Гедимин, только переставший мигать, помянул про себя уран и торий и усилием придержал веки — от их частого трепыхания уже слезились глаза.
— Хольгер здесь? — отрывисто спросил он. — Ты его видел?
— Да, и даже принёс ему кое-что полезное, — ответил Кумала. — Всё-таки условия в карантине оставляют желать лучшего. Он в полном сознании. Думаю, он будет вам рад. А теперь прошу меня извинить — пора возвращаться к работе.
Гедимин пропустил его к выходу и растерянно хмыкнул. "Он всегда носит в карантин вещи?" — мелькнула нелепая мысль и тут же исчезла.
— Пропусти меня к Хольгеру, — потребовал он у сармата-медика. — Что с ним? Вы подобрали антидот? Я думал, его не существует.
— Да, верно, — неохотно признал медик, жестом пригласив сармата идти за ним к люку, откуда только что вышли санитары. — Антидота нет. Эа-мутации, если верить анализам, тоже нет. А что с ним — я понятия не имею. Смотри сам.
Между люком и округлой стеклянной стеной было немного места — едва хватило, чтобы закрыть за собой крышку, не задев её плечом. Просторный вертикальный автоклав напомнил Гедимину вольеры экзотариума, и он невольно хмыкнул. Его услышали — внутри "вольера" зажёгся свет. Хольгер в одних подштанниках сидел на матрасе, растерянно глядя то на свёрнутое одеяло, то на пришельца.
— Атомщик?! — он лёгким движением поднялся на ноги, выронив свёрток, и прижал ладони к стеклу. Первое, что увидел Гедимин, — небольшие белесые шрамы неровной формы на предплечье и бедре; второе — что красноватое пятно на ладони, покрытое мелкими волдырями, исчезло бесследно.
— Зачем полез к червям без скафандра?! — Гедимин с размаху припечатал свою ладонь поверх хольгеровой и сердито смигнул набежавшую влагу — глаза отчего-то слезились, хотя никаких едких паров внутри брони не было и быть не могло. Химик вздохнул.
— Да, это была редкая глупость, — признал он. — Я даже заподозрил, что мозг пострадал от облучения. Но медики говорят, что я пока не мутант, — значит, всё не так плохо.
Гедимин внимательно глядел на его предплечье. Зрение его не обманывало — красных пятен больше не было, кожа полностью очистилась. Как заметил он, переведя взгляд, воспалённая полоска по кромке век тоже пропала.
— Что они тебе ввели? — спросил сармат. — Ожоги пропали за полдня. Я с такими неделю маялся!
Хольгер заметно смутился.
— В том-то и дело, атомщик, — медленно проговорил он. — Они ничего не успели сделать. Они ещё брали анализы, когда началось заживление. Поэтому я в карантине. Это очень странно выглядело, атомщик. Сначала восстановилась кожа, а потом закрылись укусы.
Он показал сармату шрам на предплечье. Гедимин недоверчиво хмыкнул.
— А флоний? Как ты его переварил?
Химик пожал плечами.
— Тут думают, что флоний, возможно, и нейтрализовал действие ирренция. А ирренций каким-то образом нейтрализовал флоний. Во всяком случае, я ничего странного сейчас не чувствую. Будто ничего и не было.
Гедимин покачал головой. Ему хотелось потрогать Хольгера — убедиться, что он не голограмма, и что кожа не расползётся, выпуская потоки слизи.
— Я думал, ты умрёшь, — сказал он. Хольгер усмехнулся.
— Кажется, с этим придётся подождать. Я в порядке, атомщик. Только немного раздосадован.
Люк открылся. Внутрь заглянул санитар и тут же отступил в сторону, пропуская сармата-медика.
— Хватит на сегодня, — сказал тот. — Хольгер, нам нужно осмотреть тебя и взять анализы. А ты дай больному отдохнуть. Приходи завтра.
— Он точно не умрёт? — спросил вполголоса Гедимин, когда карантинный отсек закрылся. — Так флоний не ядовит?
Медик фыркнул.
— Жить будет. Возможно, долго. Флоний смертельно ядовит. Так же, как ирренций. А Хольгера надо как следует изучить.
— Осторожнее с изучениями, — Гедимин показал сармату кулак. Тот снова фыркнул и указал на дверь.
— Оставь нас в покое до завтра. Иди к своему реактору. А то взорвётся, пока ты здесь маячишь. Не бойся, никто никого не препарирует. Без особого разрешения куратора, по крайней мере.
Амос стоял у стены, когда Гедимин выходил; увидев сармата, он шагнул в проход, и Гедимин, забывший о нём напрочь, еле успел остановиться.
— Жив, — коротко сказал он, заглянув филку в глаза. — Жить будет. Сейчас отдыхает. Возвращайся в Химблок. До завтра нас тут не ждут.
...Линкен в досаде ударил кулаком о подставленную ладонь.
— Атомщик! Только ты его сегодня и видел. Меня медики прогнали.
— Интересные новости о флонии, — пробормотал Константин, пытаясь что-то найти в памяти смарта. — Даже очень... Выходит, он — избирательный радиопротектор? А раньше никто этого не замечал, потому что найти подопытного с омикрон-ожогами не так просто...
Гедимин вспомнил круглые, ничего не выражающие глаза Зелёных Пожирателей. "Они чуют радионуклиды," — думал он. "Поэтому тот червяк полз к Хольгеру. Понял, что в его теле есть ирренций... Интересно, Ассархаддон уже всё знает?"
06 марта 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
"Я был у Хольгера," — пришло Гедимину сообщение, стоило ему высунуться из-под экранов, блокирующих связь, и выйти к транспортному туннелю. "Он поправляется. Приходи."
"Амос," — Гедимину стало неловко. "Надо же мне было вчера забыть его в коридоре..."
В этот раз он ехал в медотсек один — если не считать Стивена и его отряда. На глаза они не лезли, предусмотрительно держась за спиной сармата. Была надежда, что и в медотсек они не полезут — там Гедимин хотел их видеть ещё меньше, чем в "реакторной яме".
В десяти шагах от распахнутого люка медотсека сармат остановился. Из помещения доносились знакомые голоса.
— Это важнейшее открытие, Хольгер, — говорил Ассархаддон. — Я с этим не спорю. Я лишь говорю, что вам не следовало ставить опыты на себе. Вы — исследователь. Подопытных крыс у нас хватает.
— Что бы вы и я об этом ни думали — эксперимент уже поставлен, — отвечал ему Хольгер без малейшей дрожи в голосе. — Флоний в моей крови, его действие изучают медики. Пока он там, этим нужно пользоваться. Я сам согласился на повторный приём хлорида. И я дам согласие на умеренное облучение, как только это понадобится.
— Я знаю, что вы дали согласие, — отозвался Ассархаддон. — Только поэтому вы, Койнех, ещё живы. Впредь сообщайте мне об опытах такой важности заранее, а не через день.
Что ответил медик, Гедимин не расслышал, — куратор, выждав пару секунд, заговорил вновь.
— Эксперимент с хлоридом будет для вас последним, Хольгер. Вас выпишут завтра же, оставив под небольшим контролем. Здесь нетрудно найти подопытных, и незачем подвергать опасности наших учёных. Первой группой для испытаний флония станут ваши охранники. Вы получите новый отряд, как только отсюда выйдете.
Гедимин вздрогнул и, выйдя из-за стены, шагнул в открытый проход. Ему в грудь тут же упёрлись стволы турели.
— Что? — Ассархаддон оглянулся через плечо и шевельнул ладонью в приветственном жесте. — Heta!.. Заходите, Гедимин. Мой разговор с Хольгером уже закончен, и я не буду мешать вам.
— Стой, — Гедимин сдвинулся в сторону, загораживая открытый люк. — Что ты хочешь сделать с Хольгером? Что с ним уже сделали?
— Ничего опасного, Гедимин, — спокойно ответил куратор. — Его жизнь и здоровье вне опасности, его готовят к выписке. Очень скоро вы встретитесь в лаборатории. Видимо, я должен попросить прощения за своих... представителей фауны Ириена. Моя оплошность, что они оказались в медблоке. Впредь такого не повторится.
Аккуратно отодвинув Гедимина с дороги, он вышел. Гедимин оглянулся было на него, но его окликнули, и он, забыв об Ассархаддоне, развернулся к Хольгеру.
— Выпустили? Всё хорошо?
Он обнял химика, стараясь не сжимать его слишком сильно. Сегодня Хольгеру выдали жёсткий белый скафандр со знаком биологической опасности на груди и спине, — что-то из оборудования медотсека.
— Биозащита, — пояснил химик, прикоснувшись к нагрудному знаку. — А скоро мне вернут и тяжёлый скафандр... Всё-таки я не понимаю, как ты можешь носить его, не снимая!
— Лучше скажи, что за опыты на тебе ставили, — сармат недобро сощурился на медика — возможно, Койнеха, но тот лишь фыркнул и повернулся к нему спиной, не собираясь ничего объяснять. — Ты правда на них согласился?
Хольгер весело хмыкнул.
— Опыты? Громко сказано, атомщик. Когда меня обследовали, Койнех предположил, что флоний — радиопротектор. И пока я под его действием, надо это проверить. Я согласился, и мне ввели дозу хлорида ирренция. И ещё немного нанесли на кожу — вот здесь.
Он показал на сгиб локтя. Под скафандром ничего было не видно, но Гедимин заметил, что Хольгеру не больно сгибать руку и прикасаться к ней — а значит, обошлось без ожогов.
— И верно, работает, — признал Гедимин не без удивления. — Значит, слюна этих червяков... До сих пор не было лекарств от омикрон-ожогов, верно?
— Похоже, это — первое и единственное, — подтвердил Хольгер. — И как я мог отказаться от его испытаний? Вот это — действительно серьёзное открытие, атомщик. И абсолютно мирное.
Гедимин огляделся по сторонам и отключил коммутатор, встав так, чтобы его спина загородила половину камер. Хольгер, проследив за его взглядом, прикрыл собой оставшиеся.
"Если это — мирное вещество, ты его сделаешь?" — жестами спросил он. Хольгер мигнул.
"Никогда," — ответил он. "Это не мирное вещество. Из него проще сделать яд, чем лекарство. Ассархаддон обойдётся."
07 марта 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
— В скафандре? Ну наконец-то дошло! — Гедимин с радостной ухмылкой сжал Хольгера в объятьях. Химик, частично высвободив руки, хлопнул его по бокам в ответ.
— Да... в ска... фандре, — прохрипел он, пытаясь вдохнуть. — И это очень кстати!
Гедимин, поспешно выпустив его, посмотрел на его броню, убедился, что пластины не смяты, и облегчённо вздохнул. Сарматы, спешащие в столовую, обходили двоих гигантов, не пытаясь столкнуть их с дороги, — но всё же ремонтник понял, что задерживаться тут дальше — как-то невежливо.
— Был в Химблоке? — спросил он, придерживая Хольгера за плечо. Двери столовой были достаточно широкими, чтобы двое сарматов могли войти одновременно, и ещё оставалось место для двух-трёх филков, проскочивших под их локтями.
— Да, отработал смену, — кивнул Хольгер. — Флоний, похоже, очень действенная штука. В обычных условиях лучевая болезнь донимала бы меня недели две, если не больше.
— Надеюсь, тех червей не убили, — сказал Гедимин. — Полезные существа.
Он вспомнил вольер, бронированных многоножек, со странным упорством подбирающихся к люку на потолке, и озадаченно покачал головой. "Интересно, зачем им понадобилось наружу..."
— Это зверюшки Ассархаддона, — хмыкнул Хольгер. — Кто посмеет их тронуть?!
Линкен поднялся из-за стола им навстречу, и химик проворно расставил локти, готовясь к очередной попытке его расплющить. Гедимин ухмыльнулся и сел за стол, придвинув к себе контейнеры с водой и пищей. Сегодня к ним была добавлена маленькая ёмкость, наполненная жжёнкой.
— Это откуда? — удивлённо спросил он. — Сегодня праздник?
— Да нет, — отозвался Константин. — Приходил твой приятель Кумала. Это в честь выздоровления Хольгера. Отчего-то он переживал за... вас обоих.
Гедимин в очередной раз порадовался, что сарматы не краснеют.
— Хольгер, ты общаешься с Кумалой? — тихо спросил он, переключив коммутатор. — Не знал.
Химик удивлённо мигнул.
— Я?! По работе он говорит с Арторионом. Я его видел пару раз, но издалека, — с тех пор, как мы ушли из Тренировочного блока, общих тем у нас не осталось.
— Он принёс тебе вещи в карантин, — напомнил Гедимин. Химик фыркнул.
— Думаю, это из-за тебя. Он не оставляет надежды вызвать у тебя интерес. Хотя бы и таким обходным путём. Ну ладно, хватит о Кумале! Ты собирался дать инженерам чертежи обвязки. Они готовы?
— Ещё неделю, — качнул головой сармат. — Их надо доработать.
Он покосился на тройку охранников, придвинувшихся к нему почти вплотную, и снова щёлкнул коммутатором.
— Завтра идёте со мной к реактору. Покажу, что там есть. Будете со мной собирать обвязку.
— Солдаты Маркуса — не монтажники, — отозвался Стивен. Гедимин поморщился.
— Ладно, безрукие могут постоять на лестнице. Вы двое будете работать. И... — он поднял руку и почти коснулся пальцем шлема Стивена — там, где под прозрачным щитком виднелась часть свежего шрама. — Надеюсь, мне не придётся лупить вас сборками и роторами. Для оборудования это вредно.
Хольгер тронул его за плечо — он не мог слышать, о чём сармат говорит, но странный жест заметил.
— Что случилось? Опять проблемы со Стивеном?
— На редкость ленивая макака, — недобро сощурился Гедимин. — Надоел. Они второй день ходят за мной по пятам. Должна же от этого быть польза! Хочу занять их работой.
Он ожидал, что Хольгер усмехнётся, но тот остался серьёзным и даже слегка помрачнел.
— Они не по своей воле ходят, атомщик, — тихо сказал он. — Это приказ Ассархаддона. После несчастного случая со мной...
Он указал на охранников за его спиной. Гедимин пригляделся к ним и оторопел. Ни одного знакомого сармата среди них не было.
— Мне заменили отряд. Тех, кто упустит тебя или меня из виду, тоже... заменят. Ассархаддону нужны подопытные для исследований флония... — Хольгер замолчал, и его глаза окончательно потемнели. Гедимин вполголоса помянул уран и торий, хотя на язык просились слова покрепче.
— В любом случае — зеваки у реактора мне не нужны, — пробормотал он, отводя взгляд. "Говорят, охранникам обещали в награду командование крейсером," — вспомнил он давний разговор. "Оно того действительно стоит?.."
02 апреля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база "Геката"
Сегодня время, как казалось Гедимину, текло особенно медленно — минуты растягивались в часы, пока он стоял перед слабо светящимся реактором, то и дело бросая взгляд на показатель температуры. Реакция была прервана час назад, охлаждение работало на полную мощность, но рилкар, как и обсидиан, не торопился остывать. "Восемьдесят шесть градусов," — Гедимин снова взглянул на датчики и поморщился. "Восемьдесят пять. Приступаем. Attahanqa!"
"Наверх," — жестом приказал он охранникам, замершим у лестницы, и опустил рычаг, накрывая реактор временным экраном. Все три слоя защитного поля растаяли, и Гедимин увидел потолок испытательного отсека — впервые за этот день, проведённый в "реакторной яме". Вдоль стен зажглись предупреждающие сигналы. Гедимин посмотрел на их красные отсветы на потолке и, усмехнувшись, пошёл к лестнице. "Кого они предостерегают? Никто без скафандра сюда не полезет..."
Оборудование привезли вчера; весь день Гедимин и двое охранников разгружали его, иногда к ним присоединялся даже Константин с его отрядом и лаборантами. Контейнеры громоздились теперь вдоль стены — каждая деталь "обвязки" лежала в отдельном ящике и занимала в разы больше места, чем ей полагалось. Гедимин прошёл вдоль самого массивного контейнера, мимоходом погладив его, и остановился перед грудой небольших ящиков. "Начнём с этого," — сармат снял крепления и, настороженно щурясь, заглянул внутрь. Эти детали он сегодня увидел впервые — в отличие от четырёх роторов, за которыми он наблюдал с тех пор, как шихта для них была загружена в печь. В роторах он был уверен, в остальном оборудовании — нет.
