Красный луч скользнул по его лицу, он досадливо отмахнулся, но ему снова посветили в глаза, — кто-то на соседнем полигоне спрашивал, что происходит, и не нужна ли помощь. Гедимин помигал фонарём в ответ — "всё идёт по плану" — и снова перевёл взгляд на неподвижный диск. "Хорошая подъёмная сила," — думал он. "Но почему его перекашивает? Где неравномерность?"
Пристегнув устройство к скафандру и проверив запас кислорода, Гедимин достал второй механизм — роющий конус — и воткнул его в грунт. На секунду он задумался, не придавить ли устройство защитным полем сверху, но решил, что навряд ли конус взлетит при "крыльях", направленных кверху, — а если он вывернется в сторону, Гедимин успеет его перехватить.
Встроенный в конус генератор защитного поля мигнул индикатором, и сармат шагнул в сторону, подальше от расходящихся зелёных "вееров". Устройство нырнуло в рыхлый реголит и, без сопротивления преодолев несколько сантиметров, задрожало, разбрасывая комки грунта, — чуть ниже начиналась плотная порода. Гедимин направил на свежую скважину анализатор, и сигма-лучи, пройдя сквозь камень, отразили странную картину — конус быстро, набирая скорость, всверливался в лунный материк. Зелёные "веера", быстро укорачиваясь, втянулись в отверстие. Гедимин, спохватившись, кинул следом шар защитного поля. Свечение стало ярче, но бур остановился, и сармат вытянул его из трёхметровой скважины.
"Интересное дело," — он, растерянно мигнув, повертел устройство в руках. "А если не мешать ему, он так и пройдёт Луну насквозь? Вот чего нам не хватало в Ураниуме..."
...Глайдер остановился у главного шлюза, высадил Гедимина и группу взрывников из Химблока (Линкена среди них не было) и тут же начал погрузку — новая группа ждала своей очереди на испытания. Ещё одна, видимо, только что выгрузившаяся, сдавала лишний кислород на заправке. Гедимин увидел знакомый чёрный скафандр и изумлённо мигнул.
— Хольгер?
Сармат обернулся, помахал Гедимину и указал на шлюз. Он догнал ремонтника пять минут спустя, уже на той стороне.
— Ну как, ничего непредвиденного? — весело спросил он.
— Диск опять перекосило, — досадливо поморщился ремонтник. — А ты что тут делаешь?
— Исгельт позвал, — ответил Хольгер. — Что-то с прожигателями. Было два случая потери стабильности, но сейчас — я был там с ними — всё прошло гладко. Надеюсь, больше ему помощь не понадобится. У меня лежит посылка от Арториона, некогда бегать по полигонам...
— Мог бы меня позвать. Я всё равно здесь, — отозвался Гедимин, глядя мимо химика. Помогать Исгельту ему не очень хотелось, но нестабильность установки грозила аварией — и пострадать мог не только непрошеный командир...
... — Несимметричность, — Хольгер в очередной раз просвечивал вскрытый диск сигма-лучами. — Может быть где угодно. В составе линз, например. Это же обсидиановый сплав, не так ли?
Гедимин кивнул.
— Арторион прислал пластины природного обсидиана, — сказал Хольгер, кивнув на выдвижной стол под телекомпом. — Три упаковки с цифровыми обозначениями и просьбой не смешивать. Химически они несколько отличаются, но — обсидиан всегда неоднороден. У Арториона какие-то свои эксперименты.
— Лишь бы не взрывалось, — пожал плечами Гедимин. — У тебя есть обеднённый уран?
Хольгер мигнул.
— Найдётся. Зачем?
— Прибрать лишний омикрон, — сармат вспомнил пролетающее над головой огненное колесо и поморщился. — И компенсировать выгорание ирренция. Взял бы плутоний, но он греется.
06 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Вскрытый диск "лучевого крыла", за последние сутки увеличившийся втрое, лежал под колпаком защитного поля и слегка подсвечивал его зеленью. Хольгер, подойдя к стенду, поднёс щупы анализатора к одному из внутренних элементов и хмыкнул.
— Чистый уран? Окись не подходит?
— Под "глазурью" — не загорится, — отозвался Гедимин, проверяющий, остыл ли новый корпус "крыла". — Поставил линзы в два слоя, как ты хотел.
— Это всё — чистый обсидиан, первая коробка? — уточнил Хольгер, проверяя химический состав тонких чёрных пластин. — Как думаешь, высоко взлетит?
Гедимин пожал плечами.
— Пока не понимаю. А вообще — проверить бы эту штуку в невесомости, где-нибудь в открытом космосе...
...Первый выброс излучения пришёлся на "лепестки" в нижней части диска, и он с места взлетел вертикально вверх. Световые "веера" погасли, и устройство пошло вниз, но упасть не успело — два пучка под углом к поверхности отбросили его вбок. Тут же зажглась вторая пара "крыльев", и диск поднялся на прежнюю высоту. Ещё до того, как они погасли, два пучка из верхней части диска ударили в небо, и устройство медленно, вздрагивая на лету, полетело вниз. Новый выброс из нижних "лепестков" остановил падение. Диск немного отодвинулся от исходной точки — на считанные сантиметры, не более.
За первым циклом вспышек последовал второй, за ним — третий; Гедимин внимательно следил за устройством. Излучение, прошедшее сквозь пласт урана, уже не светилось так ярко, хотя сияние можно было заметить; дозиметр, засунутый в поток, зафиксировал пару нейтронов. "Сработало," — Гедимин сделал маленький шаг, догоняя пляшущий в вакууме диск. "Но надо больше урана. Часть омикрона выходит наружу."
... — Расходящийся "хвост" сигма-квантов, — сказал Хольгер, отвернувшись от телекомпа. — Как будто омикрон, пройдя сквозь урановую линзу, перерождается в сигму... Ерунда какая-то.
— Но эта штука работает, — Гедимин с довольной ухмылкой покачал на ладони диск. Устройство стало тяжелее, но на подъёмную силу это не повлияло, — сармат лично проверил это на полигоне, провисев на прыгающем диске столько, сколько выдержали пальцы.
— Если взять больше урана, весь омикроновый "хвост" может перейти в сигму, — задумчиво сказал Хольгер. — Попробуй.
11 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
"Очень интересная разработка," — признал Ассархаддон в сообщении, полученном Гедимином по пути на полигон, в неэкранированном туннеле. "Но испытания пока невозможны. Готовьте образцы, в июне я передам их экипажу, вылетающему на Ириен. Такие опыты безопаснее ставить на орбите Сатурна."
В этот раз глайдер не улетел, когда Гедимин высадился на полигоне, — но о том, что за ним наблюдают, сармат узнал через десять минут, когда на диск, прыгающий над лунной поверхностью, кто-то направил луч фонаря. Вздрогнув, испытатель обернулся — и увидел попутчиков из Инженерного блока. Четверо сарматов, выйдя из глайдера, стояли вдоль борта и глазели на "лучевое крыло", при каждом его прыжке синхронно мигая.
— Sata! — Гедимину захотелось кинуть в них камешком, чтобы проверить, в сознании ли они все. — Чего надо?
Один из сарматов вздрогнул и медленно перевёл взгляд на испытателя.
— Где реактивный выброс?
— Нету, — буркнул Гедимин. — Хватит тут глазеть! Ещё облучишься, а мне отвечать.
Инженер мигнул. Теперь все четверо отвлеклись от прыгающего диска и посмотрели на Гедимина — с тем же выражением на лицах.
— Te"ek sa dakehsu? — спросил первый. — Te"eqa tza dasulesh?!
"Dakehsu?" — Гедимин сердито фыркнул.
— Tza seatesku, — отозвался он. — Сигма-излучение. Лети, куда летел. Одному такому уже глаза прижгло.
В этот раз урана оказалось достаточно — весь зелёный светящийся "хвост" растаял в нём, наружу вышли только невидимые потоки сигма-квантов, но диск по-прежнему удерживал себя на весу, плавно перемещаясь между небом и поверхностью. "Хорошо получилось," — заключил Гедимин, выстраивая в ряд три диска. Они отличались только внутренними линзами — на них пошёл обсидиан из разных контейнеров, и сармат пронумеровал их перед испытаниями. Их поведение ничем не отличалось — ни на стенде, ни в испытательном отсеке, ни на полигоне. "Интересно, что проверял Арторион," — думал Гедимин, возвращаясь с дисками в лабораторию. "Кажется, результат отрицательный."
— Ничего подобного, — сказал Хольгер час спустя, когда все данные были сведены в три схемы. — Летают-то они одинаково, а вот внутри... Смотри сюда. Это "крылья" — сами смешанные потоки. Видишь?
Гедимин мигнул.
— Разные структуры... И что это значит?
Хольгер пожал плечами.
— Если ты не увидел... Может быть, ничего. А может, мы имеем дело со слишком слабым излучением. Вот пойдёт счёт на сотни кьюгенов — и разница себя проявит.
Гедимин махнул рукой.
— На ста кьюгенах я никуда не полечу. И Никэс тоже. А чем отличался обсидиан?
— Он с разных планет, — ответил Хольгер. — Тут образцы с Земли, Венеры и Марса. Кажется, Ассархаддон ищет новые источники минералов.
— С Марса и Венеры что-то вывезти не проще, чем с Земли, — сказал Гедимин. — Нас там вообще быть не должно.
Хольгер кивнул.
— Но я не поручусь, что нас там нет... Ну так что, ты готов показать Никэсу рабочий прототип?
Гедимин вспомнил инженеров с попутного глайдера и решительно кивнул.
— Он определённо уже в курсе. Мой диск видели... Надо сделать ему что-нибудь наглядное.
12 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Две части свинцовой болванки, каждая — полметра длиной и полтонны весом, лежали на стенде. Гедимин, просунув руку во внутреннюю полость, пристраивал в ней генератор Арктуса и выводил наружу сопла, по два с каждой стороны. Хольгер стоял рядом, держал в руках причудливо изогнутое устройство из четырёх "лепестков" и задумчиво усмехался.
— Похоже на плавник, — сказал он, приставив конструкцию к длинному боку болванки. — Что для чего?
— Здесь балансиры, — показал Гедимин. — А это — тяга.
— Любопытно, — Хольгер приложил второй "плавник" к будущему корпусу. — Взлетит?
— Тут килограмм ирренция, — ремонтник отобрал "плавники" и присоединил их к отверстиям, обозначающим вывод сопел. — Он меня поднимал. И этот груз поднимет.
...Последние приготовления были закончены, и Гедимин, пройдя дезактивацию, снова подошёл к защитному куполу, под которым неподвижно лежала модель "лучевого крыла". По бокам купола змеились тонкие, с трудом различимые красные линии, — сквозь флиевую фольгу, нейтронностойкий фрил и слой обеднённого урана проходили только сигма-лучи, всё остальное в них гасло.
Над дверью отсека мигнул красный светодиод — кто-то вошёл в шлюз и закрыл за собой внешнюю дверь. Гедимин легонько прикоснулся пальцами к защитному экрану и отвёл руку, нехотя поворачиваясь к пришельцам. Хольгер шагнул к ним, убирая с лица затемнённый щиток, — сегодня химик был в скафандре и даже позаботился о защите глаз. Внутренняя дверь открылась, пропуская двоих сарматов, и Гедимин недобро сощурился — Никэс привёл с собой Исгельта.
— Tza atesqa! — сармат из Авиаблока вскинул руку в приветственном жесте. — Ну, что у вас тут? Это и есть прототип?
— Что за материал? — спросил Исгельт, с сомнением глядя на металлическую болванку с изогнутыми "плавниками". — Сколько эта конструкция весит?
— Свинец, примерно тонну, — коротко ответил Хольгер, переглянувшись с угрюмым Гедимином. — Это обычная металлическая болванка с небольшой полостью внутри. Она тут только для примера.
— Надо будет осмотреть вблизи, — сказал Никэс, оглянувшись на Исгельта; тот, получив ответы на свои вопросы, кивнул и замолчал. — Выглядит как покалеченная рыба с гладкой кожей. Как она работает?
Гедимин просунул руку под купол и щёлкнул переключателем — и "рыба" взлетела.
Сарматы рассчитали всё точно, — прототип остановился ровно посередине между верхним и нижним барьерами; генератор включал и гасил защитное поле достаточно быстро, чтобы "крылья" не гасли более чем на десятую долю секунды, и болванка летела, подгоняемая "лепестками" основного двигателя, слегка переваливаясь с боку на бок на балансирах. Это был бесконечный полёт по кругу, в точном соответствии с настройками, — тонна свинца висела над поверхностью, не падая, и была готова провисеть так, пока ускоренный омикрон-распад не выжжет половину ирренция из рабочих элементов.
Никэс шумно выдохнул, придвинулся ближе к стенду, пожирая конструкцию неподвижным взглядом.
— И всё, что нужно, — кусок радиоактивного металла?! Никакого топлива, никаких хвановских волчков с турбинами...
Гедимин хмыкнул.
— Знаешь, где берут этот металл?
Хольгер успокаивающе похлопал его по локтю.
— Главное, что он у нас есть, — сказал Исгельт. — И у нас есть настоящие учёные, вроде вас. Уверен, ни одна мартышка до такого ещё не додумалась.
— Если в Лос-Аламосе есть килограмм ирренция — они додумались, — отозвался Гедимин. "Люди умеют изобретать. Не возиться с бесконечным перебором вариантов, а сразу видеть, что нужно сделать. У них только нет ирренция. А когда будет..." — он с трудом отогнал неприятные мысли и снова посмотрел на Исгельта. Тот покачал головой.
— Нет. Мы бы знали.
— Кусок радиоактивного металла... — повторил Никэс, зачарованно глядя на механизм. Тот так и плавал по кругу, не касаясь поверхности; потоки излучения выдавали себя лишь красными волнами на защитном экране. "Теперь не так красиво," — подумал Гедимин, вспомнив холодный свет "крыльев". "Но эта штука летает. Мне нравится."
— Это устройство заменит реактивный ранец, — сказал Никэс, отворачиваясь от купола. — Для лёгкого экзоскелета... и, возможно, для тяжёлого?
Он вопросительно посмотрел на Гедимина.
— Тонна — предел грузоподъёмности?
Сармат проводил взглядом разворачивающийся прототип и нехотя повернулся к Никэсу.
— Нет.
Исгельт тяжело вздохнул.
— Договаривай, физик. Что ещё может взлететь на таких крыльях?
Гедимин снова взглянул на летающий механизм и сузил глаза.
— Крейсер.
Сармат изумлённо мигнул.
— Что?
— Крейсер, — повторил Гедимин. — Чем интенсивнее конечный поток, тем больше подъёмная сила. Здесь — несколько кьюгенов. Если будет несколько тысяч...
Исгельт медленно расплылся в улыбке и провёл ладонью по куполу.
— Я бы присвоил этому изобретению твоё имя... но это запрещено. Работай, физик. Я хочу увидеть этот крейсер.
14 мая 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Первый из двух глайдеров, выделенных Авиаблоку для сегодняшних испытаний, покинул шлюз, и второй, закончив погрузку, последовал за ним. На его главной платформе расположился массивный робот-заправщик, под завязку нагруженный бочками с топливом. Всем сопровождающим пришлось перейти на боковые платформы и стоять там плечом к плечу. Гедимин, стиснутый с двух сторон бронированными соседями, думал, не перебраться ли ему на крышу фургона, — там не было воздуха, но, по крайней мере, не нужно было толкаться, и не было опасности расплющить кого-нибудь об обшивку.
Хольгер, прижатый к люку, заглянул в иллюминатор внутренней платформы. Обзор заслоняли бочки с топливом, прикрытые прозрачным куполом защитного поля.
— Варварский расход углеводородов, — пробормотал химик. Гедимин удивлённо покосился на него.
