— Что, Шэрх, любуешься?
Блин, за своими раздумьями я и не заметил, как рядом нарисовался Нариллар Четвёртый.
— Да вот, смотрю.
— Знатная твердыня.
— Это ж сколько недель такую придётся осаждать?
— Недель? — король весело рассмеялся, — Иногда на осады замков уходят годы, а ты — "недели", — и вновь захохотал.
Отиравшиеся рядом прихлебатели его дружно поддержали.
— Вот оттого, Шэрх, и не люблю я войны, — похоже, нашего монарха пробило на откровенность, — Нудное это, скажу я тебе, дело.
— А убыстрить никак не пробовали?
— Каким же это образом?
— Ну-у, магия там.
— Ха, а ты думаешь, у врагов нет своих чародеев? Эти стены ещё при строительстве замагичены. Если ты, Шэрх, подскажешь, как захватить город, а ещё лучше сделаешь это сам, то я тебя назначу его правителем.
— Что в одиночку? — удивился я.
Блин и дёрнул же меня чёрт за язык.
— Ну да, один захватишь, один и будешь править. Что молчишь?
— Думаю.
Король оторопело уставился на меня.
— Ха! Все слышали, Шэрх, согласился захватить Сферран! Ему надо только немножечко подумать!
— У-а-ха-ха-ха-ха! — весело заржал Нариллар, а вслед за ним и свита.
Э-э-э! Аллё! Я ни подо что такое не подряжался!
Мля! Проклятье! Судя по радостным лицам вокруг, за меня, похоже, уже всё решили! Остался лишь пустяк — взять этот грёбаный Сферран!
И главное, теперь уже не откажешься, а каждый ёкарный кармиланец в нашем войске, начиная с Рамира и кончая самым распоследним слугой, будет рад меня подъе... подколоть! Никакого житья точно не будет!
Нет, всем хорош Нариллар Четвёртый: хитёр, осторожен, неглуп... Всё в меру. Зато что угодно ради собственного развлечения готов превратить в балаган!
Вот кого надо было назвать Балаболом!
Я ещё раз проверил оружие. Обе шкуры... теперь уже без рогов, уж очень сильно они нервировали наше войско, особенно священников. Ну, раз церкви Создателя угодно, эти гнутые украшения можно и снять, хотя с ними было куда прикольней. Но не связываться же мне из-за этой дребедени с священнослужителями, тем более с рыцарями-монахами из Идущих Дорогой Света. Больно надо! Хотя король особо набожным не был и ни тех, ни других не жаловал, надеяться в случае конфликта на его помощь не стоило. Он же, прежде всего, — политик. Будет выгода — сдаст, не задумываясь. Так что связываться с церковниками по ничтожному поводу я не собирался.
Кстати, об оружии. Флагшток, с которого сняли королевский штандарт, обозвав этот порванный во многих местах и забрызганный кровью кусок материи Знаменем Победы, мне вернули. Помимо него мне выдали оружие ближнего боя — не хилый такой молот. Их сделали по одному для каждого из нас троих, и столько же в запас, а то вдруг быстро сломаются. Но ради такого дела я забрал оба.
— Куда тебе два? — удивился монарх.
— Если погибну в бою, второй мне точно не понадобится, а так, вдруг пригодится.
Нариллар спорить не стал, потому что до сих пор пребывал в полном офигении. Он не ожидал, что я решусь в одиночку штурмовать город. Да и сам я, честно говоря, не думал, что решусь на подобное! А вот поди ж ты!
Ну всё, предрассветные сумерки быстро рассеивались, ещё немного и небо озарят первые всполохи утренней зари. Пора! Я тронул единорога вперёд. Он с радостью стал разгоняться, ещё не зная, что ждёт нас впереди. Видно тоже изнывал от скуки, бедняга!
Всё быстрее и быстрее мы понеслись к городским воротам. Я тем временем быстро раскрутил первый "кувалдометр". Бросок на полном скаку.
— Крак! Хряп! — в настиле поднятого моста образовалась внушительная брешь.
— Ну, милый, выручай! — это я уже однорогу... о том, что будет, если он затормозит на полном скаку, я тогда даже не подумал.
Прыжок. Могучий зверь взвился в воздух, буквально паря над бездной и в следующий миг, как кот Васька, шмыгнул в микроскопическое для его тела отверстие.
Мля! Как я не пригибался, но всё же приложился спиной о торчавшие сверху доски! Шкура сзади подозрительно затрещала, но мне было не до этого.
Ёшкин кот! Решётка, которая падает, закрывая ворота, не знаю почему, оказалась поднята, а я-то собрался её ломать, уже занеся молот. От удивления я на мгновение опешил, так и застыв с занесённой рукой. Хорошо, что мой Конёк-Горбунок не растерялся и, не сбавляя скорости, резво рванув вперёд.
— Ух! — рассекая воздух, решётка запоздало рухнула вниз.
Я вновь припал к шее своего скакуна, позабыв подхватить с земли молот.
— Кряк! — это я лоханулся второй раз.
Привязанный сзади флагшток переломило. То, что осталось в руке, не дотягивало и до двух третей. Но сокрушаться по этому поводу не было времени! Мы с однорогом неслись во всю прыть к следующим воротам.
В эти последние предрассветные минуты главная городская улица была почти пуста. Лишь изредка с нашего пути шарахались одиночные прохожие, да какой-то возница в панике прянул в сторону с возом сена, едва его не рассыпав.
У ворот Верхнего города так и не забили тревогу. Расслабилась тут совсем охрана. Только когда мы влетели под арку, кто-то догадался опустить решётку. Но тут уж я не сплоховал, на полном скаку вбив остаток столба в ячейку и успев ткнуть им в землю. Даже не знаю, как долго продержалась это отчаянно скрипевшая подпорка, потому что, ловко поднырнув под железные острия, вовсю размахивая молотом, уже мчался дальше.
Третьи ворота, уже королевского замка, тоже оказались призывно распахнуты настежь, и никто их затворять не собирался. Я так обрадовался, что совсем позабыл об осторожности. Как оказалось — зря.
Вспомнил я о ней только когда увидел перед собой жерло. Пушки! Самой настоящей!
Грохот выстрела!
Мля-я!
Нет, как-то попалась в руки книжка фентези... не помню уже кто автор... по-моему я уже говорил, что не поклонник этого жанра, предпочитаю фантастику... предпочитал, во всяком случае раньше... может, и зря, хотя не уверен. Так вот там автор на полном серьёзе, чуть ли не научно обоснованно, утверждал, что порох в мире магии абсолютно невозможен. Блин! Жаль, что он не был на моём месте! Проникся бы тогда!
Как я, когда нас с единорогом вынесло ядром из королевской резиденции, а закончили мы свой скорбный путь едва ли не у ворот Верхнего города. Только этого момента совсем не помню, потому что сначала меня с получившим в грудь снаряд рогатиком, перекувырнуло в воздухе и шлёпнуло со всего маху о мостовую, а потом ещё по инерции проволокло по камням. Полный трындец!
Хорошо, что "тёплого общения" с булыжной мостовой... право слово, лучше б тут были деревяшки, как в Великом Новгороде... Мне б они точно показались пуховыми подушками... совсем не помню, потому что от удара сразу отрубился. Может, оно и к лучшему.
Плохо, что на меня сверху рухнула туша единорога. Вряд ли целиком, иначе я сломанной правой ногой точно бы не отделался. Вообще стоит удивляться, как меня не расплющило всмятку. Наверное, потому, что тело однорога пролетела мимо, лишь слегка меня задев. Но всё равно, приложило меня не хило: нога оказалась сломана в двух местах. Хорошо, что колено не пострадало. Ну-у, почти, сильные ушибы не в счёт!
Зато мой скакун... Эх, жаль рогатика! А ведь я к нему почти привязался, обидно, что имя так и не дал! Не считать же за него моё "ласковое": "Куда прёшь, зар-р-раза!" или "Стой, кому говорят, бестолочь!"
А с другой стороны, может у однорога было своё собственное имя, только я его так и не узнал. Мне он казался вполне разумным, даже вроде бы понимать мы друг друга научились с полуслова... вернее, с полумысли. Блин! Телепатия что ли?!
Ладно, какая теперь разница. Надеюсь, что мой боевой скакун умер мгновенно и совсем не мучился. А теперь, наверное, пасётся на небесных лугах, или в какие там неизведанные края уходят души умерших единорогов? Что-то меня на лирику потянуло. Сентиментальный тролль — это звучит... улётно!
Вот только он уже отмучился, а я? У-у-у, мля, как больно, я до крови закусил губу, чтобы не взвыть в голос.
Два дня я провалялся в бреду. Не знаю, как меня лечили и какой дрянью поили, но, когда очнулся, во рту был такой привкус, будто кошки насрали. Полный трындец! Да у меня с самого тяжкого похмелья такого состояния никогда не было.
Кое-как продрал глаза и приподнялся на локтях, чтобы оглядеться, где я хоть нахожусь? От, ёшкин кот! Увиденное меня совсем не порадовало. Небольшая комната... хотя с моими-то габаритами любое человеческое жильё покажется тесным. Мебели никакой, только моя лежанка без всяких постельных принадлежностей. Одни голые доски. Зато сверху широкое и длинное... по человечьим меркам... шерстяное одеяло. Почти новое. С чего вдруг такая забота? Странно...
Тем более, что интерьер дополняли маленькое зарешёченное оконце и массивная деревянная дверь... Вернее, это для меня дверь, а так, целые ворота с двумя створками. Иначе как бы меня сюда затащили?
Так что вход в камеру... Ничем иным это не могло быть, кроме камеры предварительного заключения, а может, и постоянного. Все признаки нахождения в плену. Ну, а что я, собственно, хотел?
Последнее, что помню: выстрел из пушки в упор и полёт. Сомнительно, что меня, как барона Мюнхаузена, верхом на ядре, вынесло за стены крепости. Тем более, что главный уда пришёлся по единорогу. Так что пройдёт совсем немного времени, как ко мне заявятся тюремщики. Послушаем, что скажут, а пока неплохо бы, слить воду с радиатора.
Едва успел закончить свои дела, как дверь растворилась и в неё вкатился розовощёкий колобок с аккуратными усиками в расшитом золотом малиновом кафтане... или камзоле... Не имею понятия, как это по-научному называется... И прямо с порога:
— Добрый день. Рад, что вы наконец очнулись, а то Его Величество уже несколько раз интересовался. Так я пошлю гонца?
Э-э-э, не понял... А чего это он у меня разрешение спрашивает?
— Так как мне доложить, ваша милость? — от этих слов вопрос застрял у меня посреди горла, а сам я невольно закашлялся.
— Да, я не представился, — пришёл мне на помощь толстяк, дав немного придти в себя, — эл Кальвер, новый начальник тюрьмы, — он вежливо раскланялся, — Так что передать королю?
И в глазах... собачья преданность и желание угодить... Только что хвостом не завилял.
Блин! Не пойму, что случилось с моим тюремщиком? То ли я сошёл с ума, то ли весь мир вокруг спятил. А может, и того хуже — небо рухнуло на землю?!
И тут ни с того, ни с сего пришла мне на память старая история.
Ладно, что тут говорить, дело прошлое, попал я как-то раз в вытрезвитель.
Некоторые, наверное, думают, что там могут очутиться исключительно тунеядцы, пропойцы, бомжи и иные отбросы общества. На самом деле это глубоко не так, потому что у перечисленных категорий населения просто не бывает при себе денег. Так кому они нужны?!
Кстати, у меня их тоже тогда не было, потому что отмечали мы то ли день рождения, то ли отпуск. Уже не помню... Что точно осталось памяти, так то, что ментов в тот день на улицах было видимо-невидимо. Из-за каких-то выборов все выходные им отменили, оттого и злые они были в тот день, как собаки. Воронок свой загнали поперёк входа в метро, ни проехать, ни пройти. А куда деваться, если он единственный.
Доходило чуть ли не до анекдотов. Три пенсионера шли мимо, тут один возьми и ляпни:
— А чего это этих серых в погонах столько понагнали?
— Ты чё сказал?! — тут же накинулись на него со всех сторон.
Всех сгребли и в машину. Ну и меня до кучи.
Ладно, каюсь, я был выпивши, но старики-то вообще трезвые. Ох, как двое, те, что помоложе, костерили всю дорогу старшего:
— Что ж ты, старый... чудила, седьмой десяток разменял, а ума не нажил! Промолчать не мог, что ли?!
Дальше к нам присоединили ещё троих. Те вообще были публикой цивильной, потому что предстоящий отпуск одного из них отмечали в кафе, при выходе из которого их и повязали.
В общем, загнали нас в камеру. Стариков почти сразу выпустили, ну а мы, оставшиеся сидим, "вытрезвляемся". Потихоньку разговорились. Ну и один из троицы, чернявый усач, назвавшийся Виктором, принялся травить байки. Про то, как доблестно служил на финской границы, и как финки им не давали житья, наведываясь в гости в поисках большой и горячей любви чуть ли не каждый день. Врал, небось, безбожно, но слушать было интересно. Всё ж какое-то развлечение.
Тут дошла очередь и до нас. Первого вызвали отпускника — седоватого мужчину с аккуратной бородкой, больше похожего на профессора. Который во время нашего разговора тихо сидел в углу. Но не прошло и пяти минут после его ухода, как из-за двери послышались крики:
— Где деньги?!
— Какие деньги?! Ты всё пропил!
— Деньги верните!
— Чего это он? — спросил молодой парень, которого присоединили к нам чуть позже.
— Ясное дело, — ответил пограничник, — наличность у Лёхи спёрли.
— И много было? — поинтересовался я.
— Отпускные, командировочные, триста долларов премии,.. — принялся перечислять Виктор.
Я прикинул... Ну ни х... хрена ж себе! Выходило никак не меньше пяти моих зарплат, а то и поболе.
— Где ж так платят?
Блин, я б так тоже не отказался! Но тут балабол-погранец ушёл в глухую несознанку, поставив рот на замок, как партизан на допросе. Единственное, что удалось из него вытянуть, что их ФИРМА имеет зарубежные заказы, и, мягко говоря, не бедствует.
Доносившиеся до нас крики меж тем стихли.
— Плакали его денежки, — проворчал, перевернувшись на другой бок, какой-то тощий всклокоченный мужик, судя по всему, местный завсегдатай, — не видать их ему, как своих ушей!
— Э-э-э, не скажи, — не согласился Виктор, — знаешь какая у Лёхи фамилия?.. и тут же назвал "Прошин" или "Прохоров".
Мы непонимающе уставились на него.
— Что, никогда не слышали? Это ж начальник московской милиции!
— Да ладно тебе заливать! — не поверил я.
Молодой парень, похоже, был того же мнения.
— Коль, подтверди, что я не вру, — обратился усач к последнему из их троицы.
— Угу, — зевнув, отозвался тот.
В этот момент дверь отворилась и в неё влетел Алексей. Лицо красное, челюсти стиснуты, глаза сверкают, ноздри подрагивают. Только что огнём не дышал! И с размаху шлёпнулся на свою койку.
— Слышь, ты, борода, — развязано произнёс появившийся следом в дверном проёме какой-то сержант в расстёгнутой до пупа рубахе с закатанными рукавами, — ты у меня сгниёшь здесь!.. Эй, хорош дрыхнуть, — через мгновение напустился он на местного аксакала, — ночевать тут собрался?! А ну быстро, на выход!
Следующими вызвали Виктора с Николаем.
— Лёш, телефон у дяди прежний? — бросил усач на ходу, — Я ему звякну.
— Конечно, звони, — напутствовал его Алексей, — ты ж слышал, что сказал этот гоблин!
— Слышь, борода, — сунулась в дверь голова всё того же расхлыстанного сержанта, — ты сейчас добазаришься. Они все уйдут, а ты останешься! — зловеще проскрежетал он, многозначительно постукивая по ладони дубинкой.
Не думаю, что генеральский племянник испугался до дрожи в коленах, просто ему хватило ума благоразумно промолчать. Ну а мы, оставшиеся, стали ждать, чем же кончится дело. Интересно ведь.
