— Нет, не делали никогда. И разве воздух это не пустота? Пустоту жидкой сделать невозможно.
— Это не пустота! Это пары жидкостей, кипящих на очень сильном холоде, — возразил Кара-Мурза.
— У нас в гильдии морозников никогда не замечали, чтобы на холоде воздух становился жидким. Только пары воды замерзают и оседают, — не верил Фрееринкс.
— Плохо пробовали. Вы можете попробовать хорошенько в каменной комнате, с пола которой жидкому воздуху некуда будет течь, — не сдавался Сергей Георгиевич. — Кстати, у нас температуру меряют так. Приняли за ноль температуру замерзающей воды, за сотню температуру кипящей воды. Свинец плавится при температуре 320, серебро когда почти тысяча градусов. Воздух кипит при 190 градусов холоднее замерзания воды.
— Давайте сейчас проверим, — любопытный Ратвир влез в беседу.
Сказано-сделано. В каменной подсобке силами движителя и морозника сделали пол в виде чаши из льда. Фрееринкс напрягся, как никогда, остальные смотрели в комнату. На стенах и потолке стремительно оседал иней, сначала много, потом меньше. Тарьюс, владетель с даром движителя, убрал весь иней из комнаты в коридор подальше от зрителей. Старшина морозников все дальше охлаждал воздух.
И тут начал появляться новый туман в комнате, капли появлялись на стенках, полу и потолке, сильнее потянуло воздухом из коридора в комнату. Капли увеличивались и стекали в чашу из льда на всю комнату. Скоро собралось несколько ведер сильно парящей прозрачной жидкости с голубым оттенком.
— Пресвятые дии! — Дартеникс был поражен до глубины души, остальные члены совета Десяти, даже Ратвир смотрел, разинув рот, на озерцо. От жидкости и паров веяло жутким холодом, а ведь она была окутана паром как кипящая вода.
Кара-Мурза взял первую подвернувшуюся палку, привязал к ней свой платок и окунул в озерцо. Вынял и ударил платком по стенке. Ткань разбилась как стекло, как и конец деревянной палки. Несколько капель жидкости упали на каменный пол коридора и стали бегать по нему, кипя и испаряясь, как вода на раскаленной докрасна печи. В тишине, нарушаемой только звуком кипящего воздуха, прозвучали слова посланника:
— Воздух состоит из семидесяти восьми частей паров негорючего вещества под названием азот, двадцати одной части вещества кислород, поддерживающего горение, и одна часть это разные примеси. Температура кипения кислорода на четырнадцать градусов выше, чем у азота, и потому их легко разделить.
— Давайте так и сделаем, — приказал пораженный до глубины души Ратвир.
Сергей Георгиевич своими советами помог осуществить задуманное.
* * *
На полу стояло большое ведро, в котором было ведро поменьше, они были разделены толстым слоем горного льна. А в малом ведре слабо кипела голубая жидкость, сами ведра были покрыты инеем. Рядом было еще пара ведер, но уже с бесцветной жидкостью, такой же холодной и кипящей.
Весь совет гильдий смотрел, не отрывая глаз от такого зрелища. А Кара-Мурза стал показывать фокусы. Для начала плеснул каждой жидкости на пол. Капли стали бегать и испаряться как на раскаленной плите.Опустил цветок в ведро с бесцветной жидкостью, подержал, потом разбил об пол. Второй такой же цветок вспыхнул и быстро сгорел, когда его поднес к голубой жидкости. Высыпал на пол дымящиеся обугленные дрова, плеснул на них голубую жидкость. Полыхнуло белым пламенем. Брейлах отметил:
— От земляного масла дрова так же загораются.
Сергей Георгиевич опустил палку с обугленным дымящмся концом, она моментально вспыхнула над голубой жидкостью, причем сама жидкость не загорелась. Все знали, что масло загорелось бы. Железный прут тоже горел ярким пламенем. Потом плеснул на пол масла вдалеке от людей, а наверх голубой жидкости. Пламя поднялось вверх на пару метров. Брейлах заявил:
— Впечатляет, но огневики так легко могут делать.
Кара-Мурза пропитал мешок размером с арбуз с опилками жидким кислородом, а потом попросил движителя передвинуть в воздух подальше. Брейлах силой разума попробовал его поджечь. Рвануло так, что всех зрителей расбросало по открытой площадке замка, а в нем еще и вылетели стекла. Советский посланник сказал:
— Если бы этот мешок был внутри второго, полного камешков или кусочков металла, то эти кусочки металла нас всех убили бы. Можем мы вам еще многое показать. Главное вот что. Мы и вы если будем сотрудничать, то будет обоюдная большая польза. Мы заменяем ваших чародеев там, где можем их легко заменить, а вы нам их даете туда, где они незаменимы. И помогаете нам искать и учить наших людей с чародейными способностями. Кроме того, мы будем не только для вас многое строить, но и добывать полезные ресурсы, которые вам не нужны или которые вы сами не можете использовать. Вот металл алюминий, вот металл титан. Вы своими силами их из руды извлечь не сможете, хотя руд этих металлов у вас много.
— А если мы откажемся, то что будет? — спросил Ратвир.
— Мы строим селения и города в захваченной нами земле между восточной границей Эвейна и Рассветным океаном, и к нам уже бегут крестьяне и даже чародеи, — Кара-Мурза знал, что говорил. Лейтенанта Топорова от лишения погон спасла демонстрация способностей движителя, иначе бы сбежал. Но и пара бродячих чародеев переселилась в советское владение. — Дальше больше будет. Мы уже научились воевать против ваших войск, знаем ваши слабые места.
— Мы победили западную орду.
— Нет, победили малую часть, и уцелевшие расскажут достаточно, чтобы вас победить умением и силой оружия. Мы, если вы желаете, будем вас оповещать заранее о подготовке таких попыток. Поможем вашим чародеям на той стороне подобраться к врагу. Я уже показал, как наше знание повышает ваши умения. И мы вас приглашаем вместе покорять и преображать миры выше воздуха, в мертвых мирах создавать жизнь.
— Какие миры? — спросил глава гильдии друидов.
— Те, что кружат у звезд. И в первую очередь ближние соседи наших миров. Главное отличие нас и западных ши в том, что западные демоны захватывают другие земли ради грабежа или для своего нового места жительства с истреблением местных людей. А мы осваиваем малопригодные земли и делаем их удобными для жизни. И мы замахнулись на мертвые земли выше неба. И мы заселим их и сделаем так, чтобы там росли леса. Завтра с вами или послезавтра без вас.
Рахваарракс приказал зайти внутрь для совета. Сергея Георгиевича попросили подождать за дверью решения.
— Я готов возглавить наших чародеев, которые будут работать с восточными ши, заодно прослежу за всем, — заявил наследник.
— Может, лучше мы сами познаем их тайны и умения? — усомнился Император.
— Дело не в их железках. Ши научились думать так, что все время создают новые вещи себе в услужение. Они свой разум иначе используют для себя. Нам надо освоить их метод мышления, и только потом сможем делать вещи как эти ши. Да вы же сами видели их листики с текстом, которые шесть веков они умеют делать тысячами, а наши не додумались до такого. И без его даже с морозниками мы не познали бы состав воздуха.
Один за другим сидевшие за столом склоняли головы в согласии.
— Да будет так, — подвел итог рахваарракс. — Тебе, Ратвир ат-Лорис, я поручаю это дело, именем Серебряного закона.
— Ты выбрал себе непростую задачу, — заметил Дартеникс, выходя вслед за своим воспитанником из палаты Совета.
— Ты сам меня учил познавать новое и анализировать знания. И нам надо делать это вместе с ши, чобы по силе им не уступать.
* * *
Обряд начали рано. За последние месяцы Линдан привык просыпаться задолго до рассвета и ложиться за полночь. Вверенное ему владение требовало многих забот. Хотя ши покинули его зеленую землю, следы их скоротечного пребывания останутся еще надолго — сожженные деревни, разрушенный кирн... и могилы не на погостах.
Даже в этот торжественный день, который все владение Дейга праздновало вместе с Линданом, работа не затихала. Со стороны иззубренных стен нового замка, наспех украшенных знаменами, доносилось лихое: "Поднимай!.. Поднимай, я кому велел!.. Заноси!.. Сторожней, сторожней, придавишь!.."
Линдан постарался не пустить к губам улыбку. У замка трудилось несколько големов восточных ши, помогающих в работе. Но отнюдь не заменяющих труд, а облегчающий. Один из големов как раз поднимал строительные материалы наверх, высвободив от этого дела движителя. В замке было использовано много новинок от ши. Самой поразительной из них был стальной скелет замка, вместе с на удивление глубокими и крепкими фундаментами усиливающий его мощь. Линдан, запомнивший как разрушили старый кирн, согласился на такое устройство.
Странный народ, но работают они, нельзя не признать, ловко. Видно — с понятием люди. Правда, старшой их, коун Викторикс, чьего родового имени Линдан, к стыду своему, никак не мог запомнить, ради такого случая присоединился к числу зрителей, но в сторону быстро прирастающих стен поглядывал поминутно, как бы ожидая от оставленных без присмотра подручных всяческого разгильдяйства.
Встающее солнце проглядывало из путаницы ветвей, не вскарабкавшись еще на вершины нижнего леса, не говоря уж о великанах-амбоях. Тоненький лучик каким-то чудом разогнал голубые сумерки над полем и уперся прямо в лицо закутанному в одеяло младенцу. Малыш капризно заморщился, и державший его чародей поспешно шарахнулся, покуда дитя не разоралось, нарушая торжественность момента.
Было очень тихо, только слышались задорные крики строителей да хлопали на ветру вымпелы — всех цветов, но больше черные и алые. Над будущими воротами кто-то вывесил, размотав, целую штуку дорогого пурпурного полотна — подарок владетеля Малиунданы по случаю торжества. "Ой, демоны, — промелькнуло ни с того ни с сего в голове у Линдана, — кому-то ведь придется не дале как вечером снимать эти оборки да сматывать..."
Покуда трое чародеев в самых роскошных гильдейских кафтанах по очереди читали благодарственные молитвы Керуну, Лаймати и прочим диям, Линдан исподтишка оглядывал собравшихся. Он не ожидал, что церемония соберет так много народу. Прибыли не только соседские владетели, но и с полдюжины дальних соседей — один лишь Пардайг из Фориола воздержался, тая в сердце обиду. Линдан вздохнул про себя. Как ни пытался он избавить Дейга от дурного наследия прошлого, хватало лишь малого повода, чтобы старинная вражда разгорелась заново, а Пардайг не забыл причиненных его брату мнимых обид. Хотя ши и вернули раненого Брендайга родне, тот так и не оправился до конца от действия зелий, отнимающих дар, да и вырезанную почку уже не нарастишь заново. Восточные ши предлагали пересадить новую почку, но Брендайг отказался.
Но в толпе виднелись не только яркие кафтаны владетелей со свитой, не только начищенные кирасы и кольчуги дружинников. Едва ли не половина всех свободных чародеев огневой гильдии собралась на праздничном поле, пестря алыми, пурпурными, огнецветными, кровавыми и гранатовыми одеяниями. Хватало и других волшебников. Съехались и бродячие торговцы, и всякий свободный люд, и, конечно, жители окрестных деревень, которыми Линдан правил, как мог, уже полгода.
Императора на празднике представлял Ратвир ит-Лорис, оторвавшийся ради такого случая от дел государственных и сотрудничества с восточными ши. Старый рахваарракс за последние месяцы сдал настолько, что большая часть обязанностей его легла на плечи преемнику. Единственному из всех собравшихся, императорскому наследнику было дозволено носить белое, и он выделялся на фоне толпы, как лебедь в стае серых гусей. Показывая свое благоволение молодому чародею, Ратвир даже взял с собою наложницу, Тарию — впрочем, решил Линдан, замечая, какие ласковые взгляды бросают друг на друга двое стражей, дело тут не только в политических хитростях. Без сомнения, Ратвир уже давно сделал бы свою избранницу — происходившую из древней, но слабой ветви стражеского рода — не наложницей, а полноправной женой, если бы не был так строг древний закон. Только мать новых стражей может стать супругою рахваарракса, а Дар этот наследовался трудно и непредсказуемо. Нынешний император так и не смог передать свой Дар потомкам — рождались у него, как назло, одни дочери, да и те, кроме двух, анойя, отчего право Ратвира на трон даже не оспаривалось. И покуда Тария не разрешится от уже заметного бремени и трое чародеев не засвидетельствуют таящийся в пискливом комочке плоти Дар, избраннице наследника не стать его женой перед людьми и днями. Пропела труба.
— Испытание начинается! — зычно крикнул глашатай.
Над полем повисла тишина, такая звонкая, точно порывом утреннего ветерка всю пестроцветную толпу разом смело и до самого окоема не осталось близ замка ни души живой. Даже строители примолкли.
— Я, чародей гильдии провидцев Эстариол ит-Линна-ракс, клянусь, что ложь не осквернит уст и мыслей моих, покуда не закончится обряд, — прозвучало над полем.
— Я, чародей гильдии огневиков Брейлах ит-Брейлах, клянусь...
Линдан ощутил невольный прилив самодовольства — сам старшина гильдии прибыл в Дейга, чтобы провести обряд!
Третьим свидетелем оказался незнакомый Линдану колдун-морозник. Молодой чародей с гораздо большим удовольствием попросил бы об этой услуге кого-то из дружинных чародеев, да и на месте Эстариола предпочел бы видеть Виндерикса, но, по обычаю, местным волшебникам путь в свидетели был заказан — все же клялись они перед людьми, а не перед днями, и установители обряда справедливо опасались, что в ком-то из них верность владетелю превозможет верность слову.
— Линдан ит-Арендунн, сын Арендунна ит-Табариэ-на! — напевно возгласил провидец. — Признаешь ли ты се дитя плодом семени твоего, кровью от крови твоей?
Горло перехватило так, что молодой чародей едва смог выдавить предписанное обрядом "да". Он протянул руку — сильные сухие пальцы Брейлаха стиснули запястье, проколол кожу прокаленный ножичек. Ребенок заныл, когда капля отцовской крови упала ему на лобик.
— Испытаем, братие, кровь рода сего, силу семени его, — продолжил чародей.
Поднесли зажатую в клещах сухую ветку. Эстариол поднял младенца, обернув личиком в сторону цели. Распахнулись слеповатые голубые глазенки, наливаясь недетским вниманием. Линдан, конечно, не умел читать мыслей, но ему казалось, будто он ощущает телом каждое прикосновение Эстариоловой воли к рассудку новорожденного сынишки. Провидец искал следы Дара в не оформленном еще мозгу малыша, чтобы направить его... направить...
Ветка полыхнула жарким огнем, почти мгновенно осыпавшись в зеленую траву пеплом. Дружинник от неожиданности выронил клещи и заплясал, поплевывая на обожженные ладони. Толпа помедлила миг в недоумении — редко когда испытание давало столь явные результаты, разве что когда Дар бывал необыкновенно силен, — и возликовала, да так, что в далеком лесу птицы сорвались с ветвей и закружились шумной стаей в небе, добавляя веселья царящему над полем гаму!
Гордость захлестнула Линдана сладостной волной, слезы обожгли глаза. Значит, его талан — не шутка диев! Он не сгинет вотще, он продолжится в потомках, усиливаясь от поколения к поколению. Как говорил один умник из восточников, у Линдана метка дара главенствующая, подавляющая метку бессилия волшбы.
