Над горизонтом дрожало слабое зеленоватое свечение, и Гедимин, поднимая на него взгляд, невольно ёжился. Пять километров сарматы пролетели, вглядываясь в тёмно-бурый грунт; Линкен оставил световой маячок рядом с образцами, но сейчас он погас. Пару раз Гедимин хотел свернуть, приняв блестящую пластину "обсидиана" за рукотворный объект, но Линкен тащил его дальше.
— Вот они, — сказал взрывник через несколько секунд, опускаясь рядом с нетронутым веером образцов. Сбоку от них стояли два контейнера; полупрозрачная масса в одном из них окончательно побелела и больше не шевелилась. Гедимин встряхнул ёмкость с тёмными стенками; внутри что-то тяжело колыхнулось и снова застыло.
— Денатурация, — пробормотал Линкен. — Десять километров — уже денатурация. Я хочу увидеть, как наш gelltu взорвётся на Земле. Я хочу это увидеть...
— Fauwagellt, — еле слышно прошептал Гедимин, поднимая с земли фонящую алюминиевую пластинку; на таком расстоянии даже лёгкий металл был заражён. — Смертоносный свет.
Через пять километров полёта сармат увидел яркую, заметную отметку, — здесь Линкен оставил "Гарпию" и доработанный "Фенрир". Они выглядели невредимыми и не сдвинулись ни на миллиметр, — ирренций, взорвавшийся в вакууме, не мог породить воздушную волну и отбросить их с отведённого им места. Гедимин остановился над образцами материалов. Контейнеры с Би-плазмой он осматривать не стал — сразу погрузил в ящик. Тяжёлые металлизированные фрилы слегка фонили, алюминий и титан уже содержали в себе ирренций. Поднеся "щупы" анализатора к стальной пластинке, Гедимин едва успел их отдёрнуть — хрупкий изъеденный металл потёк мельчайшей пылью. Бережно поддев его на край кюветы, сармат ссыпал распадающиеся остатки в контейнер.
— Если бы тут был воздух, — пробормотал Линкен, оглянувшись на образцы, — всё это сдуло бы, и мы вообще ничего не нашли бы. Ты это видел, атомщик? Оно же рассыпается от взгляда!
Он показывал на "Гарпию", завёрнутую в защитное поле. Оболочка прикрыла механизм снаружи, и куски от него не отваливались, но ничто не мешало ему разрушаться внутрь — и кабина уже просела. Фриловые детали уцелели и просто отваливались от рассыпающегося металлического остова. Те, что лежали сверху, над металлом, продавливали его насквозь. Гедимин завороженно наблюдал, как обшивка вминается в конструкцию под действием силы тяжести, пока Линкен не толкнул его в бок. Как водится, силу он не рассчитал, — сармат отлетел на пять метров и был вынужден приземлиться на три конечности.
"Фенрир" не изменился никак. Линкен включил его, прицепил к нему остатки "Гарпии", привязал к своей броне, — теперь они летели "втроём", вынужденно замедлившись. Зелёный свет на горизонте стал ярче, расстояние сокращалось, и вскоре сарматы сделали ещё одну посадку — в километре от эпицентра, рядом с "Ицмитлем" и "Рузвельтом".
— Атомщик, ты как хочешь, а я — в кабину, — сказал Линкен, переступив через ряд образцов. Смотрел он только на "Рузвельт". В этот раз излучение было сильнее, время, прошедшее с момента заражения, — больше; остатки экзоскелета, не выдержав собственной тяжести, рассыпались и частично смешались с рыхлым грунтом. Гедимин набрал немного реголита оттуда, где инородная пыль не могла к нему добавиться; почва содержала заметное количество железа — видимо, оно и переродилось в ирренций и теперь излучало даже из контейнера. Собрав хрупкие, распадающиеся от неосторожного взгляда образцы, он повернулся к остаткам "Рузвельта". Его интересовал крупный тёмный комок, глубоко вдавившийся в грунт, — РИТЭГ. Он ярко светился — его радиационная защита не была рассчитана на омикрон-лучи, и плутоний переродился — если не полностью, то на хороший процент. Гедимин бережно завернул бывший генератор в защитное поле, но его структуру сохранить было уже невозможно — свинцовая пыль смешивалась с плутониевой от малейшей встряски.
— Ah-hasu, — прошептал Линкен, ткнув в защитное поле пальцем. — В пыль. А если атомную станцию так, а?
Гедимина передёрнуло.
— Там экраны, — буркнул он, но перед глазами так и вставали тающие с неуловимой скоростью защитные поля. "Мирное применение," — он покосился на кучку пыли в прозрачной оболочке и уплотнил поле до снежной белизны. "Хорошо, Конар этого не видит."
Линкен захлопнул кабину, "Ицмитль" подпрыгнул на месте, набирая высоту, и вдруг затрясся всем корпусом.
— Fauw! — заорал Гедимин, откатываясь в сторону и прикрывая голову руками. Купол защитного поля взлетел над ним раньше, чем сармат понял, что так напугало его.
— Tza hasu, — прошипело в наушниках. "Ицмитль" сел, разметав рыхлый грунт. Линкен с трудом выбрался из тесной кабины и хлопнул по куполу над Гедимином. Отдачей его подбросило на метр, но он быстро вернул себе равновесие.
— Это что за явления? — спросил он у сармата, выбравшегося из-под наскоро возведённой защиты. — Корабль плясал, как на вибростенде! А приборы вовсе повырубались...
— Омикрон, — тихо сказал Гедимин, кивнув в сторону негаснущего зелёного свечения. — Влияет на ирренциевые двигатели. Тебе туда нельзя.
Он прикоснулся к своему плечу, ставя на "Седжен" дополнительные экраны.
— И что... и как теперь? — Линкен растерянно мигнул.
— Лети к глайдеру, — ответил Гедимин. — Образцы из эпицентра заберу я.
— А... — Линкен притронулся к гребню-выступу над плечом. — Там тоже ирренций?
— Пойду пешком, — сказал Гедимин. — Недалеко. И ты иди. Взлетишь метров через триста. Раньше не рискуй.
Линкен недоверчиво покачал головой, оглянулся на неподвижный "Ицмитль" и нехотя кивнул.
— Осторожнее там, атомщик. Нам с тобой ещё бомбу доделывать.
Гедимин следил за ним, пока сармат не отошёл на триста метров. Ему пришлось нести всё — "Ицмитль" и "Фенрир" на "лучевых крыльях" были здесь равно бесполезны и даже опасны. Когда Линкен взлетел на всё ещё вздрагивающем истребителе и благополучно исчез за горизонтом, Гедимин развернулся и пошёл на зелёное свечение.
Свет понемногу тускнел, из яркого пятна превращаясь в блёклый размазанный блин, но всё ещё был хорошо заметен. Дозиметр мерно попискивал, экран оставался красным — остаточное излучение составляло десятки кьюгенов в секунду, достаточно, чтобы обуглиться до костей. Гедимин длинным прыжком пересёк границу светящегося блина, и потревоженная неосторожным прикосновением почва взлетела вверх мелкой пылью и ярко сверкнула. Сармат без единого звука распластался по земле. Датчики на запястье зафиксировали скачок температуры и интенсивности излучения. Не вставая, Гедимин набрал пыли в контейнер. Здесь было всё — примеси ирренция, уран, следы кеззия и ипрона — продукты распада.
"Я на месте," — сармат встал, сделал несколько шагов вперёд и растерянно огляделся по сторонам. "Где образцы?"
Никаких инородных тел вокруг не было — только привычный серый грунт из раздробленных колких обломков и немного светящейся пыли. Гедимин наклонился, сдвинул ладонью верхний слой, — под его пальцами захрустели странные белые пластинки. Он подобрал их, стряхнул пыль и изумлённо мигнул, — это была обшивка "Шермана". От металла не осталось никаких следов, но фриловые щитки уцелели, хотя отличить их от осколков спёкшегося грунта было почти невозможно. От облучения они побелели и истрескались, и их окружало неровное зеленоватое свечение — радиоактивная пыль прикипела к фрилу намертво.
"Мать моя пробирка..." — Гедимин растерянно смотрел на обломки, пытался удержать их, но они раскалывались от лёгкого прикосновения и падали обратно в пыль. "Вот это оружие..."
Через пару секунд он наткнулся на фриловое крошево, оставшееся от образцов из Химблока. Полагаясь на свою память, он зачерпнул грунт в разных точках и сделал поясняющие надписи. Внешне содержимое всех контейнеров выглядело одинаково, и анализатор с трудом различал их, — разрушение обломков встряхивало и перемешивало мелкие пылинки, всё, что лежало рядом, превратилось в однородную массу.
"Пусть Арторион разбирается," — он осторожно, стараясь не потревожить светящуюся пыль, поднялся и развернулся спиной к эпицентру. Передатчик на запястье дважды мигнул. Гедимин покосился на экран — пришло два сообщения, но в них не было ничего, кроме бессмысленных комбинаций букв — в первом четыре знака, во втором — всего два. Их автора прибор не определил. Сармат хмыкнул, закрыл передатчик и пошёл прочь. Подняться в небо он рискнул только через полкилометра.
Над кольцевым хребтом, окружающим кратер, его заметил Линкен, — в тени гор сверкнула сигнальная вспышка, и сармат, сделав небольшой круг над её источником, пошёл на снижение. При его появлении кабина глайдера резко захлопнулась, и над ней повисло защитное поле. Гедимин хмыкнул.
— Техника безопасности...
Линкен сгрёб его в охапку и прижал к себе.
— Атомщик! Был в эпицентре? Что там? Что с "Шерманом"? Образцы взял? — он даже привстал, выглядывая что-то за спиной Гедимина. Тот вывернулся из объятий, отстегнул от плеча батарею заполненных контейнеров и показал их Линкену.
— "Шерман" в пяти нижних.
Взрывник ошалело замигал.
— И... и всё?!
— Омикрон, — Гедимин покосился на стену гор, закрывшую от его взгляда светящееся дно кратера Орем. — Металл разрушен полностью. Фрил — на восемьдесят процентов.
Линкен с размаху ударил его по плечу — и сам подлетел на метр вверх, но ничуть не смутился.
— Нам бы на Марсе такие бомбы! Ведь эти hasulesh... — он сжал кулаки, и Гедимин услышал в наушниках сдавленный стон. — Ничего, атомщик. Мы им всё припомним. Давай в глайдер. Ассархаддон должен всё это увидеть. Ты сам ему расскажешь? Или я пойду?
Гедимин пожал плечами.
— Иди, если хочешь.
Линкен взял его за плечо и заглянул сармату в глаза.
— Что не так? Ты поранился там, в эпицентре? Нужен медик?
Сармат покачал головой.
— Не нравится мне всё это, — он снова оглянулся на эпицентр. — Ничего хорошего из этого не выйдет.
13 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
Лучевой детонатор был устроен просто — источник излучения, несколько обсидиановых линз, кристалл сивертсенита и экран из серебристой фольги — но в сборке требовалась большая точность, и Гедимин, расставляющий линзы в правильном порядке, не обращал внимания ни на что вокруг. Только когда защитное поле над ним пошло яркими зелёными разводами, сармат вздрогнул, быстро осмотрел предметы под рукой — ни один из них не мог выдать такую вспышку — и нехотя обернулся.
— Ну чего?
Линкен с довольной ухмылкой опустил бластер.
— А прочное поле! Наши тренировочные давно бы схлопнулись!
— Хольгер доработал, — буркнул Гедимин, убирая остатки защитного экрана. Рядом с Линкеном стоял ухмыляющийся Константин — значит, дело было серьёзное.
— Чем занят? — спросил северянин, глядя на стенд. — Это что, прожигатель?
— Это детонатор, — ответил Гедимин. — С чем пришёл?
Константин вместо ответа щёлкнул по передатчику, разворачивая перед сарматом голографический экран. Гедимин думал, что ему покажут чертёж или ещё что-нибудь объёмное, но на экране было короткое текстовое сообщение.
— "Разработать лучевой детонатор для "Гельта"... увеличить мощность...", — он хмыкнул и сердито сощурился. — А я чем тут занят?!
— Не злись, — Линкен шутливо поднял руки. — Эту штуку одобрил Ассархаддон! Больше мы не работаем со взрывчаткой. Я, правда, плохо понимаю...
— Ну да, как обычно, — фыркнул на него Константин, сворачивая голограмму. — Я сейчас делаю расчёты по совокупному выбросу омикрон-квантов. Перспективы богатые...
Гедимина передёрнуло.
— Через три-четыре часа жди три новых схемы, — продолжил Константин, выждав пару секунд. — До послезавтра справишься со сборкой? Ассархаддон сам полетит с вами в Орем.
— Куда? — Гедимин отступил на шаг и сложил руки на груди. — Я никуда не лечу.
Линкен и Константин удивлённо переглянулись.
— А испытания? — спросил взрывник. — Это же твоя бомба. Ты не хочешь посмотреть? Там будет много образцов...
Гедимин качнул головой.
— Без меня. Я... — он оглянулся на стенд. — Взрыватель ещё... требует доводки. Я буду работать.
Линкен закивал, с широкой ухмылкой хлопнул его по плечу и развернулся к выходу. Константин ненадолго отстал от него.
— Что у тебя на уме? — негромко спросил он, пристально глядя на Гедимина. — Ассархаддон удивится, что тебя нет. Надеюсь, тебя не пацифизм одолевает? Или, может, горячая любовь к макакам?
— Иди уже, — поморщился ремонтник. — Я ещё твоих схем не видел.
"Пацифизм..." — отвернувшись от назойливого сармата, он сел в кресло и взял ещё одну обсидиановую линзу. "Это оружие уничтожит всё. И существ, и технику. На кой Маркусу пустая мёртвая планета?!"
16 июля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база "Койольшауки"
— Знали б мы тогда, что стекло взрывается! Этого-то у нас было с избытком...
Линкен снова не настроил канал связи, и его разговор с Константином звучал у Гедимина в наушниках с тех пор, как двое сарматов вошли в отсек. Ремонтник оторвался от чертежа и сердито сощурился.
— Связь!
— А, — Линкен повернулся к Гедимину, потянулся было к шлему, но махнул рукой. — Ничего, атомщик. От тебя секретов нет.
— На кой мне ваша болтовня?! — сармат сердито смотрел на него, но взрывника это не смущало. Он ухмыльнулся ещё шире — теперь край шрама вылез под самый глаз, перечеркнув пол-лица — и щёлкнул пальцем по передатчику.
— Ты бы видел, как светится Орем!
— Земляне увидят, — буркнул Гедимин. — Там кто-нибудь думает о маскировке?
Сарматы переглянулись.
— Опять смурной, — развёл руками Линкен. — Ну что мне сделать? Ты скажи Ассархаддону — если тебе так нужен этот твой Конар, его же можно выловить. Ну, не сейчас — сейчас заметят — но когда начнётся...
Гедимин фыркнул.
— Мне ничего не нужно. Это вам жить по уши в ирренции. Уделаете планету...
Линкен вздохнул и, взяв Константина за плечо, развернул к выходу.
— Планету, — донеслось до Гедимина обиженное бормотание. — Уделаешь её... В последний раз фрил даже не потрескался. Оплавился чуть-чуть, и всё...
Гедимин вздрогнул.
— Стой! — он резко поднялся с места. Обернувшийся Линкен удивлённо мигнул.
— Данные с испытаний собрали? Посмотреть можно?
— Всё у меня, — отозвался Константин. — Выходи и смотри. Что тебя так подбросило? А, фрил... Да, я тут тоже задумался. Может, мы уже упёрлись в предел мощности. Или какая-нибудь линза сместилась. Ты облегчил эти бомбы, так Линкен ими только что не жонглирует...
— Знаю. Учитывал, — отрывисто сказал Гедимин, подходя к воротам. "Нет, там не линза. Предел... Или мы слишком ускорили процесс. Говорил же — дайте веществу среагировать..." — сердито щурился он, выбираясь из дезактивационного шлюза.
Константин без единого звука уступил ему один из телекомпов и первые несколько минут даже не заглядывал через плечо. Потом, правда, не выдержал, — Гедимин увидел его силуэт в отражении и фыркнул.
