Гречанка с трудом научилась выдерживать многочасовые беседы с психиатром, доктором Вилкинсоном, тупо разглядывая висящий в воздухе, буквально между небом и землей, интерьер. А небо и земной ландшафт искусно имитировала голографическая проекция. Посетитель чувствовал себя весьма "приподнято". Что неудивительно. Под его ногами, зрительно искажая пространство, расстилалась картина — вид поверхности планеты с высоты летящего флайера. Эффект воздушной прослойки между человеком и "полом" был той самой причиной ощущения зыбкости, нереальности, головокружительного затянутого полета. Стены — фальшивые нагромождения кучевых облаков. Выше — только ультрамариновое небо вместо потолка.
Нужные Вилкинсону предметы появлялись ниоткуда и исчезали в никуда. Великий Конструктор, ко всему прочему, наградил доктора поразительно монотонным, гипнотизирующим голосом. Фанни едва не засыпала, и если все-таки ей не удавалось пересилить себя, клевала носом. Во время коротких эпизодов дремоты Палладе, конечно же, грезились кошмары: она все время вываливалась из самолета и с воплем отчаяния падала на горные кряжи. Судя по выражению лица Вилкинсона, орала Фаина не только во сне.
Но Калиостро был непреклонен. Он поставил себе утопическую цель привести психику жены в порядок и не принимал никакого нытья несчастной, а на все жалобы отвечал: "Отставить панику!"
Взбудораженная, заполошная, Фаина едва не выскочила в тот коридор, что вел в стационарный корпус. Но андроид-охранник вовремя преградил ей путь.
— А, черт! — сказала гречанка и уже поворачивалась уходить, когда увидела за спиной "синта" идущего по рекреации запретной зоны мужчину. — Ну неужели ты решил за мной за...
И женщина осеклась, недоговорив. Незнакомец оказался вовсе не Диком. Но такого разительного сходства с супругом Паллада не встречала еще ни у кого.
Внимательные глаза с карими крапинками в темно-серой радужке. Выражение — как у Карди: чуть ироничное, капельку ласковое и очень мудрое. Он будто считывает что-то, глядя ей в лицо...
— Госпожа Паллада, — суховато и по-деловому, ни на секунду не останавливаясь, бросил мужчина, и Фанни поневоле была увлечена темпом его походки: сама не заметила, как бок о бок с ним оказалась у выхода. — Очень хорошо. Вы на машине?
Она встряхнулась. Вот это силища! Её — да вот так! Её! Как будто смёл, и даже не заметил! А она — как на поводке! "Провокатор" называется!..
— Да.
— Идемте. Мы сейчас в аэропорт.
— Вы ведь — Фредерик Калиостро? — догадалась Фанни.
Мужчина застегнул плащ и, выдохнув облачко пара, отозвался:
— Да, мэм.
Ч-черт! Сам неуловимый Фред Лоутон-Калиостро! С ума сойти! А может — уже сошла, и это — лишь видение. Привидение. Тень отца Карди... О-хо-хо...
Да, теперь видно, что он гораздо старше Дика. Сколько же ему? Карди однажды говорил, вылетело из памяти... Не меньше семидесяти, по крайней мере: свекор никак не моложе тети Софи, генерала Калиостро.
Это был мужчина без возраста. Немолод, но и не стар. Ни единого намека на дряхлость. Он словно потемневшее от времени золото — сухощав, но широкоплеч, статен, энергичен. Ни единого лишнего движения, ни одной неверной черты — что в лице, что в теле. Гораздо красивее своего сына, если приглядеться и мысленно стереть следы пары десятилетий: морщинки, проседь...
Может быть, не так уж врут легенды о "Черных эльфах"? Глядя на Фредерика, Паллада была уже готова согласиться с этим.
Окутав руки элегантными черными перчатками из лайковой кожи, Калиостро-старший по обычаю прикрыл дверцу за усевшейся в автомобиль невесткой. Неважно, что все это контролируется электроникой. Этикет есть этикет.
— Англичанин! — пробормотала Фаина, пронаблюдав движение Фредерика вокруг машины и то, как он уселся в соседнее кресло. — Господин Калиостро...
— В аэропорт.
— Угу, — старый драндулет Дика сорвался с места. — Господин Калиостро, вы ко мне туда заходили? В больнице?
Он сделал знак подождать. Фанни даже и не заметила момента, когда он успел вправить линзу. Теперь Калиостро-старший полностью погрузился в виртуальный мир, отдавая какие-то быстрые распоряжения во все уголки Земли (а может, и не только Земли — подумалось Фаине, и она, впечатленная, покачала головой).
И ведь не так уж они похожи с Диком! У мужа больше неправильности в лице, волосы гораздо темнее, а Фредерик — скорее шатен. Разрез глаз, взгляд — тут уж не поспоришь — у них одинаков. При этом Дик ярче. Конечно, с его-то зеленовато-синими "зеркалами души"! У Фреда внешность незапоминающаяся, отвернешься — и не вспомнишь. Ни одной отличительной приметы. Но силища!..
Калиостро-старший умолк только через четверть часа.
— Простите, мэм. Но это по работе. В больницу я заходил отчасти к вам.
— Может быть, вы встанете на мою сторону и скажете Карди, что от моих походов к этому Ложкинсону...
— Вилкинсону, — улыбнувшись, поправил Фредерик.
— Ну да, Вилкинсону... Хотя ложь для него — дело профессии...
— А вы в точности такая, какой я вас себе представлял. Нет, Рикки я ничего говорить не буду. По той простой причине, что не увижу его. К сожалению.
— Вы не заедете к нам?
— Фаина, — он включил головизор, — я очень соскучился по Рикки. Но совершенно нет времени, и он это знает. Кстати, сейчас вы летите со мной.
— Как?! Куда?! — Паллада захлопала ресницами.
Калиостро с явным удовольствием вгляделся в лучистые глаза невестки:
— В Сан-Франциско. Нам придется поработать с вами над делом Тимерлана Соколика. Вы еще не передумали продолжать свою карьеру?
— Э-э-э... Но Дик сказал, что лишь после курса реабилитации, и...
— Да, к моему сожалению: отныне вы будете редко видеться с мужем. Поэтому обдумайте все хорошенько. Выбор за вами.
Фанни уставилась на дорогу, а Калиостро прибавил звук.
— ...столкнулись вновь... На сей раз аномальное явление повлекло за собой смерть двух австралийских туристов. С репортажем из Каира — наш собственный корреспондент Айна Касавеза...
Они оба внимательно прослушали рассказ о том, что произошло вчера в горной части Египта. Репортер часто употребляла термин "магнитное поле Земли". При этом оператор часто брал в фокус распростертую над городом голографическую надпись полыхающими красными знаками: +67оС.
— Черт возьми! — не удержалась Фанни. — В аду прохладнее! А вы что думаете на этот счет, мистер Калиостро?
— Жарковато. Но бывало и похуже. Ну так что скажете хорошего или плохого, мэм?
— Смотря что для вас хорошее или плохое, — чувствуя, что нравится свекру, в своем духе откликнулась она. — Я не передумала. Но Карди мне будет не хватать... Это честно.
— Я понимаю. Но нам с вами придется хорошо позаниматься, прежде чем вы окажетесь пригодной к этой работе.
Фанни вспомнила Джоконду и вздохнула. Такому ей не научиться до глубокой старости...
Словно прочитав ее мысли, Фредерик засмеялся:
— Да будет вам! Джоконда столь же способна, сколь и вы. Прежде я заинтересовался вами только с ее слов, теперь вижу и сам. В Управлении вам делать нечего. Использовать вас всего лишь в качестве "провокатора" спецотдела — все равно, что гонять военный крейсер на увеселительные прогулки.
— Вы несправедливо добры ко мне, — брякнула Фаина первый же псевдо-старомодный оборот, что пришел ей на ум.
— Несправедливой доброты не бывает. Бывает незаслуженная похвала и нескромная похвальба. С вами я пока объективен, причем всего лишь на уровне шапочного знакомства. Возможно (и надеюсь!), что в дальнейшем мне будет за что действительно похвалить вас.
Она слушала его суховатую речь, точные, чеканные слова которой смягчались приятным голосом, очень похожим на голос Дика. Если он действительно будет ее учить, Фанни будет самым счастливым человеком на свете. По крайней мере, такая уверенность пришла к ней по мере того, как они приближались к аэропорту Мемори. И вообще гречанке показалось, что если он сейчас пригласит ее куда угодно — да хоть в Антарктиду — она пойдет за ним, не раздумывая ни секунды.
— То есть, вы согласны... — констатировал Фредерик, следя за выражением ее лица.
— Хоть в Антарктиду или в Египет!
— Оу! Нет, в Антарктику мы не поедем. В Египет — тоже. Вспомним, пожалуй, о будущем, пора.
— А я вот прошлое люблю... вспоминать... Есть у меня такая слабость, — Фанни вышла из машины, с трудом припарковав ее на забитой стоянке. — О, боже мой! Но у меня ведь никаких вещей с собой!
— Не беда. Да, а прошлое забывать тоже не стоит. В противном случае не достичь благословенного триединства...
— "Прошлое-нынешнее-грядущее"? — улыбнулась Фанни, вспоминая лозунг на гербе столицы Содружества.
— Вроде того, — Калиостро сощурился, поглядел на часы, слегка притронулся указательным пальцем к виску и только потом, двинувшись в сторону аэровокзала, прибавил: — Но на самом деле я имел в виду другое. Впрочем, сейчас для вас это не актуально.
— А машина?
— Рикки заберет ее вечером. Не волнуйтесь. Что там вам говорит на этот счет Вилкинсон? Главная цель человеческой жизни — быть счастливым?
— Ох, мистер Калиостро, если бы я еще слушала, о чем там мне втирает доктор Вилкинсон!.. — они удивительно быстро миновали контроль: их будто не особенно и заметили. — Он такой зануда! А Карди не верит... — под насмешливым взглядом свекра Фанни ощутила себя маленькой ябедничающей девочкой. — Нет, ну пра-а-авда! Я сначала старалась, напрягалась — на первых сеансах. Потом, к черту, плюнула...
— Ну вот и славно.
Вокруг них мелькали разные лица, в единый цветовой поток сливались голографические рекламные ролики — и все это так, мимоходом, проносясь мимо, пока они с Калиостро сами, очень стремительно, шли к самолету.
— Мистер Калиостро! — вынырнув из трансформирующейся колонны-лифта, к ним подскочил высокий молодой человек — примерно ровесник Фаины, яркий блондин, чуть ли не альбинос, хотя с темными бровями и ресницами. — Добрый день. Добрый день, мисс. Мистер Калиостро, Оскар уже в самолете, оставил меня дожидаться вас.
— Очень хорошо, — по-английски сказал Фредерик (с Фанни он разговаривал на кванторлингве). — Это Феликс Лагранж, мой помощник. Это Фаина Паллада, моя невестка.
Молодые люди только и успели, что кивнуть друг другу — и полет продолжился в том же темпе.
— Что у нас там по Центру Чейфера, Феликс?
— Только сегодня — новый сигнал из горного Египта.
— Феликс, я на связи.
— А тогда больше ничего! — Лагранж умудрился на ходу вздернуть и тут же удрученно уронить плечи. — В Хьюстоне прорабатывают версию торсионных полей. Зато для мракобесов из ОКИ — чудо чудное и радость превеликая... Исчезновений людей тоже пока не зафиксировано — ни по Земле, ни по Содружеству в целом. Мистер Калиостро, мне бы в Оклахому. Все никак то дело не закрою.
— Разберемся.
Едва завидев их троих в салоне самолета, с кресла тут же подскочил взлохмаченный крепыш с озорными глазами:
— Зддастуйте! — загундосил он. — Мистед Калиостдо! Джокодда педедала! Вот!
Фред принял у него несколько штучек ДНИ и сочувственно покачал головой:
— Снова твоя знаменитая аллергия? Да, Фаина, это Оскар Басманов.
— Да дет, мистед Калиостдо, это пдосто дасмодк... Пдостыд. Де климат мде тут, явдо... Уши совсем заложидо... Уф! Пчх!
— Я те говорил: капли купи! — шикнул на него Феликс, делая страшные глаза.
— Дак у медя да дих тоже алледгия!
Оставив их вдвоем, Калиостро и Фаина сели на свои места.
— Нам явно не хватает в группе женщины, — усмехнулся Фредерик. — Я метил взять Юнь Вэй, но она сваляла дурака и ушла в ВПРУ...
— А это обязательно — ну, женщина? — уточнила Фанни.
— Очень желательно. Видите ли, вам уже, наверное, известно, что "Черные эльфы" делятся на подструктуры. Как правило, это квадро-группы. Оптимально — трое мужчин и одна женщина.
— Да, я замечала. И всегда хотела спросить — почему именно так?
— И что? — с юморцой во взгляде осведомился он. — Джоконда не объяснила?
— Я не спрашивала...
Фанни слегка смутилась. Не объяснять же отцу Дика, что она все никак не может избавиться от ревности и нормально пообщаться с начальницей "эльфийского квартета".
— Что же — за одну битую трех небитых дают? — Паллада быстро вернула разговор обратно к теме.
— Не совсем так. Да и "небитые" подбираются не просто так, если вам угодно знать.
Калиостро говорил, одновременно считывая информацию с дисков Джоконды и очень удивляя тем самым свою собеседницу.
— По какому принципу, интересно?
— Сейчас объясню, секундочку! Феликс!
Блондин тотчас вырос возле их кресел, досадливо отряхиваясь от стюарда, который требовал зафиксироваться перед взлетом.
— Феликс, быстренько слей все вот отсюда в приват майору Сендз.
— Будет сделано, сэр! Да сажусь я, сажусь! — рявкнул Лагранж на занудного "синта" и, демонстративно усевшись, не менее демонстративно активировал фиксаж. — Всё? Довольны?!
— Апчхи! — добавил простуженный Басманов.
— Ваши веселей...
— Что? — недопонял Фред.
— Ваши, говорю, ребята веселей Джокондовских.
— Ну да, с ними не соскучишься. С вами, учениками, всегда весело, — Калиостро добродушно хохотнул. — Помереть спокойно точно не дадите! Так вот, о том, как подбираются "небитые". Вы прекрасно знаете об энергетических узлах в человеческом организме, верно? У каждого человека они совершенно индивидуальны по силе и слабости. У кого-то сильнее сердечный, кто-то харизматик... Гармоничных — мало. Очень мало.
— Почему?
— Ну как вам сказать? А зачем им тут задерживаться, объясните?
— Гм... Логично! А вот вы, например, кто? Харизматик?
— Я задержался.
Самолет легко вспорхнул в воздух и за какие-то мгновения оставил землю далеко внизу.
— Вы шутите? — Фанни с азартом повернулась к свекру. — То есть, у вас одинаково развиты все узлы?
— Только это и выручает нас в отсутствие женщины.
— Значит, в обычной ситуации женщина обеспечивает квадро-группе гармонизацию, я так понимаю? Хорошо задумано.
— Правда? Спасибо. Я рад, что вы, леди, это оценили, — в его тоне прозвучала такая знакомая, беззлобная и ненапыщенная, ирония, что гречанка поняла: каждый раз, встречаясь с Фредериком, она будет скучать по мужу еще больше. — Женщина много чего обеспечивает. Вернее, это мы ей обеспечиваем, а она принимает, распределяет и оперирует. Мы эффективнее работаем снизу вверх, — он грациозным жестом показал движение от диафрагмы ко лбу, — а вы — сверху вниз, — на секунду замершая перед бровями, рука его вернулась обратно к диафрагме. — Объясню. У нас в группе Феликс — кардиоузел, Басманов — харизма.
— А вы?
— Пока — распределяю и оперирую. Надеюсь, после определенной подготовки этим будете заниматься вы.
— Но ведь есть еще... — Фанни коснулась ладонью пупка.
— Возможно, возможно. В вас и это сильно. Посмотрим, как будет оптимальней, — Калиостро слегка опустил спинку кресла и откинулся на нее. — Я не загадываю.
Паллада покачала головой. Пожалуй, теперь можно угадать, кто есть кто в "квартете" Джо. Чезаре — безусловный "кардиоузел". Тут даже голову ломать не нужно. А вот кто из двоих — Марчелло или Витторио — "харизматик"? Судя по тому, что всевозможные допросы подозреваемых Джоконда доверяет Порко-Витторио, "ментал-узел" — именно он. Только вот неужели молчаливый и малозаметный Марчелло Спинотти — "секси"?
