Третье: целиком полагаться на обычные магические дисциплины тебе нельзя. Цепей у меня, а значит у тебя, немного. Семь в теле, плюс по три — в глазах, причем задействовать для магии ты можешь только первые, вторые служат лишь для активации Мистических глаз. Так что, если не сдрейфишь, и не будешь ныть, чтобы все прекратилось, через годик-другой я покажу тебе пару забавных фокусов, за которые в Ассоциации полагается помещение под Печать, а в Церкви — аутодафе'.
Шики замолчал. Синдзи смотрел с вершины холма на ночной город и обдумывал услышанное. В любой другой ситуации он бы был готов прыгать от радости, узнав такую новость, но сейчас на душе скребли кошки, и он отчаянно искал, в чем же заключается подвох.
'А какой тебе интерес мне помогать?' — наконец спросил он.
'А что, у тебя нет предположений касательно моей личности?' — вопросом на вопрос ответил Шики.
'Нет, откуда им взяться?'
'Тогда вот тебе еще подсказка: на момент смерти мне было тридцать три года'.
'Как это должно мне помочь определить твою личность? И что ты вообще имеешь ввиду?'
'Это ты сам додумывай. Настоящие маги до всего доходят своим умом, ни на кого не полагаясь. Но это утром, а сейчас марш домой и спать. И запомни хорошенько еще одну вещь. Я — единственный, кому ты можешь доверять'.
* * *
Жижа заполняет собой все вокруг. Жижа сверху, жижа снизу, жижа спереди и сзади. Багрово-черная густая масса заливается в уши, заполняет собой рот и нос, проникает в пищевод и легкие. Ты даже не заметишь, как сам станешь частью этой жижи, как растворишься в ней без остатка. Эта жижа — овеществленное Зло, и все, что соприкасается с ней, само становится Злом, рано или поздно. И ты готов молить кого угодно, клясться чем угодно, обещать что угодно, лишь бы это Зло исчезло. Голову заполняет истошный вой миллиардов яростных голосов, перед глазами проносится прежняя жизнь, и отчаяние становится безграничным в тот момент, когда видишь все упущенные возможности...
Приоткрыв левый глаз, Синдзи окинул им окружающее пространство. Комнату застилал утренний полумрак. На тумбочке возле кровати истошно орал старый механический будильник, чей скрипучий звон и превращался во сне в жуткие крики. Чертыхнувшись, он выключил зловредный механизм и посмотрел на циферблат. Время — полшестого утра. На кой ляд подниматься в такую рань — не совсем понятно, даже до утренней тренировки в клубе оставалось полно времени, но вчера перед сном Шики настоял именно на этом времени. Спать, что характерно, хотелось невыносимо.
'Доброе утро, — уныло подумал он'.
'Утро добрым не бывает, — отозвался Шики. — И сейчас я тебе это докажу. Поднимайся, открывай окно и для начала — сто прыжков на месте'.
'Э?'
'Кто-то вчера говорил, что хочет научиться магии? Ну вот и приступай'.
'Какая, блин, связь между прыжками и магией?'
'Это ты посмотришь в книжке вечером. А теперь — прыгай. Или кое-кому придется идти в школу голодным'.
'У меня, если ты забыл, растяжение!'
'Блин... уломал, чертяка, пятьдесят прыжков'.
'Да ты садист...'
'Ошибаешься, мне просто доставляет радость видеть чужие страдания. И вообще, твое нынешнее физическое состояние — это позор любого современного мага! Времена сидения в кельях прошли уже лет двести как, здоровый дух должен обитать в здоровом теле! Вчера мне пришлось использовать Мистические глаза только для того, чтобы отбиться от компании шпаны, которая и драться-то не хотела. Видел бы меня сейчас мой напарник — я бы со стыда сгорел. Так что прыгай, и если я в будущем скажу тебе прыгать — ты спросишь только как высоко и сколько раз!'
Было больно. Нет, было очень больно. Туго затянутый на ноге эластичный бинт почти не спасал, а Шики пресекал любые попытки сачкования. На прыжках дело не закончилось. После них Шики заставил Синдзи сделать полную разминку, после чего популярно объяснил, почему утро больше не будет для него добрым. Полсотни приседаний, опять тормошивших больную ногу, полсотни отжиманий на ладонях, полсотни отжиманий на кулаках, сто — на пресс, сперва засунув ноги под шкаф, а потом держась за шкаф же руками. Растяжка.
Слабаком Синдзи себя не считал — как-никак, занятия стрельбой из лука давали приличную нагрузку на руки и торс, да и общие упражнения в клубе делали. Выслушав это, Шики хмыкнул и ехидно осведомился, сможет ли он нейтрализовать энфорсера или экзекутора с текущим уровнем подготовки. Получив же отрицательный ответ, новоявленный сенсей порадовал его известием, что то, что было сейчас — легкая разминка, делающая скидку на его ужасное физическое состояние и недавние травмы.
'Меня пугает, как ты ставишь вопрос, — заметил Синдзи. — Почему привел в пример именно противостояние с охотниками Ассоциации Магов?'
'Потому что любой достаточно умелый и талантливый маг, не входящий в правящую верхушку, заканчивает Приказом на Печать. А глазки, которыми ты сейчас возмущенно хлопаешь, с момента их появления были предметом вожделения висекторов Первого Департамента'.
'Тебя поместили под Печать только из-за них?' — Синдзи поежился. Будущее, вчера ночью казавшееся полным чудес, предстало в довольно мрачном свете.
'Ну что ты, всего лишь пару раз пытались убить исподтишка. В конце концов, Перламутровые Мистические глаза — вещица с обширным потенциалом и крайне любопытная по своему механизму, но ничего инфернального в себе не несущая. Печать я заработал за исследования в немного другой области'.
'Это какой же?'
'Маленьким мальчикам рано знать такие вещи. Когда покажешь мне идеально выполненное трехстрофное заклинание — тогда поговорим на эту тему. И вообще, чего расселся? Умываться и на кухню, я есть хочу'.
Кое-как умывшись и почистив зубы слегка трясущимися после 'зарядки' руками под хихиканье Шики ('Прочь налет! Прочь налет! Магам это не идет!'), Синдзи, все еще опираясь на костыль, приплелся на кухню. Сакура уже вовсю хозяйничала, готовя завтрак на двоих, и в воздухе витал донельзя аппетитный аромат свежего омлета. Последнее, чего хотелось сейчас — так это встречаться с ней взглядом. Но пустой со вчерашнего дня желудок настойчиво требовал пищи. Но на ум приходили слова Шики об одном дерьме, в котором они находятся. Но следом в памяти всплывали ее пустые глаза, не окрасившиеся эмоциями ни разу, даже когда они синхронно закончили. Но тут же рождалась мысль, что раз он теперь может быть магом, ее нахождение в статусе наследницы теперь-то точно неправомерно. Блин, с самого утра и столько мыслей, а это она его еще даже не заметила.
'По поводу ее статуса можешь вообще не беспокоиться, — шепнул Шики. — Полагаю, она сама будет рада сложить полномочия, но их у нее фактически нет. При текущем раскладе я более чем уверен, что всем заправляет Зокен. Вся власть, что над судьбой семьи, что над семейными активами принадлежит ему. Сестренка в этом плане даже не препятствие, а наоборот. Главное для тебя — овладеть магией, только тогда ты сможешь предъявлять ему свои права без опаски для жизни'.
Едва заметно кивнув, Шики шагнул на кухню. Не препятствие? Ну и прекрасно, настроение немного улучшилось. Заметив его, Сакура на секунду отвлеклась от омлета и коротко поздоровалась.
— Доброе утро, брат.
Так же, как и всегда, словно ничего вчера не было. Интересно, а то, что она держит в руке кухонный нож — это нормально, или такой тревожный знак? Или она ожидает его реакции? Возможно, она скрывает свои эмоции, но также вероятно, что она их не испытывает, после червей-то. Если верен первый вариант, то поди разберись, что она на самом деле думает. С одной стороны, по прикидкам Шики она уже должна его ненавидеть. С другой, вчера она даже раздеваться начала первой, после того как он слово в слово пересказал разговор с дедом. С третьей, про происшествие по дороге домой дед так и не узнал, иначе бы ударом клюки по голове дело бы не кончилось. Блин, блин, блин, как сложно-то все. Ладно, наверное, безопаснее всего будет вести себя так же, как она.
— Доброе утро, Сакура, — медленно произнес Синдзи, пробуя на язык новое для себя сочетание слов.
Та снова бросила на него удивленный взгляд, но вслух больше ничего не сказала. Фух. Похоже, на сегодня пронесло. Облегченно выдохнув, Синдзи полез в холодильник за яблоком.
'Кстати, пацан, у меня для тебя шикарнейшная новость, — Шики был подозрительно весел. — С этого самого момента ты переходишь на полуфабрикаты'.
Сердце Синдзи рухнуло в пятки, а желудок, требовавший компенсации за почти сутки поста, исторг негодующий рык.
'Это еще почему?!'
'Потому что настоящему магу не пристало зависеть от кулинарных способностей младших сестренок — это раз. Регулярное употребление в пищу полуфабрикатов не только повышает устойчивость к некоторым отравляющим веществам, но и прививает ненависть ко всему живому и желание убивать — это два. Домашняя пища, особенно если она вкусная, непростительно расхолаживает — это три. А так как ничего вроде лапши быстрого приготовления, роллов или пельмешек я не наблюдаю... твой завтрак сегодня состоит из хлеба, черного чая с сахаром и яблока, которое ты держишь. И да, чистить яблоко тоже запрещаю'.
'Скажи честно, ты меня голодом решил уморить?'
'Ни в коем случае. Бенто ты можешь купить в супермаркете, пользоваться школьным буфетам тоже не возбраняется. Можешь даже сам готовить, но не чаще одного раза в неделю'.
'Чем больше я тебя слушаю, тем хуже представляю себе жизнь, которую ты вел'.
Понурив голову и стараясь не принюхиваться к запаху омлета, Синдзи отрезал несколько ломтиков хлеба, получил нагоняй от Шики при попытке их поджарить и, наконец, прошел в столовую, где уселся за стол, печально созерцая эту крайне неудачную пародию на нормальный завтрак. Ощущение царящего вокруг него абсурда постепенно усиливалось, особенно тому способствовал голос Шики, весело перечисляющий способы безопасного употребления заварной лапши.
Вошла Сакура с двумя тарелками горячего омлета в руках, одну поставила перед Синдзи, со второй села за стол сама. Скрипнув в отчаянии зубами, Синдзи отодвинул от себя тарелку на всю длину руки, отпил чая и принялся медленно жевать неподжаренный хлеб, мысленно проклиная тот день и час, когда вообще первый раз зашел в семейную библиотеку. Что мешало в то же время делать уроки? Или поиграть на приставке? Или шляться по Синто в кожаной куртке и драных джинсах, смоля сигарету и пиная мусорные баки? Но нет, мы ведь легких путей не ищем...
— Брат, ты не будешь завтракать? — тихо спросила Сакура.
Синдзи поднял на нее глаза, пытаясь придумать, что же ей ответить. 'У меня в голове кто-то говорит, что мне нельзя есть то, что ты готовишь'? Близко к истине, но не желательно. 'Я не могу забыть, как вчера тебя трахнул, и теперь меня мучает совесть'? Далеко от истины, но прокатит почти гарантировано. Но Шики сказал — никакой лжи. Ну что же, тогда...
— Я решил таким образом закалить силу воли, — произнес он с каменным лицом. — Если отец умер, мне надо стать сильным. Я буду есть хлеб, и смотреть, как ты ешь омлет. Вот этот ни капли не подгоревший воздушный омлет с молоком, кусочками бекона и зеленым луком. Мою порцию можешь забрать с собой в школу вместо обеда.
— Брат, ты ведешь себя очень странно последнее время, — сказала Сакура после недолгого молчания.
— В этом сумасшедшем доме не быть странным просто невозможно, — буркнул Синдзи. — Особенно когда всякие оставляют взрывоопасные книги на столах без присмотра. И да, деду про это тоже лучше не говорить. С меня два тортика.
* * *
— Синдзи, почему ты не был на тренировке? — Аяко уперла руки в бока и возмущенно нависла над парнем, растекшимся по парте.
— Потому что не вижу смысла в тренировке, если не могу стрелять. У меня травмирована нога, я не могу полноценно опереться на нее, после удара головой у меня до сих пор двоится в глазах, и вообще... как я вообще могу натянуть лук в таком состоянии, это просто немыслимо! Сама посуди, ведь если бы я трагически погиб прямо на стрельбище от перенапряжения, какой удар это могло нанести по репутации клуба?! — Синдзи приподнялся на локте и пристально посмотрел однокласснице в глаза. — Неужели тебе настолько наплевать на клуб, что ты готова ради потакания своим тайным желаниям загнать на тренировку настолько измученного человека как я? Если Тигра-сенсей узнает, это разобьет ей сердце, я серьезно, ты ведь у нее в любимчиках.
Левая бровь Аяко задергалась, будто перо сейсмографа.
— Зато Фуджимура-сенсей, вне всякого сомнения, очень обрадуется прозвищу, которое ты для нее придумал, — прошипела она вполголоса, склонившись еще ниже.
— Я понимаю твои чувства, Мисудзури-сан, — громко сказал Синдзи, чтобы услышал весь класс. — Но вынужден ответить отказом, ибо мое сердце принадлежит другой! Надеюсь, мы сможем оставаться друзьями.
И снова уронил голову в сложенные руки, с явным намерением вздремнуть. Поднявшийся вокруг возбужденный гам и вялые протесты Аяко, не ожидавшей настолько подлой атаки, не могли помешать ему вкушать заслуженный, на его взгляд, отдых. Мысленно пририсовав на длинной табличке, отображавшей результаты его вечных пикировок с этой пацанкой, еще одну палочку он уже совсем собирался задремать, когда Шики в который раз все испортил.
'Первый урок математика?' — спросил он.
'Угу', — сонно отозвался Синдзи.
'Понятно. Тогда просыпайся, и только попробуй пропустить хоть слово от того, что скажет учитель'.
'Ты хочешь свести меня в могилу? Мне и так пришлось пропустить занятия в клубе, что бы успеть заскочить в магазин за бенто. У меня сегодня семь уроков, я не могу столько просидеть голодным'.
'Я могу свести тебя в могилу быстрее, чем ты глазом моргнешь, — очень серьезно ответил Шики. — А без очень хорошего знания математики в магии тебе мало что светит, с таким количеством цепей и пошатнувшейся семейной репутацией'.
'То есть? Я про такое не слышал'.
'Меньше надо читать макулатуру, изданную в Часовой Башне. Ее писали снобы и для снобов, у которых цепей по пятьдесят штук, магическая метка на полтела и минимум по семь поколений предков-магов'.
'Семья Мато имеет пятисотлетнюю историю'.
'Угу, и клеймо вырожденцев. Кстати, правильно не Мато а Макири, мог бы и заглянуть в семейную генеалогию. Но не суть. Вот что, прочитай мне определение заклинания, как помнишь'.
'Эмм... сейчас вспомню... Заклинание, оно же ария, есть словесная форма, заставляющая магические цепи работать определенным образом, используя механизм самовнушения. Побуждение, вызываемое этой формой в разуме Заклинателя, является первым этапом при обращении к Истоку. Ввиду этого заклинание часто имеет определенный смысл в своем тексте, даже если он в полной мере понятен лишь тому, кто его составил. Однако, часто встречаются так называемые стандартные арии, которые широко распространены, и в которых часть слов вторичной ступени может быть заменена Заклинателем для подгонки арии под себя или частичного изменения эффекта, при этом однако не меняя общего механизма...'
'Достаточно. Ты только что процитировал практически дословно 'Общую теорию магии' под редакцией Юстаса Бартомелоя, раздел первый, параграф третий. И ключевым моментом является тут то, что заклинание действительно должно иметь смысл в понимании того, кто его читает. И если у мага возникают сложности в подборе формулировки, которая бы внушила его сознанию нужный образ действия, то зачастую прибегают к банальному удлинению арии, внося в нее дополнительные понятия и эпитеты. В особо запущенных случаях заклинание составляет десять строф, хотя, если подойти к процессу с умом и немного откорректировать собственную парадигму мышления — можно было бы спокойно обойтись пятью-тремя, или даже одной'.
