— Стекло? — вопросительно приподнял он бровь.
— Стекло, — согласно кивнул Лёнька, доставая ещё что-то из своего кармана. — Вот ещё пара к нему, точно таких же, — протянул он Тарасу на ладони ещё похожую пару стеклянных, удивительно тяжёлых дротиков. — В траве подобрал, из тех, что эти не нашли.
Лёнька, слегка скривившись, мотнул головой в сторону, куда скрылся так им помогший странный отряд.
— Занятные штучки. Тютелька в тютельку подходят вместо болта к арбалету, заместо пули. Может ещё поискать? На всякий случай, — кивнул он головой на вопросительный взгляд атамана. — Наши то болты почти все вышли, а эти торопыги наверняка не всё подобрали. Так поискать? — переспросил он.
— Поищи, — задумчиво пробормотал Тарас, более внимательно присматриваясь к странному стеклянному дротику у себя на ладони. — Какие небрежные, однако, ребята. Поищи! — согласно кивнул он на вопросительный Лёнькин взгляд. — Занятная штукенция. Посмотрим, на что их можно приспособить. Вместо болтов, эт, вряд ли, — скептически, с усмешкой заметил он. — Всё ж стекло. Может, висюльки дочкам на уши повесим? Красивые, — непонятно к кому обращаясь, бросил он заботливый взгляд на бледных дочерей, занятых сбором разбросанных по всей поляне вещей.
На какое-то время пришлось задержаться. Надо было похоронить своих убитых и обобрать чужие трупы. Хоронить чужих никто не собирался. В конце концов, местным падальщикам в округе тоже надо было чем-то питаться. А вот пройтись вокруг и поискать упущенные незнакомцами из виду трофеи, следовало бы.
Быстро мимо них проскочивший и так им помогший незнакомый рыцарский отряд, не стал особо тщательно обирать убитых, ограничившись самым поверхностным, небрежным сбором трофеев. Видимо, торопились куда-то. Потому видать, после них ещё много чего интересного, разбросанным в снегу найти можно было.
Закончив со сбором трофеев и похоронами, сократившийся в несколько раз обоз Тараса дальше двинулся лишь через пару часов. И буквально через две версты пришлось снова встать. Перед ними была ещё одна укромная, с редкими, небольшими кустиками низкого поморского орешника по краю, очередная поляна, которыми так богаты были местные перелески. И как и первая, вся она была завалена трупами.
— Если судить по этим стрелкам, тут опять отметились наши незнакомцы, — мрачно прокомментировал Тарас свои мысли.
Знакомая изящная стеклянная стрелка, лежащая у него на ладони, ясно рассказала ему, что здесь произошло.
— Похоже, нас тут вторая засада ждала, — угрюмо буркнул он. — Ушли б от той, здесь нас снова бы ждали.
— Как катком прокатились, — мрачно окинул он хмурым взглядом поляну.
— Сколько? — требовательно поторопил он подъехавшего казака.
— Ещё с полсотни засадников будет, — угрюмо отозвался тот. — И не абы кого, как в нашем случае, а настоящих бойцов, баронских людоловов с низовий Лонгары.
Кто-то видать серьёзно подготовился, — едва слышно пробормотал он себе под нос.
— Ого? — озадаченно уставился на него атаман. — Живые есть?
— Всех, — безнадёжно махнул Лёнька рукой на вопросительный взгляд Тараса. — Если кто и оставался поначалу живым, потом всех добили. Даже легкораненых. А перед тем хорошенько так поспрашивали. На что уж я к такому привычный, но даже мне смотреть противно, — брезгливо передёрнул он плечами.
— Зачем добивать-то было, не понимаю, — недоумённо покачал он головой. — Могли же пленных продать. Хоть в рабство, хоть родне. Всё деньги, и хорошие деньги. За что же это они их так?
— Видать, есть за что, — мрачно проворчал атаман. — Значит точно, чей-то рыцарский отряд. Они между собой порой собачатся ещё похлеще, чем мы с бывшей бандой Голоты Лютого.
Сбор трофеев и в этом случае много времени не занял. Опыт подобных сборов у всех оставшихся в живых был колоссальный. Поэтому, задержавшись не более чем на полчаса, они уже скоро были далеко от того места.
С угрюмым видом Тарас с покачивался в седле, осторожно баюкая раненую руку.
— Странный какой-то это отряд.
Мыслями он всё никак не мог оторваться от всего произошедшего. Видно, хорошо его зацепило. При всём его богатом жизненном опыте, никогда ещё он не был так близок к смерти. Да и дочки в его обозе, не добавляли старому казаку душевного спокойствия.
Лёнька, незаметно подъехав сзади, пристроился сбоку от своего командира и вопросительно посмотрел ему в глаза.
— Дожили. Уже всякая босота нас спасает, — недовольно проворчал молодой казак.
Мрачный Тарас угрюмо кивнул в ответ, явно с ним соглашаясь. И всю оставшуюся часть пути до дому так недовольно и ворчал по поводу засады, куда они умудрились так бездарно угодить.
— Даже не становились, чтобы хоть благодарность принять, — продолжал всё туже тему Лёньки, никак не желающий успокоится после недавней стычки.
Видно было, что последнее в наибольшей степени ему не нравится, заставляя раз за разом возвращаться к тревожащей его теме.
— Точно говорю, подозрительный какой-то народец, — хмыкнул он с сожалением, недовольно поцокав языком. — Вот уж не думал, что жизнью буду обязан какому-то разодетому, как босяк грязному болвану.
Тоже мне, — продолжал Лёнька ворчать. — Все вои как вои, а эти в каком-то грязном рванье. И вообще, вся эта история мне не нравится.
— Может, это подстава? — повернулся он к Тарасу. — Может, они так хотят влезть к нам в доверие? То из одной засады спасают, то вторую громят, нас не спрашивая, как будто мы бы и сами не справились. А завтра, не успеешь оглянуться — вот они и лучшие товарищи уже, в душу влезли.
— Сами? — угрюмо зыркнул на балагурящего казака Тарас. — Много мы сами сейчас навоюем. Нам бы живыми до хуторов своих добраться, а не с засадами воевать. Так что скажи им спасибо, что они вперёд нас на тех засадников выскочили, что явно нас второй очередью дожидались. А людоловы с низовий, это тебе не Голота Лютый с его имперскими дезертирами. Те-то пострашнее будут. Особенно нам, в нашем теперешнем состоянии.
— Ай да Голота! Ай да Лютай! — старый пират угрюмо покачал головой. — Подстраховался, гнида! Если не первая засада, то вторая уж всяко бы нас добила.
— Не похоже что-то не него, — с сомнением повернулся к нему Лёнька. — Раньше за ним такой предусмотрительности не водилось.
— Две засады? — Лёнька с задумчивым видом мотнул недоверчиво головой. — Ой, не верю. Не похоже на него.
— Верь, не верь, а люди его, — хмуро бросил незаметно подъехавший сзади Гнат.
Осторожно прикрывая рукой туго перетянутый толстым слоем бинтов раненый бок, Гнат аккуратно, боясь неловко зацепить рану, с трудом держался в седле.
Видя, что атаман с Лёнькой что-то горячо обсуждают, он и сам решил к ним присоединиться. Произошедшее сегодня сильно ему не понравилось, заставив его хорошенько задуматься.
— Очень похоже на то, что с засадой сработал кто-то из своих, — недовольно буркнул он. — Засада была именно на нас. А вторая — страховка. На случай, если проскочим первую, то вторая ловушка гарантировано захлопнется.
Гнат, будущий зять Тараса, жених его старшей дочери Ганы, был серьёзно обеспокоен. Только что чуть было не убили его будущего тестя. И от осознания того, что сегодня он чуть было не лишился всего, чего добивался последние полтора года, он был ненормально нервически взвинчен. Всё, чего он уже добился и к чему стремился в будущем, только что чуть было не пошло прахом.
И дочка старого казака была в том не самое главное. Главным было место, которого он бы достиг будучи зятем куренного атамана. И в этом раскладе смерть Тараса была ему крайне невыгодна.
И тут ещё этот Лёнька, исподлобья, криво поглядывающий в его сторону. Старый недруг, конкурент в борьбе за сердечко Ганы, которого Гнат терпеть не мог, по какому-то явному недоразумению оставшийся сегодня в живых.
Столько хороших парней погибло, а этот пришлый, не пойми кто, без роду племени босяк — жив.
Гнат Лёньку не любил, сильно не любил. Тот был пришлый чужак, пять лет назад появившийся в доме Тараса неизвестно откуда и по какому-то странному недоразумению пригретый атаманом у себя в семье. И вполне может быть, что именно он навёл ту банду Лютого. Ведь Лёнька был единственный, кто в ходе стычки не получил ни одного ранения.
А тут сработали явно свои. Явно устраняют конкурентов из руководства общины куреня. Да и то дело, ради которого атаман в столь неурочное время покинул свой дом, явно навлекло на них пристальное внимание чужих. Точно, сработал кто-то из своих. И вполне может быть что и Лёнька.
Не нравился Лёнька Гнату, ой не нравился.
— Как думаешь, атаман, — всё не унимался беспокойный Лёнька, сам пытаясь разобраться в произошедшем. — Лютый к нам сам по себе прицепился, или это дела прошлогодние? Кажется мне, что в прошедшем году мы сильно кому-то на мозоль наступили. Это почитай что пятое уже нападение за последние пару месяцев. Никогда раньше такого не было.
— Седьмое, — флегматично бросил атаман, не оборачиваясь. — Было ещё две неудачные попытки отравить меня. Только я о них никому пока не признавался.
Как бы это не была борьба за войсковую казну, что скоро передадут мне на закупку оружия, — тяжело вздохнул он.
— Вот как? — Гнат оценивающе глянул в сторону будущего тестя.
Точно, он не ошибся в расчётах, старого казака стоило держаться. За ним было будущее. Где деньги — там и будущее.
— Думается мне, это больше похоже на попытку устранения конкурента в преддверии будущего похода, — задумчиво проговорил он.
— Так кто у нас нынче в конкурентах ходит?
— Проще сказать, кто нет, чем да, — с тяжёлым вздохом отозвался мрачный атаман. — А если посчитать, кому ещё и свадьба Ганкина помешала, то несть им числа. Почитай, половина восточников и все остальные курени, а это значит, что в поход мы пойдём без зброи.
Атаман ещё приукрашивал. Положение было гораздо хуже, чем он озвучил. Семь только официально неудавшихся попыток его убийства, это было лишь то, что лежало на поверхности. Знали бы едущие сейчас с ним немногие оставшиеся в живых казаки, сколько попыток покушений было предотвращено на самом деле, ещё на стадии их подготовки, неизвестно что бы они сказали.
Атаман мысленно перекрестился, вспоминая, скольких тайных подсылов лично ему за прошедшую осень пришлось втихую убрать. Скольким пришлось организовать несчастный случай: кому на охоте, кому в дороге, а кому и ещё по какой естественной причине. Борьба за власть и атаманство в будущем походе начиналась сразу же, как только казаки возвращались с прошлого похода. И в его нынешнем положении не было ничего нового. Всё как всегда и везде...
А с прошлой осени, жёстко подстёгнутая повсеместными летними неудачами, она приобрела невиданный доселе размах и жестокость.
Мысли же о том, что он кому-то из западных баронов серьёзно наступил на ногу, давно была им отброшена из-за своей несуразности. Не было ничего такого интересного в прошедшем году, что могло бы привлечь к нему столь повышенное внимание.
Вспоминать о военных неудачах прошлого лета не хотелось, но приходилось. Именно в них крылись истоки теперешних проблем.
Осенняя Поморская Казачья Рада, созванная по итогам прошедшего неудачного лета, постановила вскрыть Общевойсковую казну и выделить кошт на новое оружие. Слишком уж явно стало последнее время превосходство баронских дружин в скоротечных морских стычках. Возросшее число огнестрельного оружия у баронов, орудия, хоть и с небольшим запасом снарядов, но резко выдвигали баронские дружины вперёд. Особенно по сравнению со слабо вооружёнными огнестрелами казачьими отрядами. И хоть баронские орудия стреляли редко и столь же редко попадали, но если попадали, бед приносили несчётно...
И, главное, каждый раз казаки неизменно проигрывали. И если раньше, ещё лет пять тому, в скоротечных морских сшибках они выходили победителями в девяти случаях из десяти, то прошлым летом удача окончательно отвернулась от казаков. А платить кровью там, где можно было заплатить золотом, Казачья Рада была не намерена.
И выделяемые на перевооружение суммы были в очередной раз пересмотрены в сторону увеличения. И стали очень серьёзной причиной для последующей резни, развернувшейся на просторах лесостепей Приморья.
Сотни тысяч, миллионы, десятки миллионов выделялись теперь на оружие, потому как золото — двигатель войны. А война — это было то, чем жило всё Приморье.
Схватка за золото Казачьей Рады медленно, но верно набирала обороты...
Глава 2. Arriwel.
Встреча.
Привычным жестом, ткнув в лицо стоящего в воротах стражника своим баронским перстнем, Сидор, с флегматичным видом подвинул конём в сторону мешающего проезду постового, вызвав у того непонятное недовольное бурчание. Впрочем, тут же смолкшее, стоило лишь Сидору повернуть в его сторону голову.
Не дожидаясь вялого, неохотного движения стражника к стене, он остановился по ту сторону ворот, чтобы посмотреть на свой довольно потрёпанный за последние дни отряд, медленно и не торопясь втягивающийся в городские ворота.
Пара месяцев в пути любому лоску не добавит. А ещё с их приключениями уже здесь, ближе к морю, так вообще все здорово пообтрепались.
— "Натуральная армия оборванцев", — тяжело вздохнул Сидор.
Вспомнив последнюю тяжёлую стычку, сразу после спасения от смерти какого-то казака, Сидор лишь снова тяжело вздохнул. Вот же угораздило вляпаться в чужую разборку. Не успели приехать, а уже во что-то вляпались.
Матёрые людоловы ставили на того мужика ловушку, а вляпались в неё Сидор с Димоном, и со всем своим небольшим отрядом. Вот уж когда он действительно пожалел, что не прислушался к умным советам и не стал дожидаться обоза со стеклом из дома, чтоб добираться до Плёса всем вместе. На такой большой обоз здесь ни одна собака даже не гавкнула бы. А так... Трое раненых, причём довольно серьёзно и убита одна амазонка, десятник Марфа Куирова.
— "Теперь придётся парня её успокаивать, чтоб тот от горя с катушек не слетел. Первая любовь, будь она неладна. Вечно помнится и очень тяжело переживаемая потеря. Гибель первой любви. И так по-глупому, — с горечью признал он. — Ведь опытнейшая же была десятник, столько схваток прошла. Ни единой царапины, словно заговорённая. И на тебе. Думал на сотника скоро ставить, уже здесь. А расслабилась, и один, всего один недобиток таких дел наворотил, что теперь не знаешь как того парня успокоить. Совсем парень головой тронулся. Как бы теперь двоих вместо одной не лишиться. Здесь человек с таким настроем не жилец.
Дождусь своей капитанши со станками и сплавлю парня куда-нибудь подальше за море. Пусть прокатится, хотя бы на Запад. Море вылечит. Здесь ему всё привычно, а там всё внове будет. Это отвлечёт".
— Слышь, служивый!
Высунувшийся из люка Димон, остановив броневик рядом с таким же сонным, стоящим чуть в стороне стражником, как ни странно, ящером, склонился немного в его сторону и, улыбаясь, как человек, наконец-то добравшийся до конечного пункта своего трудного и тяжёлого путешествия, лениво полюбопытствовал:
— Ты часом не знаешь, где тут ближайшая улочка к усадьбе баронов де Вехтор. Не охота плутать. Были мы тут раньше, да всего лишь раз один. Так что не помним ни фига.
