Время шло, юноша все глубже сползал в болото самоуничижения и комплексов, постепенно теряя адекватность, в то время как его сестра нашла для себя лучик света в виде бывшего друга юноши. Он был не слишком умным, не ахти каким красавцем, да и денег у него не водилось, но был добр, прост и надежен. Как кирпич. И это бесило юношу еще больше.
А потом грянула Пятая война Святого Грааля, гораздо раньше, чем предсказывали все прогнозы. Сестра и друг юноши были втянуты в нее как участники, но сестра, не смотря на все ужасы, что ей пришлось пережить, не хотела кому-либо навредить, и передала своему сводному брату своего Слугу, могучую Героическую душу. Но даже таким драгоценным даром юноша распорядиться не сумел, и Слуга класса Райдер погибла, так и не успев себя проявить.
И ладно бы юноша заперся дома, поняв, что не ровня нормальным магам, что с самого начала все его потуги были обречены на провал, но в итоге он пришел к тому, кто наблюдал за войной от имени Церкви, и в тот миг его судьба была решена. Великая Героическая душа, урукский царь Гильгамеш, что десять лет каким-то образом поддерживал свое существование, имел собственные планы на эту войну, и когда его союзник из Церкви погиб, глупо подставившись под удар, он сделал юношу, даже не имевшего Командных Заклинаний, в сосуд. В Святой Грааль.
Шики ненадолго замолк, и в зеркале на его лице отразилась боль. Синдзи терпеливо ждал, не смея перебить. Наконец, Страж Противодействия заговорил снова:
— Если бы Ад существовал, он бы выглядел именно так, — хрипло сказал он. — Помнишь свои сны? Так вот, эти сны — жалкая, недостойная карикатура на тот кошмар, который предстал перед глупым юношей, потому что тот Грааль уже был инструментом желаний, а был всего лишь прибежищем для невероятно могущественного духа, желавшего истребления всему людскому роду. Среди бессвязных криков, воплей и проклятий юноша уловил его имя, и назывался тот дух Ангра-Манью, воплощение всего Зла этого мира.
И злобный дух раскрылся перед ним, слился с ним, позволил заглянуть в собственные неохватные людским разумом мысли. Среди ужасных видений, что посещали юношу внутри Грааля, больше всего было тех, где он видел мир глазами своей сестры, влачившей невыносимое существование в неродном доме. И вот тогда-то он и сломался. Он молил о помощи, молил от том, чтобы этот кошмар закончился, чтобы Зло, терзавшее его, навсегда осталось запечатанным. И мольба была услышана Миром. Мир дал юноше силу затормозить время, замедлить рост внешней оболочки Грааля и разложение собственного тела, так что когда спустя сутки оболочка была уничтожена, он был еще жив.
Прежние противники не питали к нему ненависти, возможно от того, что не считали такое ничтожество какой-либо угрозой себе. Даже подвезли до ближайшей больницы, и хотя юноша был сильно истощен и изранен, но быстро шел не поправку. Вот только контакты со столь могучими сущностями как Ангра-Манью не проходят бесследно, и в глубине собственной души юноша все еще ощущал шевеление частицы этого создания, и потому пережитый им кошмар остался с ним навечно. Всего произошедшего с ним всего за несколько дней было достаточно, чтобы свести с ума любого человека, и он бы наверняка повредился рассудком в одиночестве, но произошло еще одно событие, пожалуй, самое шокирующее из всех. Уже на следующий день после помещения юноши в больницу к нему пришла его сводная сестра.
Да, это действительно было шоком. Она должна была его ненавидеть всей душой, она имела на это полное право. И все равно пришла. Возможно, потому, что больше никого у нее просто не осталось — ее любимого увела себе сестра. Настоящая сестра, родная, и как бы несуществующая.
И, памятуя о бесконечно долгих часах пережитого ужаса, юноша в прямом смысле упал ей в ноги, умоляя о прощении. Потому что у него тоже больше никого не оставалось. А сводная сестра, даже помня о годах, наполненных унижением и насилием, даровала ему прощение, поверив в его слова, потому что только так могла оставить себе хоть какую-то надежду.
Весь следующий год был для юноши раем при жизни. Он радовался, что нашел для себя действительно близкого человека, радовался, что остался жив, радовался, что Чудо, которое даровал ему Мир, все еще оставалось при нем. И он всеми силами пытался поделиться своей радостью с сестрой. А та, хотя и пыталась улыбаться на его неумелые проявления любви и теплоты, день ото дня чахла. Юноша не без оснований полагал, что виной всему древний старик, называвшийся его дедом, и мерзкие магические черви, подчинившие себе волю и тело девушки. Он даже начал строить какие-то планы, чтобы избавить ее от паразитов и деда, даже поделился своими соображениями с ней, поскольку понимал, что в одиночку против старого мага у него нет шансов, но сестра лишь грустно улыбнулась ему, обняла и попросила не идти против дедушки. Потому что те, кто противится ему, всегда заканчивают одинаково, а она не хочет провести оставшееся время в одиночестве. Тогда он не понял смысла этих слов, а потом было слишком поздно.
Однажды случилось так, что юноше пришлось отлучиться на пару дней, и когда он вернулся домой, то нашел сестру мертвой. Она лежала у себя в комнате, пронзив сердце ножом, а рядом валялся лист бумаги — предсмертная записка. В ней говорилось, что некоторое время назад дед потребовал от нее родить ребенка, что это стало для нее последней каплей. Что она полностью уничтожила его загадочной Тенью и убивает себя, чтобы лишить деда единственного шанса на перерождение. Казалось бы, юноше следовало бы радоваться, что он действительно стал подлинным наследником семьи, но ему ничего этого уже не было нужно, если в мире не было одного единственного человека. Казалось, ничего хуже и быть не могло, но это оказалось только началом.
Вести в мире магов разлетаются быстро, и уже на следующее утро в осиротевший дом пришли представители Ассоциации. С их точки зрения последний представитель выродившейся семьи представлял фигуру едва ли большую, чем червь, и потому ему было предложено в форме, не подразумевающей возражения, немедленно собрать личные вещи, сколько сможет унести, и валить к черту, или же быть превращенным в пепел здесь и сейчас. Что мог сделать он один, пусть и с уникальными Мистическими глазами, против нескольких подготовленных магов? Оставалось только бежать...
Шики снова замолчал, сверля зеркало пустыми глазами. Синдзи переваривал услышанное. Какими же мелочными теперь казались его собственные проблемы! Каким отвращением он преисполнился к самому себе! И какой ненавистью проникся к деду Зокену и Ассоциации.
'А что было дальше?' — осторожно спросил он.
— Дальше? Дальше юноша некоторое время выживал буквально на улице, поскольку Ассоциация не только отобрала у него дом, не только забрала тело сестры, не дав устроить похороны, но и отняла вообще все. Банковские счета, земельные владения по всей стране и за ее пределами, магические артефакты и книги — все семейное имущество было конфисковано. Только одного они не учли — не убили того юношу сразу. А юноша, чью жизнь они разрушили, цеплялся за свое существование с упорством таракана, прикладывая все силы, чтобы безмерно развить Мистические глаза, раскрыть весь их потенциал. Запомни, парень, — Шики криво усмехнулся. — Если ты не воровал, чтобы прокормиться, ты не знаешь что такое жизнь.
И в то же время осколок злобного духа, до этого подавленный светлыми чувствами, стал расти, запускать свои корни в душу юноши все глубже, напитывать его своей силой, которая годилась лишь для одного — для убийства. И так прошло еще три года. Юноша не только выжил, но и смог выбраться из нищеты, обзавелся массой полезных знакомств и в преступном и в магическом мире. Пока однажды не нашел своего бывшего друга, который обучился магии и искал свой путь в жизни. В тот день бывший друг перестал быть бывшим.
'А Ассоциация?'
— А что Ассоциация? Чтобы уничтожить всю эту прогнившую организацию, нужны совместные усилия очень большой группы очень могущественных существ. Да и то нет гарантии успеха. Но если ты спрашиваешь о тех, кто разграбил семейные активы — то они все начали умирать всего через год после разорения особняка. Представляешь, — Шики зло ощерился. — Такие могущественные маги, и умирали от несчастных случаев, один за другим. Один проходил по улице точно напротив взорвавшегося газопровода, второго переехал грузовик, третий решил сходить в ресторан с семьей, отведать миндального пирожного, но оно стало для него последним, четвертый сел на самолет, который пропал без вести где-то посреди Тихого океана. Ну и так далее.
'Вот теперь я понял, почему ты мне помогаешь'.
— Ни черта ты не понял, — фыркнул Шики. — Чтобы ты знал: я ненавижу Ассоциацию Магов, ненавижу Зокена, ненавижу этот сраный мир, состоящий только из боли и предательства, но больше всего на свете я ненавижу тебя, шкет! — он вдруг схватил из раковины нож и приставил его к горлу. — Каждую секунду мне приходилось сдерживаться, чтобы не вскрыть тебе глотку. Но, — тут его голос слегка смягчился. — Если сможешь не наступить на те же грабли, тогда я тебя, наверное, прощу.
'Я все понимаю. Кстати, раз уж мы со всем разобрались, стоит ли тебя дальше звать 'Шики'? Может лучше подойдет что-то вроде 'братана'?'
— Не стоит. Шики так Шики. В конце концов, мне это имя подходит, ведь со своей точки зрения, я давно мертв.
* * *
Вернулся в свою секретную квартирку Синдзи только в одиннадцати. Показываться на глаза Сакуре после того, что он натворил и что узнал о себе, не хотелось совершенно. Даже пока он шел по улице, чудилось, что прохожие глазеют на него, тычут в него пальцами и перешептываются за спиной. Сидя на кровати в темноте, он разглядывал зажатый в руках нож. По странному совпадению, такая разновидность ножей называлась 'макири' — так же, как и старая фамилия семьи, которую она носила до переезда в эту страну, и которую взял себе при жизни Шики. Обычный хозяйственный инструмент, предназначенный для резки продуктов и всяких второстепенных мелочей. Рукоятка буквально жгла руки, но сведенные судорогой пальцы не желали разжиматься.
Шики заверил, что полиция в жизни ни о чем не догадается. От трупа он избавился какой-то хитрой комбинацией шести рун, за несколько минут превратившей тело и кровь в груду серого праха. Вопреки всем протестам Синдзи, призывавшего проявить толику уважения к покойному, Шики смел все веником в мешок для мусора, и забрал его с собой, выбросив в ближайший контейнер. Похоже, он даже не понял сути претензий, поскольку в его понимании избавляться в таких ситуациях от улик и следов было нормальным правилом, вроде чистки зубов или опускания крышки унитаза.
Теперь же, сидя в темноте, Синдзи старательно пытался подавить тошноту. Странное просветление, овладевшее им недавно, растаяло без следа, и теперь страх, отвращение и совесть вгрызались в него от всей души. И если муки совести понятны, то страх и отвращение были направлены в первую очередь на самого себя. Слова Шики о частице Ангра-Манью, слившейся с его собственной душой, прочно засели в памяти и не давали покоя. Значит ли это, что он действительно стал одержимым? Как удержать в узде настолько мощную сущность, чтобы она не причиняла вред окружающим? В том, что сущность жаждет именно этого, сомнений и быть не могло.
'Не трусь, это не красит мужчину, — буркнул Шики. — Говорю же, смог выдержать я — и ты сможешь. Ты еще никого не успел по-настоящему возненавидеть, у Ангра-Манью нет надежного фундамента в тебе'.
'Хотелось бы верить... как это сдерживать?'
'Просто не поддавайся эмоциям и сиюминутным желаниям, которые оно в тебе пробуждает. Обрати разум в сталь, а кровь в лед. Звучит, может, слишком пафосно, но суть отражает предельно точно'.
'Понятно. Правда, я так толком не понял, что это. На демона Ангра-Манью не походит, ни на истинного, ни на ложного, но само это состояние больше всего схоже именно с одержимостью'.
'Одержимость — это слишком общий термин, который ввели тысячи лет назад не слишком грамотные люди. Зачастую осколок Зла в тебе, как я могу судить из своего опыта, будет находиться в спячке, оказывая минимальное влияние. Как это проявится — не берусь предсказать. В любом случае, достаточно просто держать себя в руках'.
'Понятно. Думаю справлюсь, это не выглядит невыполнимым'.
'А теперь самое главное. Как ты наверное заметил, силой Ангра-Манью можно воспользоваться. Проблема в том, что его сила годится только для уничтожения людей, поскольку этот дух есть воплощение людского зла, а не природного. Ангра-Манью реагирует на намерение убить и усиливает своего носителя, ибо в этот момент их цели совпадают. Собственно, именно благодаря этому его свойству я смог протянуть так долго. Усиление подразумевает не только и не столько увеличение физических и магических возможностей, а нечто принципиально иного уровня. Мне сложно это объяснить, подобные феномены слишком редки, чтобы быть хорошо изученными. Как ты сам заметил, это состояние больше всего напоминает инстинкт, безошибочно ведущий к реализации намерения убить. Подозреваю, что это завязано прямо на Спираль Истока, и потому лучше носителя Ангра-Манью на этой планете способен убивать только один паучок и одна собачка.
Однако, как я уже сказал, эта сила имеет только одно назначение, и ни на какие другие цели ее обернуть просто невозможно, также как невозможно нарисовать треугольный круг. И еще один ньюанс — чем чаще ты прибегаешь к его помощи, тем сильнее оно с тобой будет сливаться. Самим Ангра-Манью ты, конечно, не станешь, силы не те, но риск свихнуться есть совсем не иллюзорный'.
'Если есть такой риск, что же ты сам его силой пользовался направо и налево?'
'Так мне уже без разницы было. Хотя подозреваю, что моя смерть была не просто следствием хорошо спланированной ловушки, а эффектом Противодействующей Силы, потому что тогда я действительно начал постепенно терять контроль'.
'Странно, что Мир после такого принял тебя как своего Стража'.
'Мир, а точнее Алайя — квинтэссенция стремления человечества быть, сущность неразумная и в средствах неразборчивая, однако способная обратить себе на пользу практически все что угодно. Даже если это Мировое Зло. В конце концов, не важно, кто и с какими внутренними мотивами уничтожает врагов мира, главное результат'.
Фосфоресцирующие стрелки на часах неумолимо приближались к половине двенадцатого. Хотелось есть, хотелось спать, но очень не хотелось идти домой. Появились слабовольные мысли о том, чтобы заночевать прямо здесь. Парень еще крепче стиснул пальцы на рукоятке ножа, запустив вторую руку во внутренний карман, где лежал небольшой сверток. К черту все. Ей он расскажет все, и про Шики, и про свои занятия магией, и про то, что сегодня натворил. А дальше будь что будет, до того как вернется дед все как-нибудь устаканится. Невозможно предсказать, как Сакура на все это отреагирует, но мысли о том, что дальше придется врать, были невыносимы. Ведь если разобраться, он в доме за главного во всех смыслах, и взять на себя ответственность будет правильно и логично.
