Вторая: где достать денег?
Первая проблема носила характер если не фундаментальный, то определенно серьезный. Семейная магия Макири-Мато, которой немного владел Шики, основывалась на принципе поглощения и ассимиляции. Именно благодаря ей было возможно привитие разнообразных Магических Червей, именно она давала огромные возможности для самомодификации, и именно она стояла опасно близко к феномену вампиризма. Из всего родового благосостояния Шики в свое время смог спасти, помимо горстки Червей, один единственный ритуальный кинжал, являвшийся слабым Мистическим Знаком. Он был способен при активации поглощать поверхностью своего лезвия прану из всего, что с ним соприкасалось, перерабатывать ее в себе и передавать своему владельцу через рукоятку.
Строго говоря, клинки-вампиры, высасывавшие жизненные силы из своих жертв, не были чем-то необычным. Не единожды маги прошлого, особенно практиковавшие человеческие жертвоприношения, приходили в своих исследованиях к созданию подобных вещей, но Шики технически был не магом, а заклинателем, и не собирался останавливаться на достигнутом. Мистические глаза позволяли ему эффективно изучать магию, даже не имея возможности ее применять, и после врезания в тело первой же искусственно созданной им магической цепи, ритуал по внедрению которой пришлось проводить с посторонней помощью, он с неистовством фанатика кинулся совершенствовать уже досконально изученный им с помощью Мистических Глаз кинжал. Месяцы каторжной работы, врожденное сродство с элементом Воды, позволявшим легко работать с преобразованием праны, и феноменальное упрямство дали свои плоды. 'Всякая энергия одного вида может быть преобразована в энергию другого вида. Это аксиома' — так он себе сказал. Результат был ошеломительным. Не только прана и жизненная энергия. Свет. Электричество. Магнитные поля. Даже радиация. Даже радиоволны. Лезвие усовершенствованного кинжала пожирало все без остатка. А затем переваривало, накапливало и отдавало тому, кто касался рукоятки. Это был подлинный прорыв, способный перевернуть представление о природе магии как таковой. Который никто не заметил. Пусть даже тогда его репутация не была безнадежно испорчена убийствами сторонников возведения нового Высшего Грааля, но никто просто не желал слушать безродного мага. Абсолютный приоритет родословной над прочими качествами в сочетании с традиционной дискриминацией в Часовой Башне азиатов и славян, а Шики (он же Макири Синдзи) частично относился к обеим категориям, привели к тому, что об открытии забыли все. Все, кроме самого Шики. Бережно сохранив в памяти все потребные ритуалы и заклинания, он передал эти знания тому, кто мог бы реализовать упущенные им возможности.
Синдзи взял валявшийся рядом на столе нож-макири. С помощью Шики, на зачарование клинка ушло всего три месяца. Правда, от воспоминаний о колоссальном количестве крайне неаппетитной работы по подготовке реагентов его до сих про бросало в дрожь. Суть ее была в том, что нож использовал те же принципы, которые еще двести лет назад гениальный маг Мато Зокен, тогда известный как Макар Золген, положил в основу механизмов работы своих Магических Червей. И повторить эти механизмы было проще всего, имея под рукой полный подвал этих Червей. Которых Синдзи боялся просто животным страхом.
Положение спасла Сакура. Задумчиво выслушав сбивчивую просьбу, она удалилась с подвал с большой банкой и каминными щипцами, и вернулась через десять минут с 'уловом'. Потрошить их она вызвалась уже сама, и в этот миг Синдзи наблюдал на ее лице если не злую радость, то увлеченность процессом точно. Похоже, она так мстила этим тварям за... за все в общем. Затем пришлось разделять потроха, выискивать среди этого месива нужные части нужных органов, сушить, растирать в тончайшую пыль и наносить слоями в определенной последовательности на откатанные из эфирной глины листы. Результатом этого тошнотворного действа и нескольких последовательных десятистрочных заклинаний, больше напоминавших цитаты из учебника по квантовой физике, стало превращение обычного хозяйственного ножа в очень необычный хозяйственный нож. Легким импульсом праны, прокатившимся по цепям обжигающей болью, Синдзи активировал его.
Никаких вспышек, сверканий и прочих дешевых спецэффектов, к которым питали склонность некоторые маги, особенно огненной стихии. Просто блестящее лезвие стало черным. Полностью черным. Совершенно черным. Настолько черным, что практически соответствовало концепции абсолютно черного тела, предложенной Густавом Кирхгофом еще полтораста лет назад. Но если модель Кирхгофа была абстракцией, магический клинок был вполне реальным. Ни один квант света не отражался от его поверхности. Его можно было сунуть в розетку, и вместо удара током рука получила бы ровный поток чистой праны. На него можно было замкнуть страховочный контур магического круга и таким образом полностью решить проблему утечек и помех. А если вонзить этот нож в живую плоть, то можно 'выпить' чужую энергию. Даже сейчас слабый поток магической энергии, горячий как кипяток, вливался в тело — нож не только поглощал разлитую в комнате ману, но и преобразовывал в нее закатные отсветы, пробивающиеся через шторы.
Что и говорить, продолжить, по сути, собственное дело было для Синдзи вопросом принципиальным, для чего он попытался придать клинку свойство поглощать не только электромагнитную энергию, но и кинетическую. Успех мероприятия обещал не только стать еще одним кирпичиком в Вавилонскую башню Знания, но и давал ему в руки на редкость действенное оружие ближнего боя. Зачем ему оружие, Синдзи толком объяснить не мог, но чувствовал — надо и все. Может, из-за жаждавшего крови Ангра-Манью. Может, из-за длительно общения с профессионально заинтересованным Шики. Может, просто из-за чисто мальчишеского желания иметь какую-нибудь смертоносную игрушку. Завалявшаяся в комнате бумажка с расчетами энергии барьера, останавливающего пулю, была пущена в ход, и требуемая формула совместными усилиями была выведена относительно быстро. Реализовать ее в виде схемы, встроенной в лезвие, уже не составило бы проблем, но когда все было почти готово к зачарованию, Синдзи вдруг представил, каков же будет эффект и застыл. Кинетической энергией обладают не только те предметы, которые движутся относительно него. Все предметы обладают кинетической энергией. Все в этом мире движется. Даже если предмет неподвижен относительно наблюдателя на Земле, он движется в космическом пространстве, обладая огромной кинетической энергией. И если эту энергию у него отнять... он был готов взвыть от бессилия. Будь проклят Исаак Ньютон и его Первый закон!
По идее, выход был в том, чтобы привязать нож к планетарной инерциальной системе. Но сказать просто, а как это реализовать на практике? Над этим Синдзи ломал голову с начала сентября, и понемногу начинал терять терпение. Слишком много переменных, слишком громоздкие формулы, слишком сложные вычисления. Глупым он не был, но и на вундеркинда не тянул, чтобы в уме решать подобные вещи. В конце концов, его сверстники в это время решали примеры с многочленами, а не интегральные уравнения.
Шики, что характерно, не помогал. Заявил, что он при жизни насмотрелся на эти формулы до тошноты, и наглухо закрылся в каком-то своем закутке сознания, оставив Синдзи один на один с темным лесом высшей математики и ошметками родовой магии, представленной несколькими схемами. Если бы не Сакура, он бы и ночевал здесь, забыв не только про учебу, но и про сон с питанием.
Сверившись с часами, он с сожалением закрыл тетрадь и начал собираться. Надо бы сегодня в магазин заскочить, раз уж по пути. И встретиться кое с кем, благо тоже по пути.
Заперев дверь на ключ, и проверив приклеенный к дверной ручке собственный волос, который должен был реагировать на прикосновение любого, у кого есть магические цепи, он спустился на первый этаж и вышел на улицу. После занятий он в клубе сегодня не оставался, так что закончил свои дела еще до темноты. От дома, где располагалась его мастерская до крупнейшего в городе супермаркета было рукой подать, так что Синдзи перешел на неспешный шаг, позволив основательно затекшему за несколько часов сидения телу расслабиться, и направил мысли на свою вторую проблему.
Вторая проблема была в деньгах, а именно в их отсутствии. Нет, выделенная дедом Зокеном на карманные расходы кредитка была при нем, но пользовался он ей только тогда, когда траты были небольшими и вписывающимися в поведение нормального подростка. В прачечной там расплатиться, с приходящим садовником, изредка сходить с одноклассниками в кафетерий для поддержания отношений или побаловать Сакуру чем-нибудь. Крупные покупки вызвали бы у Зокена недовольство, а то и подозрения, но они были необходимы. Лабораторная посуда, химикаты, редкие металлы, алхимические реагенты и инструменты — все это стоило немаленьких денег и по заверениям Шики, было совершенно необходимо. Тем более что последние придется приобретать через Аозаки-сан, а уж эта рыжая не упустит возможности содрать с него процент за посредничество. Добавим сюда разного рода форс-мажоры, в отдаленной перспективе — взятки, наем темных личностей и длительные поездки. В общем, деньги были нужны, а откуда пятнадцатилетнему подростку их взять?
Согласно давно известным принципам, зарабатывать деньги можно было быстро, много и честно. Одновременно могут выполняться только два условия, редчайшие исключения только подтверждают правило, и, как не сложно догадаться, Синдзи устраивал только вариант с 'много+быстро', невзирая на законность. Но даже так проблема была практически непреодолима. Теневую деятельность, вроде наркоторговли и выбивания долгов, в Фуюки держал железной хваткой клан Фуджимура, а на разборки с такими личностями его еще долго не хватит. Да и навыки в таком деле нужны особые, лидерские качества и немалая харизма. Школьника же просто никто не будет воспринимать всерьез.
Что еще остается? Можно попытаться ограбить банк. Даже думать об этом смешно. Можно попытаться выиграть в казино. Но туда просто не пустят в силу возраста, а даже если бы пустили — ни телепатией, ни ясновидением, которые могли бы дать реальное преимущество, Синдзи не владел и овладеть не мог в принципе. Единственное изобретение, нож-абсорбер, было магическим, а среди магов на изобретательстве не разбогатеешь, зато легко отправишься под Печать. Да и в принципе никаких особых талантов, которыми можно заработать, он за собой не наблюдал. Нет, таланты были, даже два. Но пользоваться первым было слишком противно, вторым — слишком страшно. Даже если на кону крупная сумма.
До магазина он добрался незаметно для себя. Торопливо нагрузив тележку привычным набором и добавив сверху банку растворимого кофе, для себя, Синдзи встал в очередь к кассе, попутно прикидывая, как лучше построить беседу с тем, с кем в ближайшее время предстояло встретиться. Эта личность хоть и была падка на лесть, но неискренность могла почувствовать мгновенно. А это было чревато неприятностями. Немного подумав, он решил, что лучше всего просто говорить честно и вежливо, и стараться не перечить. Как всегда, в общем.
Расплатившись и подхватив пакеты вместе с портфелем, он вышел наружу. Небольшая площадь перед супермаркетом была, как всегда по вечерам, полна народу. На секунду включив Мистические глаза, он отыскал взглядом кого надо и быстрым шагом пошел навстречу.
— Доброго вечера, Король, — поздоровался он, усаживаясь на скамейку, соблюдая почтительное расстояние.
Гильгамеш ничего не сказал вслух, однако одарил его коротким взглядом и даже не кивком, движением век. Ну что же, это уже явный прогресс. Даже такой жест в исполнении Короля Героев был немалой честью.
— У тебя паршивый вид, — заметил Гильгамеш. — Ранее ты утверждал, что твоя деятельность ведет тебя к наслаждению. Тебя привлекают собственные страдания, Синдзи?
Странная на первый взгляд тема для разговора начинающего мага и Героической Души, возжелавшей остаться в материальном мире после окончания Четвертой Войны. Гильгамеш вообще часто говорил странные вещи. Но Синдзи старался следовать принципу яда, преподнесенного мудрецом, и насколько мог честно и искренне отвечал на его вопросы. Иногда смысл речей древнего царя удавалось понять, и тогда он ничего не мог ему возразить даже мысленно. Возражать вслух было опасно для жизни.
— Да. Я со всей определенностью могу сказать, что процесс познания и создания чего-то нового меня привлекает и доставляет удовольствие. К примеру, сейчас я пытаюсь реализовать нечто, не имевшее аналогов прежде, и чувствую, что когда достигну этой цели, то смогу сполна насладиться своим триумфом.
— Однако сейчас ты выглядишь так, будто таскал камни.
Наслаждение, его природа и роль в жизни людей была излюбленной темой Гильгамеша. Слово 'убежденный гедонист' было разве что не написано у него на лбу, и он искренне считал, что именно стремление к наслаждению отличает человека от животного, поскольку последние пекутся лишь о выживании.
— Дело в контрасте, Король. Да, сейчас я выжимаю из себя все соки для своих изысканий. Но чем большие муки пришлось преодолеть в пути, тем слаще будет вкус разгаданной загадки. Скажи, Король, разве твои сокровища ценились бы тобой, если бы они достались тебе без труда и битв? Так и я не могу по достоинству оценить то, что досталось легко. Другими словами, некоторые явления приятны не в последнюю очередь из-за того, что труднодостижимы.
Их разговоры случались относительно редко, а сам Король Героев был личностью крайне непростой в общении. Но даже вот такое взаимодействие было для Синдзи некоторой отдушиной. Возможно потому, что в эти моменты он ощущал себя учеником без груза ответственности, которому достаточно внимать голосу чужого опыта. Возможно потому, что Гильгамеш знал о его секрете, который он не открыл даже Сакуре. Каким-то образом, бывший Арчер почувствовал дыхание Ангра-Манью, будто был с ним знаком. И, похоже, это его здорово веселило.
— Не самая глупая мысль, — неожиданно легко согласился Гильгамеш. — Хотя я ждал от тебя другого ответа.
— Какого же?
— Учитывая, что за зло ты в себе носишь, было бы логичнее, если бы тебе были в радость чужие муки.
— Они доставляют радость, но не мне, а той сущности, с которой я вынужден делить тело. Это не мои чувства, и я не принимаю их.
— Разве не все равно, откуда проистекает наслаждение?
— Принципиальный для меня вопрос, Король. Не люблю пользоваться чужими подачками, добытое самостоятельно опять же имеет большую ценность.
— Не отрицай сходу то, чего не пробовал, — Гильгамеш прикрыл глаза и потянулся, будто его тело и правда затекло. — Почему бы тебе не пойти и не убить кого-нибудь?
— Так я уже, — невесело сообщил Синдзи. Скрывать это от Короля Героев не было смысла.
— И как впечатления?
— Очень просто, — с усилием выдавил он. — Слишком просто. И пролитая кровь противно пахнет, не говоря уже о расслаблении кишечника и мочевого пузыря у мертвецов.
— Другими словами, тебе не нравится убивать людей?
— Определенно нет.
