— Ребенку тут не место, Джо. Пока мы тут с его матерью, вы могли бы перенести маленького в стерильный бокс на крейсере?
— Да... Давайте мне, — на мгновение закусив губу, ответила госпожа Бароччи.
Я склонился взять мальчика на руки, и тут же лежавшая трупом мать впилась костлявыми пальцами мне в рукава, а из ее горла вырвался истошный хрип: "Не смейте! Не троньте его!"
Приборы, только что классифицировавшие ее состояние как близкое к коме, ожили и выдали совсем другие параметры. Я едва освободился от ее хватки, глядя в темные провалы глаз и стараясь влить в нее покой, прогнав тревогу. Незнакомка обмякла. Зрачки в глубине глазниц засветились болью и надеждой:
— Не бросайте его, доктор! Вы хороший человек, помогите ему...
Эта ее слабая попытка подкупить меня лестью, из последних сил убедить спасти ребенка заставила тяжело вздохнуть даже видавшую виды Марию, которая замерла у изголовья, напряженно следя за показаниями реанимационной установки.
— Все, все, — заговорила она и стала оттягивать от меня гостью с Фауста, чтобы уложить обратно. — С малышом вашим все будет хорошо, не бросим мы его! И с вами...
Но улегшаяся было незнакомка снова рванулась вверх и ухватила меня за плечо:
— Доктор! Очень важно! Если вам удастся отыскать человека по имени... имени... Эли-нор, то... — она стала совсем бескровной, серой и со страшным свистом втянула воздух в грудь, — то вы передайте ему... монах сказал... передайте, что ворота закры... а-а-ах-х-х-х...
Она прогнулась, мучимая спазмом всех мышц. Конвульсии стиснули ее дважды, а потом агония кончилась, и больная провалилась в кому.
Мы бились над ней еще минуты три. Внезапно я ощутил, как мягкое, незримое, похожее на сквознячок, проскользнуло у меня между пальцами и унеслось прочь, свободное. На руках у Джо закричал пригревшийся было Луис. На месте его матери передо мной лежало подключенное множеством проводков к приборам нечто пустое и уже ненужное.
Я впервые увидел весь процесс смерти — не глазами убийцы, а взглядом врача. Кто-то из ассистентов сунул мне в руку бумажную простыню, чтобы накрыть труп.
— Смотрите, — шепнула Джо, показывая мне на внезапно затихшего малыша. Казалось, он смотрит на кого-то и щурит глаза, словно кто-то нежно гладит его по голове и щекам; пару секунд спустя он мирно заснул с улыбкой на губах. — Надо идти.
— Да, идемте.
Она вышла первой. Мы отсоединили умершую, переложили ее на каталку и отправились следом за "Черными эльфами". Марчелло и Витторио смотрели на ребенка не без интереса, а вот Чезаре быстрым шагом шел впереди всей нашей процессии и не оглядывался. Джо приостановилась, дожидаясь меня.
— О каких воротах шла речь, Кристиан?
— Даже не представляю, — честно сознался я. — На Фаусте никогда не было женщин...
— Нужно будет установить, кто она такая...
Тут изголодавшийся младенец опять проснулся, яростно схватил ртом ткань костюма Джоконды и зачмокал.
— Знаете, я не отдам его в ваш зачумленный сектор. Он будет жить в моей каюте, а няню отыщем среди аэропортовских "синтов". Но в первую очередь надо срочно придумать, чем его накормить...
— Последняя задача — самая простая. Это у нас найдется...
Мы ускорили шаг, догоняя Чеза.
На "Ричарде III" нас ждали с нетерпением, тем более что мы на всякий случай не пользовались связью и они до последнего оставались в неведении.
— У нас труп, — вполголоса доложил я Дику и, перехватив его стремительный взгляд на выходящих из стыковочного тоннеля, поправился: — не из наших.
— Уф! А причина смерти?..
— Доберемся до Тьерри и тогда проведем вскрытие.
Тут я заметил, как странно, оцепеневшими зрачками смотрит на Джоконду с Луисом Фаина. Она, казалось, стала каменной.
— Приготовьте теплую воду и еду для ребенка, — не обратив на нее внимания, велела Джо собравшимся в отсеке "синтам" из обслуги аэропорта.
— Что это за ребенок? — настороженно уточнил Дик.
— Думаю, что сын покойной, да будут справедливы к ней мировые течения...
— И он будет жить у меня в каюте, — безапелляционно добавила Джоконда.
— Его зовут Луисом. Я крестил его... на Фаусте.
Госпожа Бароччи внимательно взглянула на меня, но ничего не сказала. На Фанни страшно было смотреть. Она онемела, пальцы, которыми она сжала большую черную папку, сильно дрожали. Но спросить ее, в чем дело, я не успел. У нас у всех сразу появилось еще больше работы, чем прежде, и в следующий раз я увидел Луиса лишь через несколько часов, когда мы нагнали "Цезарь", в котором эвакуировали сотрудников Лаборатории.
Теперь он был вымыт, сыт и румян; безмятежно и крепко спал, привольно разбросав сжатые в кулачки руки, а личико его светилось. Джоконда казалась и радостной, и сильно озабоченной.
— Все анализы хорошие, гемоглобин низковат. В остальном он абсолютно здоров. Самое главное, что нет никаких инфекций...
— Я и не сомневалась, — она поправила на нем одеяло. — А что стряслось с его матерью? Мои парни допросили киберпилота, но не узнали ничего сверх того, что на Фаусте поднялось восстание и что с Ничьей земли на взгорье Каворат во время большой драки сбежала эта женщина, потребовала увезти ее оттуда. Но что послужило причиной смерти? Ранение?
— Это ранение не могло стать причиной смерти. Я только что оттуда, с осмотра. На спине под лопаткой у нее поверхностная рана от ожога. Уходит под мышку. Края раны гиперемированы, местами очаги некротии... характерная картина для ранения плазменным лучом.
— Что же она хотела сказать вам о каких-то непонятных воротах, Кристиан? Назвала ваше имя!
Я развел руками. Тут двери каюты резко разъехались, и внутрь вломился Чезаре Ломброни. Не обратив на меня никакого внимания, он что-то протараторил на итальянском языке. Джоконда подобралась и перевела для меня:
— Кристиан, на нас напали. Вызовите сиделку для Луиса. Это Нинель, она бывшая стюардесса, а мы с вами понадобимся в общей каюте, поэтому поспешите.
Нинель оказалась высокорослым "синтом" с такой же приветливой улыбкой, как у самй госпожи Бароччи. Она послушно уселась возле ванночки, временно приспособленной в качестве кроватки для малыша. Я ощутил, что сейчас Луису наконец хорошо, что страшное постепенно отходит в недоступные для обиходной памяти глубины сознания. Прикрыв глаза, я обратился к Создателю с просьбой оберегать этого ребенка в наше с Джокондой отсутствие, а потом направился в каюту "Инь-Ян". Над мальчиком распростерлись незримые крылья благословения монаха, и я знал, что они останутся там еще несколько часов.
В общей каюте собралось все командование. Одновременно со мной подошла и Лиза Вертинская. "Черные эльфы" сидели в сторонке на трансформировавшихся из стенной панели стульях. Витторио ускоренно грыз орешки, фонтанируя скорлупой, словно бешеная белка после зимней спячки. Марчелло и Чезаре, не отрываясь, следили за голограммой, которая транслировала сейчас то, что происходило за пределами нашего крейсера.
На расстоянии тридцати километров от нас держался вражеский военный катер. Как и мы, он завис на месте, выставив щиты и полностью потеряв возможность двигаться. Перестрелка напоминала старинную дуэль на пистолетах, разве только дуэлянты по окончании патронов могли бы еще по разу кинуть друг в друга незаряженными стволами наудачу. Когда Калиостро потребовал увеличить изображение противника, на борту судна высветилась эмблема Содружества: катер создали на Земле, а затем он попал в руки спекулатов.
Они же, не выходя на связь, не ставя ультиматумов, не приказывая сдаться, поливали "Ричард III" огнем. Об этом мы узнавали исключительно из данных на приборах, визуализировавших взрывы зарядов, отторгнутых мощным защитным полем крейсера.
— Полина, ты что скажешь как специалист?
Сумрачно окинув Дика взглядом сверху вниз, невысокая росточком Буш-Яновская развернула параллельную голограмму, на которой задрожала трехмерная схема вражеского катера.
— Катер системы SDX-78 выпущен в 978 году по заказу отдела обороны в Неваде. Особо уязвимы головная часть, — Полина выстрелила указкой в названное место на голограмме, — и собственно орудийный отсек. При этом в глухой обороне, как сейчас, SDX недоступен в течение пяти часов. Нам попросту не хватит арсенала проковырять их...
— А им? — уточнила Фанни. — Им хватит, чтоб проковырять нас, Поль?
— Пока, если судить по тактике, они просто валяют дурака, оттягивая время до прибытия более серьезной техники. И очевидна цель: не дать нам объединиться с экипажем "Цезаря", но и не погубить ни один из крейсеров. То есть, скоро им придут на подмогу.
Было видно, что майор прекрасно разбирается в этом вопросе. И она продолжала:
— Вероятно, у них какой-то козырь вроде капсул-невидимок в качестве миньонов...
— Баллиста у них, — вдруг подала голос Джоконда.
— Ну-у-у... в теории оно конечно может и так быть... Но вряд ли баллиста... Во-первых...
Вместо контраргумента госпожа Бароччи увеличила действующую голограмму так, что она затмила схему катера. И на ней стало прекрасно видно, как из купола ОЭЗ, словно ящер из яйца, вылезает тяжелая трехъярусная баллиста, и катер врага, сбросив ступор обороны, прячется под оставленный ею купол, держась за нею.
— А теперь будет весело... — заметил Дик. — Я на мостик, майор со мной. Джо, следишь за развитием событий...
3. Бой
Медленно разворачивался, отводя назад пять "лепестков", первый ярус "Громовержца". Второй пульсировал энергией, а последний, третий, самый крупный, раскинул крылья-зеркала, и те принялись жадно впитывать и преобразовывать в заряд свет далекого Солнца.
Чудовищная каракатица неуклюже развернулась, прицеливаясь в пространство, и только чуткие приборы способны были заметить то, что избрала противником стотысячетонная баллиста. В вечной космической ночи на расстоянии тридцати километров от нее замер громадный крейсер, прикрытый нейтрализующим щитом, из-за которого сильно понижалась видимость. Но обмануть технику такой махине было сложно.
Обмануть Мора было еще сложнее. Он видел то, чего не видели ни люди, ни "синты" его экипажа. Он видел то, что не смог бы засечь ни один прибор, когда-либо изобретенный человеком.
И сейчас все представало перед внутренним видением Мора совсем не таким, каким казалось физическому зрению.
Баллиста "Громовержец" наконец-то дернулась, искажая пространство перед собой в диапазоне ста восьмидесяти градусов развертки. Для Мора она была огромным черным пятном, в центре которого пульсировал живой, но плененный огонь.
Волна невидимой энергии подобно разъяренному пьянице, выдергивающему скатерть из-под посуды, пожирала километр за километром и смела бы любую преграду на своем пути.
И вдруг над крейсером врага, жалкой звездочкой мерцавшим на фоне дальних звезд космоса, распахнулись призрачные крылья цвета молнии. Тая в бездне вакуума, они обняли судно и соскользнули с него.
Тут же рухнул замертво управляющий баллистой лейтенант; тело его извивалось в конвульсиях обратной трансформации, и свидетели ужасного представления поневоле отвернулись.
Мор проводил взглядом дымчатый силуэт, который несся вслед за волной к крейсеру. Еще недавно силуэт этот являлся сутью погибшего лейтенанта. Крейсер ныне уже не походил на маленькую звездочку. Он казался шаром, переливающимся всеми цветами радуги, а за ним клубилась желтоватая грозовая туча.
— Ты! — указав на ближайшего "синта", выкрикнул Мор. — За пульт! Остальным — убрать труп!
— Это "синт"! — робко возразил командующему Адмирал. — Его нельзя туда...
Мор не удостоил его ответом. Горящими глазами проследил он за тем, как бездушный андроид всходит на мостик и касается пальцами сенсоров пульта, перезаряжая баллисту. Адмиралу почудилось, что повелитель что-то проворчал, недобрым словом помянув неведомого лекаря. А может, правда почудилось? С Мором реальность всегда переплеталась с иллюзиями, и немногим дано было переносить его постоянное присутствие.
Вот и теперь он снова лег в объятья своего странного кресла-трона, от которого во все стороны, как щупальца спрута, тянулись шланги. Лег — и словно умер. Опустел.
Цунами тем временем врезалось в крейсер, и его отнесло еще на полсотни километров. Однако после первого удара больших потерь "Ричард III" не понес: вращаясь на манер древнего веретена, он успел обрасти еще одной парой "крыльев". А "Громовержец" начал перезарядку, управляемый рукой андроида.
И тело Мора издало разъяренный вопль, тогда как сознание впитало картину происходящего на вражеском судне.
Сорванная первой волной защита давно растворилась в безвоздушном пространстве. Несколько ракет вида нелепого, раритетного крейсер выпустил напоследок, но они не были самонаводящимися, и Мор постарался, чтобы они сразу же потеряли цель.
Но!
Отнюдь не вооружение крейсера было помехой для быстрой победы над землянами. И нащупать настоящую помеху — молодого мужчину, который черпал сейчас силы ниоткуда и держал жизнь каждого из обитателей крейсера, что называется, "на кончиках пальцев" — было невозможно. Какая-то незнакомая, ни на вкус, ни на цвет, энергия окружала "лекаря", благословляла его, защищала его, стояла на страже. Это была чужая сущность, неизведанная доселе гением Мора. Это была женщина, и понять, как работают ее приемы, Мор покуда не мог.
Он вернулся на катер и, продолжая возлежать на своем троне, приоткрыл глаза.
— Псионик! — прошипел он, невидимым взором уставившись на Адмирала. — Псионик невероятной силы — откуда он?!
— Что, господин?
Мор не расслышал его вопроса и продолжал размышления вслух:
— Я проверял, среди них не было псиоников такого уровня подготовки!
— Я не понимаю, о чем вы говорите, господин Мор... — сокрушенно признался Адмирал.
Тот взглянул на голограмму, на приборы, заметил андроида, безвольно лежащего на командном мостике.
— А с этим что?
Адмирал готов был провалиться сквозь пол:
— Господин командующий, я докладывал вам, что "синты" не способны на убийство в любом его проявлении.
Мор хлестнул Адмирала обжигающим взглядом:
— Об этом мы с вами поговорим позже, Адмирал. Деактивировать баллисту, обстрел продолжить в прежнем режиме!
На этот раз он "уснул" в большим усилием. Болезненно-бледное лицо его подергивалось, потом челюсть ослабла.
Адмирал вызвал нового лейтенанта-баллиста, который, словно только того и ждал — взлетел к пульту в надежде, что Мор увидит и оценит его геройство. Но Мора интересовало совсем другое.
В сторону полностью лишенного силовой оболочки "Ричарда III" мчалось пять лучей. А на крейсере снова собираются с силами, и нельзя дать им вырваться, нельзя отпустить живым проклятого лекаря, который должен был остаться похороненным на Фаусте еще несколько месяцев назад!
— КО МНЕ!!! — взревел Мор, умозрительно впиваясь в противника.
Он уже видел, как серебристый силуэт отрывается навстречу ему, как отступает угрожающая туча и падает на колени, хватаясь за грудь, обездуховленное тело фаустянина. Мор знал, как подавить врага, он сейчас же принял облик Желтого Всадника, несущегося на вспененном коне.
