Самец хомо не постеснялся для механизма жребия использовать книгу "Дом на болоте". Она её знала — та была издана ещё при её жизни. Она её даже читала. Ей даже было страшно при чтении. Она даже едва не прослезилась, когда погибла последняя... Хотя жалеть ту гадину было не за что.
Как Хельга всё проделала, распутал следователь. Умный, зараза! И не только с тем болотом — он потом даже среди загонщиков был. Не понял он только одного — мотива. А заказ на них оплатила племянница. "Пусть им будет страшно! И пусть никто из них не поймёт, из-за чего! Как я все шесть лет не понимала — за что они со мною так?!" А всё было просто: мать девочки вырвалась из этого болота и стала счастлива. А они — нет. И ещё они никак не могли отобрать у девочки наследство. Ну, никак! Никак не могли даже убить её. Тогда бы не получили вообще ничего. Они немного ещё надеялись, что после совершеннолетия она разорит компанию. Но девочка характером пошла в хищного крокодила-отца и преуспела. А потом отомстила. И дом... После их смерти получив дом в наследство, сожгла его. "Ах, несчастный случай! Слуга пьяница! И сам сгорел, и дом спалил..." Крокодилища.
Так, жребий. Алфавитный список артефактов. Триста двадцать восемь страниц в книге. Последнюю цифру в этом числе Сверг взял за номер страницы, среднюю — номер строки, первую — за номер слова в ней. Плюс ещё одиннадцать последующих. В его имени (Сверг) — пять букв, в её (Хельга) — шесть, так что, если в слове нечётное количество букв — артефакт его, чётное — её. Нечётных оказалось больше шести, что ж остальные — её. Конечно таких механизмов можно придумать кучу, с тем, чтобы, наконец, нужные предметы достались, кому надо. Но обе половины были где-то равны.
Ей помимо браслета досталось:
— перчатки лучника, плюс сорок четыре двенадцатеричных процентов к дальности выстрела, и столько же к вероятности крита... (да, когда, скажем, на вас несётся вепрь, и стрелы всех прочих не могут пробить его свалявшуюся, превратившуюся почти в броню шерсть, а твоя находит в ней щель — это впечатляет. Если она встретится со Сверговой эльфийкой, у ней будет, чем перед тою похвастать);
— кинжал последнего шанса, не разрушаем, не обнаруживаем вплоть до божественного уровня ("Самый бесполезный, — вздохнула Хельга: — У героя и так всегда есть его рюкзак, с многочисленным оружием, которое тоже обнаружить можно с помощью почти божественных навыков.");
— плат мага — совместимый с любыми наплечниками шейный платок, снижающий в два раза время отката любых заклинаний, время действия — пятнадцать минут, собственный откат — сутки;
— прыгун — статуэтка прыгнувшего зайца, позволяющая раз в сутки совершить телепортационный прыжок на гросс ярдов — с гарантированно безопасной точкой выхода. (Хельга знала, что отсутствие там врагов эта формулировка не подразумевает. Она гарантирует, что в конечной точке прыжка Вам не случится оказаться внутри скального монолита, в пламени пожара или, прыгая, скажем, из закрытой комнаты башни, высоко воздухе.);
— огневик — стержень, способный раз в час извергать мощное пламя (слово "мощное" в описании, — поняла Хельга, — намекало, что испытание надо будет проводить на безлюдном острове, на совершенно безлюдном.).
Хельге очень хотелось сбагрить бесполезный кинжал королеве. Красив тот был почти не менее браслета, и при этом грозен до плотоядности! — в обоих своих ипостасях — и когда был заключён в коротких своих ножнах, так и без них. Особенно — Хельга в зеркале полюбовалась — когда его, на запястье невидимого, обнажали, и он внезапно из ничего являл свою хищную сущность.
" — Я буду тебя звать Гадюка!" — подумала женщина.
Но у магини последний шанс — её магия, а не её сталь. А без магии на трон не взойдёшь. Да и для женщины привлекательней украшение, а не оружие. Нет, экономить она не будет.
— О, какая прелесть! — встретила королева подарок, однако, в руки взять не поспешила. — Но сначала... Положите его вот сюда, — и указала на...
На чашу весов? Весы? Ах, вот это что — Хельга подобное в своей прошлой жизни видела и теперь узнала: этот артефакт определяет истинную весомость того или иного предмета, но не общую, а для того, на кого он настроен. А заодно и его опасность. Тоже — для конкретного субъекта.
— Как интересно! — очень непосредственно воскликнула девушка, её глаза переполнились синевой, ресницы взметнулись... Казалось, ещё чуть-чуть — и она вприпрыжку помчится к волшебной диковинке, но воспитание взяло своё, Ольга... — какое необычное имя! — Ольга сначала всё-таки склонилась в реверансе: — Слушаюсь Ваше Величество! — и скользнула к весовщику.
— О!.. — произнесли они обе.
Чаша весовщика озарилась мягкой голубизной — полная безопасность! — но Ольгу удивила цена — три тысячи золотых...
— Что тебя удивляет, дитя моё?
Девушка улыбнулась.
"Вот, стерва, ты и прокололась! — про себя хмыкнула королева: — Если у тебя, там в вашем верхнем мире есть дети, то они вряд ли младше моих!"
"Вот же стерва! В два слова расколола! Какой же я стала за эти годы беззащитной!"
— Меня порадовала цена — для Вас она в три раза выше, чем для меня, Ваше величество. Значит, я угадала с подарком. А то я очень сомневалась: мне почему-то очень хотелось подарить Вам вот это, — и в руках у девочки, умеющей по-женски снисходительно улыбаться, оказался кинжал, который и в ножнах выглядел, как встревоженная посторонним шорохом смертельно ядовитая змея. — Разрешите?
Ксана убрала с оценочного артефакта браслет и вопросительно взглянула на владычицу архипелага. Та молча опустила ресницы.
— Изначально предполагалось, что цены на эти предметы приблизительно одинаковы... — пробормотала посетительница и аккуратно возложила оружие на чашу.
— О!.. — опять произнесли они обе.
— ...Они таковыми и остались... — закончила водяная тварь свою реплику тоном, в котором не осталось ничего детского.
— Кто знает об этих предметах?
— Я. Тот, кто мне их прислал — торговец из другой локации. И тот, кто собрал их вместе или, возможно, их изготовил — артефактор из нулевой локации.
— "Нулёвка", вот оно что... — понимающе кивнула та, что выглядела постарше. — Но тогда получается... — она подержала паузу... Только на это раз на лице той, что выглядело ослепительно юной, не дрогнул ни один мускул, не образовалась ни единой морщинки, и старшая сдалась: — Что ты хочешь за второй?
— Ничего, обременяющего Вас, Ваше величество, а лишь Ваше доверие и чуточку участия к судьбе бедной беззащитной девушки, волей судеб заброшенной в пределы Вашей державы.
— Ну да, бедная, — не поддалась на умоляющий взгляд коронованная стерва, откровенно скосив взгляд на увесистый мешок с налогом. — А уж какая беззащитная... Это правда, что ты выжила, столкнувшись с кутулшем? — и не дожидаясь ответа, задала следующий вопрос: — Каким образом?
— Можно сказать, я заранее умерла.
— Как бессмертная?
— Как ксана. Я его почувствовала первой и около двадцати минут даже не дышала.
— Эх, тоже не подходит! Хотя... Как ты его ощутила? Первой-то?
— Сперва — моя боковая линия, следом — паническая атака. На всех. Убегали словно бы даже водоросли. Ну, и все рыбы — акулы в том числе. Все — в одном направлении. К берегу. Я сумела удержаться.
— Спасибо, все к берегу? А если пересилить себя и рвануть в противоположную сторону? — раздумчиво проговорила королева. — Застыть не помогает, может, потому что мы не ксаны, нам дышать надо... — и другим тоном добавила: — Разрешаю тебе подарить мне этот кинжал. И поясни, в чём должно выразиться моё "необременительное участие"?
— Я очень скромная девушка, мне совсем не нужна никакая известность — ни о моём внезапном богатстве, ни о моей удаче с океанским чудовищем. Даже о Вашей доброте, позволившей мне встретиться с Вами наедине, Ваше величество... Чтоб не завидовали лишённые этой чести.
— Неожиданно... Но ты права — абсолютно необременительно.
— И ещё...
— Ещё?! — королева чуть добавила холодка.
— Вы, конечно, знаете, что я Ваша письменоша и потому — почти Ваша капитан.
— Почти?
— Мне перед первым моим заплывом выделили капитанскую каюту, капитанский стол и капитанскую шляпу. Но без прочей его амуниции я чувствую себя каким-то ненастоящим капитаном! У Вас же бывали капитаны женщины?!
— Моя прабабка, — пожала плечами правнучка пиратки.
— Ой, расскажите!
Они проболтали больше часа. Узнав и поразившись, что у бесстрашной ксаны "шитьё" на четырнадцатой ступени, королева пообещала той капитанский мундир первой королевы Лаёильны. Шелкам сносу нет, но нити, которыми сшиты отрезы, почти истлели. Перешивать всё нужно заново.
И королеву очень удивило, что Ольга работу на её почтовое ведомство решила продолжить.
— У тебя теперь в банке шесть тысяч золотых, зачем тебе таскать письма?
— Не наплавалась.
Ещё Вилления несколько раз собиралась спросить: "Сколько тебе лет?", но удержалась — не всё сразу. Ксана явно от кого-то скрывалась, и она за все полтора часа болтовни умудрилась о себе не рассказать ничего. Нет, ну совсем НИ-ЧЕ-ГО! А давить на неё не хотелось никак... НИКАК! Королева даже на себя головой покачала: давненько ей не случалось озабочиваться тем, чтобы, часом, не обидеть собеседника, не разбудить в нем ненужных подозрений. Хм... Подозрений на что?..
Вместо того, она напоследок скинула ей свою карту архипелага. Не самую секретную, конечно, но бессмертные и за такую платили тысячу золотых: на ней было указано местоположение известных погибших кораблей с ценным грузом, а главное — план Селетрия, затонувшего века назад города. Глубины там вполне доступные — два-три десятка футов, но местных в тот район не заманить: больно чудища там часто встречаются... В уж акул... Но вот её прабабка именно оттуда прибыла с сундуком золота и набором артефактов, которые помогли ей взойти на трон.
Девочку, чтобы она не рыпалась, Вилления предупредила. Но... Но бессмертных она знала: первую свою смерть они смертью не считают. Ольга в Селетрий наведается. Осмотрится, приценится. Может, даже не умрёт — выжила же она после встречи с кутулшем! А вот, если после этого решится повторить... Тогда у них будет очень серьёзный разговор. Который начнётся с того, что она покажет ей немного другую карту.
А если та сразу не решится... Королеве спешить тоже никуда не требуется, пусть ксана наберётся опыта, мощи — никуда она не денется, однажды заговорит, и тогда Вилления повторив фразу про акул, добавит, что акулы там сплошь тигровые... Нет, Ольга сама попросит задание, сама. А то торговаться с этой "девочкой" — только нервы жечь.
Так что, пусть пока поплавает, пусть вволю повыставляется по тавернам адмиральским костюмом. И пусть на неё ещё раз посмотрит Феонор. Неужели он и на этот раз не сумеет затащить её в постель? И не расскажет потом своей королеве, как с ней? Подробно-подробно. С иллюстрациями, демонстрациями и с наглядной агитацией?
...Вернуться из мира терпких разговоров, сладких прикосновений, жгучих проникновений в этот тусклый мир и в эту скучную секунду женщине помогло то, что ладонь очаровательной, синеглазки вдруг под её рукой задеревенела. Да нет же! Впрямую от тебя ей этого не нужно — ни сейчас и никогда. Ей нужен мужчина. Ей нужен Феонор, а ты...
— Вернёшься со следующего круга — заходи. По-простому. Моему мажордому больше не плати — хватит с него. После обеда я делами стараюсь не загружаться. Тебя пропустят, и мы поболтаем.
И н т е р л ю д и я
Локация Диверия — "Тлеющая свеча", за пару суток до этого.
— Говорите! — кивнул я оркам, заставив себя оторвать взгляд от орчанки, от её царственной осанки, от её цветущего декольте.
Она мой взгляд заметила, но только улыбалось. Она словно подтверждала: тебе — можно. Ведь это — для тебя, это — твоё.
Сейчас лишних выпровожу и...
— В городе — триккты, — всё поломал Ветогг.
— Подробней! — едва не зарычал я.
— Мы в "Кривом роге" хабар сдали, — отвечать начал Оггтей. — В процессе появился триккт увидел щиты и потребовал себе мой последний. Я отказал. Он оскорбил. Дуэль. Я победил. Всё.
— Что думаешь? — обернулся я к Тарре. Но опять вмешался Ветогг:
— Я, когда ждал его с арены, мне Тоггорий — хозяин таверны — сказал, что по городу слух прошёл, что кто-то видел Кеттару. Вот они и нарисовались. Сразу скажу: узнали не от нас, мы молчали.
— Плохо, — проговорила Тарра. Вся поволока из её глаз ушла. И вся жизнь — из её голоса. — Прошло уже несколько часов. Теперь они, что я в городе, знают уже не предположительно, а наверняка.
— Откуда?
— Я бы у каждых ворот подкупила по стражнику. Тем все орки безразличны, для них это не предательство, это приработок. Триккты не глупее меня, — и вздохнула: — Они и про тебя скорее всего теперь знают. И все врата уже ими перекрыты плотно.
Да, входили мы вдвоём. Орки — те, отдельно от нас, через другие врата, есть там, которые от их "Рога" в двух шагах, а мы с нею — вместе.
— В таверну, ближайшую. Срочно! Там будешь в безопасности.
— Они и их все перекроют.
— Поэтому и говорю: срочно!
— Из таверны запрещается не выходить более недели.
— Через неделю мы и об этом подумаем, — не стал особо спорить я. — У тебя минута — переоденься и приготовься. Мне надо проститься с мастерами.
Встал и практически побежал вниз. И подошёл ко столу с артефактами, наполненными гоблинской несистемной магией.
— Господа, выяснилось: на меня охотятся триккты, они — в городе, я ухожу.
Всеобщий стон:
— Что?!
Мэтр Пгорий — тот, что понял про сингуляционную трансфикцию — тут же их стон конкретизировал:
— Лекс, мы не закончили!
— Лекс, — хмуро уточнил мэтр Гауз, — фактически мы только начали. Ты же это понимаешь?
— Да.
— Понимаю. Ты всё-таки не мастер, — вздохнул он: — Ты — торговец. Что ты хочешь за артефакты? Мы купим. Только уж, — он опять вздохнул: — не задирай излишне цену...
— Я забираю один жезл и одну шляпу, — теперь вздохнул я: — одноярусную. За всё остальное, — я выразительно взглянул на гору предметов, — шестьдесят золотых, — должен же я был переторговать орков. — ...и результаты исследований. Хотя нет, вы же ведёте рабочий дневник — чистовую копию регулярно пересылаете мне. И итоговые результаты.
Гауз, можно сказать, отмер:
— Ты же понимаешь, что столько золота мы сейчас по кошелькам не насобираем?
— Перечислите потом. Трех дней хватит?
— Договорились.
— Не буду больше мешать, — я подхватил жезл почище да шляпу поцелее. — Работайте.
Вышел.
Кеттара уже переоделась и ждала меня. Хотя это у нас, на Земле, или у них, в верхних мирах, переодеться у женщины время занимает, а здесь... Зайти за угол, чтобы орков (они ещё были здесь) моими труселями не ослепить — и платье в рюкзак с себя убрать, а на себя из рюкзака вот эти латы натянуть. Два мгновения.
" — Господин, на ней были не ваши трусы.
