— Тосака, что у тебя с лицом? — настороженный вопрос кретина вывел девушку из сладостного транса. — Ты выглядишь как кошка перед бочкой сметаны.
— Лучше проследи за своим лицом, Мато. Ты давно в зеркало смотрелся?
Рин зачерпнула ложкой уже почти холодный мапо-тофу и сунула ее в рот, давая понять, что не желает развивать тему. И в тот же миг пожалела, что не решила сэкономить.
Ее язык словно проткнули вилкой в нескольких местах.
Потом высыпали на него горсть соли.
И в довершение обварили кипятком.
Девушка закашлялась. Мапо-тофу был не просто острым, а охренеть каким острым. И его определенно готовила не Сакура — привкус горелого пробивался даже сквозь жжение.
— Проблемы, Тосака? — с приторной улыбочкой спросил Мато.
— Отвали, — ровным голосом ответила Рин и принялась молча запихивать в себя ложку за ложкой.
Для себя она уже решила, что если жертвой преступления является Мато Синдзи, то это не считается преступлением.
* * *
'...в силу уровня инфляции за последние полгода, снижение цены не представляется возможным. С уважением, Аозаки Шики, Garden of Sinners Ltd.'
Отправить.
Только ткнув пальцем в клавиатуру, Синдзи позволил себе откинуться на стуле и расслабленно потянуться. Витиеватая деловая переписка может длиться довольно долго, Шики об этом предупреждал. В конечном счете, будет найдена оптимальная для данного момента времени цена, и тогда придется тащиться через полстраны, подписывать договор. Что такое оптимальная цена? Все просто. Это когда приходишь на рынок и покупаешь арбуз за пятьсот йен. Потому что дороже ты его сам не купишь, а дешевле продавец, обладающий жутким кансайским акцентом, тебе его не отдаст. Если рядом стоит еще один продавец с таким же арбузом — это называется конкуренция. Деньги, который ты отдал за арбуз — доход продавца. Если из дохода вычесть стоимость аренды места, налоги и дань местной якудзе — получится прибыль. Когда не ты один хочешь купить арбуз — это называется спрос. Когда тебе наперебой предлагают купить арбуз — это предложение. Когда все желающих купить арбуз столько же, сколько арбузов — это точка рыночного равновесия. Когда тебе хочется съесть арбуз — это потребность. Когда ты пришел домой и съел арбуз — это потребление. Когда какой-то китаец сидит и внаглую продает арбуз не по пятьсот, а по триста — это демпинг, и в приличных местах за такое бьют в лицо. Вы прослушали краткий курс экономики для чайников от Шики.
Но это все лирика, для общего развития так сказать. Даже если после школы не поступать в университет на экономическую специальность, все равно придется изучить все эти тонкости подробно. Не вечно же подглядывать за махинациями Короля Героев? Другое дело, что дожить еще надо до этого момента.
От этой мысли Синдзи кисло скривил лицо. Думать о будущем было столь же неприятно, сколь и необходимо. Работа наемника его, мягко говоря, не радовала, и за возможность сменить род занятий он ухватился бы обеими руками. Попытаться поставить Ассоциацию перед фактом и рвануть в Часовую Башню? К черту это гадючье гнездо. Изучить какие-то общедоступные науки, а потом увязывать их с магической теорией? Уже ближе, но представить себя кабинетным ученым, который всю свою жизнь безвылазно проводит в лаборатории, не получалось. Хотелось чего-то более созидательного, нежели обычный для современных магов поиск знания ради самого знания, которым вдобавок вряд ли кто-то когда-нибудь воспользуется для чего-то практичного. Виной ли тому было отсутствие надлежащего воспитания (да и воспитания вообще), или собственное мировоззрение, выработанное за последние два года под влиянием многих факторов, но Синдзи постепенно утверждался во мнении, что магия должна влиять на мир, а маги, как обладающие силой, а порой и значительным богатством и влиянием, должны нести за этот мир ответственность. Не опекать и подтирать сопли человечеству, а именно хранить весь мир в совокупности, приводя его в равновесное состояние. Что ни говори, а периодическое чтение новостных порталов в Интернете вызывало у Синдзи желание рассказать Гильгамешу об атомном оружии. Ничто так не тешит сердце сосуда Мирового Зла как мысль о маленькой победоносной глобальной ядерной войне. Ну да ладно, это можно и отложить до лучших времен, а пока... Синдзи с вожделением посмотрел в сторону своей кровати.
'Ну же, лапочка, давай познакомимся поближе', — подумал он воодушевленно.
Рывком соскочив со стула, он прыжком плюхнулся на кровать и принялся не спеша развязывать полученную этим вечером посылку из Китая. Пришлось напрячь всю силу воли для того, чтобы сперва сделать все свои дела и только потом, сгорая от предвкушения, ее вскрыть. Под упаковочной бумагой обнаружился деревянный футляр на задвижках. А в самом футляре, в синей пене... с замиранием сердца юный маг извлек на свет то, на что потратил три месяца времени и переплатил почти вчетверо от 'обычной' цены. Легкий матовый блеск металла, ствол длиной сто пятьдесят два миллиметра, калибр .357 Magnum, барабан на семь патронов, полированная рукоятка из ореха...
'Я влюбился, — подумал Синдзи, прижимая новенький револьвер Taurus Tracker к щеке. — Я был так слеп, распыляя внимание на женщин. Но отныне все иначе. А сейчас, лапочка, я тебя отполирую и почищу...'
Подглядывавшая через щелку в двери Сакура про себя хихикнула и подумала, что мужчины и правда отличаются от детей только весом игрушек. Синдзи сейчас напоминал самого себя в возрасте восьми лет, но тогда у него был не револьвер, а здоровенный игрушечный медведь.
Синдзи присутствия сестры не чувствовал, поскольку жажды убийства от нее не исходила а магические цепи были неактивны. Разложив перед собой принадлежности для чистки, ружейное масло и ускорители заряжания, он принялся размышлять над своей давней задумкой — как вывести огнестрельное оружие на уровень эффективности хотя бы Черного Ключа.
Постановка проблемы — из-за недостаточной скорости спускового механизма и пуль некоторые цели способны увернуться от выстрелов. Модификация или создание более совершенного механизма невозможна с текущим уровнем знаний в механике. Значит, надо что-то делать с пулей. Синдзи взял один патрон и взвесил на ладони. Довольно тяжелый, и значительная часть массы, а именно десять граммов, приходится именно на пулю. Свинец и латунь, довольно мягкие металлы, обеспечивающие раскрытие пули в теле жертвы и как следствие — огромный поражающий эффект. Но толку от всего этого, если пуля не попадает в цель? Да никакого.
И что тут можно сделать? В идеале жертва должна погибать в тот же миг, в который спущен курок. А еще лучше — до этого. К сожалению, перестановка причины и следствия являлась прерогативой древних магов, и современными методами подобного достигнуть было невозможно. Что остается тогда? Можно идти в ногу со временем и попытаться создать систему самонаведения. По образцу современных ракетных установок Jawelin, которые не только сами захватывают цель и направляют снаряд, но разве что задницу стрелку не подтирают. Заманчиво... и крайне сложно. На проработку всей системы, от первичных набросков до рабочей магической схемы, наверняка уйдет не один год. Ведь надо с нуля продумать механизм захвата и удержания цели, и решить проблему с резкой сменой вектора движения при одновременном сохранении импульса. Не, это задачка явно для более спокойных времен.
В итоге выход остается самый примитивный — увеличить скорость пули насколько, чтобы от нее не мог уклониться даже Мертвый Апостол, а заодно увеличить разрушительную мощь, чтобы даже скользящая рана стала смертельной. И если хорошенько подумать, решение давно готово и лежит сейчас в немного потертых деревянных ножнах на столе. Кинетический импульс преобразуется в прану. Со значительными потерями, итоговый выход энергии намного меньше того, что тратится на поддержание процесса — но это реально. А следовательно, реален и обратный процесс — поглотив некоторое количество праны из окружающей среды, ее можно трансформировать в кинетический импульс. И все это практически мгновенно, если вычертить схемы на самой пуле. Ничего принципиально сложного нет, теория давно готова и управиться можно за несколько недель, и то большая часть времени уйдет на приготовление реагентов. Проблема в другом — пуля из свинца и латуни, разогнанная до гиперзвуковой скорости, может пройти навылет и просто не успеть раскрыться и причинить достаточный ущерб.
'Сказал 'А' так говори 'Б', — вмешался в ход рассуждений Шики, в последнее время ставший каким-то молчаливым. — Кинетический импульс может быть направлен от центра пули не только вперед, но и в стороны. Выстраиваешь механизм по типу контактного взрывателя так, чтобы при резком падении скорости весь дополнительный импульс равномерно распространялся перпендикулярно вектору движения, раскрывая пулю'.
'Спасибо, я-в-старости, — иронично хмыкнул Синдзи. — А ничего, что на большой скорости пуля рискует даже не замедлиться при попадании в мягкие части?'
'Молодец, проблему озвучил. А теперь придумай ей решение'.
'Вот как надо, так никакой помощи от тебя'.
'Я оказываю моральную поддержку, это уже много значит'.
'Ну, блин... настроить срабатывание при контакте с магическими цепями?'
'Тогда пуля раскроется при столкновении с защитой, имеющей магическую природу, и быстро потеряет энергию'.
'Тогда на контакт с живой материей'.
'А что делать с Мертвыми Апостолами? Или фамилиарами? Их едва ли можно отнести к живым'.
'Гррр...'
После получаса мозгового штурма, за который 'лапочка' была вычищена до зеркального блеска, возникли и были отброшены идеи с реакцией пули на химический состав цели, на плотность окружающей среды и на наличие/отсутствие души у цели. В конечном счете, вернулись к тому, с чего начали — реакция на некое пороговое давление, оказываемое на носовую часть пули. Синдзи прикинул в уме потребный объем работ, и ему захотелось тихо взвыть. Каждую пулю надо было снабжать схемой вручную, автоматизация процесса была невозможна. Отливать их также придется самостоятельно, причем не из свинца с латунью, а из сплава, состав которого еще только предстоит высчитать. Кто-то сказал, что магия это легко и приятно? Плюньте ему в глаз.
Разумеется, куда проще было бы один раз нанести схему на ствол револьвера, и не парить себе мозг... но жизнь вносит свои коррективы. Для выполнения подобного заклинания было необходимо элементное сродство с ветром, позволяющее приводить поток энергии в движение и сообщать ему правильный вектор. Элемент воды, которым владел Синдзи, ограничивал его только трансформацией уже существующих потоков.
Некоторое время он просто лежал и смотрел в потолок, взвешивая на руке револьвер. А потом почувствовал, как его изнутри распирает смех. Долгие годы, убитые Шики на вывод формул, позволяющих просчитывать переход праны в другие виды энергии. Собственные колоссальные усилия, направленные на изучение магического искусства. И все ради того, чтобы создать еще одно средство умерщвления ближнего своего. Как по-человечески.
МЕЛКО!
Мелко и незначительно! Магия ослабла с древних времен, это факт. Но почему, почему век за веком маги ничего не предпринимают по отношению к реальному миру? Спираль Истока — это привлекательная на первый взгляд цель, кто бы спорил, но где гарантии, что ТАМ есть что-то, достойное внимания? А что остается в противном случае? Бессмертие? После пары веков тошно станет. Власть, слава? Над кем, перед кем? Для подавляющего большинства магия не существует, а с теми, кто в курсе, лучше вообще не связываться, если есть выбор. В противовес — защита человечества? Худший враг человечества — оно само, чтобы его спасти, надо уничтожить всех людей, а потом застрелиться самому. Да и не даст Алайя сотворить подобное, отправит на рандеву очередного безымянного героя-палача.
Так на что следует употребить эту силу?
С легким шорохом отворилась дверь, и в комнату вошла Сакура. Что интересно, шагов перед этим Синдзи не слышал. Стояла под дверью и подглядывала?
— О чем-то задумался? — спросила она.
— Кажется, у меня экзистенциальный кризис, — мрачно поведал Синдзи. — Ты не могла бы чаю заварить? Того самого.
* * *
Один политический заключенный из некой страны сказал в свое время: 'Изобретатели виселицы и гильотины есть благодетели человечества, придумавший одиночное заключение — подлый негодяй'. И те, кому не повезло испытать на себе подобное, полностью согласятся с этими словами.
Во время длительного пребывания в тесном, замкнутом пространстве, с минимумом внешних раздражителей и при полном отсутствии общения с другими людьми, психика человека подвергается деформации столь ужасной, что у него практически нет шансов остаться в своем уме. Одиночная камера, даже сухая и пристойно отапливаемая, является главным карательным средством в тюрьмах. Даже в странах с более чем суровым законодательством заключенного нельзя держать в одиночке больше пятнадцати суток. Год в одиночной камере гарантированно приводит к необратимому повреждению психики. Организация Объединенных Наций приравнивает одиночное заключение к пытке.
Что же произойдет с человеком, долгие годы запертого на четырех квадратных метрах каменного мешка, без людского общения, без солнечного света, вообще без ничего? Что он чувствует, проклятый родными и забытый даже Богом? Вряд ли кто-то может ответить на этот вопрос. Для понимания этих чувств надо встать с этим человеком плечом к плечу.
Ужас. Отчаяние. Деградация. Одиночество. Отчаяние. Надежда. Безнадежность. Отчаяние. Деперсонализация. Безумие. Отчаяние, отчаяние, отчаяние...
Но даже в этой удушающей тьме иногда появляется мягкий янтарный проблеск, и отвергнутый миром человек вцепляется в него со всей силой, которую еще не высосало из него подземелье. А потом янтарный блеск исчезает, сменяясь странным привкусом на языке и дурманящим забытьем, в котором чей-то настойчивый шепот требует крови, больше крови, утолить жажду кровью, горло горит, остудит только кровь, недостаточно, еще крови, еще, еще...
Для того, кто годами не видел смены дня и ночи, время измеряется только явлением янтарного блеска. Иногда этот блеск быстро исчезает, иногда — начинает что-то нашептывать, и это единственное, что не дает окончательно забыть человеческую речь.
Но самое странное, что чем громче и тверже становится чуждый голос, тем яснее человек вспоминает кто он на самом деле. Словно источенный и полусгнивший мозг мало-помалу восстанавливает свои функции. И даже приобретает те знания, которых человеку просто негде было получить.
И так тянулось бесконечно долго. И спустя эту бесконечность человек вдруг обнаружил, что толстая и тяжелая дверь, отделявшая его каменный мешок от остального мира, не заперта. И следуя нашептываниям янтаря, он вскочил с драного одеяла, заменявшего ему постель, и с невесть откуда взявшейся силой взбежал по каменной лестнице. Пусть она и была скудно освещена, но человек видел все предельно отчетливо, темнота не была ему помехой.
Сердце колотилось в его груди с такой силой, что готово было проломить ребра и вырваться наружу, как он сам только что вырвался из плена. С каждым шагом по коридорам большого дома к нему он окончательно возвращал свои воспоминания. Это ведь его дом! Этот огромный, красивый дом — его! Он жил здесь, когда-то давно! И... да! У него была семья! Сестра, отец и мать, дедушка, тетя и два дяди с разных сторон! Где они все?
