Генерал-полковник КГБ знал, что говорил. Он надолго запомнил старшего сержанта Вадима Кострова.
* * *
Мальчик Вадим Костров очень любил смотреть на огонь. В детстве его наказывали за игру со спичками. Когда подрос, в компании сверстников всегда Вадим разжигал костер, когда чтобы пожарить хлеб, а иногда и в яме, чтобы что-нибудь взорвать. Костров не любил помогать маме в огороде, зато целыми днями летом проводил у отца в колхозной кузнице родной деревни Осиновка на краю Свердловской области.
Юный Вадим после девяти классов пошел по настоянию отца учиться в ПТУ на сварщика, когда ему популярно объяснили, что сварщик на стройке это почетная и денежная работа. Отучился блестяще и даже успел получить пятый разряд перед армией.
За год службы получил звание младшего сержанта, имея армейскую должность сварщика стройбата. Командиром отделения стал больше благодаря умению думать лучше тех, кому в стройбате не доверяли работу сложнее "копай глубже, кидай дальше", чем таланту лидера. Даже получил личную благодарность командира, когда всех отправили трудиться в болотный лес под Барановичи.
Работы был непочатый край на холме, куда непонятным образом попали через хитрую конструкцию в котловане, уложенную на круг камней. А перед этим хватило дел на строительстве стен из железобетона, чтоб песком с водой не заплыла конструкция.
Как-то раз, через дней десять сидел уставший вечерком в сторонке от всех, глядя на сучья, оставшиеся после строительства бревенчатых зданий. И Вадиму очень захотелось шашлычка, да что там шашлыка, картошки б печеной в углях. Зажмурился и со всей силы представил, что кучка веток стала костром, наглядно так захотел и представил. Даже сержант Костров почувствовал жар пламени.
Открыл глаза и увидел огонь на месте веток. Тут же стал тушить сапогами, подбежали сослуживцы и помогли. А родной прапорщик дал пять нарядов по столовой.
Вадим запомнил свои чувства и, когда надо было разжигать огонь в военно-полевой кухне, напрягся и представил со всей силы, что растопочная газета загорелась. Так старая "Правда" моментально сгорела, превратившись в серый пепел вроде сигаретного. Перебор. Со второй попытки краешек аккуратно поджег взглядом.
После наряда прикопал в песочке три картошины и грел силой мысли песок. Потом, правда, с трудом утаил печеный картофель от дедов. Костров боялся, что его отправят на опыты, чтобы узнать все про дар огневика.
Через пару дней младший сержант рано утром перед нарядом увидел триумфально вернувшегося старлея Переверзина. Тот не только вернулся с победой, но и привез свежий труп в кафтане, привязанный к БМД. Тут подошел гэбист и после поздравления с победой спросил:
— Это что такое? Зачем нам жмурик?
— Товарищ майор, этот человек силой мысли и рукой лупил по нам огнем. Мы сумели его подстрелить. Думаю, наши ученые много интересного узнают, вскрыв его голову.
— Молодец! Жаль, что живого не захватил. Так бы наши умники записали мозговую активность, да и мы бы знали, как огонь без инструментов разводить.
— Разрешите обратиться, товарищ майор, — спросил Вадим.
— Тебе чего, солдат? — нахмурился низенький плечистый гэбист, глядя снизу вверх.
— Хочу вам пару слов сказать наедине. Только пообещайте, что не причините мне вреда.
— Обещаю, давай туда отойдем, — зайдя за угол, Краснов доколебался. — Какое тебе дело до этого трупа, ты ж, кажется, из стройбата.
— Я недавно у себя нашел такие же способности.
Сергей Викторович посмотрел недоверчиво, достал сигарету и попросил:
— Дай огонька, только без спичек и зажигалки.
Треть сигареты сгорела за полсекунды, остаток тлел, как положено. Майор выронил сигарету, поглядел на стройбатовца, поднял сигарету и сказал:
— Будешь здесь служить, но придется пройти все анализы, безвредные для здоровья. Остальное из трупа узнаем. Если заметишь еще кого-нибудь со способностями, то доложишь мне. Будем собирать пока спецвзвод из людей с магическими способностями. Применение после найдем, а пока что тренируйся управлять своим даром. Никакой лоботомии, звание повышается автоматически и улучшенное питание. Все понятно, товарищ старший сержант?
— Так точно, — окрылено ответил Костров.
Буквально через день Вадим познакомился с Мишей Волк. Дальше еще появились люди. Командиром взвода стал новоиспеченный старший прапорщик со способностями перемещать предметы силой мысли.
На второй день проверки в лице генерал-полковника Петрова Вадима вызвали к командованию с приказом захватить с собой ненужную железяку. Сергей Викторович приказал показать свое умение. Костров за пару секунд расплавил изуродованный об камень трак БМП.
— Старший сержант Костров. Вы хотите служить в спецназе ГРУ? — спросил контрразведчик.
— Да, хочу, но у меня физические данные не для спецназа.
— Ты не можешь быть хорошим бойцом спецназа, но есть в нем люди, которые нужны в спецназе не за их умение мастерски драться или метко стрелять, а за особые навыки, например, саперы. Если сохранится умение все поджигать на нашей стороне, то будешь служить в спецназе ГРУ. Проверим сейчас.
— Пусть найдет пустую ненужную канистру из-под бензина, где на дне чуть-чуть есть.
Костров быстренько нашел ржавую дырявую канистру, выпросил стакан бензина и, налив внутрь, покрутил тару во все стороны. Золотое правило при сварке бензобаков помнил как имя мамы и догадался о замысле гэбиста.
В лесу Выгонощанского заказника на берегу канала поставили канистру. По приказу Петрова отошли на границу видимости, Вадим напрягся, и канистра взорвалась. Его опасение, что способности исчезнут, не оправдалось: они только ослабли.
После проверки весь спецвзвод стали тренировать на спецназ, насколько позволяло здоровье. Много времени уделялось и тренировке способностей. И ждали местных инструкторов, пока представленных только плохим провидцем разбойников.
Еще ученые часто брали анализы и делали снимки головного мозга и энцефалограммы. Нашелся второй человек на лоботомию: один чеченец со способностями телекинеза в десанте попробовал беспредельничать по дедовщине. Ставший подполковником Краснов лично убил джигита и объяснил доморощенным чародеям, что если за банальный мордобой без увечий им гарантирована всего лишь гауптвахта, то за волшебство используемое для преступление смертная казнь без предупреждения обеспечена. Тем более, что волшебники ученым для вскрытий очень нужны.
Питание было по пайку спецназа. До кучи в солдатской столовой командование навело порядок, увеличив наряд и заставив качественно готовить еду. Дневальные, чистившие картошку кубиками, попали на губу за большие отходы в очистках. Им не повезло: попали под горячую руку Свистунова, увидевшего, что гречневая каша накладывается только ломтями, и проверившим все.
* * *
Мина взорвалась на самой кромке леса. В бинокль Обри отчетливо видел, как валится подрубленный клен, как сыплются наземь ободранные ветки и кружатся листья на ветру.
— Почему заранее не была проведена массированная артподготовка? — осведомился адмирал Дженнистон холодно.
— Бессмысленно, — ответил Макроуэн коротко.
За прошедшие часы подполковник словно постарел на двадцать лет. Обри мог поклясться, что в волосах старшего офицера еще вчера было куда меньше седины. Зато адмирал словно задался целью изобразить образец командира — холеного, вычищенного, отглаженного, наполированного.
— Они могут быть, — подполковник обвел взмахом руки обступившую горелую плешь за оградой, враждебную зеленую толщу, — где угодно. Мы залили кругом леса дефолиантами, но не будем же себя травить.
— Этот... посланец уверял, что атака начнется на рассвете, — проговорил Обри, не отнимая бинокля от глаз. — Уже...
Договорить он не успел.
Эвейнские чародеи выступили из леса, точно по мановению волшебной палочки. Обри даже не думал, что их может быть так много. Десятки... нет, сотни. От пестрых кафтанов рябило в глазах. Кое-где промелькивали стальные кольчуги или панцири, но воины, похоже, играли в этом войске вторые роли.
— Маги, — буркнул Макроуэн. Он обходился без бинокля.
— Чего вы ждете?! — внезапно рявкнул Дженнистон. — Второго пришествия?
Не дожидаясь команды, с вышки заговорил пулемет.
Ничего не произошло. Чародеи шли по опаленной земле, поднимая клубы пыли и золы.
— Да что за... — успел выговорить Дженнистон, прежде чем маги нанесли ответный удар.
Человек восемь, большинство — в красном (наблюдавший за движениями противника Обри заметил, что одежды других цветов попадались редко), остановились, сбившись тесной кучкой. Один из них достал из-за пояса жезл... нет, с изумлением осознал майор, подзорную трубу, приладил к глазам... Другой воздел руки, точно Джейн Фонда на занятии аэробикой, и остальные повторили его движение.
Обри показалось, будто он ощутил движение колдовских чар за миг до того, как пулеметное гнездо на вышке превратилось в огненный ком. А может, померещилось.
— Огонь! — в бешенстве выкрикивал адмирал, забывая, что вестового рядом нет и некому передать приказ солдатам, которые в нем, впрочем, и не нуждались.
На дерзко сбившихся толпою наглецах сосредоточился огонь — без толку. Лишь минометные разрывы заставили чародеев расступиться, хотя, судя по всему, вреда не причинили.
Словно опомнившись, заговорили минометы, перепахивая мертвое поле.
— Да нет, — в краткий миг передышки донеслось до Обри бормотание Макроуэна, — не может такого быть... не могут они остановить...
Не могли. На глазах Обри взрывы смели нескольких чародеев — только что бежала по полю фигурка, и вдруг нет ее, растаяла в черном земляном фонтане. От грохота не слышно было торжествующих криков с позиций и протяжного, торжественного пения волынок — со стороны леса.
Теперь вперед продвигались только красные и синие — Обри решил про себя, что цвет кафтанов соответствует чародейному дару, — по двое-трое, действуя слаженно и ловко. Внезапно, словно по неслышному сигналу, они остановились. Вскинули руки...
— Нет! — крикнул Обри. — Нет! — Но чудовищный грохот вбил слова обратно ему в глотку, заставив поперхнуться.
Ограда таяла, оплывала, точно сахарная глазурь на жарком солнце. И все, что находилось за нею, тоже горело, обугливалось, расплывалось. Не всюду... но хватило и этого Вопли горящих заглушали даже грохот канонады.
На глазах Обри три звена чародеев бросились друг к другу и встали, обнявшись, чтобы на глазах изумленных морпехов взвиться в небо. Пули бессильно буравили воздух вокруг них. Снова качнулся мир от страшной колдовской силы. И сзади, там, где посреди лагеря стояла батарея, рвануло.
Майора сбило с ног, прокатило по земле пару шагов к горящим воротам. Мгновение он лежат, ошеломленный, тупо взирая на полыхающую проволоку, потом, дрожа, поднялся на ноги.
Чародеи, видно, опьянели от легкой победы. Иначе Обри не мог объяснить, почему пущенная по летящим в высоте колдунам граната достигла цели. По земле забарабанили кровавые ошметки. Обгорелый клочок голубого полотна спланировал на плечо Обри. Майор машинально стряхнул его и только теперь понял, что из троих упавших поднялось двое.
Адмирал Дженнистон лежал на земле, и горелая пыль марала его безупречный мундир вместе с темной кровью, стекавшей из дыры в затылке.
Обреченность захлестнула Обри. Безжалостное небо цвета аквамарина взирало на него с высоты. Майор не сразу понял, что кричит ему Макроуэн, потряхивая за плечо:
— Надо эвакуироваться! Обри, я отдаю приказ эвакуироваться!
— Невозможно, — проговорил он, с трудом отгоняя звон в ушах.
— ЧТО?!
— Установка не работает с утра! — крикнул Обри, чтобы услышать собственный голос. — Вчера портал был открыт... но сегодня они его закрыли!
— Надо открыть! — Макроуэн стиснул кулаки. С шипением вырвались из труб еще две реактивные гранаты.
— Есть! — ликующе вскричал подполковник, глядя, как отлетают смятые, разжеванные фигурки неосторожных колдунов.
— Обри! — Он толкнул майора в спину. — Беги, возьми Сельцмана за яйца... и пусть он открывает портал, хоть ключом, хоть кирпичом... иначе мы все позавидуем адмиралу!
* * *
Ростовцеву, что называется, "подфартило" — прямо за углом он налетел на лавчонку, торгующую то ли одеждой, то ли женскими шалями, то ли просто отрезами материи — разбираться спецназовцу было явно некогда. Он просто охватил с прилавка подходящий кусок — неброского серо-коричневого цвета, — кусок материи, сыпанул, не считая, мелочь из кармана и тут же, не отходя от прилавка, вспорол ее ножом примерно посредине.
Хозяин лавки, глядя на столь вопиющее варварство, жалобно застонал, но Андрею было не до него. Кое-как напялив на себя импровизированное пончо, он стремглав кинулся обратно за угол — и успел. Натовец все еще стоял, разинув рот, на том же самом месте. Наконец он захлопнул пасть, потряс головой, словно отгоняя наваждение, и, повернувшись, быстро, почти переходя на бег, зашагал прочь.
Дождавшись, пока он отойдет, Андрей направился следом, тщательно соблюдая безопасную, с его точки зрения, дистанцию — не менее двадцати метров и стараясь, чтобы их при этом разделяло не меньше трех человек.
Натовец, однако, и не думал оглядываться. Похоже, все его мысли были заняты тем, как бы поскорее доложить о столь важном контакте своему начальству — и в этом их с Ростовцевым чаяния совпадали. Спецназовец тоже жаждал как можно скорее увидеть непосредственное начальство натовца — и сообщить о его местонахождении своему начальству.
Ростовцев предполагал, что натовская группа — а это, скорее всего, такой же небольшой разведотряд, как и они, — расположится на каком-нибудь постоялом дворе для приезжих купцов. Поэтому он даже немного удивился, когда преследуемый привел его на рынок.
Удивился — но не сильно. Западный рынок Андилайте ничем не отличался от своего восточного собрата, на котором расположились мнимые купцы в советской военной форме. Такой же дикий шум, толкотня, массы народа — Андрей моментально потерял натовца из виду, бросился вперед, ввинчиваясь в толпу, подпрыгнул — рядом возмущенно завопил какой-то толстяк в засаленной безрукавке, на ногу которого Ростовцева угораздило приземлиться всем весом. Тратить время еще и на него было никак нельзя, поэтому спецназовец коротко, без замаха — где уж размахнуться в такой толчее, — ударил его "клювом орла". Толстяк вмиг осекся, начал оседать, но Андрея это уже не интересовало — он рванулся вперед еще раз, проскочил под какими-то веревками, едва не обрушив себе на голову шатер, который они держали, ужом просочился между прилавками, выскочил из-за палаточного ряда — и замер, едва не налетев сразу на четырех натовцев.
К его счастью, троица, стоявшая за прилавком, была настолько увлечена сбивчивым повествованием его подопечного, что практически не обращала внимания на окружающую суету. Неспешно отойдя обратно за крайнюю палатку, Ростовцев получил возможность не только внимательно рассмотреть своих заочных врагов, но даже расслышать обрывки их разговора. На английском!
