А вернуть лепнину на место, так вообще будет хорошо, — бросил он грустный взгляд на выщербленный кирпичный потолок с полуобвалившейся штукатуркой и кое-где виднеющимися остатками прежней лепнины. — Тогда это уже будет не грязная трактирная помойка, а настоящий рыцарский зал, — грустно констатировал он.
Медленно спускаясь по широким, удобным ступеням на сильно загаженный всяческими отбросами почему-то земляной пол большого, просторного зала, расположенного значительно ниже уровня существующей земли, он с интересом разглядывал загоревшимся от восторга глазами везде отчётливо выступающие остатки былого великолепия.
— Неплохо! Ей, Богу, неплохо!
Раздавшийся у него над ухом удивлённый голос Димона, мигом вывел Сидора из созерцательно-минорного настроения, в которое он впал, едва войдя в трактир.
— Если выкинуть отсюда весь тот сброд, что здесь ошивается, то место реально потрясное.
Те, кого Димон назвал столь неласковым словом, действительно иначе, как сбродом, назвать было нельзя. Совершенно уголовного вида, явно с самого своего рождения никогда не мытые личности, распространяли вокруг себя забивающее все запахи ароматы грязного, вонючего тела, придавая окружающему их былому великолепию помещения особенный, непередаваемый колорит.
Не отставало от них и само помещение, до такой степени загаженное, что казалось, подобного быть просто не может.
Всё это мычащее, орущее, ругающееся матом грязное стадо, сбитое егерями с ящерами в углы помещения и постепенно вытесняемое наружу сквозь выбитые напрочь двери трактира, ругалось и орало, проклиная невесть откуда взявшихся вооружённых егерей, нарушивших их отдых и выкидывающих теперь куда-то на улицу.
То, что это настоящий клоповник, можно было догадаться по одному только внешнему виду присутствующих здесь оборванцев. Ну а к запаху можно было даже и не принюхиваться, так как только широко открытый рот и позволял ещё с трудом дышать в застарелом смраде настоящего, матёрого бомжатника.
Единственным для передвижения по помещению оставался лишь свободный широкий проход между этими сбитыми по углам кодлами, ведущий куда-то в открывшуюся глубь помещения.
Стараясь дышать через раз, Сидор с держащимся рядом Димоном, на лице которого написано было не менее потрясённое изумление, медленно прошли на середину зала, откуда им, за останками разрушенных колонн, неожиданно открылся вид на дальнюю, не видимую от входа глухую часть подвала.
К их удивлению там наличествовал невысокий каменный подиум, подобный тому, что и при входе в трактир. Единственно что его отличало, так это намного большие размеры и остатки узорчатой деревянной решётки в виде лёгкой, воздушной ограды по краю, на манер летней открытой веранды, отделяющей слегка приподнятый над полом подиум от остального помещения.
Столь обычная где-нибудь в пейзажном парке деревянная конструкция, здесь она смотрелась диким, необычно вызывающим элементом, выпадая из общего стиля и одновременно придавая этому уединённому месту необычайную привлекательность и удивительный уют.
— По-моему, нас там ждут, — голос Димона, едва пробившийся сквозь невообразимый гам, стоящий в помещении, мигом вернул в реальность Сидора, изрядно ошалевшего от мерзости подобного окружения.
— Ты предлагаешь туда подняться? — мрачно глядя на грязные каменные ступени, ведущие на подиум, чуть ли не в полный голос прокричал Сидор.
Голос его в царящем вокруг гаме был едва слышен. Тем не менее, его умудрился услышать Ван, в этот момент как раз выколачивающий кулаками что-то из валяющегося под столом какого-то грязного нищего.
— Пошли туда! — отвлекаясь от своего увлекательного занятия, он рывком кинул безвольно висящее тело бродяги подскочившему к нему какому-то егерю. — Там должен быть воздух почище. Я такие помещения знаю, — тяжело переводя дух продолжил он. — В том углу своя вытяжка и своя вентиляция. Там место для "чистой" публики, для дворян.
— Они наверняка принюхались, — мрачно возразил Сидор, двигаясь следом за опередившим его Ваном.
— Упс! Однако ты оказался прав, — удивлённый возглас Димона, опередил собравшегося было что-то сказать Сидора. — Удивительно! Здесь и вонь трактирная не чувствуется, и шума практически не слышно.
Поражённый Димон даже остановился у подножия лестницы, задержав таким образом всю группу, столпившуюся у него за спиной.
— Я с таким уже сталкивался, — тяжело перевёл дух Ван, невольно стараясь протолкнуться в образовавшейся сутолоке поближе к подиуму и стараясь почаще дышать, чтоб продышаться от спёртого, вонючего воздуха грязного, затхлого помещения. — Этот эффект достигается специальной планировкой и конфигурацией сводов потолка, — пояснил он, протолкавшись в первые ряды и тяжело облокотившись на каменные перила у подножия лестницы. — Воздух сюда поступает по отдельным воздуховодам, и место так устроено, что не слышно ни шума зала, ни того, что здесь говорят. Акустика такая.
Самое удивительное, что здесь хоть оборись, а буквально в двух шагах никто ничего не услышит.
— А ничего себе местечко, уютненькое, — заметил негромко Сидор, проходя вперед и отодвигая друзей в сторону.
Внимательно рассматривая эту часть трактира, отделённую от остальной части трактира полуразрушенным рядом чудом сохранившихся колонн, поддерживавших когда-то арочные своды потолка, он в какой-то момент совершенно забыл, для чего здесь находится.
— Сударь! — обманчиво мягкий, приятный мужской голос прервал их затянувшийся разговор, заставив его невольно вздрогнуть. — Судя по вашему поведению, вы тут главный. Так может, вы объяснитесь, что вокруг происходит, пока между нами не возникли непреодолимые недоразумения.
Подняв голову и изумлённо повернувшись на голос, Сидор с удивлением обратил внимание на то, чего до сего момента умудрился практически в упор не замечать.
Вдоль всего подиума, отделяя его от остального зала, стояла редкая цепь амазонок с обнажёнными саблями и с двумя небольшими группами ящеров-арбалетчиков по краям.
Настороженные арбалеты смотрели прямо на стоящую, на подиуме группу каких-то, буквально до зубов вооружённых людей, по всему своему виду радикально отличающуюся от остальной публики присутствующей в этом трактире. По виду это были явные дворяне со своей охраной, неизвестно за каким рожном очутившиеся в этом гадюшнике.
Впрочем, как тут же вспомнилось Сидору, он уже встречал однажды родовитых дворян в подобных местах, стоило только вспомнить хорошо ему знакомого барона фон Гарс, нынешнего герцога в одноимённом баронстве. Так что, судя и по этой группе, нахождение дворян даже в таких вот злачных местах не было и для этих мест столь уж необычным делом.
Впереди же всех, выдвинувшись вперёд на полкорпуса, стоял невысокого роста, чернявый, испанистого вида изящно одетый господин. Жгуче чёрные усы со стриженной по моде какого-то там мохнатого земного века бородкой-эспаньолкой, не оставляли ни малейшего сомнения в национальной принадлежности данного чернявого типа.
— "Только нам тут испанцев и не хватало", — помрачнел Сидор.
Чем дольше он жил в этом мире, тем всё больше и больше убеждался в том, что его первоначальная радость по поводу того что земли куда они попали населены одними лишь русскими, на поверку оказывается глубоким, если не глубочайшим заблуждением. Народу, всякого разного, вплоть до негров и совсем уж экзотических китайцев, здесь хватало.
Группа дворян, безмолвно стоящая прямо за деревянной решёткой и привлёкшая к себе столь повышенное внимание Сидора, явно была того же роду и племени что и первый дворянин, с эспаньолкой. Испанцы, сомнений не было.
Угрюмый взгляд Сидора задержался на разделяющей их деревянной решётке. Вблизи эта решётка уже не показалась Сидору столь изящной и совершенной. Было хорошо видно, что прошедшие годы бесхозности сурово сказались и на её сохранности.
Когда-то, решётка эта явно подновлялась, но краска, использованная на тот раз, совершенно выпадала из первоначального колера, резко выделяясь на фоне первоначального коричневого лака масляными бурыми пятнами. Местами же осыпавшийся лак открывал в своей подоснове тёмное, почерневшее от времени дерево, кое-где уже тронутое мелкими дырками каких-то древесных жучков.
— Может вы, сударь, не будете столь пристально рассматривать старую мебель, а уделите нам толику своего драгоценного внимания? — снова настойчиво оторвал его от созерцания решётки тот самый бархатный голос, что давеча привлёк его внимание.
— Прошу прощения, господа, — ошалело покрутив головой, Сидор слегка склонил в его сторону голову. — Позвольте представиться. Барон Сидор де Вехтор, личной персоной. Владелец всей этой усадьбы и, как оказалось, и этого гадюшника, — повёл он рукой в сторону залы за своей спиной. — Вступаю в права и наследство. Вселяюсь, как видите.
Вы извините, господа, — ещё раз склонил он голову, — как-то задумался. Никак не ожидал, что здесь ещё что-то осталось от былого.
— Да уж, — согласно кивнул головой вежливый испанистый незнакомец. — Говорят, когда-то прежде это был один из самых красивых замков на всём юго-восточном побережье. По крайней мере, так все говорят, — улыбнулся он тонкими, словно нитка губами. — Когда-то красота этого замка и этого города гремела по всему Южному океану. И сюда постоянно приезжали маститые архитекторы со всего известного мира, чтобы хоть мельком прикоснуться к красотам этого города и этого края. Считалось, что никакой архитектор не может считаться мастером, пока не побывает здесь.
Увы, всё это давно в прошлом, — равнодушно заметил он. — И сейчас, глядя на окружающее нас убожество, трудно поверить, что когда-то здесь было настоящее чудо.
В настоящем же вы и ваши, как я понимаю, люди, стоящие напротив нас с обнажённым оружием. Сие есть не очень хорошо, — вдруг мгновенно изменившимся жёстким голосом заметил испанистый мужик.
Кстати, позвольте уж и мне представиться, — испанистый мужик, слегка склонил свою голову. — Дон Альфонсо де Сейтоса и прочая, прочая, прочая.
Выйдя ещё на полшага вперёд, он слегка склонил голову, как бы ненамеренно выставляя вперёд свою небольшую саблю, явно выделяющуюся богатой отделкой ножен, на фоне его довольно потрёпанной одежды.
— Полный перечень моих имён и титулов, думаю, вас не заинтересует господин барон.
Неожиданно замолчав, дон Альфонсо замер на краю верхней площадки, возвышаясь над ними и явно специально так встав, чтобы не дать Сидору возможности подняться по ступенькам к ним, как бы ставя того в унизительное положение подчинения.
— А господа? — вопросительно поднял бровь Сидор, не обратив на поведение дона Альфонсо совершенно никакого внимания. Не дождавшись больше ни от кого никакого представления, удивлённо воззрился на молчаливых присутствующих. — У них что, имён нет?
— Эти господа со мной, — с нейтрально неопределённым выражением на лице кивнул головой дон в сторону стоящей у него за спиной группы, явно раздражённый безразличной реакцией Сидора.
— "Можно подумать, что это что-либо объясняет", — хмуро подумал Сидор, глядя на молчаливую группу дворян за спиной дон Альфонсо.
— Моя охрана, — чуть поморщившись, продолжил дон Альфонсо, мгновенно заметив возникшее напряжение. — К вам, барон, не имеет ни малейшего отношения.
— Скажите ка, дон Альфонсо...
Краем глаза наблюдая, как жёстко действующие егеря выкидывают из разбитых дверей последних посетителей трактира, Сидор постарался сосредоточиться на группе дворян.
— А вы случаем не в этом трактире остановились на постой?
Окинув взглядом уже очищенное от посетителей помещение, дон Альфонсо медленно перевёл взгляд на Сидора и словно бы нехотя поинтересовался.
— Уж не хотите ли вы барон выкинуть на улицу и нас?
Обманчивое участие в его голосе не скрыло от Сидора проскользнувшие в голосе едва слышные нотки угрозы.
— Увы да! Увы, увы, — с фальшивым сожалением покачал Сидор головой, разводя с сожалением руками. — Вынужден вас огорчить, господа. Трактир временно закрыт, как и закрыт постой в нём. Поэтому, во избежание недоразумений, попрошу вас покинуть помещение. Как говорится, с вещами, — мягко добавил он, глядя на них безмятежным ясным взором.
На другой стороне реки вполне достаточно приличных мест, где можно остановиться на постой, — примирительным тоном продолжил он. — И поверьте, господа, этот гадюшник не место для жилья благородного дворянина. Вот как только сделаю я здесь ремонт, то милости прошу всех взад. — расплылся он в широкой, доброжелательной улыбке. — Тогда мне будет не стыдно принимать вас у себя в гостях. Тогда вам будут здесь все искренне рады.
— Господин барон, — тихим, угрожающим голосом негромко проговорил дон Альфонсо. — Здесь так не принято. Я заплатил за месяц вперёд и собираюсь здесь его и провести. Чего бы это вам не стоило.
— Увы, уважаемый дон Альфонсо, увы! — Сидор с фальшивым сожалением снова виновато развёл руками. — Боюсь, что сие невозможно. Трактир закрывается в связи с ремонтом и со сменой владельца. Точнее, — хмыкнул он, глядя как расслабившиеся было егеря, снова мгновенно вскинулись, насторожившись, — в связи с возвращением старого, законного владельца.
— Думаю, многим здесь это не понравится, — мгновенно успокаиваясь и глядя на Сидора холодными, льдистыми глазами, негромко проговорил дон Альфонсо.
— Увы, дон Альфонсо, увы, — Сидор снова с сожалением развёл руками. — И рад бы, но ничем не могу помочь. Трактир закрыт. Закрыт надолго, если не навсегда. Если у вас есть какие-то претензии, то предъявляйте их прежнему владельцу, а точнее — самозваному пользователю. Полагаю, что он должен...
— Нет, — усмехнулся Сидор. — Он просто обязан вернуть вам хотя бы часть из того, что вы ему заплатили. Если я его найду, я обязательно ему передам, что он вам должен, и чтобы он с вами всенепременно связался и обязательно расплатился. Да и мне он задолжал арендную плату за пятьдесят прошедших лет. Так что если вы первым его обнаружите, дон Альфонсо, то не откажите в любезности направить его ко мне. Или уж, в крайнем случае, укажите мне место, где его можно найти. Или поймать, — усмехнулся он одними уголками губ.
— Я буду вам всемерно признателен.
— Всенепременно, — стиснув зубы так, что выступили скулы на его смуглом, костистом лице, дон Альфонсо слегка склонил голову и жестом показал на застывших по краям помоста арбалетчиков.
— Вы позволите пройти? Как я понимаю, нам здесь больше не место.
— Конечно, конечно, — согласно закивал головой Сидор. — Никто вам чинить никаких препятствий не будет. Как можно?! Вы можете хоть сейчас же забрать свои вещи и немедленно переселиться в места более достойные столь благородных господ, чем эта сирая юдоль печали, — тяжело вздохнул Сидор, широким жестом обводя невзрачный местный интерьер.
— Вы здесь человек новый, господин барон, многого не знающий. Хотите добрый совет. Я бы на вашем месте не стал ссориться с местным обществом, — тихо проговорил дон Альфонсо, с искренним интересом глядя как очищающие зал егеря за ноги тащат к двери какого-то извивающегося и брыкающегося бродяжку, прятавшегося до того под столом.
