И не дался бы, если б в политику, дурак, не полез...
В другой бы ситуации, не будь Илан замешан, Огнезор глупости лорда только порадовался бы. Но тревога за негодного мальчишку веселью никак не способствовала, а потому господин Гильдмастер зол был, как все десять дьяволов, в чем Хартоссу с приспешниками очень скоро предстояло убедиться на собственной шкуре...
— Что происходит? — праведным гневом встретил пленный лорд его появление. — Твои выходки? Что ты себе позволяешь, Таргел?..
— Не угадал с именем, — осадил его Огнезор с холодным презрением. — Я здесь, хоть и без Серых Одежд, но все же по официальному делу. Так что не тебе ответов требовать.
— Не понимаю, о чем ты, — скривил Хартосс разбитые в кровь губы.
— Ну-ну, — Гильдмастер угрожающе усмехнулся. — Еще скажи — не знаешь о моей должности... Ночебор, давай сюда того, справа! Некогда мне с ними светскую болтовню разводить...
К нему за шкирку подтащили "хитроглазого".
— Ничем он тебе помочь не сможет! — в голосе пленного лорда прорезалось злорадство.
— Посмотрим...
Огнезор уставился человечку в глаза. Нахмурился.
Ничего!
Что-то было не так. Как и говорил Хартосс...
С пленников должны были снять все амулеты — да и сняли, не больно-то церемонясь: вон, рубахи в клочья порваны! Однако мерзавец перед ним внушению не поддавался. Гильдмастер надавил сильнее, пытаясь разбить неведомую защиту...
Его жертва тоненько, страшно всхлипнула и забилась в предсмертной агонии.
— Понятно... — процедил Огнезор без тени гнева, лишь с холодной досадой.
Родившаяся было на губах у Хартосса победная ухмылка, стремительно увяла.
— Говорить будешь? — обратил Гильдмастер на второго его подельника весьма нехороший взгляд.
Тот закивал, поспешно и панически. С готовностью распахнул рот... И рухнул на пол, захлебываясь кровью.
— Весьма предсказуемо, — поморщился Огнезор. — Взывающие защиту делали?..
Хартосс теперь сидел бледнее бледного. Вся его бравада растворилась без следа, смытая черной кровью мертвого наемника.
— Твоя очередь, лорд...
— Моя смерть тебе ничего не даст! — отшатнулся он почти в ужасе. — У тебя нет никакого права!..
— Ночебор, одолжи-ка свой кинжал... — не слушая трусливые вопли пленника, отстраненно попросил Гильдмастер. Внимательно присмотрелся к Хартоссу, ища что-то, видимое лишь одаренному.
— Держите его! — приказал, примеряясь к коже тонким острием.
Пленный лорд задергался и взвыл.
Лезвие вспороло ему плечо, крутанулось, повинуясь руке хозяина, — чтобы с мясом и кровью выхватить из тела Хартосса крохотную серебряную бляшку, звонко отлетевшую на пол.
— Вот и наш амулет... — брезгливо проводил Огнезор ее взглядом. — Не трогай пока! — прикрикнул на любопытную Ночеборову девицу. — Пусть одаренные посмотрят.
Вытер окровавленные пальцы о драную рубаху пленника, усмехнулся со злостью и азартом.
— А вот сейчас, Хартосс, и поболтать можно...
Образы из памяти лорда лезли теперь послушно и отчетливо. Ругань с хитроглазым, сообщившим, что кроме молоденькой дурочки-жрицы им еще какой-то благородный сынок попался. Тряская карета. Черный вход... хм... известного в Краме дома удовольствий. Подвал. Свет от фонаря, вырывающий из тьмы бока винных бочек. Неподвижная фигура в зеленом — и тут же Илан, заслонивший девушку собою...
Впрочем, с этого мига пленница Хартосса больше не волновала. Еще бы! Такой подарок судьбы! Глупый мальчишка-наследник, которого уже вторую неделю безуспешно пытался лорд на тот свет отправить, вот так просто попался в руки!..
— Очень, очень полезная вышла беседа! — разрывая контакт, издевательски подытожил Огнезор. — Ты своими откровениями, Хартосс, нам сразу три дела закрыл!..
— У тебя никаких доказательств, кроме твоих "прозрений одаренного"! — отдышавшись, выплюнул пленник. — И что же ты сделаешь? Самовольно подпишешь на меня приказ? Пусть! Моя внезапная смерть только сплотит имперскую знать в ненависти к произволу Гильдии!..
Но Гильдмастер молча отвернулся, уже совсем потеряв к нему интерес.
— За измену и покушение на наследника прилюдно лишить титула и всех имений, затем повесить на Ратушной площади, как последнее отребье, — сухо распорядился напоследок, торопясь завершить с дознанием и отправиться, наконец, за Иланом.
— Ты не посмеешь, Огнезор! — не веря своим ушам, взъярился Хартосс. — Я — имперский лорд, глава своего Дома! Только Высокое Собрание вправе судить меня! Только Император может лишить титула!..
— Императора у нас пока нет... благодаря стараниям Амареша, твоего покровителя, Хартосс! — в голосе мужчины прорезалось вдруг злорадство. — Что же до моих прав... Перечитай-ка законы, господин бывший лорд! Со дня смерти Его Божественности и до дня коронации, раз уж назван был Высоким Собранием наследник, а не избран, к примеру, регент... именно я, как Гильдмастер и второе лицо в Империи, исполняю роль высшей власти!
Огнезор едва сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Едва уговорил себя не бросаться на поиски лично — но послать Ночеборовых ребят. Он знал, что те справятся — а ему разумнее всего будет ждать здесь: еще ведь даже посланные на корабль не вернулись! И приказ на Хартосса нужно составить — дотошно, аккуратно, чтобы ни одна крыса из Имперской канцелярии придраться не смогла...
Но гнев и какое-то странное, звенящее, тревожное, чувство никак не давали усидеть на месте. Заставляли метаться по комнате, представлять возможные события — сотни вариантов исхода, от счастливого до самых печальных... Сочинять обличительные речи — для негодного мальчишки, для Совета Семерых, для Благородного Собрания, для черни на Ратушной площади, в конце концов! Ведь обязательно весь Крам соберется поглазеть на казнь лорда-изменника!..
Время тянулось бесконечно, время мучило его сегодня, совершенно выводя из терпения, но не внося никакой ясности. Ведь еще до того, как посланники вернулись, Огнезор знал, какими будут их вести.
Конечно, Илана в подвале уже не было.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ. РАЗГНЕВАННЫЙ СИНЕГЛАЗЫЙ БОГ. ВСТРЕЧА.
За дверью была затхлая каморка с какой-то рухлядью по углам, узким люком в полу и стертой каменной лесенкой, упирающейся в круглую ляду на потолке. Вот на нижней ступени лестницы и устроилась "охрана" пленников — хлипкий полусонный мужичишка, смахивающий скорей не на бывалого головореза, а на унылого пьянчужку, выкинутого из кабака. На Илана, благородно оттеснившего жрицу себе за спину, вытаращился мужичок с наивным детским изумлением — даже глаза кулаками потер.
За что и поплатился, получив по голове пустой винной бутылью...
Бил лорд-наследник хладнокровно и быстро, как учил наставник: сначала удар, а уж потом и размышлять можно... о чем угодно. Например, о том, как поживает его спутница. Не страдает ли, горемычная, безумной идеей исцеления недобитых врагов?..
Илл'а, однако, на помощь поверженному охраннику не рвалась — переступила, словно не заметив, да побрела потихоньку вверх по лесенке. Шаг у нее выходил неуверенным (видать, не до конца еще отрезвляющее чудо-зелье подействовало), взгляд казался рассеянным, пальцы же то и дело касались губ — и лицо при этом становилось озадаченно-хмурым.
Да уж... не такой реакции на свой порыв ожидал юноша от милой дамы! Конечно, прежде всякое случалось: когда таяли леди от его благосклонности, а когда и по физиономии получать приходилось... Но чтобы вот так вот, отстраненно, будто задачку какую для себя решая...
Чудные они все-таки, эти жрицы!..
Обижаться Илан быстро передумал. Да и не до того ему сейчас было: из подвальчика-то они почти выбрались, а вот что там наверху ждет — пока неизвестно.
А ждал там, ни много ни мало, пестрый дворик "Морячка" — дома увеселений, всякому молодому имперцу по похабным анекдотам да неприличным картинкам с ярко-алым якорьком на обороте известного. Юноша даже как-то растерялся поначалу, не зная, печалиться ли такому повороту, или радоваться. Тем паче, что вынырнули беглецы — из-под украшенного тем самым красненьким якорьком половичка — в одной из уединенных беседок, переполошив усатого толстяка с двумя щедро набеленными девицами. Последние же опомнились на диво быстро: хоть из-под земли, а хоть с небес — клиенту здесь всегда были рады...
Впрочем, не только Илан на обнаженных дам в свете тусклых цветных фонариков с интересом загляделся — глаза спутницы его, праведной храмовой овечки, также шарили по здешнему "товару" весьма изучающе.
— И как, выбрала кого? — не смог удержаться юноша от ехидства.
— Такое разнообразие! — возвела жрица очи горе. — Сокровище просто для ученого лекаря! Впервые вижу столько дурных болячек сразу!..
Девицы и толстячок как-то разом скуксились. Илан же руки из хватки настырных дам выдернул весьма брезгливо, с тоской отметив, что прав все же был наставник, еще в первый день приезда всем своим искать в Краме любовных утех запретив настрого... А ведь дурное любопытство как никогда мучило!
— Пошли отсюда, — буркнул юноша тоскливо. — Как бы те... друзья наши... вернуться не надумали.
Все вокруг бурлило многолюдным пьяным весельем — бестолково, безудержно, грязно. Зато и дела никому до беглых пленников не было, даром, что оборваны да в крови: и не таких посетителей славный "Морячок" каждодневно глотал-выплевывал!
Выбирались беглецы в неловком молчании.
Неудобно и глупо чувствовал себя Илан в таком месте в компании храмовой девицы. Спутница же его (нет, чтобы краснеть да охать, как приличной барышне положено!) все в уме что-то вертела да прикидывала, поглядывая мрачно по сторонам. Лекарем здешним заделаться хочет, что ли? А что? Место весьма хлебное...
Такими желчными мыслями отвлекал себя молодой лорд от трусливого желания до утра осесть в ближайшем трактире. Очень уж явственно представлялось ему гневное лицо наставника, который наверняка уже весь город перевернул в его, Илана, поисках!..
Еще и жрица, как назло, у первого же хоть немного пристойного двора, где на постой пускали, остановилась.
— Ночь уже на исходе, — обронила сухо, усердно отводя от спутника глаза. — Я, наверное, здесь останусь. Денег у меня, к счастью, не отобрали... Найти не смогли, — она криво усмехнулась. — И, — добавила неохотно, все так же избегая прямого взгляда, — забудь о том, что я наговорила там спьяну, ладно?..
Что ж, вот теперь и открылась причина Илл'ыной внезапной мрачности! Молодой лорд про себя вздохнул с облегчением. Хорошо, что сама этот разговор завела! Не придется ничего выдумывать...
— Я и рад бы забыть, — оглядев пустынную улочку, заговорил он скорбным полушепотом. — Но только... совесть мне пройти мимо не позволит... Я ведь беде твоей и помочь могу...
— И как же? — мгновенно напряглась Илл'а. — А еще любопытней: зачем? — и не осталось в ее голосе ни капли доверия, одна лишь горькая, черная подозрительность.
Илан примиряюще вскинул руки. Не так уж и наивна оказалась храмовая барышня! Сказочка о проснувшемся сострадании к подруге по несчастью явно здесь не пройдет...
— Слушай, — отбросив притворство, серьезно заговорил он. — Мы не первую неделю уже этих тварей, вербовщиков, пытаемся выследить. Так что тебя к нам словно боги послали!..
— А "мы" — это кто? — цепко ухватилась Илл'а за главное.
— Кхм... — тут юноша замялся. — Я, наставник мой и его люди. Мы вроде... имперских дознавателей... Прости, но большего говорить не имею права... Помощь за помощь, слово благородного!..
— Допустим... — кивнула жрица. — Только... вы ведь своих вербовщиков уже получили. Может, я еще нужна, как свидетель. А может, и не нужна... — взгляд ее стал очень нехорошим. — Да и в передрягу из-за меня ты попал знатную, так что не стоит врать про чувство благодарности. Не бросил — и на том спасибо... И потом, я ведь не крестьянка: кое-что о традициях вашего сословия и в Храме узнать можно. Например, что "слово благородного", в отличие от той же родовой клятвы, по сути, ничем поклявшегося не обязывает...
Наверное, от речей ее Илан должен был устыдиться. Но — дьяволы возьми! — было темно и мрачно, предутренний холод уже всерьез взялся за саднящую кожу, и рваная рубаха не спасала, а еще — безумно хотелось есть и спать. А впереди ждали темные улицы Крама и разговор, весьма нелегкий, с Огнезором... Так что стыд сейчас — последнее, о чем юноша вообще мог вспомнить.
Да не будь пьяных Илл'ыных откровений — он бы вообще давным-давно с ней распрощался!..
— Как знаешь! — раздраженно бросил лорд-наследник. — Зла я тебе не желаю, чем хочешь могу поклясться. Да и ложь ты, как одаренная, наверняка чувствуешь... Так что верить или нет — твой выбор. Но учти: наставник мой — не последний человек при дворе, и помочь тебе вполне в его силах... Давай уговоримся: я вернусь сюда где-то к полудню. Если решишься — дождись меня. Нет — что ж, твое дело...
Он рисковал, конечно. А вдруг сбежит жрица?
Но почему-то Илану казалось, что дождется...
Не зря ведь чуял он в ней родственную душу — такую же любопытную ко всему авантюристку! Ну какая еще храмовая девица решится на побег, да не куда-нибудь — а на Южный?.. Лишь такая же безумица, как лорд-наследник, беспечно выбравшийся на прогулку в самом опасном во всей Империи городе!..
Впрочем, за это ему ответ держать еще придется... Скоро.
Уже рассвело, когда Илан подошел к знакомым ветхим воротцам. Двое подмастерьев подпирали их снаружи, цепко приглядываясь к туманным утренним улочкам, а в дворике за их спиной царила непривычная тишина.
Завидев юношу, один из сторожей тут же заспешил навстречу.
— Ты смотри! — поравнявшись, воскликнул насмешливо. — Никак наш блудный лорд-наследник явился?
Илан только криво усмехнулся в ответ на подначку.
— А остальные где? — спросил, чтобы потянуть время.
— Город прочесывают, крыс ловят, — буркнул второй охранник, посмотрев на юношу с неприкрытым осуждением.
Илан сразу же поскучнел.
— Сильно зол? — протиснувшись в ворота, опасливо кивнул на одинокое окошко их с Огнезором пристанища.
— А ты как думаешь? — посерьезнел весельчак-подмастерье. — Как знаешь, но докладывать о тебе сумасшедших нет...
— Он, кстати, еще четверть часа назад передать велел, что ждет! — не без злорадства добавил его угрюмый напарник.
— Почуял, значит... — тяжело вздохнул юноша.
Самое время было идти с повинной.
От ворот до крыльца Илан еле брел — но, поймав себя на этом, даже не смог как следует разозлиться. Давно уж не был гордый лорд-наследник в роли нашкодившего щенка!..
Гильдмастер его, конечно, ждал.
Вот только виду не подал... Неторопливо закончил писать какую-то бумагу, встал, прошелся взад-вперед по комнатке, заложив руки за спину и поглядывая вокруг не то задумчиво, не то рассеянно...
Юноша застыл на пороге, чувствуя себя до обидного глупо. И все же начинать разговор он не спешил, ибо, коль по правде, отчаянно трусил — даже взгляд на наставника сейчас поднять боялся. Огнезор, конечно, орать на провинившихся привычки не имел (хотя порой, наверное, очень хотелось) — но словами, тихими и едкими, похлеще кнута мог ударить.
