"Ё-ё-ё-ё! У-у-у!" — на меня сверху ливанули не меньше цистерны кипятка, аж шкура задымилась.
Э-э-э-эх! Хорошо!
Это человечишка какой-нибудь свариться вкрутую... А мне-то что? Я и так крут! Хрена меня варить!
Задержавшись лишь на мгновение, я оказался по ту сторону решётки. Во, блин, уже бегут!
Ко мне неслось не меньше десятка воинов не с самыми дружественными намерениями. То, что я безоружен, их, похоже, волновало мало. Что ж, я подхватил с земли оставшийся обломок дерева и взмахнул, как метлой, сметая в сторону самых прытких. Грохот железа, крики и ругань. "Кряк!" — у меня в руках остался жалкий обломок ствола. Бросил его под ноги закованному в железо мечнику и, пока тот замешкался, подхватил с земли чью-то алебарду пониже топора.
Стремительный удар сбоку по левому колену, потом по кумполу и тычок в щит. "Бу-бух!" — "клиент" с оглушительным грохотом завалился на спину. Ещё один шустрик ловко поднырнул под мою "шпагу", потом через неё перепрыгнул, но вот незадача, древко осталось на месте и он опустился на него... В общем палка попала ему точно между ног. Попрыгунчик заныл, повалившись рядом с остальными. Оставшиеся двое алебардщиков... или алебардистов... не знаю, как правильнее... решили не испытывать судьбу, шаг за шагом отступая назад.
— Стой! Куда! Не сметь отступать! — заорал со стены какой-то толстяк, — Я приказываю атаковать эту серую образину!
Это он про кого? Про меня? Ну, это ему так даром не пройдёт! Подхватил с земли обломок ствола и запустил им в чересчур говорливого толстопуза. Тот довольно шустро от него увернулся.
— А вот не попадёшь, тварь клыкастая! — сделал тот пару неприличных жестов.
Больше не успел, потому что, ударившись о зубцы надвратной башни, полено полетело назад, долбанув шуту гороховому по спине, когда тот совсем этого не ожидал. Чудом удержавшись на самом краю стены, толстяк отчаянно замахал руками, как крыльями. Видимо, падать вниз ему очень не хотелось. Со стороны смотрелось уморительно, а вот самому "летуну", похоже, было не до смеха.
— Ну, чё, пошутим вместе?! Я тоже шутки люблю, — рыкнул я ему почти ласково, поднимая с земли оглоблю.
Посмотрел, сколько выбежало во двор других шутников, и на всякий случай подобрал вторую. В это время у толстяка или брюхо перевесило, или он зае... замумукался махать руками... У-у-у. Хлоп. Туша рухнула в стог сена, который не успели сгрузить с воза.
Я сделал пару шагов, чтобы глянуть, как себя чувствует этот горе-Петросян. Юморист не желал подавать никаких признаков жизни, усиленно прикидываясь ветошью. Я несильно хлопнул его по животу оглоблей, так, на всякий случай.
— Вяу! — руки-ноги толстяка дёрнулись вверх.
— Вперёд, трусы, не дайте чудовищу убить эла Пататортуса.
Это он про толстяка? Тогда не удивительно, что тот хохмач. С таким именем только клоуном и работать.
Тем временем, понукаемые своим главнокомандующим, воины подались вперёд, и мне стало уже не до шуток. Ну что ж, хотите драки — вы её получите! Я завертел оглоблями. Бьюсь об заклад, у девчонок-гимнасток... не помню, спортивных или художественных... это упражнение куда лучше получается, вот только их булавы не под два метра длиной.
Я в момент раскрутил свои "палочки" в две горизонтальные восьмёрки и прыгнул вперёд. Бых! Дым! Бум! Хрясь! Брым-дым! Дикие крики и ругань. Из полутора десятков нападавших не уцелело и половины. Не то, чтобы я всех поперебил, но даже вскользь получить удар оглоблей — это не шутки!
Наверное, я легко отбросил бы противников к башне, но посреди двора стояла катапульта... или баллиста... не знаю, как называется эта хреновина. Горизонтальная рама на земле, над ней вертикальная и огромная ложка, только не для варенья. Похоже, именно с её помощью в нас метали камни. У-у-у, злодеи.
А кто там скрывается за этой каракатицей? А-а, так это вражеский главнокомандующий.
— Эй, чего прячешься! — я рванулся к катапульте.
Два воина справа дружно пригнулись, когда над ними просвистела оглобля, а вот фельдмаршал не успел, хоть и попытался отпрыгнуть назад. "Бу-бух!" — удар пришёлся в щит. Рыцаря закрутило и он рухнул на землю. К нему тут же подскочили, двое с одной стороны, двое с другой. Дружно подхватили и почти бегом понесли к башне.
— Стойте, куда вы! Надо биться! Он всего один! — послышались выкрики.
Куда там, воины только больше прибавили ходу, унося своего полководца.
— Эй, послушай!.. Как тебя,.. — обратился ко мне воин с седой бородой, одетый в добротный доспех, чуть похуже, чем у главаря всей этой банды.
— Меня зовут Шэрх! — как можно членораздельнее рыкнул я.
Нет, всё-таки наши трольи глотки для человечьей речи не предназначены. Блин! Я уже и о себе думаю, как о тролле?! Твою мать!
— Мы это, Шэр, заберём вот этих двух, — он показал на раненых, один из которых ухитрился подняться и, опасливо поглядывая на меня, скакал на одной ноге к спасительному входу в донжон.
— Хоть всех забирай! — милостиво разрешил я, оглядывая поле боя.
Во дворе то тут, то там были раскиданы поверженные мною воины. Одни шевелились, пытаясь встать, другие валялись неподвижно, но таких было лишь четверо. О-о, ещё один шевельнул рукой.
— Мать твою! — взревел я.
Вот же сволочи! Грёбаные твари! Стоило лишь на минуту отвлечься, как по мне дали залп из луков и арбалетов. Не смертельно, но чертовски неприятно. Вот если б вас толкнули в куст шиповника или ещё какой-нибудь колючей дряни, что бы вы сказали? Вот и я примерно то же... на тролльем!
Нет, пора с этим завязывать. В три прыжка я оказался на крепостной стене. Первый котёл с водой. Поближе к донжону. Плюх! Вода окатила стену. Жаль, что в бойницы её попало всего чуть-чуть, да и к тому же совсем остывшей. Мне так показалось, но, судя по поднявшемуся вою, внутри посчитали иначе.
Выстрелы как-то сразу прекратились, но на верхушке башни стрелки никак не желали угомониться. Я скинул вниз пустую ёмкость и поддал ногой следом подставку, на которой она кипятилась. Второй котёл. По-моему, я просто ещё раз помыл стену. Однако, сверху стрелять перестали. Поэтому последний я "брызнул" так, на всякий случай.
Скинул посудину вниз и спрыгнул сам. Защитнички намертво замуровались в башне. Лишь один раз, когда какой-то бедолага смог доползти до двери и проорать, чтобы его впустили, двое героев, опасливо косясь на меня, выскочили наружу и быстро втащили его внутрь. Остальные, и живые, и мёртвые так и остались валяться во дворе.
— О, Шэрх, ты что, захватил это место?! — это парни пожаловали.
Оговорюсь сразу, у троллей нет понятий "крепость", "замок". Даже "дом" — это то место, где живёт тот, о ком говорят.
— Вы где застряли?
— Рым провалился в дыру, — кивнул в сторону брата Ургк, — ну, ту, что пробил в деревяшке Ыш, я еле его вытащил.
— А остальные чего ж не помогли?
— Так ушли все... с вождём.
— Значит, мы остались одни?
— Угу.
Печально.
— Парни, а напомните-ка мне, что мы должны делать со всем этим, — я обвёл рукой стены и башни.
— Так ты не помнишь? — удивился Рым.
Не-е, сколько можно тупить! Если б помнил, разве спрашивал?
— Да-а, сильно тебя приложило! — покачал головой Ургк.
— А то. Так что сказал вождь?
— Он говорил,.. — закончить Рым не успел, эти гниды вновь нас обстреляли.
Ну, что за неугомонные, сволочи!
— Мать вашу! Так вас перетак! — я понёс грёбаных стрелков и по-тролльи, и по-человечьи.
— А ну, парни, помогите мне! Давайте развернём эту каракатицу!
— Зачем это?
— Сейчас узнаете.
Дружно навалившись, игнорируя стрельбу защитников башни, которые как с цепи сорвались, осыпая нас стрелами и болтами, мы развернули метательное устройство.
— Ну-ка, помоги, — я сунул Ургку один из валявшихся неподалёку щитов, сам схватившись за другой.
Распихал ногами большие валуны, нагребя из под них приличную кучу осколков и мелких камней.
— Держи вот так, — показал я, как поставить щит, что был вместо совка, когда другой использовал вместо лопаты. — Теперь давай его сюда. Рым, помоги! — вдвоём мы, без всяких натяжных устройств, легко наклонили "ложку". — Сыпь! Отпускай!
— Хрен возьмёте нас, клыкастые морды! Мы вас всех...
— Фить-тью-тью-тью, — засвистела наша каменная "шрапнель".
Так что о том, что собирался нам устроить неизвестный оратор, мы так и не услышали. Правда, на его месте появился новый персонаж:
— Гнусные образины! Животные! Твари!.. — орало како-то мурло.
Блин! Нам снизу видно не было, кто так изгаляется, но мне показалось, что в просвете бойницы сверкнули доспехи.
— Что он кричит?! — спросил Ургк.
— Что, что. Ругается. Орёт: "Мерзкие образины! Животные!"
— Это он про кого? — искренне удивился Рым.
— Сейчас я этого говоруна заткну! — Ургк подхватил с земли каменюку и запулил её в сквернослова.
Как я уже говорил, метал он камни и палки не в пример лучше меня. Бух! Снаряд застрял точно в бойнице, напротив морды нашего оппонента, отчего тот сразу заткнулся, но не надолго.
— Скоты! Тролльи морды! Чтоб вас всех перекорёжило! Чтоб,.. — придвинув рожу к самому окну, неизвестный вылаивал ругательства в просвет между подоконником и застрявшим камнем.
Его неиссякаемый словесный понос изрядно мне надоел.
— Помогите, парни.
Мы вместе чуть сдвинули раму влево. Пробный камень. Мимо. Ещё влево. Следующий. Блин! Опять промах. Я недостаточно оттянул "ложку". О-о, мягкая посадка. Дух!
— А-а-а! У-у!
Пущенный мной снаряд вколотил застрявший в бойнице камень вовнутрь. Будем надеяться прямо в лоб нашему охальнику.
На несколько минут установилась мёртвая тишина. По нам никто не стрелял, мы тоже ничего не метали.
Неожиданно из окна... из той самой бойницы, куда мы только что вбили заряд, показалась тонкая ручка и замахала красным платком. И что бы это могло означать?
Как вскоре выяснилось, это был сигнал о перемирии... Но тогда-то мы этого не знали.
— Что это? — спросил Ургк.
— А я знаю?
— Ну, ты же единственный из нас жил среди людей.
Люди! Мать их! Проклятое прошлое, которое я... то есть Шэрх, всячески пытался забыть, заталкивая его в самые дальние уголки памяти, стремительно всплыло и затопило собой всё. Лютая ненависть! Боль! Ужас! Огромная, ничем невосполнимая пустота и бездна горя!
Воспоминания накатили девятым валом.
Родителей своих я не помнил. Нет, про маму что-то вспоминается, такое близкое, родное, но стоит напрячь память, как образ расплывается и тает, а на его место становятся прутья клетки. Люди — твар-ри! Ненавижу!!!
Сволочи! Гады! Возили меня по ярмаркам на потеху толпы! Я, не понимая, смотрел на них удивлёнными глазами, а они ржали, как лошади, и тыкали в меня пальцами. Гниды! Ещё в меня кидали огрызки и всякое гнильё! Ублюдки! А я ловил и хватал эту дрянь прямо на лету, потому что очень хотел есть! Неимоверно! Постоянно! Я до сих пор не могу избавиться от чувства голода! Он преследует меня даже во сне! Даже когда я сплю с набитым, как барабан, брюхом! Козлиные рожи! Всегда находилась какая-нибудь падла, что бросала в клетку что-нибудь несъедобное — что-то вроде горького перца или какой-нибудь кислой-прикислой дряни, по сравнению с которой незрелый лимон кажется райской ягодой. Меня корчило, я катался по полу, из глаз текли слёзы, а они смеялись. У-у-у! Как же я ненавижу эти поганые рожи!!!
Я с силой сжал кулаки. Хрясь! Щит, что почему-то оказался у меня в руках, разлетелся в мелкие щепы.
— Шэрх, ты чего? — тронул меня за плечо Ургк.
— А-а... Да нет, ничего... Так, вспомнилось...
Глава 2.
Блин! До сих пор не понимаю, как мне тогда удалось бежать? Удачное стечение обстоятельств. Но должно же мне было повезти хоть раз в жизни?! И чего эти кривляки попёрлись на ночь глядя в дождь по лесной дороге. На ярмарку торопились, не иначе. Другие повозки прошли, а наша застряла в болоте, опасно накренившись на левый бок. Мои хозяева... то есть те гниды, которые хотели, чтобы я их так называл... Крол со старшим сыном отправились рубить деревья. Его жена Лала, всхлипывая и причитая, осталась с младшеньким и дочерью у повозки, успокаивая встревоженных лошадей, что оказались чуть ли не по брюхо в воде.
Лучшего момента и придумать нельзя было. Нахрена я тогда так упорно раскачивал прутья и тихонько ковырял дерево осколком ножа. Ну и что, что клетка была новая. Похоже Крол поскупился... жмот он был ещё тот... и ему этот ящик сколотили из сырых досок. Нет, сбит он был на совесть, не разобьёшь. Да и размаху у меня не было. Но доски повело... Это я так думаю. Шэрху же был важен результат. Он мыслил практически. Точнее, вообще не мыслил, а действовал.
Р-раз! И я всей тушей кидаюсь на стену, толком не зная, к чему приведёт эта авантюра. Видно Шэрху ничего не было, люди закрывали клетку мешковиной. Только маленькая дырочка, которая показывала, что наступают сумерки, запах болота, который почему-то казался слаще и приятнее благоухания цветов, и чуткий слух, улавливающий и детское хныканье, и причитания Лалы, и звук удаляющихся шагов.
Одного прыжка оказалось достаточно. Кряк! Борт сломался, телега погрузилась ещё сильнее, а несчастные лошади заржали и забились. Я... то есть — Шэрх... не терял времени даром. Хрясь! И один прут оказался в его руках. Крол сэкономил не только на деревяшках, но и на железе. Старые прутья были толстыми и твёрдыми, новые были куда тоньше и гнулись, как ветки. Или это сила у Шэрха взялась немереная. Ясное дело, помирать-то никому не охота! Клетка уже наполовину погрузилась в болотную жижу и продолжала тонуть.
Ещё одна железка, вторая, третья... и я, как чудо-юдо болотное, весь в грязи и тине, вырвался наружу.
— Стой, образина поганая! — заорал Крол, бросаясь ко мне с топором и тут же провалился по пояс.
Стой-постой, карман пустой! Три прыжка и меня было уже не достать. Не знаю, почему, но болото показалось мне родным домом. Я будто нюхом чувствовал, на какую кочку следует наступить, а под которой меня ждёт пустота. Правда, сил моих... Ладно, буду говорить, как о себе. Воспоминания теперь вроде как мои... Так вот, сил мне хватило только до ближайшего островка.
Шэрх недоумевал: как так, он такой здоровый, а смог сделать лишь несколько шагов. Но я-то сразу врубился, что причина была в... как её... гиподинамии... По-моему — так. В общем, от недостатка подвижности и отсутствия тренировки. Тело росло, а места в клетке становилось всё меньше. Ещё сказалось постоянное недоедание. Хотя тролль-дистрофик — это понятие выше моего понимания.
Если б не угроза быть пойманным, так бы и завалился на покрытом грязью сыром островке, но разлёживаться было некуда. Левое бедро укололо. Это успевший выбраться из болота, злой, как собака, Крол выстрелил в меня из арбалета. Я вырвал болт. Жаль, что погорячился, наконечник так и остался торчать в теле. Наверное потом, ворочаясь во сне, я загнал его ещё глубже. Видно шкура моя тогда не была такой дубовой, как сейчас. Была бы эта заноза деревянной, воспалилась бы, и с гноем её можно было выковырять. А вот железки не гниют. В общем, всё, как у людей. Так что противную железку мне вытащили уже в становище... Но попал я туда не сразу.
