— Тестером тут не поможешь... — я фиксировала на камеру каждый закоулок номера, а "синты"-понятые безучастно стояли у двери. — Спустя столько времени? Знаете ли, сомневаюсь... Сэндэл, прошу тебя, успокойся и сядь: от тебя уже можно прикуривать! Лучше сообщи, что лежало в твоей шкатулке. Я снимаю.
Сэндэл плюхнулась в кресло и приняла выгодную позу. Мне так и хотелось съязвить на тему неправильно выставленного света или еще чего-нибудь в том же роде, но я удержалась. Поганый корсет жал сильнее обычного, ведь я уже было попрощалась с ним до завтра, и вот пришлось снова напяливать осточертевший мундир...
— В шкатулке были мои украшения, — сказала писательница.
— Опиши эти свои бранзулетки, если не трудно.
— Это не "бранзулетки", а свадебный подарок Максимилиана! — возмутилась Сиди. — Оправленные в золото сапфиры, всё в египетском стиле — и колье, и кольцо, и серьги. Колье широкое, похожее на воротничок, мелкой ковки — из множества сочленений. Очень гибкое, шею облегало идеально. Кольцо — с сапфировым скарабеем, который катит золотой шарик. Серьги в виде кобр с сапфировыми глазами. Полина, дорогая, найди их! Я буду благодарна тебе до конца жизни!
Я многозначительно покосилась на Вальку, и Сэндэл меня поняла. Она притворилась смущенной, а сама подавила улыбку. Стерва.
— Мне не нужна твоя благодарность, Сэндэл. Это просто моя работа. Что еще, кроме драгоценностей, находилось в той шкатулке?
— Ничего!
Ответ прозвучал на несколько мгновений раньше, чем должен был прозвучать. Поспешно. Теперь я была стопроцентно уверена: в похищенном ларце было спрятано что-то еще. Возможно, из-за этого писательница всполошилась даже больше, чем из-за утраты побрякушек.
— И последний вопрос. Ограбление произошло в период между 11.00 и 11.06 часами нынешнего утра. Где вы с Валентином были в это время?
— Как будто ты не знаешь! — скривилась она.
Я сделала паузу и опустила камеру.
— Думаешь, я тут развлекаюсь, Сиди? — (ее передернуло: Сэндэл ненавидела, когда ее называли Сиди, а я сделала это нарочно.) — Я фиксирую все это для следствия. Если ты не хочешь давать показания, но не стоило и обращаться с жалобами, а если уж обратилась, то будь добра отве...
— На "обзорном диске"! — скороговоркой перебила меня писательница.
— Спасибо, все свободны!
Покачивая соблазнительными бедрами, как декоративная рыбка — вуалью хвоста, Сэндэл уплыла из каюты.
* * *
Фаина. В номере Доры Россельбабель. Условная ночь 27 июня 1001 года
Сержанта встретили две девушки в кожаных безрукавках. Фанни подумала, что вчера утром не сильно ошиблась, угадывая истинные размеры мышц валькирий-bodyguard... В точности такие же красавицы служили в Военном Отделе Управления. Только платили им, скорее всего, раз в сто меньше, чем платит этим старуха-миллиардерша.
Третья телохранительница стояла у мини-бара и что-то взбалтывала — может, коктейль, а может, лекарства для хозяйки.
Паллада показала жетон и вкратце объяснила причину своего визита. Не сделав и шагу, чтобы пропустить ее, девушки повернули головы в сторону хозяйки, восседающей у голопроектора с громадным котярой на коленях.
— Что ж, пусть ее входит... — миллиардерша с достоинством кивнула и погрузила холеные, но слегка покореженные старостью пальцы в густую шерсть белоснежного кота. Он лениво сощурил оранжевые совиные глаза.
— Красивый зверь, — войдя, похвалила гречанка. — Настоящий?
Россельбабель выдержала проверку "провокацией". Вместо того чтобы рассердиться на дерзость, старуха усмехнулась.
— Его красота прямо пропорциональна вредности, — Россельбабель указала в кресло, и Фанни села. — У Фараона чудовищно скверный характер. Попробуйте-ка погладить его. Вот и посмотрим, примет ли он вас. Если примет — я готова ответить на любой ваш вопрос, если нет — ну, тогда не взыщите, офицер.
Телохранительницы замерли за спиной хозяйки. Та, что взбалтывала коктейль, добавляя в него загадочные ингредиенты, жевала жвачку и напевала. Подтанцовывая, девушка вынула из шкафчика аптечку и приготовилась к первой крови.
Фанни оценивающе посмотрела в их лица. Фараон ждал, мягко постукивая пушистым хвостом по хозяйкиной ноге.
Сержант уверенно протянула руку. Кот прижал уши, ощерил усатые брыли и глухо зашипел. Голова его стала идеально круглой, а глаза — дикими.
— Пожалуй, не стоит испытывать судьбу, — решила Дора. — Я отвечу вам, сержант.
— Ну почему же? Милый котейка, — и ладонь Фанни накрыла внезапно расправившиеся уши Фараона.
Он сначала не понял, что делает, потом подался вперед, подныривая под ее руку, потерся и громко, с "мырканьем", заурчал. Телохранительницы озадаченно переглянулись. Поласкав кота, Фаина откинулась в кресле и включила стереокамеру:
— Госпожа Россельбабель, а теперь не сочтите за труд ответить на несколько вопросов следствия.
— Задавайте, а я оценю их трудность, — старуха не скрыла восхищения.
— Итак, сегодня утром, в 10.40, вы с вашими спутницами отправились на обзорный диск, не так ли?
— Да.
— Вы следовали из вашей каюты?
— Конечно.
— В любом случае ваш путь лежал через коридор 14 отсека, верно?
— М-м-м... Это тот, что по выходе отсюда — налево?
— Да.
— Тогда — лежал.
— Вы ничего не заметили в коридоре крыла двухсотых номеров? Без всякого дела находящихся там людей, например?
Фанни незачем было задавать этот вопрос: система слежения в то время еще была в полном порядке, и на отснятых кадрах не было ничего подозрительного.
— Нет, сержант, все пассажиры намного обогнали нас. В коридорах не было никого, кроме "синтов"...
Вальяжный Фараон мурлыкнул и нехотя цапнул зубами палец хозяйки. Фаина снова пощекотала его за ухом:
— Госпожа Россельбабель, мне кажется, я видела этого молодца в доме покойной Маргариты Зейдельман...
— Вы принимали участие в расследовании убийства Маргариты? — Дора помрачнела и после кивка Паллады подвинулась к ней поближе. — Увы, да. Я решила взять беднягу Фараона себе... Не всем ее кискам повезло так же...
Но упоминание Маргариты сработало: госпожа Россельбабель, убедившись, что Фанни — привилегированный офицер (а кто попало тем расследованием убийства топливного магната не занимался), стала более открытой. У сильных мира сего очень много чудачеств, и Паллада с удовлетворением отметила, что сумела зацепить нужную струну. Беседа стала почти непринужденной.
— Да, жаль... Конечно, госпожа Россельбабель, дело, которым я занимаюсь сейчас, не столь ужасно, как то... но... вы понимаете? На катере известной туристической компании у жены солидного посла похищают свадебный подарок...
Задумавшаяся Дора рассеянно покивала.
— Как вас зовут, офицер?
— Фаина.
— Вы будете кофе, Фаина?
— О, благодарю! Но я — только что...
— Ничего. У вас впереди еще бессонная ночь. Да и чувствуете вы себя неважно.
— Что, так заметно?
— Конечно. Вы бледны. Девочки, напоите Фаину хорошим кофе.
"Валькирии" бросились исполнять приказ, ни на секунду не выпуская Палладу из поля зрения.
— Благодарю, госпожа Россельбабель. Так вот. Понимаете, я тоже заинтересована в том, чтобы шкатулка нашлась как можно быстрее. В прошлом мы с Сэндэл Мерле были дружны...
— Несомненно понимаю! Знаете, я постараюсь восстановить в памяти все события сегодняшнего утра... Я уже немолода, чтобы запоминать все...
И старушка ударилась в мемуары. Паллада допила кофе, ища достойный предлог откланяться как можно быстрее. В данный момент ее нисколько не интересовали подруги боевой молодости Доры Россельбабель, и обойти ей нужно было еще многих и многих. А чувствовала себя она действительно неважнецки: слабость, раздражение, да ко всему прочему и тянущая боль внизу живота...
Когда Фанни откланялась, кот увязался за нею и проводил до дверей.
— Вы покорили сердце Фараона! — заметила миллиардерша. — Заходите к нам еще.
Фанни слегка поклонилась и ступила за разъехавшиеся двери.
Одна из "валькирий" следила за нею до самого лифта, и когда тот раскрыл зеркальную пасть, уже хотела отступить в номер. Однако на площадке под ногами Паллады лежало нечто, заставившее удивиться и Фанни, и ее.
В лифте находилась раскрытая шкатулка.
* * *
Полина Буш-Яновская. "Лирические" наблюдения вне рапорта
В присутствии Сэндэл и командира катера мы извлекли шкатулку из лифта. Одна из охранниц госпожи Россельбабель дала свидетельские показания, Фанни же задумчиво покусывала губы.
— Что такое? — шепнула я ей по дороге в каюту для дознаний.
— Мне кажется, это была попытка подставы, — поделилась сомнениями подруга. — Если бы телохранительница не выглянула и не увидела шкатулку одновременно со мной, косвенные улики были бы против меня.
Сначала я хотела отмести это предположение как абсурдное, но потом вспомнила гречанкин рассказ о том, что произошло с нею в Нью-Йорке. Статью об атомии и детройтском инкубаторе считать иначе, нежели "подставой", было невозможно. И это уже не мания преследования. Кто-то основательно взялся за нее. Но...
Сэндэл заметно волновалась.
В специальных, обитых розовым бархатом углублениях шкатулки сверкало золотое и синее пламя. Я стала вынимать украшения по одному: колье, серьги, кольцо — и требовать подтверждения, что это те самые "бранзулетки". Всякий раз выжидательно замирая, словно боясь подвоха, Сэндэл кивала. Лицо "синта"-командира выглядело бесстрастным. Он был настроен только на одно — как можно скорее уладить формальности и отчитаться перед начальством.
— Минуточку! — Фанни передала камеру мне, а потом подошла к шкатулке.
Писательница снова насторожилась. Паллада повертела ларец так и эдак. Обычная большая пластиковая шкатулка для украшений — что она хочет найти еще? Ого! Надо же, как я сразу не обратила внимания?! Вместилище было чересчур мелким по сравнению с наружней толщиной коробки.
— Позволишь? — и, не дожидаясь разрешения Сэндэл, гречанка перевернула шкатулку.
Бархатная вставка вывалилась.
— Что ты делаешь?! — отчаянно взвизгнув, жена дипломата дернулась к столу.
— Не трогай, я психическая! — Фанни преградила ей путь рукой, и Сэндэл наверняка показалось, что эта рука сделана из прочного металла. Мне тоже так казалось, и я знала, отчего это, а Сиди — нет.
В шкатулке было второе дно. И этот секретный отсек пустовал. Короткого взгляда на лицо Сэндэл нам хватило. В мимике писательницы быстрым хороводом сменились ужас, разочарование и облегчение.
— У вас есть претензии, госпожа Мерле? — спросила Коваль, до этого момента молчавшая.
— А? — та подняла глаза на нее, перевела взгляд на Фанни, сообразила, о чем идет речь, и покачала головой: — Нет, все в порядке. Все в полном порядке...
В голосе ее звучал фатализм проигравшего.
— У вас есть какие-либо нарекания, претензии к компании "Шексп-Айр" или ее охранной системе? — вступил в беседу командир корабля.
— Нет, — окончательно сдалась Сэндэл.
— Ввиду сохранности всех вещей прошу считать дело закрытым, — итог подвела я. — Сэндэл, забирай шкатулку. Все свободны.
Андроид-командир с облегчением вздохнул. Лейтенант Коваль улыбнулась своей щербатой улыбкой. Жена посла понуро пошла к дверям.
— Стойте! — воскликнул "синт". — Тревога в машинном отделении.
Мы с Фанни, не сговариваясь, закатили глаза и тихо выругались. Что еще готовит нам эта шебутная ночь?
С браслета гречанки послышался сигнал вызова. Она включила ретранслятор, не теряя времени на линзу, поэтому проекция развернулась перед нами в открытую. Я узнала Дору Россельбабель. А шикарная у нее каюта!
— Госпожа Паллада! Я прикинула кое-что. Когда прошлым утром мы с девочками покинули 14 отсек, из вспомогательного крыла вышел "синт"... Из обслуги... Портье, или как их здесь называют? Похоже, он направлялся именно в каюту, из которой что-то там похитили. Если вы допускаете мысль, что биоробот может быть сопричастен, то...
— Благодарю вас, госпожа Россельбабель!
Миллиардерша дружески улыбнулась. И чем Фанни успела ее пронять?
А ведь Россельбабель права: когда гречанка летела разбираться со своими женскими неприятностями, нам навстречу шел "синт" в красно-синей форме обслуги катера. Фанни с ним столкнулась. Как я могла это забыть? Наверное, это оттого, что "синтетику" мы воспринимаем как часть интерьера... Непростительное упущение для сыскарей...
— "Синт" не может быть сопричастен! — запротестовал командир корабля, когда голограмма погасла, а мы уже неслись по коридору.
— Ну, мне можешь не рассказывать сказок... — отмахнулась Паллада. — Что случилось в машинном?
— Неизвестно. Мне доложили, что двое рабочих, вернувшихся оттуда, вышли из строя.
— В каком смысле?
— По-человечески — сошли с ума.
Гречанка мрачно покосилась на меня, и я подумала о самом плохом.
Возле шлюза толпилось несколько "синтов". Для своего менталитета они казались чрезмерно возбужденными и растерянными. Мне в глаза бросилось двое, сидящих на полу. Руки и головы их покачивались в треморе, как при болезни Паркинсона.
— Кто такие? — спросила Фанни, кивнув на них.
— Механики, обслуживающие систему охлаждения, — ответил командир, наклоняясь над биороботами. — Скажи, что там?
Один из "синтов" поднял голову, поглядел на него и бессмысленно засмеялся. Второй при этом заплакал. Я растолкала всю эту братию и, открыв шлюз, приказала Фанни и Александре следовать за мной вниз.
— Фанни, фиксируй. Командир, а вы следите, чтобы ни один из "синтов" больше сюда не проник.
Я уже примерно представляла, что увижу внизу.
На переплетении труб в полутьме лежал биокиборг в красно-синем костюме. Его голова была неестественно вывернута, череп раскроен чем-то тяжелым и острым. Кровь стекала в зазоры между трубами и кабелями.
— Лучший способ уничтожить информацию — повредить мозг... — Фанни перепрыгнула через ограждение, подошла к трупу, присела на корточки и осмотрела рану, одновременно снимая все на камеру. — Коваль, вы где?!
Александра неловко проковыляла вслед за нею. Кажется, ее тошнило. Я осмотрела площадку, на которой стояла. Видимых следов борьбы не было.
— Прекратите уже морщиться, лейтенант! — раздраженно бросила гречанка. — В конце концов, это не первое и не последнее убийство со времен Каина и Авеля! Вы что, не видели мертвяков?!
— Нет... — пробормотала лейтенант. — То есть... да, но... в мортуриуме... и...
— Вам, конечно же, можно позавидовать.
Фанни выбрала самый безобидный ракурс, при котором не было видно ни крови, ни раны. Полученный снимок она "слила" в информацию и выслала наверх, на ретранслятор командира катера:
— Это и есть Джабраил?
Голос "синта" ответил, что это так.
— Он ранен, офицер?
— Он убит, командир. Доложите вашему руководству. Замолчать этот факт уже не удастся.
Коваль поглядела на меня с невысказанным вопросом: "Почему здесь распоряжается сержант?" Но задавать его она права не имела, иначе это являлось бы нарушением субординации. Из нас троих заниматься убийством могла только Фанни: лишь у нее был опыт в подобных делах.
