— Энцелад, приём! — послышалось в наушниках вслед за хихиканьем. — Я тебя вижу, теск! Идёшь вверх, а не вниз, — неужели вспомнил о нашем существовании?
— Да ну тебя, — отозвался Гедимин, раздражённо щурясь — голос Кенена звучал издевательски бодро. — Иджес тут?
— Давно уехал, — ответил Маккензи. — Знаешь, какой сейчас час? Да что там — какой хотя бы день?
— Заткнись, — буркнул Гедимин, вызвав новый взрыв веселья. — Что нового у Фостера?
— Перед Фостером мы невинны, как голуби, — нараспев проговорил Кенен и снова хихикнул. — Не бойся, Джед. Тебя не потащат в тюрьму. Иди к нам!
К реактору спускаться не имело смысла — Ансельм, отработав свой месяц, был выдворен из отсека, а сменщика у него пока не нашлось. "Ближе к вечеру," — решил Гедимин, сворачивая в главный коридор. "Может, Иджес согласится поработать. А не он, так поставим Фланна. Кенен говорит, что Фланн не против."
— Говорил с ним утром? — тихо спросил он, зайдя в капитанскую рубку и подсев к Маккензи. Командир базы сегодня оделся в "мартышечье" и сердито сощурился, увидев чёрный скафандр Гедимина рядом со своей тонкой белой рубашкой.
— Не прижимайся, Джед. Ты весь в плутонии, — пробормотал он, глядя на монитор, где мимо трибуны на городской площади проезжали гоночные глайдеры. — Не успел. Кто же ведёт такие разговоры на бегу? Я вообще думал, что вы давно договорились.
— Когда? — сердито прошептал Гедимин. — Я шесть дней не выходил из цеха.
— Тс! — Кенен прижал палец к респиратору. — Сейчас начнутся гонки!
Глайдеры выехали в туннель, свёрнутый из защитного поля на главной улице Кларка. Гедимин равнодушно смотрел на мелькающие цветные пятна — Иджеса рядом не было, и можно было не притворяться заинтересованным. К его удивлению, в капитанской рубке собралось столько сарматов, что сидеть им пришлось на полу, и многие оживлённо обсуждали то, что видели на экранах.
— Надо было вывесить в коридор, — прошептал Гедимин, покосившись на Кенена. — Тут тесно.
— Полная база гонщиков, — отозвался Маккензи. — Да, в следующем году так и сделаем. Тс! Миниглайды!
На регату Иджес отправился с большим жёлтым дроном, покрытым угловатым чёрным орнаментом; по этим линиям агрегат должен был ужаться для изменения обтекаемости и выигрыша в скорости. Гедимин рассчитывал, что легко узнает в "стае" такой яркий механизм, но успел только мигнуть, пока дроны проносились по туннелю. Вроде бы что-то жёлтое мелькнуло о выхода чуть-чуть впереди других устройств... или нет?
— Tza atesqa! — гаркнул Кенен, ткнув Гедимина кулаком в плечо. На табло, объявляющем победителей, второй строчкой шло имя Иджеса Норда, и сармат радостно усмехнулся.
— Sa! Надеюсь, теперь ему станет легче.
Кенен хихикнул.
— Не надейся! Нашего Иса обошла какая-то макака. Нам повезёт, если его не прихватят за драку на регате!
...Иджес вернулся на базу именно тогда, когда, по расчётам Кенена, и должен был. Гедимин встретил его у шлюза и тут же обнял, не обращая внимания ни на водителя такси, ни на хихикающего Маккензи, выглядывающего из приоткрытого люка.
— Хэ-э... — выдохнул Иджес, слабо трепыхаясь — он был в лёгком скафандре, а Гедимин, как водится, не успел об этом вспомнить. — Всё-всё, атомщик. Пусти... Уф! Я же не в броне сегодня.
Он, недовольно щурясь, потёр помятое плечо.
— Хорошо летел, — сказал Гедимин, заходя за ним в шлюз. — Мы с Кененом смотрели. Вся база смотрела.
Иджес смущённо хмыкнул.
— Да, неплохо, — признал он. — Но этот Баккер... У него точно были нитроускорители. Как-то протащил сквозь проверки. Иначе он меня не обошёл бы. Жёваный крот! Меня обошла мартышка!
Гедимин положил руку ему на плечо.
— Ты молодец, Ис, — хихикнул Кенен. — Даже не полез в драку! Не думаю, что там были нитроускорители. У него просто немного больше опыта. В следующем году ты непременно его обойдёшь!
Иджес фыркнул.
— Не разбираешься — молчи, — буркнул он. — Гедимин, тебе нужна помощь?
Сармат кивнул.
— Дробилка скоро отключится, надо рассыпать сырьё, — сказал он. Кенен, брезгливо поморщившись, отряхнул рукав от невидимой пыли.
— Это без меня, парни. Ис! Можно же не капать нефтью?!
...Иджес протянул Гедимину наполненный цилиндр, придерживаемый захватом, свисающим с потолка, за края. Сармат быстрым движением совместил его с кожухом и закрепил хвостовик.
— Четыре. Ещё четыре — и я пойду в реакторный.
Иджес кивнул, закрепляя в захвате пятый цилиндр.
— Уран... — он заворожённо следил за струящимся тёмным порошком. Под лицевым щитком горел, не мигая, жёлтый светодиод.
— Обеднённый. Не ешь, и ничего с тобой не будет, — по привычке откликнулся Гедимин, давно утративший надежду объяснить Иджесу, что не всё радиоактивное смертельно опасно. "Если бы не выдумка Айзека, он бы сюда не вошёл," — подумал сармат. "Ни за все планеты Солнечной системы."
— Мне нужна помощь, — сказал он, глядя в сторону. Иджес, оторвавшись от изучения урановой пыли, повернулся к нему.
— Так я этим и занят, нет?
— Другая, — Гедимин досадливо сощурился. — Мы ставим опыты с реактором. Нужен кто-то, чтобы сидеть за пультом. Всего полчаса в день. И нажимать на кнопки. Ничего сложного.
Иджес мигнул.
— Айзек или Амос не подходят?
— Они уже были, — ответил Гедимин. — Нужен кто-то ещё. Чем больше разных сарматов, тем лучше. И...
Он замялся.
— Я хочу посмотреть реакцию. Вот мне эта штука нравится. У Айзека чувство долга. Ансельму любопытно. Амос брезгует. А ты...
— А я боюсь этой дряни до полусмерти, — проворчал Иджес, протягивая сармату наполненный цилиндр. — Ладно, атомщик. Не знаю, про какую ты там реакцию, но я готов в это влезть.
14 июня 26 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Дезактивационная камера открылась. Иджес, на ходу отряхиваясь от раствора меи, вяло кивнул Гедимину и быстрым шагом направился к люку. Его пальцы были сжаты в кулаки — обычный способ скрыть дрожь.
"Всё те же пики при запуске и глушении," — думал Гедимин, глядя на четырнадцать графиков, собранных на одном листе. "И при глушении тоже... Интересно, это что-нибудь значит?"
Интенсивность излучения то возрастала, то резко падала, будто реактор не мог определиться, запускаться ему или нет. Гедимин задумчиво смотрел на пульт управления. "Может, что-то с силой нажатия? Если, например, рука дрожит..."
Он сделал в мыслях заметку — попробовать нажимать на кнопки трясущейся рукой. Спрашивать Иджеса, что и как он делал, было бессмысленно — Гедимин даже не показывал ему графики.
Дезактивационная камера приоткрылась, и сармат обернулся. Внутрь заглядывал Иджес.
— Давай на выход, атомщик, — мрачно сказал он до того, как изумлённый Гедимин успел открыть рот. — Кенен ждёт.
...Кенен был в начищенной до блеска "ремонтной" броне, широко ухмылялся и много болтал — похоже, заказ был не только срочным, но и выгодным.
— Частный транспорт, парни, — он щёлкнул пальцем по экрану. — Два грузовика и тяжёлый бомбер-охранник. Всех накрыло в поясе Койпера. Просили поторопиться.
Гедимин мигнул.
— Что частники делали в поясе Койпера? — спросил он, на ходу прикидывая, с какого корабля начать. По всему выходило, что в наибольшей опасности находится "бомбер" — броня из обеднённого урана, попав под лучевую атаку, перерождалась с бешеной скоростью и по замысловатой траектории. Транспортники последнего поколения — а именно их, скорее всего, вывела в космос частная компания — вообще покрывали композитной фриловой бронёй с минимумом металла. "Начнём с бомбера," — решил Гедимин. "Те два подождут." Он повесил на заплечные крепления "сфалт" и покосился на Иджеса — тот тоже прихватил с собой плазменный инструмент.
— У всех свои дела, Джед, — отозвался Кенен, заглядывая напоследок в зеркало. — Нам платят не за любопытство.
За сарматами прислали фургон без верха. Кенен, не дожидаясь, пока они погрузятся, оседлал свой флиппер и полетел — когда грузовик тронулся, его машина уже исчезла за горизонтом. Иджес хмыкнул.
— Твой "коп" его не штрафует? Я так думаю — есть за что.
...Облучённые корабли лежали под защитным полем, охраняемые броневиком и отрядом из четырёх экзоскелетчиков. Как только появились сарматы, охрана отошла с дороги. Кенен направился к людям, обменялся с ними парой слов и оглянулся на ремонтников.
— Айс и Джед оценят повреждения. Остальным — ждать здесь.
"А они чего-то боятся," — подумал Гедимин, покосившись на охранников. Те держались непривычно робко, ничем не махали и не светили в глаза считывателями, и их экзоскелеты выглядели странно — и по конструкции, и по расцветке.
— Has-su-lesh, — выдохнул он, едва они с Айзеком вошли под защитный купол и увидели, что он прятал.
Кораблей в самом деле было три, и один из них был атлантисской "Барракудой", судя по следам на обшивке, прошедшей конверсию и снова перевооружённой. Ни одного транспортника Гедимин не увидел — только "Скат" с двумя бортовыми гравитронами и "Циклоп" старого образца — с тремя, не считая кинетических турелей, лучевых пушек и двух ракетных шахт. Остальные были заварены. Броня вздулась изнутри и покрылась трещинами — под сталью и фрилом был обеднённый уран, и его перерождение шло так быстро, что выделяющийся газ разрывал обшивку.
— Здесь треть, здесь и здесь — половина, — Айзек покосился на анализатор. — Надо резать, и быстро. Делай разметку, я к Кенену. Пусть в Пласкетте готовятся.
"К новой закладке на синтез," — криво ухмыльнулся Гедимин, включая распылитель фрила. Баллончики были наполнены яркой фосфоренцирующей краской — так сарматы чертили разметку. Едва струя коснулась покорёженной обшивки, та лопнула, выбросив фонтан светящейся пыли. "Тут не половина. Тут процентов пятьдесят пять," — Гедимин сдвинул разметку на полметра ниже.
— Это для плазмы, — несколько минут спустя показывал он двойную линию. — Это для резака. Плазму выше не сдвигать. Рванёт.
Кенен, бледный и непривычно молчаливый, притащил откуда-то четыре плазменника в добавление к двум сарматским, и ремонтники, разделившись на три группы, начали работу.
Это было несложно, даже весело, — пока хватало заряда, плазма легко рассекала все слои брони. Гедимин, экономя аккумуляторы, подрезал обшивку пунктиром, затем поддевая её ладонью и вышибая наружу. Вокруг выставили защитные поля, но урановая пыль хлестала уже изо всех бортов, и сармат, глядя под ноги, думал, что на дезактивацию космодрома придётся заключать отдельный контракт — если только их не заставят её провести в качестве возмещения ущерба. Иногда получалось так, иногда эдак, — занимался этими делами Кенен, до Гедимина долетали только отголоски.
Он отступил на пару шагов, чтобы сменить аккумулятор; другой ремонтник продолжил его пунктир и неловким подражательным жестом подсунул руку под обшивку. Гедимин хотел показать, как удобнее ломать облучённую броню, но случайно взглянул поверх срезанных бортов и растерянно мигнул. Там со "сфалтом" в руках стоял Иджес. Он держал плазменник так, будто готовился "стрелять", но плазма из сопла не выходила. Рука, застывшая на кнопке пуска, мелко дрожала.
— Иджес, приём! — Гедимин сердито сощурился. "Чего он застыл? Синтез ждать не будет!"
— Что у тебя? Истёк заряд? — он потянулся за сменными аккумуляторами. "Странно. Он тоже брал запас. Уже истратил?" — мелькнуло в голове.
Иджес резко обернулся, держа "сфалт" на вытянутой руке, отведённой в сторону. Его трясло. Ремонтник услышал в наушниках прерывающийся стон — Иджес будто хотел что-то сказать, но не мог.
— Держи... — начал было Гедимин, но осёкся. "Светодиод!" — он впился взглядом в потемневший лицевой щиток. Жёлтый огонёк погас.
— Стой! — успел он крикнуть, прежде чем рука на кнопке судорожно дёрнулась, и плазма хлестнула по борту, вспарывая раздутую потрескавшуюся обшивку в полуметре от безопасной черты. Гедимин рухнул наземь, на лету швыряя вперёд защитное поле и ставя генератор на непрерывность. Взрыва он не услышал — только увидел, как над полуразрушенным кораблём поднимается облако светящейся пыли. Защитный купол вспыхнул, растворяясь, но генератор моментально восстановил его. Несколько секунд Гедимин лежал на боку, глядя на оседающую пыль, затем рывком поднялся и, уничтожив ненужное поле, перемахнул через борт корабля.
Он пошёл напрямик по внутренним коридорам, вскрывшимся после разрезания обшивки, и через полминуты спрыгнул с дальнего борта на оплавленную площадку космодрома. Корабль, за которым прятался Гедимин, пострадал незначительно — ему посекло осколками левый борт; тот, над которым работала группа Иджеса, разорвало на части. Обломки кормы разметало по площадке, нос треснул по швам, только массивный реакторный отсек и турбины, прикрытые бронёй, остались на месте. Трое ремонтников уже сбежались к ним; сквозь проломы в обшивке был виден свет фонарей. Ещё один сармат сидел на площадке, обхватив левой рукой правое плечо, и при каждом вдохе шипел от боли. "FAUW" — набрал Гедимин на клавиатуре смарта и, усилив отправляемый сигнал до предела, склонился над Иджесом.
Его скафандр был покрыт проплавленными рубцами — зацепило плазмой и раскалённым металлом. Сармат лежал навзничь, раскинув руки, рядом валялся покорёженный "сфалт". Правое предплечье Иджеса странно изогнулось, будто там появился ещё один сустав; левая перчатка, наполовину расплавившись, прикипела к площадке. Сармат не двигался; убрав тёмный щиток с его лица, Гедимин увидел, что стекло изнутри покрыто мелкими тёмными брызгами.
— Safauw! — крикнул он в коммутатор, прижимаясь ухом к респиратору Иджеса и запоздало понимая, что в вакууме никакого дыхания не услышишь. Он рывком поднялся, подхватив раненого сармата на руки. "Корабль," — он покосился на посечённый борт "Барракуды". "Обойти..."
Уже у кормы к нему сбежались. Он посмотрел сквозь ремонтников, не узнавая их, и двинулся дальше. Его перехватили, с трудом отняли Иджеса, уложили на тележку (Гедимин, прийдя в себя, помог пристроить повреждённую руку) и быстро покатили к ограждению космодрома. Следом повели сармата с ушибленным плечом; он шёл сам, сердито шипя на помощников. Выйдя из-за кормы "Барракуды", Гедимин увидел за ограждением космодрома мигающий маячок медглайдера.
— Джед, приём! — послышался в наушниках громкий, звенящий от волнения голос Кенена. — Джед, Мадик, возвращайтесь к работе! Я еду в госпиталь с ранеными, вернусь, как только смогу. Продолжайте работу!
..."Барракуда" и "Циклоп" уцелели; когда Гедимин, закончив черновую обрезку, отошёл от корабля, радиоактивные обломки уже сгребли в контейнеры и утащили к транспорту, отправляющемуся в Пласкетт. "Заглянуть через пару дней," — машинально отметил в памяти Гедимин, глядя вслед бронированным глайдерам с символами радиационной опасности на бортах. То, что осталось от "Ската", прикрыли трёхслойным защитным полем, к нему подогнали три цистерны-охладителя, — реактор уцелел, но его периферийная обвязка была серьёзно повреждена, и её временно отключили. По площадке разматывали шланги от цистерн с раствором меи; "Барракуда" от кормы до реакторного отсека уже покрылась багровой коркой, и из распахнутых шлюзов и шахт валил красный пар. Гедимин взял свободный шланг и забрался на обшивку реактора. Её приходилось срезать аккуратно, без плазмы, узким лучом резака; теперь сармат тщательно заливал меей образовавшиеся выемки. Дозиметр показывал, что девяносто девять процентов ирренция из корабля извлечены, то, что осталось, — пыль на палубах и обшивке и несколько сотен атомов внутри уранового слоя. Гедимин следил за ними, надеясь, что без поддержки извне они быстро распадутся, и синтез прервётся, не начавшись.
