Рин начало овладевать странное чувство, будто у нее под носом происходит нечто масштабное и пугающее, в то время как она об этом не знает практически ничего. Могли ли Мато попытаться выйти на контакт с секретными карательными ветвями Церкви? Зачем им это? Что стоит за наличием у этого кретина освященных клинков и откуда в нем такое отвращение к магам?
Спустя пять минут размышлений в таком ключе шестнадцатилетняя волшебница окончательно уверилась, что в доверенном ей городе зреет какой-то жуткий заговор, который она обязана раскрыть, а его участников — покарать. Рин решительно топнула ногой. Никто не смеет творить на земле семьи Тосака все, что в голову взбредет! И начать следует со сбора информации.
— Тосака, что вы тут делаете?! — раздался сзади возмущенный голос.
Рин повернулась на каблуках и увидела одного из учителей.
— Урок уже десять минут как начался, а вы на крыше прохлаждаетесь, — сурово заметил он.
Девушка мысленно ругнулась и со всех ног кинулась в класс. Раскрытие заговора откладывалось как минимум до конца занятий.
* * *
— ...А потом иду я такой по улице, а уже поздний вечер, темнеет, и тут подваливают ко мне эти три урода и спрашивают: 'Это что у тебя, мультики что ли?'. Ну не объяснять же им, что ограниченное издание 'Slayers', где есть бонусные серии и интервью с создателями? Я им отвечаю: 'Это че, типа наезд, да? Вы на кого пасту давите, навуходоносоры?! Крутые, думаете, да? Да вы никто. Вы понятий не знаете, вас бы в нашем районе в момент опустили, рога поотшибали, кости попереламывали! Я вам сейчас кишки через жопы выдерну и в глотки ваши вонючие затолкаю!'
— Синдзи, можно без подробностей? — сдержанно попросил Широ, подбрасывая жаренные овощи на сковородке. — А что дальше было?
— А потом меня начали бить, я врезал одному по яйцам, бросил в лицо второму носовой платок и кинулся бежать. Но третий все равно успел зацепить меня ножом, — Синдзи немного сник, но тут же прибодрился. — Но зато я спас свои диски!
— Мато, я как учитель не одобряю такого поведения, — прогудела со стороны телевизора Тигра. — Это совершенно безответственно!
— Если говорить об ответственности, кто в стрелковом клубе появлялся раз в месяц, хотя был его куратором?
— У меня другой работы полно! А ты прогулял целый день занятий без всякой уважительной причины! Я поговорю об этом с твоим руководителем!
— Через две недели я буду в другом классе, обломись! И я не хожу в чужие дома покушать!
— Мне этот дом не чужой!
Блямс!
Это Широ, чье раздражение пересекло последнюю черту, с размаху треснул поварешкой по столу.
— Может хватит? — патетически вопросил он. — Ладно Фуджи-нии, но ты Синдзи... ну ты же взрослый человек!
Оба сникли. Синдзи от того, что его сравнили с Тигрой, а Тигра от того, что ее посчитали менее взрослой, чем Синдзи. Широ, удовлетворенный воцарившейся тишиной, принялся расставлять на столе тарелки. Следовало признать, что хотя Сакура готовила неплохо, но до Широ ей в плане кулинарии было как до Антарктиды пешком.
— Кстати, а чего ты сегодня решил остаться на ужин? — спросил Широ. — Тебе ведь сестра запрещает.
— Да Сакура позвонила, сказала что задержится, так что разрешила выкручиваться как хочу.
— Ужасы какие-то рассказываешь, Мато, — фыркнула Тигра. — Ну как такая хрупкая девушка может угрожать такому здоровенному амбалу?
— Во-первых, я не амбал, у меня атлетичная фигура без всяких излишеств. Во-вторых, вы, Фуджимура-сенсей, никогда не имели несчастья отказываться от предложенных ею блюд. В этот момент она делает вот такие глаза, — Синдзи показал какие. — И лааасково так спрашивает...
Он наклонился к Широ и полупрошипел, полупропел:
— ТаК тЫ сЕгОдНя Не ГоЛоДеН, бРаТиК?
— Синдзи, не пугай меня так.
— Вот, ты от одного раза уже испугался, а я с ней под одной крышей живу. Поэтому Мато Синдзи — самый смелый человек в мире.
— Если ты такой смелый, что же ты ей не возразишь?
— Но она же расстроится...
— Дела-дела, — хмыкнул Широ. — А в школе тебя чуть ли не главарем мафии считают.
— Только круглые идиоты. Если человек делает по утрам зарядку, это еще не делает его преступником. Те, кто считают иначе, могут смело идти работать ассистентами мангак, потому что туда берут только круглых идиотов.
— Но говорят, ты с собой нож таскаешь.
— Нож очень многофункциональный инструмент. Например, им можно подрезать ногти, или нарезать рубашку на бинты, или отбиться от медведя с руками-бензопилами...
— А еще говорят, что ты ходил куда-то в Синто по вечерам.
— У меня, если что, есть право на личную жизнь. Ну ты понял.
— А себя со стороны ты видел?
— Что со мной не так?
— Вид у тебя... — Широ пошевелил пальцами, выбирая подходящее слово, — жутковатый.
— Ты тоже не фотомодель, но тебя якудзой не считают.
— Но я не якудза!
— А я тем более.
— А помнишь, в феврале? Какой-то парень из параллельного класса пытался пригласить Сакуру на свиданку. Что ты с ним сделал?
— Ну... не помню точно... но я ведь его даже не побил!
— Только после твоих задушевных бесед он два дня в школе не появлялся... И после этого ты удивляешься, что тебя считают преступником.
— Слушай, это же всем известно, что единственным представителем мафии в нашем городе является твой опекун, а единственный якудза в школе — Тигра.
— Мато, ты повлец! — взвыла та с набитым ртом. — Ты не смеешь так говорить об учителе, я вызываю тебя на поединок!
— А я не приду.
— Это почему?
— Потому что я подлец, — Синдзи воспользовался заминкой и выхватил палочками из-под носа Тигры последний кусок мяса. — А еще я тяжело ранен в неравном бою с представителями организованной преступности. Ммм, божественно... Эмия, а может мне Сакуру к тебе на мастер-класс отправить?
— Лучше запишись на него сам.
— Это заведомо безнадежно. Однажды я рискнул сделать яичницу, а потом Сакура посмотрела, что у меня получилось, и в назидание потом заставила меня все это съесть. Больше я попыток не предпринимал.
Остаток ужина прошел в молчании. После еды сытая, а потому спокойная и безобидная Тигра задремала перед телевизором прямо на полу а Широ принялся убирать со стола посуду. Синдзи на правах раненного отлынивал от работы и возил во рту зубочисткой.
— Слушай, Эмия, — вдруг спросил он. — Вот ты, сколько я тебя помню, лезешь в каждую драку, кого-то защитить пытаешься, так?
— Не начинай снова, — Широ слегка дернулся. — Я считаю это правильным, и закончим с этим.
— Да я не про то... вот смотри, предположим, у тебя есть выбор, кого спасти — близкого тебе человека, ту же Тигру, или кого-то совершенно незнакомого. Допустим, отравились они, а минимальная доза противоядия одна. При этом спасти ты сумеешь только одного, второй гарантированно погибнет. Наверняка ты спасешь первого, так?
— Я все равно постараюсь спасти обоих, — отрезал Широ.
— По условиям нашего эксперимента это не возможно, один все равно погибнет.
— Жизнь не эксперимент, там может быть множество неучтенных факторов.
— Но все-таки предположим...
— Посмотрим по обстоятельствам.
— Мда... не такого ответа я ожидал. А если предположить, что для выживания одного близкого для тебя человека требуется убить несколько тебе незнакомых людей, к которым ты не имеешь личных претензий?
— К чему такой вопрос?
— Мне интересно твое мнение по этому вопросу. Ну так как, приемлемо ли пожертвовать многими, чтобы спасти одного?
— Конечно нет. Синдзи, у тебя вопросы, мягко говоря, странные, — Широ окинул одноклассника подозрительным взглядом. — У тебя точно нет никаких проблем?
-Однажды ты все узнаешь, Эмия... пока у меня самая большая проблема — баллы за выпускной экзамен. Неужели тебя это не волнует? Старшая школа, новый этап жизненного пути. Глядишь, даже ты себе подружку найдешь.
— Не желаю обсуждать этот вопрос. Особенно с человеком, которого все считают якудзой.
— Ну, женщины любят брутальных парней.
Широ косо глянул на Тигру.
— Женщины любят вкусно поесть и не любят мыть посуду, — веско заявил он с видом знатока.
Синдзи был вынужден безоговорочно признать его правоту.
.......................................................................................................................................................................................
Тем временем в каком-то кафе.
Сакура задумчиво постукивала ложечкой по краю чашки и с каждым стуком утверждалась во мнении, что все меньше понимает суть происходящего. События и перемены последнего года смешались в ее сознании в настолько причудливый клубок, что распутать его уже не представлялось возможным, и оставалось уповать на то, что кривая вывезет и никто не пострадает. В последнем девушка уже не была уверена, поскольку в этот самый момент напротив нее сидела Тосака-семп... то есть, ее кровная сестра, и учиняла ей допрос. Или пыталась учинить ей допрос. Или думала, что учиняет ей допрос. Или пыталась заставить себя поверить, что учиняет ей допрос.
— Сакура, мне нужно знать, что происходит с Синдзи!
— Почему тебя это интересует?
— Он ведет себя странно!
— Он всегда себя ведет странно.
— В чем заключается эта странность?
— Почти не выходит из комнаты.
Технически, это было правдой. Синдзи практически оккупировал Зал Червей, фактически ставший его второй комнатой, откуда выбирался только поесть и поспать. Со своей точки зрения, она не могла понять такого рвения, но все равно тайно радовалась, что брат нашел свой путь.
— Чем он там занимается? — продолжала тем временем напирать Тосака-семпай.
— Я не спрашивала, — деликатно ответила Сакура. — Я уважаю его право на личную жизнь.
Технически, это тоже было правдой. Сакуре не было необходимости что-то спрашивать — она видела все своими глазами. Право брата на личную жизнь она так же уважала, тем более что большая часть этой жизни протекала при ней или с ее непосредственным участием.
— Я тебе не верю! — резко заявила сест... нет, скорее все же Тосака-семпай. — Он что-то задумал, я в этом уверена! И я не позволю ему творить все, что вздумается!
— Я думаю, это беспочвенные подозрения.
— У меня будут доказательства.
— Доказательства чего?
— Того, что он... — Тосака-семпай на миг замолчала, подбирая слова. — Что он что-то задумал!
— То есть если он задумал покрасить забор — ты не позволишь ему это сделать? — невинно поинтересовалась девушка.
— Да нет же!
Общаться с кровной сестрой Сакуре было неприятно, по многим причинам. Поднятая тема была ей также неприятна, поскольку Тосака-семпай могла убить Синдзи только потому, что тот вызвал у нее подозрения. После изгнания из родной семьи и долгих лет 'обучения' в дедушки Зокена иллюзий относительно наличия у магов моральных принципов она не питала.
— Мне кажется, ты слишком много о нем думаешь, — Сакура придала взгляду пристальное выражение. — Уж не решила ли ты забрать его себе?
На самом деле она отнюдь не подозревала сестру в подобных намерениях. Ей просто хотелось ее позлить, хотя бы самую малость. Результат не заставил себя ждать — Рин начала медленно, но верно сравниваться цветом со своей кофтой.
— Я не думаю об этом кретине, — глухо прорычала она. — Мне он вообще не интересен! Кому вообще нужна эта никчемность?!
— Эта 'никчемность' — моя собственность, — Сакура прикрыла глаза и сложила перед собой пальцы, чтобы скрыть невольно наползшую на лицо злую улыбку. И добавила, неожиданно даже для себя. — И он не никчемный, а наоборот, очень полезный. Так что завидуй молча, семпай.
— Не вижу, чему тут завидовать, — буркнула Рин.
— Напряги фантазию, — Сакура поднялась из-за столика и, больше не проронив ни слова, покинула кафетерий.
Тосака Рин осталась сидеть в одиночестве. Хотя она с самого начала не ожидала от Сакуры теплого отношения, сквозившая в ее голосе неприкрытая издевка причиняла настоящую боль. Вдобавок, она еще больше запуталась как в сложившейся в городе ситуации, так и в отношениях, связывавших этих двоих. Наверное, стоило подойти к сбору информации более тщательно.
Рин заглянула в чашку и ложечкой разбила свое отражение. Можно отправить следить за Мато фамилиаров, но для этого придется постоянно их поддерживать собственной энергией. Можно попробовать составить какое-нибудь следящее заклинание. Для обычного мага это пара месяцев работы, но она легко справится за неделю. Черт, целая неделя... Кто знает, что за это время успеет выкинуть этот кретин. Надо быть настороже.
— Ваш счет, — на стол перед Рин легла отпечатанная бумажка.
С досады девушка хлопнула себя по лбу — платить обе две чашки чая придется ей. Настроение испортилось окончательно.
Тем временем Сакура уже успела отойти от кафетерия, куда после тренировки в стрелковом клубе ее притащила Тосака-семпай, и теперь хлопала себя по щекам, пытаясь прийти в себя. Приступы немотивированной злости, сопровождающиеся желанием причинить кому-нибудь боль, стали посещать ее не так давно, и до сих пор их принимал на себя только Синдзи. Относился он к этому как к очередному побочному эффекту от внедренных в ее тело паразитов, то есть без особых эмоций, но Сакура не решалась сказать ему, что на этот раз Черви не при чем, что эта злость и садистские побуждения берут начало в ее собственной душе, в самой темной глубине. Будто нечто дремучее и бесформенное призывало ее мстить — даже неважно кому и за что, просто ради самого процесса.
Это состояние пугало девушку. В первую очередь тем, что она могла кому-то причинить вред или оскорбить. Несмотря на несладкую жизнь, Сакура не зачерствела и не озлобилась на весь мир, и потому сопротивлялась этим позывам изо всех сил. И еще надеялась, что брат сможет ее остановить, если она вдруг совершит что-то действительно плохое.
.......................................................................................................................................................................................
Тем временем где-то в Италии.
Темноту небольшого кабинета без окон едва-едва разгоняли отблески горящих свечей. Каменные стены были сплошь увешаны разнообразным оружием: холодным, огнестрельным, и даже таким, которое ни один специалист из внешнего мира не смог бы опознать. Деревянный стол и стул были единственными предметами мебели в этом напоминающем тюремную камеру аскетичном помещении, а единственный его обитатель был женщиной, по лицу которой нельзя было определить возраст. Седые волосы, лишенный какой бы то ни было жалости взгляд, да кожаный доспех странного покроя — вот и все, что мог бы заметить неосторожно заглянувший в эту комнату человек. Перед своей смертью.
В эту комнату никто и никогда не входил без крайней необходимости, а если необходимость и возникала — это приходилось проделывать непосредственным подчиненным женщины, поскольку только они имели шансы войти в обитые сталью двери и выйти оттуда живыми.
С легким шорохом смазанных петель дверь отворилась, и женщина подняла на пришельца заинтересованный взгляд — кто мог не дорожить жизнью настолько, что вторгся в ее покои?
