.
— Не звони. Дай мне два дня. Это просто ушиб.
Кенен быстро шагнул в сторону, на ходу тыкая пальцем в передатчик.
— Пит, ты очень занят? У нас большая проблема...
...Человек убрал пульверизатор и выпрямился. Гедимин лежал неподвижно, чувствуя, как немеет подмёрзшая спина. Это была уже вторая порция анестетика — первую Питер дал ему перед осмотром.
— Покой и неподвижность, — сказал Фокс, повернувшись к Кенену. — Мелкие отломки сейчас держатся внутри мышц. Через пару дней они соединятся с позвонками. Ещё через два дня Гедимин сможет встать. Две-три недели травма будет напоминать о себе. Если бы вы отдали его в госпиталь, где есть медкапсулы...
Кенен покачал головой.
— Тут ему будет спокойнее. Мы присмотрим, чтобы он не бегал. Спасибо, Пит, я уже не знал, что делать.
— Взаимопомощь, — едва заметно улыбнулся человек, сменив медицинский респиратор на уличный. — То, что сделало людей людьми. Довольно неприятная травма, Гедимин, но вам сильно повезло, что спинной мозг не пострадал. Отдыхайте. Я зайду к вам в пятницу, посмотрю, как идёт заживление.
Гедимин закрыл глаза, но задремать не успел — вернувшийся Кенен сел на край его матраса с протяжным вздохом.
— Джед, ошибка генетиков! Честно, я не представляю, чем думали те, кто тебя клонировал. Где мозг?!
Ремонтник ничего не ответил. Теперь, когда за спину можно было не волноваться, он вспомнил о реакторе — и под рёбрами заболело так, что он стиснул зубы. "Взрыв... Что?! Омикрон-реакция? Хлопок? Слишком мощный взрыв... ротор в лужу... нет, не хлопок... другое... Микропрокол? В теле ротора... если так, то сходится... но откуда линзы? Обсидиан? Исключено... проверял..."
— Эй, Джед, ты меня слышишь? — Кенен ткнул его пальцем в неповреждённую часть предплечья.
— Уйди, — отозвался Гедимин, не открывая глаз. "Микропрокол," — пульсировало в мозгу. "Где линзы? В роторе? Смещение тяжёлых металлов в вязкой массе... Или нет? Бор? Не активируется... Радиоактивный бор? Жидкая линза? Датчики на управляющей дуге... надо сказать Айзеку..."
— Я говорю — теперь ты свернёшь свои дурные эксперименты? — повторил Кенен, пытаясь заглянуть сармату в глаза. Тот поморщился.
— Надо восстановить. Реактор... Ирренций весь там. Ферк... Всё можно собрать. Я его восстановлю. Надо понять, что случилось. Эта конструкция... она явно не безопасна...
24 февраля 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Едва медик ушёл, Гедимин, не обращая внимания на злое шипение Кенена, поднялся с матраса. Спина при резких движениях ещё ныла, но все отломки, как сказал врач, легли на место и приросли, — ходить было можно, и сармат больше не собирался лежать.
Айзек был на смене в отсеке управления, Иджес уехал на космодром, — проводить Гедимина к реактору было некому. Он добрался сам, хотя пару раз, отвыкнув ходить, прислонялся боком к переборке для небольшой передышки. Кенен, хоть и обещал, всё же не тронул ни замаскированный люк, ни туннель за ним, и реакторный отсек был на месте.
Войдя внутрь, Гедимин остановился — палуба обрывалась в считанных сантиметрах от его пальцев. Её края после того, как сармата уволокли, оплавились ещё немного, и непрочная кромка обвалилась. В отсеке всё было, как в день аварии, — никто не выдернул стержни из потолка, и ирренций, размазанный по переборкам, всё так же ярко светился. Гедимин досадливо сощурился.
"Тут тебе не "Геката"," — напомнил он себе, отгоняя воспоминания о работе на Ассархаддона. "Тут ты сам — и конструктор, и инженер, и ликвидатор..."
Он посмотрел на уцелевшие распылители меи — они так и не сработали в тот день — и покачал головой. Пока не было смысла тратить мею — остатки реактора можно было сгребать в ящик лопатой вместе с верхним слоем обшивки. Крышка люка активной зоны уцелела, хоть и погнулась; сармат прислонил её к переборке и спустился в проём. Он случайно наступил в лужу ферка и почувствовал, как горячая масса проседает под ногой.
"Тридцать тонн..." — он вспомнил, как отливали такой же ротор в "Койольшауки", и поморщился. "Ничего. Всё равно собирался нарастить диаметр."
02 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Тридцать тонн ферка — остатки расплавленного ротора — застыли одним бесформенным куском, со стороны похожим на грибовидное облако мощного взрыва. Когда Гедимин резал его на части, тёмно-синяя масса внутри ещё сохраняла пластичность. Он выносил ферк в цех по кускам и складывал под защитный купол. Рабочие следили за ним с опаской; краем уха сармат услышал что-то про ядерный взрыв и поморщился — Кенен, как водится, не удержал язык за зубами, и по базе снова поползли нелепые слухи.
Гедимин, чтобы не нагружать больную спину, носил ферк понемногу, по полтонны, по возможности используя тележки. В развороченном отсеке стояла передвижная система блоков — с её помощью сармат поднимал обломки. Светиться помещение перестало ещё позавчера — весь ирренций был извлечён и вычищен из переборок; теперь нужен был фонарь — взрыв порвал кабели, и отсек обесточился.
— Отнять у Джеда реактор? — услышал сармат голос Кенена, когда возвращался в цех с очередным куском ферка. — Мне ещё жить не надоело. Да, я вот тоже так думаю. На эа-мутацию проверять бесполезно — он всегда был таким.
— Хватит молоть языком, — сердито сощурился на него Гедимин, сгружая обломок с тележки. — Почему не на стройке?
— Потому что мы сдали объект и наслаждаемся отдыхом, — отозвался Кенен, разворачиваясь к нему. — Это что? Ферк? И много там ещё?
— Пятнадцать тонн, — буркнул сармат. — Иджес на базе?
— Иджес на космодроме, — ответил командир, безуспешно скрывая злорадную ухмылку. — Делает твою работу. Спасибо доктору Фоксу, — мне не приходится объяснять, куда ты провалился.
— Дагфари и Ансельм здесь? — спросил Гедимин, пропустив большую часть его болтовни мимо ушей. — Мне нужна помощь.
— Тебе нужна психиатрическая помощь, — отозвался Кенен. — Я не пущу ни одного сармата в твою нору. Я и тебя бы не пустил, но с тобой спорить бесполезно. Что ты намерен делать с этими обломками?
— Отливать новый ротор, — сказал Гедимин, угрюмо щурясь. "Ладно, теск. Позовёшь ты ещё меня на срочный ремонт к мианийцам..."
Кенен уставился в потолок.
— Нет, его остановит только смерть!
— Новый ротор? Тридцать тонн? — Зет, до сих пор молча наблюдавший за сарматами, беспокойно зашевелился. — Думаешь, мы справимся?
— Сорок тонн, — поправил его Гедимин, подумав про себя, что Зет для постороннего сармата слишком осведомлён о конструкции реактора — опять, что ли, Кенен трепал языком?!
Зет хрюкнул.
— Сорок? — он посмотрел на литейную станцию и недоверчиво покачал головой. — Дай потренироваться. Может, у нас и килограммовый не получится.
— Тренируйся, — Гедимин кивнул на обломки ферка. — Только не растаскивай, клади потом обратно. Я расскажу, что помню. Мы с Хольгером тогда неделю над ним стояли.
Кенен тяжело вздохнул.
— Зет, ты бы осторожнее, — хмуро посоветовал он. — Знаешь, что стало с Хольгером? Вот то-то и оно.
06 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
— Ну вот, и ничего сложного, — Амос тронул пальцем защитное поле над контейнерами, покрытыми серебристой фольгой. — Вот ирренций, вот ипрон, вот кеззий.
"Все четыреста килограммов," — Гедимин с довольной ухмылкой отключил анализатор. Ирренций собрать было проще всего — что не попало в дробилку вместе с другими обломками, то извлекла из микроскопических ниш мея. Когда крошево, оставшееся от реактора, уменьшилось в объёме и перестало светиться, а сольвент, залитый в него, уже не багровел и не переключался на поиск радиоактивных веществ, из обломков выделили кеззий и ипрон, а потом и серебро — остатки флии. На дне большого контейнера ещё оставался осадок, в котором равномерно перемешался раскрошенный рилкар, обсидиан и соединения бора. Амос собирался заливать его сольвентом, пока всё полезное не будет извлечено.
— Хорошо, — Гедимин благодарно кивнул филку; он хотел потрепать его по плечу, но вспомнил, что Амос этого не любит. — Трубки тоже готовы. Скоро соберу твэлы...
Амос, подняв голову, заглянул ему в глаза.
— Ты правда сделаешь новый реактор? После такого взрыва?
Гедимин пожал плечами.
— Надо доделать, раз взялся.
— А если опять взорвётся? — настороженно сощурился филк. — Может, они всегда так делают...
— Это бор, — Гедимин качнул головой. — Стал радиоактивным из-за поглощённых нейтронов. Создал микролинзу. Надо будет чаще менять раствор.
11 марта 27 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер "Феникс"
Гедимин сгрузил у люка четвёртый контейнер (пятьдесят килограммов окиси ирренция в ящике, разделённом на двухсотграммовые ячейки) и остановился, переплетая три лямки в одну, но широкую.
— Ого! — Кенен, отступив на шаг, осмотрел контейнеры. — Это всё ирренций? Непохоже на пятнадцать килограмм.
— Это ириенский, — отозвался Гедимин, взяв за лямки верхний ящик и протянув Кенену. — Двести килограммов. Это понесёшь ты.
— Джед! — Кенен преувеличенно крякнул под весом ящика, но спорить не решился. — Ириенский? Ты же его для себя оставлял...
— Оставлю синтезированный. Он нужнее, — Гедимин взвалил на себя оставшиеся контейнеры. Кенен с сомнением покачал головой.
— Лиску такой обмен не понравится. Ириенский у него и так есть.
Гедимин ничего не ответил.
... — Реактор взорвался?! — Линкен, растерянно мигнув, убрал руку со спины Гедимина и виновато сощурился. — Маккензи, мартышка, почему молчал?! Твой реактор? Тот, который самый безопасный?
Гедимин угрюмо кивнул.
— Надо предупредить "Тория". Я не учёл одну вещь... — он повёл лопатками и поморщился. — Это ничего. Будут другие опыты.
— М-да, — Линкен по привычке потёр шлем вместо шрама. — Это всё ирренций... Всё-таки бомбы из него получаются лучше. Уверен, что стоит вообще делать этот реактор? Вон, hasulesh отказались, в Миане ирренций запретили...
Гедимин сузил глаза.
— Его можно сделать. Тогда, в "Гекате", я придумал, как. Если бы не грёбаный сканер... — он прижал пальцы к занывшему виску. Линкен осторожно погладил его по плечу.
— Хотел бы я тебе помочь!.. Двадцать четыре килограмма плутония — всё, что у меня есть. Ракет мне пока хватит, следующую выгрузку, если надо, оставь себе. И от "Тория" есть сообщение — длинное, я не читал. Может, про реакторы?
...Отчёт об аварии борного реактора ушёл к Линкену, — тот обещал в ближайшие два часа выйти с "Торием" на связь. Гедимин, на секунду задержав дыхание, открыл письмо; отчего-то его одолевало давно забытое волнение.
"Для: Кецаль", — значилось в заголовке. "Есть такая схема. Проверить негде." Дальше шли чертежи устройства размером чуть больше ЛИЭГа. Внутри в насыщенном растворе борной кислоты лежали ирренциевые шары в обсидиановых оболочках. Они были сложены в кольцеобразную ёмкость, внутри которой вращался ротор. Шары были невелики; всего в устройстве было шесть килограммов ирренция. Гедимин посмотрел на расчётные показатели мощности и недоверчиво хмыкнул. "Странная штука," — думал он. "Что-то мне в ней не нравится. Надо подумать..."
