Задумчивая тишина была ему ответом.
— Хм... Прекрасный план... — наконец, мрачно заговорила Слава. — Допустим, шансы Илана перетянуть на свою сторону армию весьма велики, особенно с поддержкой Гутора. Избалованных лордиков из поместий да собрание самовлюбленных индюков, вообразивших себя новой столичной властью, я, заметь, вообще в расчет не беру! Но вот насчет Псов... Что, если Взывающий тебе соврал? Что, если они не покорятся?..
— Тогда вам всем придется брать Дворец штурмом, а бои за Небесный город могут растянуться на много дней. Но я верю, что законный Наследник при поддержке своей армии и Гильдии сможет одолеть мятежников. Вы справитесь.
— Мы? — она, конечно, не могла не уцепиться за это слово!
— Именно ВЫ, Слава! — раздраженно повторил Огнезор. — Что здесь может быть непонятного? Если Псы останутся с Амарешем, любого, кто попадет в их логово, просто растерзают. И, вопреки всем слухам о моем дьявольском бессмертии, я не стану исключением, уж поверь! Так что вам всего лишь придется выбрать себе нового Гильдмастера. Еще есть глупые вопросы? Если нет — предлагаю отдохнуть и подкрепиться. Нам предстоит та еще ночка!
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ. КРОВАВОЕ УТРО ТЕМНЫХ МАСТЕРОВ.
Такого красного заката не видало здешнее побережье с того дня, как горел Крам. Нет, и тогда небо пылало тревожно и жарко, да опасно багровел океан, а прибрежные камни чернели, вымоченные в соленой воде, словно в крови... Но не было столь пугающего безмолвия — далеко над водою разлетался во все стороны злой многоголосый гул, звенели мечи да отчаянно взлетали к небесам предсметные вопли. "Город многиих пороков" палили дружно, открыто и весело, всем миром — свои и чужие — с азартом и огромным удовольствием...
Громко...
Столица же нынче, напротив, чуя беду, неизбежную и во многом заслуженную, замерла, затаилась в молчании. Понурая, угрюмая и осторожная...
Она — не Крам. Ей из руин не воскреснуть.
И смерть ее способна опрокинуть Империю...
А потому и не бурлил Небесный Город, не готовился к славной битве — но собирался тайком переждать и... выжить. Покориться тому, кто верх возьмет. Склониться со степенной угодливостью, как и всегда, — не перед человеком, но перед Троном. Кто бы этот Трон, в конце концов, ни занял...
И пусть претендентам на корону во все времена казалось подобное равнодушие трусостью, Огнезору же оно было только на руку.
— Лишь поистине ужасные времена могут сподвигнуть непрошибаемо-спокойных столичных жителей на настоящий кровавый бунт! — тихо говорил он Илану, пока они медленно пробирались сквозь тесноту и сырость унылого подземного прохода. — А если молчат теперь мещане — значит, не так все и плохо!
Воспитанник кивал, вроде бы соглашаясь, — но все равно оставался напряженным. Страх предстоящего и оскорбленная фамильная гордость мешались в нем, заставляя стискивать кулаки. Не слишком радостно для законного Наследника — начинать правление с борьбы за Трон! С лордами — да и с собственным народом!.. Даже его предшественнику такого делать не пришлось! Так чем же он, Илан, хуже?..
— Не злись, злость не поможет... — мягко увещевал Гильдмастер. — Лучше думай, что скажешь. Им всем. И врагам, и последователям, и просто равнодушным...
— А что бы ты сказал на моем месте? — нервно усмехался юноша.
— Угрожал бы, запугивал, загонял в угол... — хмыкал Огнезор насмешливо. — На то ведь я и Ледяной Дьявол! Меня ХОТЯТ бояться — и я даю им то, чего они хотят... Но ты — не я, Илу! Тебя-то они должны любить! А это, поверь, куда сложнее...
— Верю...
Долгое время затем они шли в молчании, как и все их спутники — длинное тихое шествие в свете тусклых масляных ламп. Парами, потому что больше не позволяла ширина прохода. Плечом к плечу — черные фигуры в черноте древних подземных катакомб...
И только Гильдмастер был один, осторожно ступал впереди — прислушиваясь и принюхиваясь, словно зверь, прощупывая каждый следующий шаг всеми органами чувств в ожидании ловушек.
Сама тьма здесь, казалось, наблюдала за ним — опасная, пропитанная даром и волею давно умерших. Ждущая малейшей оплошности... Малейшего неверного движения... И тогда зашевелится черный бархатный мох по углам, вызывая паралич дыхания... Или засверкает по стенам незаметная россыпь цветных камешков, в каждом из которых притаилась собственная ловушка — сотни, тысячи больших и малых пакостей... И пусть многие из них давно неактивны, но и одной живой из множества будет достаточно... Стоит лишь случайно дотронуться...
Но ладно стены! Их легко обогнуть, и не касаясь... А вот на полу, коли приглядеться, целый лабиринт! У входа было меньше — там потопталось уже немало несчастных дураков, расчистив дорогу ценою собственной жизни. Но здесь, в недрах катакомб, ловушек все еще предостаточно — и теперь приходится продираться сквозь каждую. Это в одиночку Огнезор мог просочиться, извернувшись по-змеиному: аккуратно переступить через один подарочек от древних, обезвредить другой, стороною обойти третий. Он так и делал прежде, пользуясь здешней темной, кровавою дорогой, словно широким трактом. Сейчас же... за Гильдмастером стояло слишком много непосвященных. Слепцов без капли божественного дара видеть и чуять. Жертв...
А значит, необходим широкий, безопасный путь. Хотя бы до центрального зала... Там будет легче!
Да и осталось только одно место пройти! Каких-то три дюжины шагов... Еще немного...
Но вот оно!.. Тот самый проклятущий переход! Узкая дыра справа, что так и зовет к себе, так и шепчет, зар-р-аза! И Огнезор лишь чудом успевает схватить за шкирку дернувшегося было на зов Илана.
— Идем след в след, никуда не сворачиваем! — мрачно напоминает он. И властный голос эхом разлетается под каменными сводами, разбивая ненадолго чужой, призрачный шепот, подчиняя себе, удерживая от гибельного шага.
— Слава, ведешь до следующего перекрестка, там большой зал, ты заметишь, — отдает приказ мужчина, закрывая опасный проход спиною. — Вперед! Я замыкаю.
Черные фигуры мелькают друг за другом, идут мимо. Ледогор хмурится, Злата опасливо косится вправо и жмется к противоположной стене. Кто-то из совсем зеленых подмастерьев от страха стучит зубами...
— Что там? — замирает, с нескрываемым любопытством вытягивает голову Мила. Она сейчас подобна восторженному ребенку — того и гляди запрыгает, силясь заглянуть Огнезору за спину.
— "Берущий силу", — хмуро поясняет он. — Один из узлов, питающих всю здешнюю подземную систему. Заманивает таких, как ты, любопытных дураков, ну, к примеру, в колодец с острыми кольями... и пока ты истекаешь кровью, медленно умирая, жрет твою энергию, заряжая выдохшиеся ловушки. Хочешь попробовать, Мила? Силы твоего дара катакомбам надолго хватит!..
— Нет уж, спасибо! — улыбается она, но до того предвкушающе и хищно, что Огнезор готов поспорить: вернется! Обязательно сунется!
Вот только кто из них верх возьмет — души, заключенные в "Берущем", или безумная Паучиха — еще большой вопрос!.. Впрочем, ему какое дело? Каждый волен сам искать свою погибель!..
Последняя черная тень скрывается за поворотом — и мужчина тянет воспитанника следом.
Илан молчалив и угрюм. Спину держит прямо, отчаянно силясь не ежиться и не оглядываться на оставшуюся позади дыру.
— Ненавижу подобные вещи! — наконец, чуть расслабляется и шепчет Огнезору с отвращением. — После такого я вообще вас всех, одаренных, ненавидеть начинаю!..
— Вот и ненавидь себе тайком, Илу! — с облегчением скалится Гильдмастер. — Главное, не делай это официальной имперской политикой! Не то... даже не Гильдия — Храм тебя первым с потрохами проглотит...
— Ну, я еще из ума не выжил... — хмыкает мальчишка, но замолкает, сбившись с шага.
Потому что узкий темный коридор вдруг распахивается перед ними, выплескиваясь в огромный зал, исполненный светлячков-фонарей да приглушенного шелеста голосов.
Темные мастера собрались здесь — и уже успели, согласно плану, разбиться на группы. У всех есть схема катакомб, амулеты да пара-тройка одаренных в придачу. Они сейчас глубоко под землею, а наверху — одна из городских площадей, и отсюда пути разбегаются. Самые опасные, заброшенные места остались позади — и только Огнезор действительно знает, чего стоило их пройти в целости и сохранности. Он украдкой вытирает струйку крови из-под носа и жмурит в полумраке побелевшие глаза.
Прошли! Никто не пострадал, хвала Богиням и дьяволам!
— Все помнят, что делать? — обводит он своих людей в полумраке последним придирчивым взглядом. — Расходимся! — отдает короткий приказ.
Огоньки фонарей разом тускнеют — и черные тени, словно призраки, бесшумно и стремительно растекаются в стороны.
Чтобы исчезнуть через миг во мраке множества боковых проходов, растворившись без следа, — и вынырнуть где-то совсем в другом месте. Врагам на погибель.
Скоро полночь. И отсчет до утра вот-вот начнется...
А утром... утром все станет по-другому...
— И мне пора, Илу, — со вздохом говорит Огнезор застывшему рядом воспитаннику. Но перед тем, как шагнуть во тьму, обнимает его, по-мужски кратко и по-отечески крепко.
— Я верю в тебя! — говорит тихо, так, чтобы остающиеся с Наследником не расслышали. — Ты справишься!
— Куда я денусь! — смущенно бормочет мальчишка в ответ, отводя взгляд. — Ты, главное, сам... вернись... — и замолкает на полуслове, чтобы продолжить, уже хорохорясь, со старательным фальшивым весельем. — Не то придется твоему хмурому призраку целую вечность нотации нашей сварливой подружки-жрицы выслушивать!.. А уж она-то, как поймет, что к чему, расстарается!
— Да Богини меня храни от этого! — в тон ему откликается Гильдмастер.
Не самое ловкое прощание, но какое уж есть...
Чернота поглощает его всего пару шагов спустя.
* * *
Страх и злость остались там — в черноте покрытых кровью и плесенью катакомб. Чем ближе был Илан к Храму — тем спокойнее и собранней он становился.
Все же уроки Гильдмастера не прошли для него даром! Да и уверенная поступь одного из Ледогоровых подмастерьев за спиною придавала сил и надежды на лучшее...
Ровно до того мига, как в полумраке подземного храмового коридора юноша нос к носу не столкнулся с (кто бы мог подумать!)... собственной матерью.
Уже не молодая, но все еще прекрасная, леди Илания, вопреки собственным привычкам, не вышагивала величественно и гордо, не плыла томной лебедью, но пробиралась, постоянно оглядываясь, настороженно кралась, подобно ночной воровке...
И налетев во тьме на единственного, обожаемого сына, она... не то, чтобы обрадовалась... Скорей уж, перепугалась и растерялась — однако в себя пришла весьма быстро. Руки вскинула, изобразила улыбку...
— Илан, сын мой! Хвала всем Богиням, ты жив! — воскликнула с отлично разыгранной радостью.
— Здравствуй... матушка, — сухо поздоровался юноша, от холодных материнских объятий ловко уклонившись.
Они не виделись с начала весны — но, похоже, Илания ничуть не изменилась...
— Ты словно и не рад меня видеть... — обиженно поджала она губы, делая еще одну попытку приблизиться.
Но и в этот раз ей помешали. Сама госпожа Паучиха, в зеленом жреческом балахоне, плохо сидящем поверх формы темного мастера, влезла между леди и ее сыном, заставив первую испуганно отшатнуться.
— Так-так...И с чего бы это? — с подозрением посмотрел юный лорд на свою защитницу.
— От нее так и нес-с-сет Амареш-ш-шем! — яростно прошипела Мила. — Не думаю, что тебе вообще стоит говорить с ней, лорд-наследник!
Илан дрогнул, хоть и не стоило удивляться. Чего еще было ожидать от Илании?..
Однако, вопреки здравому смыслу, холод поселился у юноши в груди.
Холод и глупая горечь...
Невыносимое чувство предательства.
— Вот как, значит... — криво усмехнулся он. — А я-то... недоумевал: с чего вдруг благородную леди по ночам в сырые подземелья Храма понесло?.. И что... что же обсуждали вы с почтенным лордом в столь неподходящий для приличных разговоров час?
Лицо благородной леди мигом преобразилось. Последний след фальшивых эмоций растаял бесследно. Глаза блеснули колким раздражением.
— О тебе давно не было ни слуху, Илан! — проговорила она обвиняюще. — Времена нынче неспокойные, всем надо как-то... выживать... Особенно хрупкой, позабытой собственным сыном, женщине! Вот и пришлось идти к Амарешу на поклон... Договариваться...
— Ах, как это удобно, матушка!.. — не сдержал юноша сарказма. — И что же, позволь узнать, такого ценного ты могла предложить старому змею?
— Не так уж он и стар, — поморщилась леди чуть брезгливо. — Не старше, чем был твой отец, когда зачал тебя. А я... все еще красивая женщина... детородного возраста... — ее голос исполнился превосходства.
Недоверие и отвращение захлестнули Илана.
— Ты предложила ему... себя? — он не мог поверить, что даже произносит подобное.
— Амарешу нужен наследник подходящей крови и статуса, — она была все так же невозмутимо-самодовольна. — Я — самая родовитая из тех, кто не побоится предложить ему помощь в решении этой... досадной проблемы.
"Вот, кто я для тебя, матушка? Досадная проблема?" — ужасно хотелось закричать Илану. Но... Он больше не был ребенком.
А потому эти слова, слова обиженного мальчика, так и остались не сказаны...
— Что ж, могу тебя успокоить, — лишь холодно усмехнулся юноша. — Об ЭТОЙ "хрупкой женщине" сын не позабыл... Ведь в нынешние неспокойные времена, как никогда, важно заботиться о благополучии близких, физическом и душевном! Вот и наш прекрасный целитель, почтенная жрица Алим подтвердит! — он кивнул на злобно скалящуюся Паучиху. — А потому я с радостью обеспечу тебе, дорогая матушка, тихое, хорошо защищенное местечко... для поправки здоровья... подальше от вредного для нервов столичного воздуха... Думаю, Обитель Тихих Сестер подойдет.
— Ты не посмеешь! — отшатнулась Илания. — Ты не запрешь меня в глуши!.. В этой... этой тюрьме со святошами!.. Я отказываюсь!..
— Воля, конечно, твоя, леди... — голос Наследника теперь был совершенно равнодушным. — Однако, сыновий долг вынуждает меня предупредить, что всех подельников Амареша ждет эшафот. И уже очень скоро. Не тяни с выбором.
Не прощаясь, Илан быстро зашагал по коридору.
Его охрана двинулась следом. И лишь одна из черных теней, повинуясь тихому приказу, застыла возле сыплющей невнятными проклятиями женщины.
— Ты еще не победил, чтобы угрожать мне эшафотом, самонадеянный мальчишка! — донеслось юноше вослед. — Еще неизвестно, чьи головы уцелеют в итоге!
"Что ж, спасибо за поддержку, матушка! — с горечью хмыкнул он. — Но я уж постараюсь, чтобы МОЯ голова уцелела!"
Его руки тряслись и в кулаки сжимались от бессильной ярости.
И пока говорил он чуть позже с Гутором, и пока шли они все вместе (невиданное дело!), темные мастера и почтенные жрецы Богинь, по длинным храмовым ходам прямиком к столичным казармам, все вспоминалась Илану да вспоминалась мать. И отец еще, которого знал лишь по слухам — довольно мерзким слухам, если разобраться... И Амареш... И прочие, прочие... Дворцовые интриганы — мелкие да покрупнее. Каждый из которых стоил другого...
