— М-да... — протянула я. — Чем больше я узнаю — тем хуже мне становится. Надеюсь, демон является выходцем не из основания структуры... Интересно, а он знает о том, что на него направлено заклятие?
— Нет, — ответил Волтивер. — "Весы смерти" невозможно почувствовать. Тем более что он всего лишь объект. Заклятие, по сути, наложено на тебя, а не на него. Смерть источника просто потянет его душу за собой.
— Это как? — поинтересовалась я.
— Когда умирает источник, заклятие активизируется, и Сила, высвобожденная в момент смерти, наводится на цель и попросту выдергивает душу объекта, не давая вернуться обратно, пока не умрет его тело, лишенное поддержки.
— А если тело не завершено...
— ...то разрушится быстрее, ведь на его поддержание уходит вдвое больше энергии, — закончил мою фразу оборотень.
— А наоборот? Если умрет объект? — продолжила я расспросы.
— И наоборот такая же история, — вздохнул мужчина. — Заклятие в любом случае на тебе. Если кто-то убьет демона кроме тебя, то пружина все равно активизируется, недаром заклятие называется "Весы смерти" — оно полностью уравновешивает ваши положения. Единственное, что дает тебе это заклинание — небольшое преимущество. Убив демона сама, ты дезактивируешь силу заклятия, разрядив пружину на объект...
— А души?
— А что души?
— Неужели Терн обладал такой сильной магией, что смог установить заклятие, связывающее души, да еще и разных уровней структуры? — удивилась я.
— Душа — это субстанция, не зависящая от уровня или структуры. От них зависят только воплощения, — сказал Волтивер. — А Терн... — в голосе оборотня на миг просквозила ненависть. — Терн был великолепным магом. Но в этом заклятии не важна степень, здесь нужна последняя жизненная энергия, которая является самой сильной. Именно поэтому "Весы" — посмертное заклинание, но его, к сожалению, невозможно наложить на самого себя... Энергия, высвобожденная вследствие смерти источника, достраивает наложенное заклятие и на время связывает души, постепенно разрывая связь объекта с телом. Но поскольку высшую энергию, из которой сотканы души, невозможно удерживать долгое время, все рассчитано до мелочей — заклятие действует ровно столько, сколько необходимо и достаточно для прекращения жизнедеятельности физической оболочки... Источником обычно делают любое подвернувшееся существо высшей расы. Иногда даже без Клятвы. Хотя это и запрещено.
— Занятно, — пробормотала я. — В таком случае мне нужно благодарить Терна за то, что он дал мне шанс и открыл Дар. Мог бы и просто накинуть заклинание.
— А мог бы сделать "капканом" и немагическое существо, — тихо сказал Волтивер.
— Это было бы подло, — ответила я, отстраненно раздумывая над тем, как часто применяются "Весы...", если слово "капкан" столь привычно и обыденно произнесено оборотнем.
— А то, что он сделал — не подло, да? — вдруг зло спросил мужчина. — Если бы я тогда знал, что у него в голове — не раздумывая, убил бы на месте.
— Брось, — мягко сказала я. — Все так, как и должно быть. Вдруг это судьба? Лучше ответь мне на такой вопрос: обязательно нужно, чтобы источник был именно убит? Или возможно, чтобы он сам... умер? По своей воле.
— Даже думать об этом не смей! — ледяным тоном предупредил оборотень.
— Я просто спрашиваю, — вернула я тон. — Да или нет?
— Это не имеет значения, — помедлив, ответил он. — Главное — физическое прекращение жизни.
— Почему же не имеет... — тихо сказал ангел. — Самоубийство разом отбросит твою душу на две ступени ниже. Будешь заново учиться ценить жизнь...
— Это плохо, — я задумчиво потерла лоб. — В таком случае мне придется попросить кого-нибудь из вас... — я подняла глаза, и, наткнувшись на два холодных взгляда, закончила: — Ну, или демона на крайний случай...
Глава 7
Это произошло снова.
Спустя всего лишь сутки.
Даже несмотря на то, что в поселке по приказу Архипа дежурили три боевые группы, включая нас.
Мы снова опоздали. Особенно я.
Я почувствовала, что он близко за мгновение до того, как нам сообщили о всплеске Силы. И это мгновение нужно было использовать...
...Дом, словно в насмешку, стоял даже не на окраине — почти в самом центре большого села. За забором мирно разговаривали в своих жилищах соседи. Ничего не заподозрив, молчали собаки. Добротная калитка была заперта.
Дорожка к дому вилась нетронутой нитью, с одной стороны обрастая кустами малины и ниспадая ухоженными грядками с другой. Заплетенное виноградом крыльцо пряталось в тени его прохлады, мягко поскрипывая деревянными ступенями, принявшими на себя тяжесть наших поспешных шагов. Массивная дубовая дверь была приоткрыта, словно с издевкой предлагая войти.
След начинался прямо с порога. Он почувствовал, что село оцеплено и пришел телепортом прямо в дом...
Все та же тлеющая тропинка тяжелой неземной магии. Она вела через прохладные сени, минуя чрезмерно узкий коридор, в непривычно большую, видимо заменяющую еще и гостиную, кухню, где за столом полулежала, положив голову на руку, молодая девушка. Неподалеку от нее, на деревянной тумбочке невнятно бубнил телевизор. Трехцветная, якобы приносящая счастье кошка, испуганно жавшаяся к босым ногам хозяйки, зашипела и забилась в угол при виде нас с Волтивером.
Я внимательнее пригляделась к прикорнувшей девушке и тяжело вздохнула.
Точно так же за чашкой горячего нетронутого чая засыпала частенько и я, вымотавшись за день. Вот только моя аура не казалась тяжелым темно-серым маревом с впаянными в него светящимися искрами внеземного заклятия....
След вился редеющими крупинками, подбираясь к зарешеченному окну и постепенно угасая трепещущей россыпью золотых снежинок. На открытый там несколькими минутами ранее телепорт не осталась и намека.
— Он не просто знал, что мы здесь, он видел нас! — зло выдохнула я. — Иначе бы не выбрал равноудаленное от всех групп место! Он сделал это специально, чтобы не рисковать ни своей, ни нашими жизнями!
— И откуда он, интересно, мог это знать? — хмуро поинтересовался Риан — один из четверых магов, прибывших сюда вместе с нами и доселе не проронивший не слова. Что, вполне естественно, потому как другие боевые группы не горели желанием не только общаться с нами, но и пересекаться.
— Свита... — задумчиво предположил Волтивер. — Она ведь бесплотна. Мы попросту не можем ее почувствовать. А вот она нас...
— Приди мы телепортом, — тихо сказала я, продолжая его мысль, — могли бы успеть. А так... Он все знал заранее. И выбрал наиболее удаленное от всех нас место...
— Ма-а-ашка, мы вернулись! — раздался из сеней жизнерадостный женский голос, заставляя нас оставить разговор на потом и, отступив к дальней стене, опустить защитный полог, скрывающий от людских глаз. Я до боли закусила губу — все одно к одному, как специально...
— Зря ты с нами не пошла — бабушка расстроилась, — продолжала тем временем она. — Юбилей, между прочим, не каждый год бывает! Могла бы и пропустить разок свои гулянки... — ворчливо добавила женщина и, не добившись ответа, обеспокоено встрепенулась: — Ау, Маш! Ты чего молчишь-то? Маш!
— Олесь! Ну, ты на часы-то глянь, ночь уже давно, спит поди... — послышался укоризненный мужской голос.
— Да она сказала — ждать нас будет, фильм какой-то смотреть собиралась... — растерянно отозвалась женщина.
Зашуршали по полу домашние тапки, женщина поспешно заглянула в пустующие комнаты и удивленно направилась на кухню.
— Маш? — Легкое изумление в ее голосе сменилось кольнувшим душу страхом: — Ты чего?..
Она еще ничего не поняла, но ледяное предчувствие коснулось сердца, заставив женщину резко встряхнуть девушку за плечи. Голова той безвольно мотнулась.
— Ты чего, тебе плохо?.. — женщина заглянула в осунувшееся, побелевшее лицо девочки и уже не скрывая страха, закричала, судорожно обнимая дочь, словно надеясь, что это хоть чем-то поможет: — Леш! Машка! Наша Машка! Скорее в скорую звони!.. Машенька...
Мужчина, поспешно вбежавший в кухню, стремительно побледнел. Заметался в поисках телефона. Срывающимся голосом назвал адрес. Склонился над девушкой...
...Я смотрела, как он судорожно бьет дочь по щекам, стараясь привести в чувство, бестолково и безнадежно тормошит ее. А женщина, уже подспудно понимая неотвратимость произошедшего, в бессильной отчаянной злобе кричит на него, срываясь в плач:
— Я же говорила тебе — нужно было раньше домой идти! Я же просила!.. Я чувствовала... А ты... Ты... Машка...
Больно видеть не смерть, больно смотреть на страдания оставшихся в живых. Я чувствовала, как душу безжалостно выжигает дотла накатившее отчаяние, сбегая по щекам горячими солеными каплями, не приносящими облегчения. Волтивер успокаивающе обнял меня за плечи, и я порывисто уткнулась в его рубашку.
— Пойдем-пойдем... — мягко прошептал оборотень. — Нам здесь нечего делать.
Выйдя за калитку, я, ругая себя за минутную слабость и слезы, вывернулась из его рук, отмахнулась от Эммануила, отходя на пару шагов в сторону и отстраненно глядя в темное ночное небо. Пару раз глубоко вздохнула, усилием воли загоняя эмоции на самое дно души и с величайшим трудом надевая маску безразличия.
Совсем необязательно знать другим членам боевого подразделения, что именно я чувствую. Хотя, они, наверное, и так все видели...
* * *
Бессонная бессрочная ночь в полном одиночестве располагала к размышлениям. Особенно сейчас, когда я никого не хотела видеть, слышать, чувствовать...
Так и не выплеснутые эмоции тяжелым камнем осели в сердце, медленно переплавляясь в мрачную холодную решимость. У меня бывает такое. Особенно, если я переступаю грань.
Мужчины, видя мое состояние, боялись оставлять меня одну, видимо подозревая, что сейчас я могу натворить все что угодно. Я почти силой вытолкала их за дверь. Не собиралась я ничего делать... Мне просто нужно было подумать. Попытаться сложить кусочки головоломки в единую мозаику. Понять, как жить с этим дальше...
Еще двое. Всего двое и кружево обряда будет заполнено. Материальная оболочка полностью закончит формироваться, и человеческая ипостась закрепится, разрешив демону влиться в круг человеческой жизни, сосуществовать с ними, ценой всего лишь двух людей в год. Так мало для столь многочисленного населения Земли. И в то же время так много для моей души...
Но мне не справиться с ним физически. Даже сейчас, а уж когда он войдет в силу... Тогда все попытки станут бессмысленными. Даже если я умру, своей смертью я смогу разрушить лишь физическую оболочку демона, связь с четвертым измерением у него останется. С ним сплести новое кружево не составит большого труда...
Если верить тому, что прочитал привратник — пока узор не закончен, противовес также оказывается незавершенным. А значит нужно делать что-то сейчас, иначе потом все будет бесполезно. Нужно уничтожить связь, пока она не сформировалась до конца...
Но что же держит его здесь? Что является противовесом? Не дает соскользнуть обратно в низшее измерение?
Очевидно то, что имеет непосредственную принадлежность к четвертой ступени. А то и рвущееся выше.. Выше... Выше?.. А вдруг?..
Пораженная собственной еще до конца не сформировавшейся догадкой, я стремительно выбежала из Пещеры, где ментальная связка не работала из-за разности времен.
"Волтивер!" — настойчиво толкнулась я сознание оборотня.
"Да", — немедленно отозвался он.
"Извини, я тебя разбудила?"
"Нет, конечно. Что случилось?" — в голосе зазвучали беспокойные нотки.
"Ничего страшного, — поспешила успокоить я. — Просто хочу задать один вопрос..."
"Слушаю", — с некоторым облегчением отозвался Волтивер.
"Меня интересует свита демона. Припомни, пожалуйста, изменилась ли она как-нибудь?"
"Ты знаешь, я видел-то ее всего трижды... — озадаченно сказал он. — Два раза с Терном и один с тобой. Но... могу сказать так. За эти полгода она стала... ну, может чуть сильнее".
"А количество?"
"Ну, не знаю... — задумчиво протянул оборотень. — На мой взгляд, оно не изменилось, в большую сторону так точно... А конкретнее не скажу, да и никто из видевших не скажет. Обстановка во время таких встреч как-то не располагает к подсчетам..."
"А мне и не нужно конкретное число, — пробормотала я. — Я, кажется, его и так знаю..."
"Сорок девять?" — помедлив, спросил Волтивер.
"Похоже на то..." — отозвалась я.
"Похоже, — согласился оборотень. — Вот только это почти невозможно".
"Знаю... — ответила я. — Хотя в этом мире, по-моему, возможно все. Спасибо за информацию и... привет Архипу. Если ты, конечно, сейчас в Комитете..."
Я отключала связку, напоследок услышав, как оборотень раздраженно фыркнул. Можно подумать, я не знаю, где он сейчас находится! Да командир пока всю ситуацию по косточкам не разберет, не отстанет. А уж с учетом того, что в последнее время все обсуждения, напрямую связанные со мной, идут почему-то без моего участия, то тут уж и вовсе гадать нечего. Вот только чем больше я задумываюсь, по какой причине все это происходит, тем меньше мне хочется это знать.
Я тряхнула волосами, сбрасывая мрачное оцепенение, и стремительно шагнула сквозь преграду безвременья, снова окунаясь в растянутую реальность. Быстро стянула с себя одежду, швырнув ее прямо на каменный пол, и одним коротким мучительным прыжком переплавила тело в звериную ипостась. Прогнулась, потянувшись всем телом, и с каким-то мимолетно-отчужденным наслаждением ощутила, как вливается в душу холодная, нечеловеческая ярость.
Медленно, бесшумно пройдясь вдоль дверей, чисто символически обозначающих входы в те или иные помещения в Пещере, я, наконец, оказалась возле своей каморки. Легонько коснулась лапой деревянной двери, примериваясь, и, коротко замахнувшись, с ледяной ненавистью запустила когти в мягкую податливую древесину.
Когда дверь стала вся испещрена длинными глубокими царапинами, я зло толкнула ее, заставив жалобно скрипнуть петлями и, развернувшись, как пружина, выскочила на улицу — подальше от гнетущего тревожно-напряженного искажения времени, в звериной ипостаси ощущающейся особенно сильно.
...Один круг на пределе собственных сил по внешнему кольцу ночного спящего города. Необходимо, для того чтобы погасить рвущееся наружу отчаяние. Достаточно, чтобы остудить метущиеся в голове мысли, мешающие расставить по местам все догадки и предположения....
С каждым новым громадным прыжком человеческое сознание все больше уступало инстинктам зверя, до тех пор, пока вторая ипостась полностью не завладела мной.
Только безбрежная темная пропасть одинокой летней ночи и беспечная свобода, которую никто и никогда не сможет отнять, поскольку обладать ею можно только единовластно...
Правильно предупреждал меня как-то Волтивер, говоря, как опасно балансировать на грани звериного сознания. Да, опасно, стираются страхи и переживания, присущие человеку, во взбудораженную кровь вливается струящаяся бесконечным светом сила природы, и все внешнее, наносное, казавшееся раньше таким значимым, становится пустым и бесполезным. Тело наполняется сладкой животной яростью и бешеным желанием жить, несмотря ни что, вопреки всем правилам и законам, уничтожая всех, кто встанет на пути... Ведь жизнь — это единственное, что на этом свете по-настоящему ценно, и звери ощущают это невероятно остро, поскольку не скованы присущими людям рамками и устоями.
