Элинор тем временем уронил голову на руки и, подрагивая, распластался грудью на столе.
— Граум!
Розовощекий здоровяк, уже подавшийся на выручку Кристиану, обернулся и пошел вслед за Елалисом.
— Граум! — отведя его в сторону, забормотал тот. — Над ним надо читать молитвы, и срочно. Да, отмолить его, иначе он погибнет... А кощунственные картины его сожги. Прямо сейчас, брат, сожги!
— Куда ты?
— Я отправляюсь за отцом Агриппой. Это они, вот эти ангелы, привели Зила... Кристиана... к искусу и гибели! Что делать, если он начнет вспоминать и задавать вопросы? Я не умею лгать, и ты тоже. Если он спросит прямо, я не смогу не ответить.
— Воистину!
— Ну так останься с ним, уничтожь картины, а я тотчас отправлю кого-нибудь в Епархию за магистром...
Граум кивнул, и Елалис покинул их, сверкнув исподлобья взглядом в сторону содрогающегося за столом Кристиана. Бумага сгорела быстро на верхнем дворе, несмотря на морось, а когда Граум спустился обратно, Элинор приподнял голову и ухватил его за руку:
— Я хочу вспомнить, Граум! — проговорил он, беспомощно глядя снизу на здоровяка воспаленными от слез глазами. — Что было со мной все эти годы? Что скрыто от меня за семью печатями и зачем? Я причинил зло? Пусть мне об этом скажут — я обязан его искупить, иначе не будет мне покоя. Мне причинили зло? Тогда я готов простить. Но не знать — хуже. Незнание, беспамятство сжигают меня, во мне ад, во мне горит страшный огонь, я задыхаюсь...
— Всегда ли лучше знать и помнить? — сокрушенно ответил Граум, садясь рядом с ним, верхом на скамью. — Иногда ведь искупить вину уже никоим образом невозможно, что сделано, то сделано. И если тебе даровано величайшее благо — забыть о содеянном — так прими его с радостию и продолжай жить, молясь за очищение своей души и помогая ближним по мере сил. Живи дальше, не марая бумагу рисунками из прошлого.
— Я не хочу так! Я хочу знать о содеянном.
— В тебе живет смута. Пока ты не смиришься, никогда тебе не исправить грехи. Знание и попытки загладить вину приведут лишь к новым ошибкам, одна пуще другой...
— Но это моя смута, мои грехи и моя жизнь. Зачем вы решили за меня и вопреки мне? — вскинулся Элинор.
Граум проводил его взглядом — из угла в угол, из угла в угол.
— Брат Граум! Верни мне меня, слышишь? Если можешь, если знаешь...
— Я ничего не знаю. Елалис послал за отцом Агриппой, подожди прихода магистра и спроси его.
Элинор вновь сел на скамью, сгорбился, уперся локтями в колени, свесил руки и голову, точно поверженный.
Тем временем, покинув Епархию, Агриппа уже поспешал к своему флайеру. Из окна за ним наблюдал Иерарх Эндомион, сумрачно обдумывая свое.
* * *
Клеомед, конец июля 1002 года, 07.30 утра по местному времени, начало операции "Будь бдителен!"
Диспетчер в замешательстве смотрела на голограмму. Инфракрасные датчики фиксировали еще один угнанный флайер. Тоже пассажирский. Но... незапланированный в сценарии. Что это означало?
— База, вызываю на связь! — наконец она приняла решение.
Развернулась вторая голограмма, и с нее на диспетчера смотрел один из исполнительных офицеров ПВО, задействованных в учебной операции:
— База на связи!
— Из космопорта Эйнзрога только что без санкции поднялся в воздух еще один пассажирский. Даю координаты и изображение... Это запланированные изменения?
— Не могу ответить... — офицер тоже не понимал, в чем дело. — Наладьте связь с командованием в Эйнзроге.
Диспетчер активировала третью голограмму, но изображение не появлялось.
— Связи нет.
— Что происходит? — в диспетчерскую ворвались ее коллеги. — У тебя тоже нет связи с городом?
— Ах! — вскрикнула она, указывая им и офицеру на инфракрасное изображение. — Спутник фиксирует еще два угона!
— Внештатная ситуация, — ПВО-шник исчез из видимости, лишь его голос доносился откуда-то из-за пределов охвата объектива камеры: — Командование! База три запрашивает канал связи! Прием! Слышно меня? База три...
* * *
Клеомед, космопорт Эйнзрога, за час до начала учений
— Живо-живо-живо!
Ламбер взглянул на часы. На подъездной дорожке круто, с сильным заносом, затормозил гравимобиль полковника Иллеоклео.
Все присутствующие невольно похлопали себя по бокам, проверяя оружие. Алан и мальчишка подхватили под руки хромающего Калиостро, Ламбер помог Буш-Яновской. Ничего из вещей не брали.
— Живо-живо-живо! — повторял мсье Перье.
Все пятеро ввалились в машину полковника СО. Иллеоклео указал на сидящую подле него женщину:
— Жена моя, Аустина.
— Да, приятно, — пробормотал Ламбер, остальные с трудом усаживались в тесноватом пространстве.
Аустина Иллеоклео, блондинка средних лет и средней комплекции — впрочем, миловидная и обаятельная — с улыбкой кивнула малышу-Эдмону. Тот вполне успешно разместился на коленях у отца и, когда дверцы заблокировались, сказал:
— Ну что ж, и мы начинаем операцию. Называется "Две башни"!
Ламбер фыркнул. Аустина не без любопытства оглядела непоседливого мальчика:
— Вы любите фэнтези?
— Нет, мы любим историю, — всерьез отрезал Эдмон, окинув ее снисходительным взглядом.
— В хорошем смысле слова "история", — добавил Ламбер.
Буш-Яновская прикрыла глаза перебинтованной рукой. Калиостро без сил откинул голову на подушку сидения. Оба готовились к последнему рывку, копили остатки воли. В доме Перье им обоим казалось, что они чувствуют себя вполне сносно, однако короткая пробежка измотала их и вернула боль. Но сознаться в том, что из-за них операция на грани срыва, они уже не могли. Теперь все поставлено на карту...
— Нас с Аустиной вычислили, — спокойно констатировал Иллеоклео, твердой рукой ведя машину к космопорту. — Мы второй день скрываемся. Наши помощники, к счастью, нет...
— Что происходит в ВПРУ? — спросил Дик, не открывая глаз и не поднимая головы.
— Я назвала бы это неразберихой, капитан, — вместо сокрушенно опустившего плечи мужа отозвалась Аустина. — Управление серьезно заражено предательством. Практически все наши коллеги примкнули к некой антиправительственной партии, ее возглавляет Антарес...
Иллеоклео вздохнул и проговорил:
— Даже если нам удастся осуществить этот захват, нас не выпустят с планеты. Надеюсь, вы понимаете это? Нам не дадут прорваться на орбиту.
— Мы и не станем туда прорываться, — с невозмутимым видом возразил Ламбер, приглаживая светлые волосы.
— Нам нужно оказаться в горах Харана, это один из здешних островов... — снова подал голос Эдмон.
— Какой эрудированный у вас сын! — восхитилась госпожа Иллеоклео.
— Да, и болтливый не на шутку...
— Нас начали преследовать, — сообщил полковник.
Все как по команде обернулись и увидели, что по их следу мчится остроносая машина с мерцающей эмблемой Содружества над кузовом. Еще одна только что присоединилась к ней, вывернув из проулка.
— Скорее. Это управленцы! — Палладас заерзал в кресле. — Надо скрыться...
— Не получится, — Иллеоклео прибавил скорости. — Скорее всего, будем прорываться к флайеру. Там с восточной стороны космопорта есть "лабиринт"...
Эдмон указал на него пальцем:
— Уф, да вы прямо мои мысли читаете, полковник!
— Но будьте готовы, нас начнут перехватывать...
Аустина изумленно глядела на вундеркинда, пока он не показал ей язык.
Время мчалось. Вдалеке, в серой дымке уже показались постройки космопорта. Преследователи множились, теснили машину полковника, и только чудом Иллеоклео удавалось вырваться из сжимавшегося уже который раз кольца...
* * *
Клеомед, космопорт Эйнзрога, за 10 минут до начала учений
Он был замаскирован рабочим восточного крыла космопорта и одним из первых увидел, как ринулись в коридор, который местные называли лабиринтом, охранники объекта. Бросив свой полотер, он побежал следом, подчиняясь инструкции.
Беглецы оказались за поворотом. В тот момент, когда первый солдат выстрелил, они рассыпались по ответвлениям зеркального коридора. "Рабочий" плюнул, в душе проклиная никчемные, а теперь даже вредные дизайнерские прихоти строителей космопорта, придумавших всю эту ерунду с лабиринтом и зеркалами. Если не верить множественным отражениям, нарушителей было человек шесть или семь, но никак не больше.
— Это те самые, — услышал он рядом голос охранника. — Стрелять на поражение!
"Рабочий" тут же присоединился к его группе и на всякий случай проверил уровень заряда в плазменнике. Уровень был предельным, стреляй — не хочу.
— Он там!
"Рабочий" был горд тем, что первым увидел убегавшего нарушителя.
— Гоним его в тупик. Ты направо, ты налево, встречаемся там!
Охранники разделились. "Рабочий" бежал теперь один, надеясь, что ему снова повезет и, возможно, сам Мор впоследствии отметит его заслуги.
И ему повезло. Загнанный в тупик мальчишка выл и бился о зеркало, обманчиво отражавшее проход, который на самом деле находился совершенно в другой стороне. Это был тупик. Увидев "рабочего", белобрысый обернулся, размазывая по конопатым щекам грязные слезы:
— Не стреляйте, дяденька... Пожалуй...
Рука целившегося дрогнула было, но сбоку выстрелил охранник, который подоспел на место событий как раз вовремя. Мальчишка разлетелся вдребезги, будто стеклянный, и не успели преследователи оторопеть от такого зрелища, из настоящего прохода в них со свистом полетел целый веер карт-сюрикенов. Короли, тузы, дамы, валеты, десятки врезались в самые уязвимые места людей, обрывая их жизнь, а бросавший их мальчишка — целый и невредимый — с улыбкой пронаблюдал за "собственной" и их смертью.
— Дьявол! — зажимая взрезанное горло и обваливаясь на колени, пробулькал командир "охранников".
"Рабочий" шарахнулся в сторону, юркнул в свободный проход лабиринта и налетел на рослого блондина, внешне чем-то похожего на того мальчишку-убийцу. В руке блондина неумолимо поблескивал чернотой плазменник.
Поскользнувшись и потеряв равновесие, "рабочий" упал на копчик, пополз назад, спиной чуя приближение мальчишки со смертельной карточной колодой в руках.
— Не надо! — истерически крикнул он, понимая, что это конец. — Этого не может быть! Мне сказали, вы не сможете воевать, не сумеете! Нам говорили, вы сдадитесь без огня и без борьбы!
— Тебя обманули, — холодно отозвался блондин и выпустил луч прямо в голову "рабочего".
Вскипевший мозг убитого брызнул на зеркала. Тело заколотилось в агонии, затихло и через пару секунд задвигалось в конвульсиях обратного перевоплощения.
— Ч-черт возьми! — прошипел Эдмон, хватая отца за руку и устремляясь к остальным. — И этот такой же!
— Захватить бы с собой труп, хоть один, да разобраться дома, что такое с ними происходит и кто они вообще! — бросил Ламбер.
— Да, это точно... Вон они, наши! Пробились! Эй, все живы?
Палладас лишь махнул им рукой. Последний коридор — и они выскочили к ангарам.
— Что ж, господа иллюзионисты, — Иллеоклео мельком взглянул на отца и сына Перье, — а вот теперь наступила и наша очередь поработать таранами. Вот, кажется, отличный вариант!
Он указал на ближайший ангар, прикрытый от обзора из "лабиринта" непонятной технической постройкой. Все устремились туда, держа наготове плазменники, лишь Полина с забинтованными руками держалась в центре группы...
— Para pacem, para bellum, — выдал сентенцию юный Эдмон, и в проеме разъехавшихся ворот ангара показался громадный пассажирский флайер.
— Уникум! — снова восхитилась им жена Иллеоклео. — Господин Перье, ваш сын — гений!
Алан лишь проворчал сквозь зубы у них за спинами:
— Уж мы этих гениев...
— Полковник! — Ламбер остановил всех. — Вам придется убедить киберпилота впустить нас на борт и поднять машину в воздух. Вы самый старший по званию среди нас, и он будет вынужден подчиниться приказу высшего руководства... Остальное — за нами с Эдмоном...
Иллеоклео молча кивнул.
* * *
Клеомед, конец июля 1002 года, 07.48 утра по местному времени, учебная операция "Будь бдителен!"
На диспетчерских пунктах сразу нескольких городов бушевала страшная неразбериха. Первый из незапланированно угнанных с космопорта Эйнзрога флайеров мистическим способом исчез, и ни один вид сверхчувствительной аппаратуры не мог вернуть его на голограмму. Все радары дружно отказались отслеживать его курс.
Связь с командованием Эйнзрога также не восстанавливалась.
А в довершение всего флайеры — учебные и преступно поднятые в воздух — разлетелись в разных направлениях. Часть понеслась на мегаполисы, часть — в сторону океана, некоторые кружились над космодромами и добивались от руководства приказов о дальнейших действиях.
Большинство же руководителей операции "Будь бдителен!" уже лежали в своих кабинетах филиалов Управления с вышибленными мозгами и уже ничего не могли исправить.
Когда прозвучал приказ об окончании операции и посадке, некоторые летчики не подчинились. Следуя интуиции, они велели своим киберпилотам продолжать погоню за целями.
Так поступила и лейтенант Магрит Мо, которую, к слову, хорошо знала чета Иллеоклео, причисляя ее к немногим управленцам, оставшимся верными правительству Содружества.
— Лейтенант Мо! — орали ей с диспетчерского пункта. — Немедленно посадите флайер! Операция окончена.
Магрит молчала, и киберпилот, с некоторым колебанием оглядываясь на нее, продолжал полет.
— Лейтенант Мо! Прекратите преследование и возвращайтесь на базу!
— Лейтенант! — не выдержал помощник Мо. — Это трибунал.
— Молчать! — буркнула та. — Преследуем YF-70. Приготовить запуск ракет!
Помощник вскочил. Он без лишних слов понял по тону командира, что имеются в виду не учебные, а самые настоящие, боевые, ракеты. Операция "Будь бдителен!" действительно закончилась.
Тот самый YF-70 уже приближался к самому высокому зданию в Эйнзроге, когда из-под брюха флайера-истребителя вырвалось несколько ракет и разнесло его в мелкодисперсную раскаленную пыль на расстоянии трехсот метров от его вероятной цели.
Магрит Мо отвалилась от обзорника на кресло и перевела дух.
В передатчиках стояла мертвая тишина. Первым очнулся помощник и слабым, даже убитым голосом спросил:
— Лейтенант... что мы сделали?
Магрит сняла с руки браслет личного компа и активировала запись в развернутую голограмму:
— Я получила это анонимное послание семь минут назад. Не знаю, что это и откуда... но...
На записи очень плохого, прямо таки допотопного качества некое странное громоздкое устройство, отдаленно напоминающее крупный современный самолет, на всей скорости пробило один из двух одинаковых небоскребов. Эта пятисекундная запись была закольцована и настойчиво повторялась.
— Возвращаемся на базу, — сказала лейтенант Мо. — Дело сделано.
Тем временем пропавший с радаров флайер благополучно приближался к горам Харана...
* * *
Клеомед, горы Харана, конец июля 1002 года
— Откуда у вас эта запись и о чем она? — Иллеоклео снова включил изображение летательного аппарата, который врезался в древнее здание, уходящее в небеса. — Это фильм?
