Вот когда он понял, что будут проблемы. И не ошибся, придётся теперь выплатить в отрядную казну стоимость всей "разлитой" по земле цистерны.
Три тонны вина! Три! От одной лишь мысли о том становилось худо. А ещё утопленные броневики, на которых вновь прибывшие парни вздумали покатать девочек, амазонок из отдыхающей в замке торговой сотни. Хорошо, что никто не утоп, лишь вымокли все как кутёнки. Но смеху было..., — мысленно улыбнулся ящер. — Знатно повеселились.
Эх, если б не сгоревшие бензин и склад, и не уничтоженная верхняя башня маяка, куда артиллеристы из каравана влепили фугасный снаряд, думая, что устраивают для девочек фейерверк. Может быть, и пронесло. Сидор мужик отходчивый. Позлится, позлится, а потом рукой махнёт. Мол, с кем не бывает.
Нет, надо было попасть в маяк и разнести маковку. На маяк у Сидора были серьёзные планы, которые придётся теперь корректировать. Теперь ещё и там что-то чини. Так ввек не расплатишься. Хорошо, что артиллеристы пьяные уже были и второй снаряд просто не донесли, уснули прямо возле орудия, вместе с девчонками, перед которыми перья распускали, петухи солёные.
Теперь всем придётся разгребать последствия вчерашнего веселья.
— Лучшее средство против стресса — рыбалка.
— Что? — очнулся Ван.
Судя по обалделому виду Сидора, тот также как и ящер пребывал в глубокой задумчивости, не зная, как реагировать на всё произошедшее. Совещание вообще с самого начала пошло как-то не так, как было незапланированно и что, в конце концов, решать, было непонятно.
— Предлагаю все проблемы отложить на потом, а завтра на зорьке отправиться всем вместе в оставшиеся ещё в той части залива плавни, на рыбалку, — улыбнувшись, повторил Димон. — Клёв обещаю бешеный, не пожалеете. По слухам, карась там, на голый крючок бросается. А хотите, жереха можно с лодки половить, щучку, кефаль, барабульку. Что пожелаете, то и будет. Я там все уловистые места заранее разузнал у местных рыбарей, так что, заказывайте рыболовный тур.
— Я пас, — тут же открестился ящер, — в замке дел полно, не могу отвлекаться.
— А я не прочь, — тихо отозвался Сидор. — Достало всё. Давно хотел выбраться с тобой и посидеть на зорьке, да уставал так, что каждое утро просыпал, встать рано не мог. Теперь может хоть рыбалка немного от дум тяжких отвлечёт.
Два утопленных броневика, — загнул он мизинец на правой руке, — сгоревшая трёхтонная цистерна с бензином, сгоревший склад сухих пиломатериалов, сгоревшая машина бензовоз, цистерна вина в три тонны, якобы слитая на землю при пожаре, во что я совершенно не верю. Сбитый фонарь маяка, которого, правда, и так не было, но была у него верхушка, которую можно было восстановить. Есть ли там что сейчас восстанавливать — надо выяснять.
Сожжённые кабаки заречной части города и разрушена половина города за рекой. Избиты практически все жители Зареченска.
Или, — покосился он на Вана, — теперь Зареченск следует перекрестить в Погорелое Городище? А то я за спиной уже слышал смешки егерей по этому поводу. Весело им, — поморщился Сидор.
Судно утопили! — тяжело вздохнул он. — Лодью купеческую, что кирпичи нам на стену привезла.
Что ещё? — поднял он на ящера тяжёлый взгляд. Не дождавшись ответа мрачным голосом продолжил.
И всё это за один только вечер? — Сидор с недоумённым видом смотрел на сжатые в кулаки пальцы. — Пальцев одной руки не хватает для подсчёта всех убытков. Да, — задумчиво протянул он, — Андрюха Буян с нашим Васечкой настоящие профессионалы своего дела, умельцы, нечего сказать.
— Танку моему гусеницу попортили, гады. Мой любимый БТ-7, — тут же влез Димон со своими дополнениями.
— Танк не в счёт, — раздражённо отмахнулся Сидор. — Гусеницу попортили ещё на переправе через какой-то ручей, на шляхе неподалёку от города. Это не в этот счёт.
— Ночь была, только-только прибыл караван, пока обустраивались, бардак кругом, не успели сразу беспорядки пресечь, — с виноватым видом склонил голову ящер.
А ещё ты забыл упомянуть про избитую городскую стражу, — вдруг хитро прищурился Ван. — Самому сотнику Богдану Дубу морду набили, между прочим, недругу твоему. Ох и красивый фингал ему под глазом поставили, большой, на загляденье. Андрюха, кстати Дуба и пометил, когда тот попытался его окоротить. Не понравилось Андрюхе как тот с ним разговаривает, неуважительно мол.
— Не забудь в список расходов внести ещё и необходимость достать из-под воды утопленный кирпич. Не бросать же его там, — с мрачным видом дополнил перечень убытков Димон, вставив, свои пять копеек. — И массовая драка с горожанами. Все против всех.
А это плохо, очень плохо. Драка может стать обязательным ежегодным развлечением этого города. В твою честь так сказать. Знаешь же, как наши любят кулачные бои. Как бы не ввели в традицию стенка на стенку, улица на улицу, Заречье против Залива и так далее.
— Всё, для меня на сегодня хватит, — устало вздохнул Сидор. — Давайте прервёмся, а завтра, с новыми силами, отдохнув на рыбалке, обдумав всё по новой, без эмоций примем согласованное решение.
Надо, чтоб отстоялось всё. А то уж очень хочется здесь всех порвать.
— И в первую очередь тебя, Ванечка, — недобро глянул он на окончательно смутившегося ящера. — За то, что не доглядел и за то, что ситуация у тебя вышла из-под контроля. Комендант хренов называется, — раздражённо выругался Сидор. — Ничего нельзя поручить!
Рыбалка.
Почему Сидор столь легко повёлся на предложенную Димоном рыбалку, хотя до того постоянно игнорировал все его приглашения, для самого Сидора тайны не составляло. Таким как в день возвращения, бездумным, не слушающим никаких доводов разума, готовым к скорой бессудной расправе, Сидор никогда себя ещё не чувствовал. Полный провал всех его планов и как следствие — неадекватное поведение.
Хорошо хоть сцепил зубы и всё ж удержался, не наворотил делов, или, по другому говоря, не наломал дров.
Подобное безумие для его спокойного флегматичного характера вообще раньше было не возможно. Но это раньше, теперь же он ни в чём не был уверен. Как говорится, всегда что-либо бывает первый раз.
М-да уж. Неприятно открыть в своём характере не столь уж приятные черты.
Внутренне Сидор даже улыбнулся замысловатым метаниям своих мыслей. Но, улыбайся сколь хош угодно, подобное безумие в себе надо давить сразу и безжалостно, чтоб ядовитым плющом в душе не проросло.
По крайней мере, Димон, знавший его чуть ли не с пелёнок, ни с чем подобным до того дня не сталкивался ни разу. Может быть, именно потому-то он и поспешил быстро погасить первый безрассудный пал Сидорова гнева, постаравшись вытащить того на рыбалку. Чтоб уж там, медитируя на поплавок, Сидор чуток поуспокоился и не бросался бешеным псом на всех подряд.
Надо сказать, задумка удалась.
Всю зорьку в узких камышовых протоках Сидор просидел молча, бездумно пялясь на собственными руками сделанный Димоном из крупного гусиного пера крашеный красный поплавок и на выданное ему нелепое кривоватое удилище, больше похожее на корявую разбойничью дубину чем на изящную рыбацкую удочку. И лишь когда поднявшееся в зенит солнце начало серьёзно припекать непокрытую голову, Сидор даже внешне как-то неуловимо изменился, словно показывая, что он уже может более адекватно реагировать на окружающих.
Ну а судя по паре с большим трудом выдавленных им из себя за всё утро коротких рубленных фраз, похоже что и мысли кое-какие толковые в голове у него зашевелились. Не о том, кого и как наказать, это как раз была не проблема, особенно для Вана, получившего серьёзный нагоняй от Сидора и теперь свирепствовавшего во вновь прибывшем отряде, наводя там свой, сугубо имперский порядок.
Многим это не нравилось, но ничего, молчали и терпели, чувствуя свою вину.
Главным же сейчас для Сидора было определиться, как им всем вместе выбираться из создавшегося положения, и желательно с минимальными потерями. А то не мешало бы и прибыток какой с того случая получить. Ситуация то, с какой стороны не посмотри, неоднозначная.
Главным образом для него, для Сидора. Потому как главным инициатором драки на самом деле был он, а не какие-то случайным образом подвернувшиеся под руку рядовые исполнители, типа Васечки или Андрюхи Буяна.
Это его был план спровоцировать представителя Кидалова на драку и под этим предлогом неумения данного товарища вести себя на людях, бесцеремонно выставить того из города, и уже самому, без посредников взять под личный контроль все банковские операции с ящерами.
Не считая того что это, во-первых серьёзные деньги на обслуживании, а во-вторых это было спокойствие для него самого. Нет явного кидаловского агента рядом, ну а с тайными агентами они уж как-нибудь справятся. Потом. Вот только сперва выявят, а уж потом и доберутся. Не вечно ж тайным врагам скрываться, когда-нибудь за ушко да на солнышко вытащим.
И казалось бы всё было на мази, тем более что и представитель Кидалова оказался молодым парнем явно без большого жизненного опыта и уж точно не имеющий опыта общения с весьма специфической группой людей, что представляла собой собравшаяся вод крылышком у Сидора буйная молодёжь из семей поречных лесовиков. Что, кстати, говорило явно не в пользу его и само по себе было подозрительно.
Послать к своему давнему недоброжелателю столь явно провального кандидата на важную должность, через которую пойдут потом колоссальные денежные потоки, это было странно. Сказать точнее — просто подозрительно. Явно кидаловское банковское семейство опять что-то задумало. Вопрос — что?
Уже понятно, что вся задуманная им операция по такой дискредитации представителя Кидалова — глупость с его стороны. Дворянчик — сам очередная Кидаловская жертва, подготовленная к закланию по каким-то неизвестным Сидору причинам. Своего рода подставное лицо — зиц-председатель Фунт, нанятый когда-то Остапом Ибрагимовичем Бендером-Задунайским руководить конторой "Рога и Копыта". И с этим предстоит ещё разбираться и разбираться.
А вот то, что практически вся запланированная операция, какая бы глупая она ни была, сразу пошла по неподготовленному сценарию — вот это уже была полностью его вина. Планы надо так составлять и подбирать надо таких исполнителей, чтобы потом если и будут какие косяки, то не столь глобальные, когда не знаешь за какой кусок разорённого хозяйства хвататься.
За что, Сидору очень хотелось всех участников тех памятных события прибить собственной властной рукой. И в первую очередь самому себе по шее надавать, чтоб впредь лучше готовился.
Драку заказывали — получите. Получил по морде? Сопли утри и работай дальше.
Но и других наказать не мешало бы, чтоб не только ему, но и окружающим жизнь мёдом не казалась.
Ну а пока следовало подсчитать убытки.
Первое, самое на его взгляд фиговое. Фактически сорвана вся программа их поморского судостроения. По крайней мере её начало — точно. Теперь о готовившемся на осень налёте на торговые амбары Устьинских князей, с целью отомстить за разгромленный в устье Лонгары свой торговый караван и чуток прибарахлиться, нечего было и мечтать. Всё, поезд ушёл. Надежда на то, что там, на складах можно будет чем-нибудь поживиться из собственного же потопленного добра и наверняка поднятого уже со дня княжескими ныряльщиками, ко времени, когда они будут готовы к набегу на Устьинское княжество, провалилась окончательно.
Теперь ранее будущей весны нечего и думать о спуске на воду строящихся кораблей, а соответственно и о набеге. Теперь пока подвезут другой сухой материал, пока то-сё.... До следующего лета строительство новых судов точно затянется.
И было ещё одно из совсем недавнего, что серьёзно откладывало сроки ввода в строй их новых судов — негласный пока ещё, во многом предварительный договор с Бугурусланом, серьёзно подрывавший их личную программу судостроения.
Если он, Сидор, не придумает чего такого, что резко повысит возможности компании по строительству новых судов, всё очень плохо. Картина впереди просматривалась не сильно приятная.
Словно стеной нависавший над головой трёхметровой высоты камыш неприятно давил на сознание, странным образом, однако создавая иллюзию защищённости и уюта. Наверное, поэтому Сидору ловить рыбу не хотелось. Хотелось лечь на дно лодки и, монотонно покачиваясь на добегавших сюда со стороны моря мелких морских волнах тупо смотреть перед собой на медленное колыхание нависающей над ним грязно буро зелёной стены камыша.
Сидора медленно, но верно ломила подступающая дрёма. Какая тут рыба, хотелось тупо поспать. Но раз уж сказал, что будем ловить рыбу, значит, будем ловить, чего бы это ни стоило. Глупо, Сидор сам это понимал, но из непонятного упрямства не желал ничего менять, упорно тараща на поплавок слипающиеся глаза.
Надо было собраться и взять себя в руки. И выкинуть из головы посторонние мысли. Рыбалка — дело святое, как говорит Димон. Чтоб его с этой рыбой карачун взял.
Только вот от понимания сего нехитрого тезиса ничего не менялось. Тяжёлые гнетущие мысли упорно давили на сознание, глаза слипались и удочка равнодушно выпадала из рук.
— Успокоился?
— Что? — вздрогнув, Сидор рассеянно повернулся в сторону внимательно наблюдавшего за ним Димона.
— Пока не заснул, спрашиваю, успокоился? Разговаривать нормально можешь?
— Уже да, — вяло встряхнулся Сидор.
— О чём тогда думаешь?
— Никогда не думал, что могу так сорваться. Честно. Сам от себя такого не ожидал. Натурально крышу снесло. Если б вы с Ваном вчера не напоили меня коньяком в конце нашего совещания, не знаю, чтоб сейчас и было. Точно б с тобой сюда не поехал и кого-нибудь, кто б первый под руку попался покалечил.
Что ни говори, алкоголь стресс снимает. Главное только не переусердствовать. А ещё лучше вообще не употреблять, — сердито буркнул Сидор.
— Тебе надо хотя бы изредка отдыхать, а то так загонишь себя. Ты даже не пьёшь, одна работа на уме — это не дело.
— Уроды! — не сдерживаясь, Сидор громко от души выругался. — Дело всей жизни чуть не запороли. И кто? Самые, казалось бы близкие нам люди — Васька да Колян. Да ещё родное зверьё им в том подыграло. Это ж надо додуматься, не просто массовую драку устроить, а ещё и кабак сжечь. Да не один а несколько. Нафига!? Не говорят! В один голос ноют: не знаю, так получилось, мы не хотели.... А если не вы, то кто поджог? Не зна-а-а-ю!
И где? На краю чужой земли, среди массы врагов, где за каждым нашим шагом пристально наблюдают сотни внимательных враждебных глаз. Где нельзя показывать никому ни малейшей слабости. Где ни малейшего шанса нельзя давать кому-либо хоть чем-то себя зацепить, потому как слабостей у нас полно! Нет, подставились!
— Хорошо сказал. Честное слово, впечатлило. Прям, передовица газеты "Правда" за одна тысяча девятьсот сорок первый год, июнь месяц, после двадцать второго числа.
Всё? Высказался? Пар спустил? — с ехидцей в голосе поинтересовался Димон.
Сидор не ответил, явно выдохшись и снова надолго замолчал, бездумно глядя перед собой остановившимся пустым взглядом на неподвижный поплавок.
