Заранее съезжаются на него со всех концов Империи благородные лорды, часто — с семьями: засвидетельствовать права наследника, выразить почтение, показать себя пред светлы очи, да и просто поглазеть на будущего правителя.
Потому и гудит огромный Зал сегодня, кипит, будто храмовая мыловарня в священную Чистую Неделю. Высокая знать сверкает из лож парчой и каменьями. Господа поплоше с боем занимают места напротив неуклюжего огромного балкона, искренне веря, что именно на нем смогут лицезреть Правящую Семью, — чтобы пялиться потом все собрание на хмурых неподвижных лучников, зорко следящих за безопасностью благородных особ.
Сам же мальчишка Илан, сверкая высокомерной улыбкой, усаживается в скромной маленькой ложе, как раз над головами боевитых невежд, под охраной одного-единственного светловолосого человека, нагло облачившегося в честь Собрания в цвета своего фальшивого рода и открывшего на всеобщее обозрение лицо, что повергает в томный трепет всех благородных идиоток в округе...
Только дурак может до сих пор не знать, КТО ИМЕННО стоит за плечом у молодого наследника! Высокородный же лорд Амареш глупостью никогда не страдал — отчего лишь сильнее бесило его в этот славный час число набившихся сюда несведущих простофиль.
Хотелось благородному старику зло сплюнуть на узорчатую плитку ложи, но воспитание пока от столь неприличного шага удерживало. Тем раздраженней раз от разу выходил его взгляд, бросаемый на парочку по соседству. Не обращая на отца внимания, сверкала рядом легкой вежливой улыбкой раздобревшая на деревенских хлебах, но все еще статная и красивая, леди Юлия — непутевая дочь Амареша, вышедшая в свет впервые за минувшие семнадцать лет... Непокорная идиотка, оказавшаяся, волей судьбы, последней из некогда огромной, сильной и грозной семьи!
Хотя нет, напоминал себе старый лорд. Есть ведь у него еще и внучка — юная леди Алия, младшая в их угасающем роду. Та, кого сам он никогда не видел — только на грубых портретах, рисованных криворукими шпионами. Но девица сия на Собрание явиться с родителями не соизволила, ибо — вот смех! — как раз заканчивает свое многолетнее обучение в Школе для Благородных Барышень — возмутительном нововведении, за которое так усердно ратовал ее безродный папаша-ученый! И это в тот самый день, когда вынужден будет ее дед, покорившись воле прочих лордов, отозвать отречение от ее мамаши, признав, в конце концов, леди Юлию полноправной наследницей своего Дома!
Опять захотелось Амарешу в досаде сплюнуть — и затем убраться подальше, дабы не видеть, как низко пал его род. А взгляд уже сам собой зацепился за фигуру ненавистного зятя, что сидел с отрешенным видом, благожелательно внимая ораторам, разошедшимся к этому часу во всю ширь своих медовых глоток...
Будь на месте старика-лорда кто другой, такой же почтенный да именитый, — и головы не повернул бы, наверное, в сторону настолько ничтожного человечишки! Ведь невозможно поверить, что простоватый на вид, лысоватый мужчина с чернильным пятном на подбородке, даже сейчас растрепанной одеждой и близоруким прищуром карих глаз — лучший историк, языковед и криптолог Империи — к тому же много лет тесно связанный с самою Гильдией! Но Амареш слишком пристально следил за его жизнью, чтобы позволить себе хоть каплю сомнения. Почетный лорд Риэ, может, и слабовольный увалень, но уж точно не дурак — о ремесле своего друга да покровителя, мерзавца Таргела, наверняка осведомлен, и давно. Более того, никогда и ничуть не стесняется с негодяем сотрудничать! Известно точно Амарешу, что "знаменитый ученый", "открывший" древние пути к Южному и Северному Храмам Судьбы, восстановивший их историю да обретший за это признание не только в университетских стенах, но и в жреческих кругах; "географ", существенно дополнивший карты трех континентов и обретший славу неугомонного путешественника, на самом деле многие годы не покидал своего поместья! Злокозненный же белобрысый лорд, напротив, всегда отличался нравом на диво непоседливым: имел и имеет привычку внезапно исчезать из столицы, чтоб объявиться затем совсем в другом конце Империи да, как правило, очень для Амарешевых планов не вовремя...
И вновь приходилось глотать свой яд старому придворному змею! Проклятый этикет требовал держать лицо доброжелательно-любезным! Дождавшись середины собрания, бросил Амареш короткое, весьма кислое "да" в ответ на зачитанный Главою эдикт о признании леди Юлии наследницей их славного Дома, и, не вслушиваясь больше в бубнеж выступающих, с головой ушел в безрадостные мысли, где судьба его чад, не оправдавших отцовских надежд, занимала главное место.
Ведь казалось — сплошные неудачи преследуют их древний род! Восемь лет назад старший сын Амареша, оплот и гордость Дома, сдался-таки под отцовским напором, женился на свой сорок пятый день рождения, приведя под общую крышу благонравную барышню из не шибко знатного, зато плодовитого рода... Но судьба посмеялась над высоким лордом — невестка оказалась бесплодной. Напрасно таскали ее по всем Храмам да показывали лучшим целителям — те лишь разводили руками, сетуя на вмешательство самих дьяволов. А прислуга в родительском доме несчастной шепталась, будто видели накануне венчания в ее спальне черную женскую фигуру. И чем дальше, тем больше крепло подозрение, что загадочная та гостья имела прямое отношение к темным мастерам, среди коих лекари, как известно, куда сильнее храмовых!
Потому и настаивал старый лорд, чтобы нарушил его сын священные клятвы брака да прижил на стороне бастарда.
Но опять не было Амарешу везения! Подружки Рема, стоило им заподозрить беременность, плод теряли, а то и сами пропадали бесследно — словно проклятие нависло над семейством! Невестка, не вынеся пренебрежения родни, позапрошлой зимой отравилась каким-то хитроумным зельем. А нынешней проклятой весной и сам Рем был убит в стычке с Императорской Армией — отцу же его едва удалось избежать обвинения в измене.
Когда-то Амареш втайне надеялся, что, может хоть младший его сын в утехах придворной жизни обзаведется наследником. Но пришлось взглянуть правде в лицо: утонченный голубоглазый Араш с куда большим вожделением смотрел не на достойных юных леди, а на молоденьких солдатиков из дворцовой гвардии. А год назад, не поделив возлюбленного с одной коварной дамой, этот позор отцовского рода отправился, наконец, на тот свет: в ядах придворные леди разбираются ничуть не хуже гильдийных лекарей!
"Береги сыновей, Амареш!" — до сих пор звучало у лорда в голове брошенное много лет назад предупреждение ненавистного Гильдмастера. И, допусти старик хоть на миг, что несчастья, обрушившиеся на его семью, были не так уж и случайны, что не сами его непутевые чада неслись навстречу бесславной гибели, но кто-то тонко и умело подначивал их да подталкивал, — настоящий страх, наверное, поселился бы в его черством сердце. Но гордыня высокого лорда ни за что не могла позволить подобного признания — а потому зло валил он все на глупость сыновей-неудачников и проклятое невезение, преследующее их род уже не одно столетие.
Теперь же вынужден был Амареш, скрепя сердце, идти на поводу у Благородного Собрания — признавать-таки непокорную Юлию своей наследницей. И второй уж час, мимо ушей пропуская выступления лордов, прикидывал он, можно ли еще, убрав с пути Юлииного тюфяка-мужа, выдать ее замуж за нужного человека. Ведь, как отец и глава Дома, имел Амареш неоспоримое влияние на неженатых или вдовствующих своих детей, но, к большому сожалению, не на внуков...
И почти уже подобрал старый лорд подходящую пару для дочери, и собрание, по всему, вот-вот должно было закончиться — Глава уж и рот открыл, чтобы всем разойтись позволить, — но вдруг ненавистный блондин, источник многих Амарешевых головных болей, встал в своей ложе, привлекая всеобщее внимание, а мальчишка Илан поднялся вместе с ним, высокомерно оглядел собравшихся, кивнул Таргелу, будто давая свое позволение... И вот тут-то почуял Амареш, что снова будет беда.
— Господа лорды! — торжественно заговорил светловолосый. — Высокочтимое Собрание! От имени лорда Илана и с его согласия имею честь сообщить вам о помолвке Илана, лорда Правящего Дома, первого наследника его Божественности Императора Астриоцеулинуса IХ, с леди Алией, единственной дочерью почетного лорда Риэ и леди Юлии, наследницей Дома Амареш! Свадьба состоится согласно традициям, в день зимнего равноденствия.
Мертвая тишина повисла в этот миг в Собрании.
Еще бы! Последняя из древней семьи теряет родовое имя, уходя под кров более сильного! Кровь Амареша навек растворяется в Императорской!
Похоже, Гильдмастер только что похоронил один из неправящих Домов...
* * *
Еще не стихли этой ночью радостные пьяные вопли да здравицы за наследника и юную его невесту; еще стенал в своих покоях прикованный к ложу, но по-прежнему живой, Император; еще торчал над кипой бумаг Гильдмастер, наблюдая краем глаза, как сердито напивается в соседнем кресле его молодой друг, провожающий свободную свою жизнь; еще терла на кухне кастрюли наказанная храмовая послушница, когда бесшумными черными призраками вошли в столичную гавань два огромных диковинных корабля с горящими синим глазами на резных звериных мордах — те самые, что всю нынешнюю весну дразнили умы охочих до баек моряков и любящих жуткие слухи столичных кумушек.
Ах, если бы могли имперские сплетники заглянуть в этот глухой час к грозным пришельцам! А узрели бы они, как в фонарях на носу пылает ярко-голубым густое, липкое масло; как ослепляет оно, делая ночь вокруг гранитно-темной, непроницаемой для человеческого глаза. Да как все же у высокого борта упрямо всматривается в близкие береговые огоньки мужчина с длинным шрамом через вздернутую вверх правую щеку. Всматривается так, будто хочет одним взглядом погасить все огни до единого...
Как зверь, принюхивался чужак к незнакомой земле, вдыхал сырой весенний воздух с горьким запахом морской соли, вбирал в себя черные изломы недалекого уже города, словно готовясь поглотить его весь без остатка...
Был то Архаш Непобедимый, Взывающий к Страху и первый военный командир Пришествия. Тот, кто привык покорять, кто знал, как сделать своим любой клочок земли, попавшийся на пути его корабля. Человек, незнакомый с поражением... И хоть замахнулся он на сей раз на добычу куда крупнее привычной всякому Взывающему, но заранее уверовал в победу. Уж всяко, отступать был не намерен.
Да и не было для Архаша пути к отступлению. Повелитель Кораг, что мирно почивал в сей час в каюте, давным-давно заждался своей законной вотчины — ведь известно среди их народа, что не может Взывающий к Поклонению обойтись без собственной земли и подданных. Но, когда стало угодно судьбе подарить миру Корага, у каждого из далеких ныне Сорока Княжеств уже был зрелый, сильный Повелитель. Сорок Взывающих к Поклонению правили привычным Архашу миром. Куда же деться было сорок первому, Властителю, рожденному без страны?
Ради него и двинул Непобедимый Архаш четыре лучших своих синеглазых корабля на другой конец света, рискуя сгинуть в пути, так и не увидев чужого берега. Только два морских зверя из четырех преодолели все невзгоды в целости, но огромная новая земля, без сомнения, стоила потерь!
Две седмицы назад у команды жалкого суденышка, встреченного среди сине-черных волн, узнал Архаш о народе, населяющем чужие края — диком и невежественном, верящем в глупые сказки о богах и темных дьяволах. С пылом вновь обращенных на своем грубом диалекте, коверкающем истинный язык почти неузнаваемо, рассказывали моряки о привычных им порядках, о воинах здешних земель и правителях, о побережье, горах да лесах, где появились пленники на свет и где ждали их сейчас из плаванья малолетние сыновья да усталые жены. Порой терялись дикари, суеверно замолкали, боясь упоминать вслух, видимо, запретные имена. Но командиру и без того хватало. От этих грязных, путающихся в словах несчастных узнал он главное — чуждый местный люд готов принять волю Взывающих так же покорно и радостно, как принял ее некогда народ Сорока Княжеств.
Лишь двух приказов великого Корага хватило морякам взятого в плен суденышка, чтобы преисполниться благодати и почтения, да раз и навсегда отдать свою верность пришельцам. Так зачем Непобедимому Архашу и его людям выведывать о варварских обычаях новых земель? Очень скоро привычные, истинно верные законы Взывающих воцарятся здесь — как было с каждым покоренным Княжеством из Сорока, как суждено быть всегда и повсюду!
Синеглазые звери с корабельных носов согласно ухмылялись Архашевым мыслям.
* * *
Усмехались в этот час и Светлые Богини с изумительного витража в кабинете Гильдмастера, в блеске дюжины свечей с ощутимым злорадством следя стеклянными глазами за светловолосым мужчиной, чья жизнь вот-вот должна была совершить очередной безумный поворот. А мужчина вдруг дернулся, поставив жирную чернильную кляксу на исписанный уже до половины плотный лист с вензелями, но — всегда аккуратный — сейчас даже не заметил своей оплошности. Взгляд его стал отрешенным и пустым.
— Что-то не так, — тяжело обронил он, заставив своего юного приятеля, пьяно развалившегося в широком кресле, на миг оторваться от бокала да прервать неразборчивое сетование на нелегкую императорскую судьбу.
— Что-то не так... — повторил светловолосый задумчиво, уже скорее для себя, чем для притихшего в удивлении юноши.
— Что не так, Огнезор? — тихо переспросил тот.
— Пока не знаю, просто чувствую...
И тут же потянулся вглубь себя, пытаясь нащупать вопящего о беде, суматошного зверька, который не раз и не два выручал его в прошлом — да обходя с болезненной старательностью зияющую пустоту в той части сознания, что теперь лишь редкими ночами заполнялась любимым шепотом...
А уже в следующую минуту на многострадальную Огнезорову голову зерном из вспоротого мешка посыпались события, большие и малые, подтвердив в полной мере, насколько прав он был в своих подозрениях.
Сердито крякнула дверь Гильдмастерова кабинета, распахнулась настежь, грохнула створками о стену, перебудив, наверное, половину Общего Дома, — и пропустила внутрь высокого мастера Милу собственною встрепанной персоной — босую, в заляпанном храмовом балахоне (видно, неслась сия грозная дама от самой обители, не разбирая дороги да сбивая ступни о грязную столичную мостовую). Глаза ее были совершенно безумны.
— Нити... судьбы... смешались! — дико выдохнула она с порога, заставив своего мастера удивленно вскинуть брови.
— О-о! Наша жрица! — пьяно обрадовался ее появлению Илан. — К дьяволам судьбу! Как там твоя юная подопечная?..
Безумный огонь в глазах женщины подернулся дымкой замешательства. Мила съежилась, сбилась с мысли, украдкой бросила на Огнезора быстрый взгляд, полный ужаса да вины — отчего брови Гильдмастера взлетели выше прежнего, взор же стал тяжелым и подозрительным.
— Занята тем, чем и положено смиренным храмовым девицам, — буркнула "жрица" весьма неохотно. И тут же, уводя разговор от тревожной темы, напоказ преисполнилась воинственности.
— Грядет беда! — провозгласила негодующе, всем щуплым телом своим наступая на Илана, уже и без того тесно вжавшегося в кресло. — А Вам, лорд-наследник, нет бы, чтоб встревожиться — так всё неправедные гульбища на уме!..
