Отец доковылял до меня и, поглаживая по спине, шепнул, не слишком ли коротка юбка. Квентин не узнавал во мне свою вечно асексуальную мамочку и удивленно таращил черные глазенки. Чейфер же был в восторге. Я знала, где ему не терпится оказаться со мной сейчас, и нарочно провоцировала в разговоре — тонкими намеками, лукавыми взглядами, не очень-то скромными жестами. Замечал все это и Кристиан Харрис, но с улыбкой опускал ресницы, делая вид, что заинтересован содержимым своей тарелки. Теперь я все четче чувствовала его усиливающееся желание. Интересно, почему же он до сих пор не женат? Симпатичный статный парень, серьезный, умный... Ах да, главное слово тут — "умный"! Я тихонько засмеялась и покачала головой в ответ на вопросительный взгляд Луиса.
— Кристиан у тебя, случайно, не телохранитель ли по совместительству, а, Луис? — ввернула я в удобный момент беседы. — Вы практически всегда вместе. Или это просто дружба?
— Крис больше чем друг, — серьезно ответил полковник. — Он... — (Харрис с любопытством поглядел на него.) — Он, не побоюсь громких слов, моя душа, мои глаза. Таких советов, как от него, не получишь ни от кого. Можешь мне не верить, но я очень рад, что мы тогда вовремя вытащили его из той пирамиды...
— Из какой пирамиды?
— Ты не рассказывал, Крис? — удивился Чейфер. — В госпитале? Не рассказывал?!
Капитан несколько раз качнул головой — на каждый заданный вопрос шефа. Тогда Луис снова оборотился ко мне:
— Он был в группе "Дионис", которую мы искали в секторе А. Это территория близ Луксора...
— Древний Тебес, — добавил Кристиан. — Юго-западнее, в горах.
— Можете не объяснять, я даже не представляю себе тех мест.
— Это была военная операция. Арабы загнали наших пехотинцев в горы. Из всей группы выжил только Харрис. Он, как ты знаешь, принял тогда на себя командование... Мы нашли его в разрушенной пирамиде, израненного. Да ты и сама, без меня, помнишь его состояние.
— Давайте выпьем за спасение господина Харриса! — поднялся мой отец, держа рюмку наотлет.
Что-то папа разошелся. С его ли здоровьем так гусарствовать?
— Па-а!
— До-о-очь! — строжась, он погрозил мне пальцем. — Не мешай моей душе вкушать последние мгновения радости!
— Папа, твой высокий слог не будет лекарством, если у тебя снова подскочит давление!
— Кейт! Ну-к тихо! Давайте выпьем за то, чтобы люди наконец стали людьми!
Чейфер охотно поднялся, Харрис уступчиво повел плечом и одним взглядом попросил меня о снисхождении. Я махнула рукой, чокнулась с ними своей рюмкой и, проглотив виски, добавила:
— Потом не жалуйся!
— Ладно, ладно!
* * *
Как я и предполагала, перед сном отцу стало плохо. Поворчав, что приходится мешать лекарство с алкоголем, я поставила ему укол и ушла в спальню, когда убедилась в действенности инъекции: папе заметно полегчало, он быстро задремал.
Мы с Луисом старались не шуметь, но после года разлуки это было почти невозможно. Я уповала лишь на то, что мы не разбудим своими воплями и стонами Квентина с Кристианом.
В момент одной из передышек Чейфер посетовал, что пропустил самое интересное, и задумчиво погладил ладонью мой живот. Я уверила его, что женщина с громадным брюхом — далеко не эстетичное зрелище и что ему, напротив, крупно повезло упустить неприятный эпизод моей жизни.
Мы смеялись и шутливо спорили. В конце Луис выторговал себе право считать так, как он находит нужным. Я фыркнула. Женщинам не понять мужчин, так же, как и наоборот. Закон природы...
— Кейт... Я сейчас перед выбором... — заговорил он, когда я уже начала дремать: похоже, бедняге не спалось. — Я мечтаю забрать вас всех домой... в смысле, в Нью-Йорк, я временно живу там. Но... здесь гораздо спокойнее. Ты, наверное, по новостям уже знаешь, что творится у нас...
— Не смотрю я новости! — я повернулась к Чейферу и обняла его за шею. — И еще... сегодня у меня на руках умер парнишка. Судя по всему, пострадал в уличной стычке. Не думаю, что у нас здесь спокойнее.
— Ты сама хочешь уехать? — уклончиво спросил он.
— А есть вариант, что ты все бросишь там и приедешь сюда?
— Конечно же, нет.
— Тогда решай сам. Я не напрашиваюсь.
— Ну что ты такое говоришь...
Луис помолчал, потом тяжело вздохнул и продолжил:
— Есть сведения, что по USA скоро будет нанесен ракетно-бомбовый удар. Арабский альянс, как ты понимаешь. Точные цели не ясны, но тут не нужно быть даже военным и служить при Пентагоне, чтобы понять: целить будут не в провинции.
— Ты говоришь о ядерном ударе?
— О каком же еще?
— Это будет начало Третьей мировой?
— USA не будут сидеть и ждать. Разумеется, они ответят. Мы ответим. И это будет начало Третьей мировой.
— Тогда какая разница? Буэнос-Айрес — тоже столица.
— Логично. Однако же здесь у жителей будет достаточно времени на эвакуацию. Там эвакуировать будет уже некого. Нью-Йорк и Вашингтон обратятся в пепел в течение нескольких секунд. Перехватить все ракеты наши установки ПВО будут не в состоянии. Если что, я сейчас иду на должностное преступление. Ну, когда рассказываю тебе все это.
— Пф! То, что ты говоришь, известно младенцу.
— Теоретически. А я говорю тебе о реальной опасности.
— А какие территории пострадают меньше всего?
— Сейчас это и выясняется. Но не думаю, что результаты будут утешительны. Нас очень много, Кейт. Нас свыше двенадцати миллиардов. Один Китай чего стоит...
— Ну и зачем ты заговорил об этом на ночь? Мы разве сможем что-то изменить?
— Уже нет.
— Тогда давай "подумаем об этом завтра", — процитировала я одну героиню из классического старого романа.
— Я хотел только узнать: ты поедешь со мной?
— Ради этого ты наговорил мне кошмаров?
— Не могу тебе лгать. Ты умная женщина и ты спросишь: "Во что ты нас втравил, кретин?"
— Я поеду с тобой. И я не спрошу тебя об этом. Ты спокоен?
Луис поцеловал меня:
— Спасибо.
Все-таки он инфантилен. Ну я же не стала говорить ему, что не ранее как несколько часов назад меня просили убить его...
И вскоре начался нью-йоркский период нашей жизни...
6. Дневник
Однажды ночью я проснулась от ясной уверенности, что со мной что-то происходит. Включив ночник, я села в постели и стала ощупывать свои руки, ноги, тело. Это было странное ощущение, точнее, уверенность, что я — это не я. Сильно болела переносица: во сне мне привиделось, что какая-то вспышка ударила меня между глаз, а после передо мной возникла фигура мужчины в лиловом с непонятным инструментом в руке.
Я прикоснулась к своему лицу. Мои щеки и подбородок были мягкими и гладкими, даже чересчур, и потому я знала, что эта кожа — не моя. И длинные волосы — мне они не принадлежали. Я ущипнула себя и ощутила боль.
Мозг постепенно успокаивался. Все в порядке: вот рядом в белой маленькой кроватке сопит годовалый Квентин, Луис, как всегда, на службе, это уже привычный факт. Внизу в своей комнате спит отец. Снап, подняв умную белую морду и склонив голову набок, внимательно смотрит на меня.
— Боже ты мой! — прошептала я.
Вот так люди и начинают верить в прошлые жизни и сходят с ума...
Я встала. Сна не было, несмотря на то, что часы неумолимо показывали три десять утра.
Снаппи поплелся за мной, тяжко вздыхая и потягиваясь. Я вошла в кабинет Луиса, включила его компьютер. Разложу-ка пару пасьянсов, а там, глядишь, и сон сморит.
Было прохладно, я сходила за пледом.
Разыскивая пасьянсы, я вдруг наткнулась на один документ. Он назывался "Для Кейт".
— Надеюсь, для меня... — пробормотала я и подумала, что если это для какой-то другой Кейт, я Чейферу задам.
"Вселенная — не дом, а лишь один атом, и все мы — составляющая, консолидирующая ее часть, и в то же время каждый из нас — сам Вселенная для таких же, как мы, частей. И — до бесконечности".
Странный эпиграф.
Я двинула колесико "мышки". Последующий текст был на французском. Луис явно предполагал, что это буду читать я, и для облегчения моей задачи изложил свои мысли на том языке, который я понимала лучше всех:
"2031 г. Горный Египет. День 16-й. В ходе военных действий мы вошли в сектор А. По некоторым данным, на этом месте некогда находилась пирамида, сейчас от нее остались лишь развалины. До войны здесь работали археологи, но сейчас песок замел все следы их пребывания.
Мы должны были поддержать группу "Дионис", задавленную противником. Если кто-то и выжил, они могли найти убежище в ходах бывшей пирамиды. Арабы побаивались этих мест из-за своих древних верований, поэтому выжившие подвергались сейчас единственной опасности — смерти от жажды.
Я направил разведотряд в пирамиду, и люди спустились в один из ходов. Вскоре они выскочили наружу — все, кроме сержанта Бакстера. Они были потрясены, будто увидели там черта или воскресшую мумию. Именно так я и подумал, увидев эту панику. Эти молодые парни живут представлениями, которые навязывает нашей стране индустрия развлечений, и потому я долго не мог поверить в их рассказ.
Во-первых, их сразу же насторожило поведение приборов для ориентации на местности: сверхточные устройства показывали какие-то невнятные замеры, не имеющие никакого отношения к реальности, связь с координационным центром, то есть, с нами, была прервана, и так далее.
Затем они все же решили спускаться ниже. На глубине тридцати — тридцати пяти футов они наткнулись на каменную пластину, перекрывшую ход в основной коридор. Как говорили парни, "на них были какие-то каракули" (что ж, древние жрецы и писцы, надеюсь, были бы не слишком обижены таким сравнением). Бакстер толкнул преграду, и каменная пластина провалилась вниз, в расщелину, точно подогнанную под ее форму. Ребята перешагнули в узкий коридор и стали спускаться по ступеням все ниже и ниже.
Коридор привел их в узкое помещение с очень высоким потолком. Перед ними высилось каменное изваяние, напоминавшее не то известного всем Сфинкса, не то исполинского коня (так, по крайней мере, они описывали это животное), который лежал, вытянув передние ноги или лапы. На его груди покоился небольшой камень с высеченными на нем иероглифами ("каракулями"). За камнем притаился еще один, как оказалось, последний, ход.
В результате недолгих обсуждений любопытство пересилило страх. Оставив двоих на входе, парни рискнули войти в отверстие на груди у лежащего исполина и спустились еще футов на тридцать-сорок под землю.
Тупик. Громадный пустой зал. Совсем пустой.
На полу, на небольшом возвышении, ("типа алтаря", как выразился рядовой Хоуп) цветными камнями было выложено девять ровных кругов, один в одном, точно их выводили циркулем. Внешний — из черных кристаллов, похожих на каменный уголь; затем шел голубой, из бирюзы или подобного ей минерала, изумрудный, желтый, дымчато-серый из обсидиана, красный, сапфирно-синий, серебристый и желтовато-серый, наподобие кошачьего глаза. Центр состоял из покрытого слоем пыли золотого диска диаметром около двадцати футов. Долго спорили, настоящее ли это золото. Потом все подошли поближе. Сержант Бакстер оказался самым смелым: он взобрался на возвышение, направился к диску и попытался счистить пыль подошвой. При контакте с ним диск слегка вдавился в "подиум", будто гигантская кнопка.
Послышался гул. "Бакс, уйди оттуда!" — предупредили ребята, которым почудилось, что своими действиями сержант привел в активность какой-то неведомый древний механизм, а подобное (если опять же вспомнить поделки индустрии развлечений) всегда чревато бедами для незадачливых исследователей.
Бакстер не послушался, только проворчал что-то о трусливых койотах.
По мнению наблюдателей, звук был такой, будто кто-то одновременно катнул боулинговые шары сразу на нескольких дорожках. Но, завороженный блеском золота, сержант не спешил покинуть опасное устройство.
Пол под ногами моих ребят слегка дрогнул. Хоуп говорил потом, что это было похоже на землетрясение. И еще — катящиеся "шары" словно рухнули в одну "лузу".
Бакстер исчез. Буквально вмиг растворился в воздухе. Исчезновение сержанта невозможно было не связать с золотым диском в центре девяти кругов. Все тут же решили побыстрее убраться оттуда.
"Смотрите: шары!" — крикнул Хоуп.
Лучи фонариков скрестились на основании "подиума". И только теперь все увидели то, что не заметили вначале.
Явно выкатившийся из-под диска (дыра уходила куда-то в глубь возвышения), перед ребятами лежал гладкий темный шар, действительно по размерам напоминающий боулинговый.
Прикасаться к нему они не решились. Хватило и пропажи Бакстера.
Я принял решение отправляться на поиски сержанта. Несмотря на заверения ребят в том, что Бакс никуда не "проваливался", а именно исчез, растворился в воздухе, как в сказочных фильмах, я был склонен считать, что нашего алчного товарища все-таки занесло в какую-нибудь из потайных нижних галерей пирамиды. Коварные кемеяне (таково было древнее название предков нынешних египтян — коптов) способны на все. Я уже не раз сталкивался с хитроумными изобретениями фараоновских архитекторов.
Собственно, благодаря Бакстеру, блуждая по многочисленным коридорам разрушенной пирамиды, мы и обнаружили раненного сержанта Харриса, одного из участников группы "Дионис". Он лежал почти без признаков жизни. Поначалу мы приняли его за труп. Я осмотрел его и обнаружил, что он еще дышит. Его нужно было срочно госпитализировать, а потому я лишь заглянул в тот зал. Круг действительно существует.
А Бакстер... Я обнаружил его в прошлом году в одной из психиатрических лечебниц Нью-Йорка. Добиться от него, поседевшего и напуганного, какой-то внятной информации я не смог. Мне сообщили только, что его доставили с Востока — то ли из Индии, то ли из Китая. На мой вопрос, как он там очутился, Бакстер отреагировал очень бурно: заскулил, замахал руками и заплакал. Это очень угнетающее зрелище. В его бредовых фразах я несколько раз уловил незнакомое словцо — "ори". Вроде как некие люди, которых он называл "ори", похитили его. По крайней мере, такой вывод я сделал из рассказа тронувшегося умом сержанта. Полагаю, "ори" — это одна из разновидностей знаменитых "зеленых человечков", а Бакстер был уверен, что стал жертвой похищения его палеоконтактерами"...
