— Прочти, — посоветовал мой спутник.
С внутренним трепетом подошел я поближе и, пораженный, прочел: "Зил Элинор, послушник монастыря".
— Я был на этих похоронах, — прошептал Вирт. — И Эндомион, и Мор, и я проверяли: это был ты, и ты был мертв, мертв окончательно и бесповоротно. Но я подождал ночи, в отличие от них...
Для меня его слова были набором непонятных звуков. Лишь позже я начал осознавать, что он говорит.
— Могилу разрыли два монаха-лекаря, возле них стоял и ждал Агриппа. Твой труп погрузили на носилки и унесли прочь. Это захоронение пусто, они закопали пустой гроб.
Словно лезвие меча Желтого Всадника пронзило меня наяву. И я вспомнил каждую секунду своей жизни во Внешнем Круге вплоть до последних слов на пустыре близ Бруклинских развалин в Нью-Йорке на Земле...
* * *
Фауст, взгорье Каворат, "Ничья" земля, конец июля 1002 года
Серая птица, высидевшая птенцов в гнезде над монастырской дверью, кружила в небе. Она радовалась перерыву между дождями. Безрадостная земля далеко внизу была ей привычна. Птица никогда не раздумывала, любит ли она места, в которых родилась и живет. Она просто незатейливо жила, ничего не пытаясь изменить, найти, открыть. И однажды ей довелось узнать человека — он подкармливал ее. Не то чтобы дело дошло до дружбы, но птаха подпускала ближе к себе и к гнезду только его.
И сейчас она видела этого человека бегущим по дороге. Птица была любопытной, поэтому тут же снизила полет и последовала за ним. Ей было видно, где кончается эта дорога: серо-желтая лента вела к большому поселению, огражденному стеной. С виду город казался безлюдным, но птица не раз видела там жителей, прячущихся в домах, а иногда и человеческих детей, маленьких и громкоголосых.
Старый знакомый преодолел мост над глинистой речушкой и чуть сбавил бег. Пернатой наблюдательнице показалось, что он устал, и она полетела дальше, к Городу на взгорье.
С той стороны к высокому каменному забору бежал другой человек. Он отличался от приятеля птицы тем, что был женщиной. Снизившись, пичуга уселась на городскую стену, свистнула и качнула хвостом. Только она могла видеть, как приближаются друг к другу эти двое. Почти одновременно они достигли забора, почти одновременно их ладони хлопнули по камню. Оба стояли, ссутулившись и опустив голову. Не будь меж ними стены, их руки сошлись бы, а так они и не подозревали о существовании друг друга. Прыгая по ветхой гранитной кладке, птица склоняла головку то к одному краю, то к другому, черными глазками с интересом изучая людей внизу. Они, эти люди, были такие разные, а переживали одно и то же: им казалось, что весь мир отвернулся от них, что они потеряли все и что выхода нет...
Сердце застучало под перьями серой грудки. Птице захотелось крикнуть, что все очень просто. Она раскинула крылья, оттолкнулась от стены и взмыла в воздух. Вот так. Всего-навсего!
И люди заметили ее. Оба проводили ее взглядом.
Снова заморосило...
4. Явление Фараона
Земля, Мексика, Чолула, подземелье близ бывшего зиккурата Кетцалькоатля, конец июля 1002 года
Несколько невнятных картинок неизвестного мира — и Алан Палладас обнаружил себя скатывающимся с дискообразного подиума внутри пахнущего глиной помещения. Не он один был сбит с ног: вся группа, только что бежавшая с Клеомеда при помощи ТДМ, который действительно оказался внутри каверны, потеряла равновесие. Раненые Полина и Дик барахтались на полу, тихо ругаясь от боли. Фанни-Эдмон и в самом деле обрела свой истинный облик после переброски, и они с "папой Феликсом" первыми вскочили, чтобы оказаться во всеоружии. Вонючий дикарь, подвывая от страха, отползал в темный угол и явно рассчитывал, что во время суматохи о нем забудут. Чета Иллеоклео тоже была здесь и с готовностью выхватила плазменники, а теперь поводила ими из стороны в сторону, ища цель. Лучи фонарей беспорядочно метались по залу.
Целью, повинной в том, что все были сбиты с ног, оказался странный совершенно голый мужик возраста Алана. Этот валялся ничком посреди трансдематериализатора и не подавал признаков жизни.
— Черт возьми, это кто? — Фанни грубовато ткнула ногой в бок обнаженного. — Рехнуться можно: то один, то другой! Сколько их там еще?
— Кого "их", Фи? — уточнил Палладас, с опаской наклоняясь над лежащим и пытаясь посветить ему в лицо.
— Этих, взявших моду вываливаться из темноты и сбивать с ног!
Тем временем Алан почуял убийственно крепкий запах спиртного. Вернее, это был уже наполовину перегар.
— Ну и пойло! — вырвалось у биохимика, обладавшего исключительным обонянием и оттого едва сдержавшего рвотный спазм. — Где такое наливают?!
— Вы о чем? — Феликс присел на корточки возле них.
Палладас брезгливо указал средним пальцем в сторону голого мужика:
— Я об этом. Похоже, он мертвецки пьян...
— Матка Боска! Еще этого нам не хватало, знаете ли! — подала голос Буш-Яновская. — Откуда, правда что, все эти сюрпризы? Какие-то накладки при транспортировке?
Наконец не выдержал и Калиостро, которому удалось доползти до перепуганного пастуха и, опираясь на стену, сесть рядом с ним:
— Леди и джентльмены, а разрешите ли вопрос? Кому, если не секрет, вы сейчас адресуете все свои вопросы? Некому невидимому оператору телепорта? Или духу лампы?
Все примолкли. Воспользовавшись тишиной, жена полковника Иллеоклео негромко спросила:
— А кто-нибудь знает, где мы сейчас находимся?
— Надеюсь, что на Земле, — ответил Феликс Лагранж. — Исследовательская группа, по крайней мере, обещала именно это... Но для Египта здесь прохладновато, а других мест с ТДМ я не знаю...
Алан тем временем пытался привести в чувство пьяного незнакомца, но тот лишь мычал и ворочал головой.
— Прикройте ему... что ли... — неприязненно отворачиваясь, сказала Полина.
— Есть у кого нашатырь или еще что-нибудь дурно пахнущее? — Палладас понял, что его действия не увенчаются успехом, если не прибегнуть к помощи химии.
— Па, черт с ним. Надо спешить. Бросим его тут, прикроем чем-нибудь, чтобы не замерз, да и все. И этого, — гречанка указала на Эфия, — оставим охранять его. Как выберемся, так вызовем для них спасательную бригаду. Все, быстренько встаем и выдвигаемся!
Лучи фонариков заметались по комнате — это все начали подниматься на ноги и двинулись к единственному выходу. Только Эфий остался сидеть, нахохлившись, в темном углу. Козья кровь уже засохла на его руках, шее и лице и тянула кожу, напоминая о злых духах. Он не понял, что изменилось, ведь никакого передвижения не было, а место, где он оказался с уходящими теперь существами, стало иным — с низким потолком, с сырым запахом неизвестной почвы и еще чего-то неприятного, шибающего в нос со стороны обнаженного существа. Очень может быть, что существо тоже принесли в жертву злым духам, и те занялись им прежде Эфия, а самого пастуха приберегли на потом.
Но солнцескал слишком рано занес голого в стан погибших. Едва "духи" начали выходить за дверь, мужчина, распластавшийся на каменном круге, очнулся и заголосил:
— Не стреляйте! Не стреляйте! Я ничего не сделал! Я сотру все пароли и забуду информацию!
Язык его отчаянно заплетался, но все — и даже Эфий — поняли его. "Он тоже солнцескал?" — удивился пастух, никогда не видевший этого человека в родном стойбище. А ведь его народ был очень малочисленным, и даже соседи, живущие неподалеку от Солнечной скалы, разговаривали на другом наречии...
Незнакомец тем временем поднялся на карачки и попытался отползти в сторону укрытия пастуха. Он так спешил, будто за ним гнались все самые страшные исчадия этого мира.
— Ч-черт возьми! — прошипела Фаина и вопросительно взглянула на своего напарника.
Феликс Лагранж кивнул.
— Мы рискуем засветить последний канал, — предупредила она, извлекая ретранслятор из висящего за спиной детского рюкзачка.
— Да, но мне эта ситуация не нравится, — поморщился "черный эльф".
— Мне тоже, — согласился полковник Иллеоклео, а его жена, кивая, прибавила:
— У меня странное ощущение. Я думаю об этом человеке так, будто мы обязаны беречь его, как зеницу ока...
— Которого из них? — скептически уточнила Буш-Яновская, со всей очевидностью готовая пристрелить помеху в виде голого мужика на том самом месте, где он находился.
— У меня тоже, — вставил реплику Дик. — Никогда такого не было...
— Как будто все рухнет, если с ним что-то случится... — как зачарованная, медленно проговорила гречанка, не сводя глаз с незнакомца.
Они вернулись. Обнаженный закрывался рукой от фонариков и тихонько скулил, на чистейшей кванторлингве по-прежнему уговаривая их не стрелять и лопоча всякую чушь о каких-то документах.
Фанни о чем-то поговорила в стороне через ретранслятор и подошла к Феликсу:
— Нам нужно выбраться отсюда наружу и определить наше местонахождение. Судя по голосу Джоконды, у них там тоже происходят большие неприятности...
— Ты вышла не на Калиостро? А где тогда шеф?
— Не знаю. Это была Джо.
— Надеюсь на лучшее, — пробормотал Лагранж, отчетливо припоминая забинтованную перевоплощающуюся тетку-мулатку в квартире Палладаса. — Не хотелось бы напороться на оборотня.
— Ну-ну, ты с нами, оборотнями, поосторожнее! — возразила Паллада.
Тем временем мужчины, кто чем мог, тот тем и помог незнакомцу с одеждой. Пьяный облачался медленно, путаясь и все время засыпая на ходу. Наконец Палладас и Иллеоклео не выдержали; в четыре руки они застегнули на нем все, что должно быть застегнутым.
Откуда-то из-под каменной кладки стены выскочила гигантская крыса, которая, принюхавшись, смело тяпнула Эфия за окровавленный палец. Пастух с воплем подскочил, чем и напомнил остальным о своем существовании.
— О, и ты с нами? — удивился Алан. — Ну надо же, надумал!
Так, вереницей, они вывалились в коридор. Орать незнакомец прекратил. Теперь он, шатаясь и повисая на плечах у Алана и полковника, плакал, похрюкивал и жаловался на судьбу. Эфию было его жалко, он оглядывался и поглаживал беднягу по руке.
— Кажется, дикарь понимает нашу речь, — шепнула Аустина Иллеоклео мужу. — Посмотри на него! Он реагирует на этого человека...
— Эх, госпожа Аустина, лучше бы он знал, как отсюда выбраться, не надорвавшись под этой тушей! — прокряхтел в ответ Палладас.
Тут Фанни резко остановилась:
— Все слышали?
— Что именно? — спросил Дик.
— Грохот... где-то наверху... Такой — тух-бабах! Вот, еще раз только что!
На этот раз странный звук услышали все.
— Похоже на взрывы, — предположила Буш-Яновская и по привычке зашлепала себя перебинтованной рукой по бедру в поисках плазменника. — Сейчас выйдем и попадем в эпицентр военных действий... Но я уже на все согласна, только бы выйти!
Калиостро лишь утвердительно кивнул.
Следующая галерея шла под наклоном. Усталым путникам стало еще тяжелее: им пришлось подниматься по ней в душном коридоре. Незнакомец пыхтел, как паровоз, но присесть ему не давали. Феликс Лагранж успевал что-то отмечать в браслете-компе.
— Здесь нам надо направо, — сказал он, когда наконец все вышли на ровную площадку вверху.
— С чего ты взял? — удивилась Фанни. — Тут, кажется, все коридоры на одно лицо.
Вместо ответа он развернул голограмму, и оказалось, что на протяжении всего пути "черный эльф" намечал схему коридоров:
— Если мы сейчас пойдем в другую сторону, не направо, то станем возвращаться.
— Гм... логично!
— Кто вы? — на удивление трезвым голосом вдруг вымолвил "пришелец".
Все лишь с досадой отмахнулись от него, как от надоедливого кровососущего.
— Это еще ты нам ответишь для начала, кто ты, — сурово пообещала Полина.
Грохот наверху усилился. Теперь он был отчетливее и действительно походил на взрывы.
— Мы, знаете, уже почти вышли, — добавила Буш-Яновская после паузы. — Поднажмем?
Они поднажали. Потом поднажали еще. И вскоре поняли, что интуиция не обманула Феликса. Коридоры вывели в громадный, усыпанный каменными обломками зал, большую часть которого составляла широкая лестница вверх, к небольшому проему в стене, за которым все полыхало и гремело.
— Мы с Феликсом на разведку, — сообщила Паллада. — Вы ждите.
— Фанни... — начал было Дик, но осекся.
Она сделала вид, будто не услышала.
Вернулись они, сгибаясь в три погибели от смеха, и еще издалека начали размахивать руками, призывая подниматься.
— Там гроза! Обычная тропическая гроза!
Оба "эльфа" были мокрыми от макушки до подошв.
Сооружение выпустило их на вершину странного холма. По каким-то неуловимым приметам ощущалась его рукотворность. Чуть в стороне ливень мыл обломки древнего сооружения.
— Где это мы? — спросил кто-то, но его голос потонул в раскате грома, а когда истерика атмосферы прекратилась, на смену ей откуда-то — казалось, со всех сторон — полился заунывный, переливчатый вой.
И снова замерцали рваные ветки молний.
На возвышении, которое являло собой фундамент давно разрушенного конкистадорского храма, попирая долговязыми лапами изломанный католический крест, стояло с задранной к небу мордой демоническое существо и выло.
Шкура его — а в свете длинного всполоха на твари можно было рассмотреть каждую шерстинку — искрилась призрачно-голубым, и такого же цвета стали его глаза, когда, замолчав, она опустила голову и посмотрела на путников.
— Дьявольщина! — засмеялся Дик. — Это же обычный койот! Держу пари, мы на вершине Чолулы, пирамиды тольтеков...
— А где же пирамида? — не поверила Полина.
— Под холмом, понятное дело. Испанцы ведь закопали ее, а наверху построили церковь Девы-Утешительницы.
— Эту, что ли? — Фанни небрежно махнула рукой в сторону обломков, увенчанных крестом, с которого продолжал таращиться на них степной волк, в незапамятные времена прозванный ацтеками койотом. Казалось, ни ливень, ни молнии нисколько не беспокоили его, хотя, как и люди, он давно промок насквозь.
— А ведь он не уходит! — заметила Аустина Иллеоклео.
Эфий с ужасом смотрел на хищника. Ему казалось, тот хочет, чтобы они пошли следом. Еще один злой дух, и как страшны его глаза в грозовую ночь!..
— Ну что ж, хороший знак! — сказала Паллада. — Мне нравятся волки. Может быть, этот пришел за нами и выведет нас отсюда?
На что Полина тут же ответила раздраженным голосом:
— Может быть, проще связаться по вашему каналу и попросить подмоги? Мне уже до печенок осточертело блукать по неизвестным территориям в поисках приключений на свою...
— Буш-Яновская, отстань, а? Тебе вечно все не так, — отрезала Фанни. — Предлагаю либо переждать грозу в зиккурате, либо пойти за шакалом и посмотреть, куда он нас выведет...
— Так кто вы? — совершенно протрезвев под струями холодной воды, снова подал голос незнакомец.
Койот явно ждал их решения и не уходил. Он лишь потряхивал громадными ушами и переминался с лапы на лапу. И тогда Феликс проговорил:
— Давайте идти.
Словно поняв смысл его фразы, зверь развернулся, махнул хвостом и потрусил вниз по склону святилища, засыпанного более полутора тысяч лет назад завоевателями-иноверцами.
