Плакался, стараясь выторговать лишнюю монетку, ушлый проныра-лоточник, у которого покупал аптекарь уже много лет морскую соль, рыбий жир, водоросли для притираний и зелий, деревенскую сивуху для настоек, толченый мел для пилюль и пудры, свечной воск и дюжину прочей мелочи. Говорил: сложно стало честному человеку из города выбираться. На воротах уж который день сильная стража бдит, всякого проверяют, перетряхивают — да еще и темный мастер собственнолично в каждый короб нос сует...
Расправляя пышные усы, важно разглагольствовал о непонятных беспорядках в лихих кварталах старинный Моранов приятель-стражник. И прежде он нередко захаживал к аптекарю в гости на кружечку пива — теперь же, с Илл'ыным появлением, просиживал в уютной кухоньке уже каждый свободный от караула вечер. Господин Моран с охотой кивал его рассуждениям, поддакивал в нужных местах — а сам поглядывал с хитринкой на хмурящуюся от неловкости девушку, которой не всегда удавалось вовремя улизнуть от этих посиделок.
Илл'е же становилось вдвойне неудобно. Добродушный усатый дядька юной жрице в отцы годился. И ладно бы он лишь присматривался к ней покровительственно, оценивал со здоровой практичностью зрелого мужчины, решившего, наконец, покончить с холостой жизнью, — как было в первый день их знакомства! Но к концу недели Моранов приятель вдруг начал на нее пялиться с каким-то щенячьим удивлением, заставляя лекарку уже всерьез переживать за свою будущность. Покидать тихое здешнее пристанище раньше времени Илл'е не хотелось, а разбитое сердце старинного друга аптекарю вряд ли по душе придется...
Зато неприятный постоялец девушке больше на глаза не казался: чем чаще захаживал на огонек блюститель порядка, тем реже слышно было подозрительного жильца сверху. Появлялся да исчезал "хорек" всегда незаметно — и только по скрипу половиц можно было догадаться, что комната на втором этаже обитаема.
Тяжелый след опасного амулета изо дня в день становился меньше — господин Моран уже довольно потирал руки, представляя, как выставит квартиранта на улицу... Илл'а же торопилась изо всех сил — и все равно чуяла: не успеет! Малодушно утешалась, сердито обзывая грызущее предчувствие беды глупостью; крутилась в суете аптечных дел, слушала сплетни, обрастала знакомствами с соседями. Пыталась убедить себя, что нынешняя ее жизнь — надежная и настоящая, что время еще есть, и даже, возможно, удастся застрять в этом тихом уголке надолго... Но что-то мешало ей в это по-настоящему верить. И каждую ночь подолгу вертелась Илл'а без сна в постели, и каждое утро потихоньку ругалась, не без труда отыскивая в кармашках новенькой дорожной сумки гребень, зубное семя или смену белья — но каждый вечер все равно упрямо собирала свои вещи, будто с рассветом предстояло пуститься в дорогу...
Так оно, конечно, и случилось. Уже на девятый с ее побега день.
Их постоянный гость — стражник — явился накануне не с вечерней зарей, как вошло уже у всех в привычку, но в ленивый послеобеденный час. Был он при мече и в форме, старательно выпячивал широкую грудь, а вместо обычной, чуть в усы, приветственной улыбки, физиономию строил официально-унылую — сразу видать: не кружечку пропустить, но по делу явился. За ним под веселое треньканье колокольцев в аптеку шагнул тусклый, линялый человечек — сутулый, близоруко щурящий глаза, невзрачный от лысоватой макушки до пыльных носков сапог, но задирающий кверху острый нос столь начальственно да по-чиновьичьи важно, что никто не посмел бы усомниться в его немалом положении в столичной ратуше.
— По поручению Имперской канцелярии и Храма, инспекция городских лекарей, амулетчиков и травников! — гнусаво сообщил он куда-то поверх Морановой головы.
То ли слова эти, то ли сам посетитель, чуть не заставили Илл'у застыть столбом от внезапного приступа тревоги — но девушка все же совладала с собою. Аккуратно, недрогнувшей рукой отсчитала последние семь капель успокаивающего зелья, неторопливо заклеила воском крохотную склянку, осторожно вручила его бледной измотанной покупательнице, приняв в уплату три медных монетки да пожелав, как водилось, телесной крепости. Затем степенно убрала оставшееся зелье на полку, сняла аптекарские перчатки, расправила подол серого платья, втайне радуясь, что приметные храмовые балахоны как раз сохнут на заднем дворе после стирки, — да, выйдя из-за прилавка, устроилась скромно на скамье у дальней стены. Мол, изволит господин аптекарь свою помощницу важному чиновнику предъявить — его право, а нет — так она и не будет мешаться...
Моран же, меж тем, чуть поклонился — без тени суеты или подобострастия, лишь с легким удивлением и осторожной досадой отвлекаемого от работы человека — да вежливо пригласил господина инспектора располагаться.
— Разве что не так? — поинтересовался скорее для порядка, чем из любопытства. — Зимой ведь только лавку мою проверяли...
— Знать не знаю, — сухо отрезал чиновник. — Мое дело — все здесь осмотреть и представить доклад кому положено.
— Что ж, не смею препятствовать, — в сторону отступил аптекарь. — Лая, — повернулся он к девушке, — согрей-ка почтенным господам вина с травами да пирогов принеси подкрепиться...
Илл'а едва сдержалась, чтобы не припустить бегом. Совсем не пришелся ей по душе цепкий взгляд остроносого человечка!
— Что за девица? — догнал ее неприятный вопрос, принудив замереть и обернуться.
— Так племянница моя, — глазом не моргнув, соврал Моран. — В обучении нынче, а коль потянет — будет мне на старость преемница...
Блюститель порядка, прекрасно знающий, что никакая Илл'а аптекарю не родственница, сохранял унылую невозмутимость. Даже отвернулся к окну, дабы ничем своего приятеля не выдать — то ли из дружеских чувств, то ли успел уже от Морана получить полагающуюся в таких случаях мзду. Ведь, признай аптекарь перед инспектором правду, с лицензией-то у Илл'ы проблем, скорей всего, не возникло бы, — зато здешнему хозяину пришлось бы попотеть, объясняя происхождение многих амулетов, которыми не вполне законно снабжала его девушка, заменяя такие же с виду, но больно уж дорогие поделки Гильдии...
— А разрешение аптекарское у племянницы есть? — предвкушающе сверкнул глазами чиновник.
— Да откуда ж! — засокрушался Моран. — Не столичная она, из глухой деревеньки... Я как раз обратиться в ратушу подумывал, да хлопотное это дело... — его голос вкрадчиво снизился. — Вот если б господин инспектор позаботился, бумагу выписал...
Простенькая с виду медная пряжка для ремня перекочевала из витрины дорогих исцеляющих амулетов остроносому человечку в руки. Илл'а подивилась аптекарской щедрости: вещица добротная (самолично ее целых два дня делала!), многоразового использования, способна даже перелом излечить... Вряд ли только ради ее, Илл'ыного, спокойствия практичный хозяин лавки такой бы пожертвовал! Видать, за недолгое их знакомство прибыли принесла она Морану куда больше, чем думает...
Инспектор покрутил пряжку в руках, скосил взгляд на старательно смотрящего в окошко стражника — и шустро скрыл подношение под полой темного камзола. После чего заскрипел пером, выписывая ненужное Илл'е разрешение — да и бумагу о благополучности Морановой лавки заодно.
Аптекарь не скрывал довольной улыбки: еще бы, так легко отделался! Но девушка тревожилась все сильнее. Внутренняя дрожь пробирала до костей, словно кто-то бродил по позвоночнику ледяными скользкими пальцами...
А ведь так и есть! — вдруг догадалась она. Их проверяют! Ее, Морана, всю аптеку!.. Ощупывают да исследуют. Ищут...
— А наверху у тебя, хозяин, что? — приложив к бумаге печатку, будто невзначай поинтересовался инспектор.
— Да комнаты одному господину сдаю, — нехотя признался аптекарь. — Платит исправно, правда, дома его нечасто застанешь... Но я в его дела не лезу. А к лавке моей он касательства никакого не имеет — да и не заходит сюда, в общем-то...
— Что ж, тогда, полагаю, и в нынешней моей инспекции сей господин интереса не представляет, — вроде бы согласился чиновник, но послышалась почему-то Илл'е в его словах какая-то недомолвка.
— Ты не находишь этот визит странным, господин Моран? — тревожно спросила она, стоило только незваным гостям убраться. — Тебя всегда при проверках не о зельях, а о квартирантах спрашивают?..
— Да он и не спрашивал, вроде... — удивился ее беспокойству аптекарь. — А что по сундукам нос не совал — так ведь я и заплатил немало!..
— А ты уверен, что не совал? — непочтительно перебила его девушка. — Может, ему и не надо было крышки отпирать, чтобы все выяснить?..
— О чем это ты? — нахмурился Моран.
— Инспектор наш — одаренный! Только почему-то скрывал это очень хорошо, я не сразу и почуяла...
— Думаешь, ТОТ амулет искал? — сразу насторожился мужчина.
— Или амулет, или того, кто тебе его подсунул... Хоть так, хоть эдак, господин Моран, нам с тобой не лучше...
— Твоя правда, девочка...
Хлопнула входная дверь, зазвенели с тревогой колокольцы — аптекарь резко обернулся, чуть не подскочив от внезапно нахлынувшего страха.
— Ты чего? — удивился его приятель-стражник. — Так из-за крысы этой ратушной разнервничался?
— Тебе разве не с ним положено быть? — ушел от ответа Моран.
— Да вроде и положено, — довольно заухмылялся стражник. — Наши ребята всю неделю с этим остроносым по целительским лавкам бродили. Дотошный, зараза! С утра до ночи все таскался, почтенным людям кровь портил... Но ты у него, видать, последним в списке был: как отсюда вышел — чуть не бегом к своему начальству припустил, меня же восвояси отправил. Вечер вот теперь свободен...
— Похоже, нашел, что искал... — не сдержалась от мрачного прогноза Илл'а. — Когда там твой постоялец в этот раз воротиться обещал?
По щекам аптекаря растеклась молочная бледность.
— Слушай, — догадавшись, о чем речь, враз растерял их гость благодушие, — а ведь и в прочих аптеках он все про жильцов да работников выспрашивал! Эдак невзначай: кто, мол, и как... Неужто, сыскарь?..
— Не знаю — и знать не хочу! — в сердцах замахал руками Моран. — Скажи лучше, как мне быть теперь? Выселить мерзавца уже не успею, даже если он сегодня домой явится... Да и вообще — подозрительно это будет! А коли ищут его, так вскоре облава нагрянет... Не дайте боги, на пути попасться! Если не зашибут ненароком — так все равно по допросам затаскают!.. А дело мое, репутация моя как же?..
Он закружил по тесному пространству лавки, сокрушаясь о беде своей все громче и с каждым мигом норовя впасть в истерику, — пока Илл'а, рассерженная столь бессмысленной паникой, не стала твердо у него на пути.
— На вот, выпей, — сунула в руку склянку с успокоительными каплями. — Жалеть себя после будешь! А сейчас, пока есть время, подумаем...
— Правда, Моран! — неловко поддакнул стражник. — Негоже так раскисать-то, да еще перед барышней...
— Ты травничаешь сам или скупаешь у кого? — невежливо перебила девушка.
— По-всякому... — от ее вопроса Моран растерялся, даже страх свой немного подзабыл. — Хоть раз в сезон сам выхожу: у сборщиков разве ж правильную травку купишь?
— Вот и хорошо, — внезапно успокоилась Илл'а. — Завтра на рассвете отправимся за город, весенний урожай собирать... Самая пора сейчас! Побродим дня три-четыре, наберем корешков и цвета, на солнце высушим — и потихоньку назад вернемся. Лишних подозрений наш выезд вызвать не должен, а что тем временем здесь твориться будет — так то, господин Моран, не наше дело, ведь правда?..
— Правда-то правда... — аптекарь, наконец, взял себя в руки и рассуждал теперь с обычной деловитостью, лишь голос чуть-чуть подрагивал. — Только, боюсь, за городские стены нам так просто не выбраться. Слышала, что люди говорят? Неспокойно стало. Всякого на воротах по три раза проверяют. А если дело не срочное, то и завернуть могут...
— Так и есть, — мрачно поддакнул стражник. — Наш капитан проболтался: опять покушение на лорда-наследника было, теперь вот заговорщиков ловят... Помнится, в том году, когда такое стряслось, все и всех переворошили, почти месяц столичный люд дергали...
— Попробовать всяко стоит, — не желала сдаваться девушка. — Все лучше, чем взаперти сидеть и дрожать!..
Моран кивнул, но как-то слишком нервно и неуверенно.
— А знаешь, — опять вмешался его приятель, — я ведь могу с ребятами сменой поменяться. Покараулю завтра на припортовых воротах... И вас через калитку в привратницкой потихоньку проведу... А через три дня пропущу обратно...
Он со значением перевел взгляд с задумчивой физиономии аптекаря на медную пряжку в витрине — родную сестру той, что уплыла недавно в жадные чиновничьи руки.
— Сделай милость... — кисло выдавил Моран и с тоскливым вздохом потянулся за амулетом.
Оставаться и ждать, чем дело обернется, ему совершенно не хотелось.
* * *
Из дому выбирались затемно. Пыхтящий мрачный аптекарь долго проверял плотность запертых ставней, топтался на пороге, скрежетал дверным замком, все не решаясь расстаться с милой сердцу лавкой, — и взбешенной Илл'е, в конце концов, пришлось почти силой уводить его с крыльца. Еще с вечера чуяла девушка, что за аптекой следят. А сейчас, пока Моран мялся на виду у всей улицы, не без труда удерживала вокруг плотную пелену незаметности, кляня глупость своего хозяина и свою собственную, не позволившую вовремя внять плохим предчувствиям да сбежать подальше от нынешней скверной истории. Хорошо, хоть ума хватило сегодня ночью пройтись по дому и замести все следы! Теперь даже сильный одаренный не сможет утверждать с точностью, что Илл'а здесь побывала...
Утренние улочки встречали путников тихим безлюдьем, а припортовые ворота еще стояли, наглухо запертые, — и телеги ранних торговцев грудились на привратном пятачке, перекрывая проход всем пешим и конным. Люд гудел лениво и сонно. Кто бродил, зевая, по округе, кто в терпеливом ожидании подпирал городскую стену. Подобраться к привратницкой, не бросаясь в глаза, оказалось не так уж и сложно.
Моранов приятель их уже ждал: развалился на скамье у входа в сторожку да поглядывал хмуро на каждого встречного. Он был напряжен и мрачен. И не поймешь сразу, рад ли встрече — или предпочел бы, чтоб аптекарь с Илл'ой вовсе до ворот не добрались...
В каморку он впустил их торопливо. Подталкивая в спину и раз за разом оглядываясь, провел насквозь, до забранной решеткой узкой лесенки, заканчивающейся дверцей во внешней стене. Неуклюже, в спешке повернул ключ в тяжелом замке, потом в следующем... И почти уже вздохнул с облегчением — как случилось то, чего он, видно, опасался. Господин Моран успел скрыться за узкой массивной калиткой, а девушка, торопясь, шагнула следом, но вдруг строгий оклик послышался сзади, принуждая и ее, и провожатого замереть испуганно на месте.
— Кто такая? Что здесь происходит?
Илл'а развернулась — и обомлела. Сквозь прорези черной маски на нее смотрел темный мастер.
Высокий, подавляющий и грозный.
Одаренный...
Паника захлестнула по самое горло, заставив девушку на миг задохнуться.
— Так кто такая? — будто смакуя ее страх, расплылся темный в холодной усмешке.
