В себя он начал приходить в конце пути — как раз контр-адмирал приказал остановить машину на неприметной улице и немного подождать. Ожидание было недолгим — менее чем через десять минут возле машин министра и разведчика начали тормозить грузовики с эмблемами специальных отрядов Флота для боя на суше, или, попросту, морской пехоты. Адмирал, извинившись, вышел — и о чем-то коротко поговорил с офицерами. Министр оценил количество морских пехотинцев — здесь было примерно двести человек, так что моряки задействовали роту морской пехоты.
— Надеюсь, они не собираются устраивать бой с армейцами или охраной тюрьмы — подумал похолодевший министр.
Против его худших ожиданий, все прошло мирно — в тюрьме Сугамо их явно ждали, поскольку господин Исидзима, несмотря на поздний час, оказался на своем месте; живое проклятие самого господина Ивамура, или, попросту Рихарда Зорге, доставили без задержки, ничуть не удивившись ни позднему визиту лично министра правосудия, ни его требованию представить особого узника.
Процедура прошла быстро — после чего Зорге передали контр-адмиралу и сопровождавшим его офицерам. Моряк попрощался со всеми, Зорге вежливо раскланялся с министром и своими тюремщиками, выразив им свою глубочайшую благодарность за проявленную ими доброту — после чего машина разведчика, сопровождаемая короткой колонной грузовиков с морскими пехотинцами, скрылась в ночи.
— Мне нужен телефон, господин Исидзима — приказал начальнику тюрьмы министр, решивший, что у него появился шанс оправдаться перед генералом Тодзио.
— Телефон в моем кабинете к Вашим услугам, Митио-сама — почтительно поклонился начальник тюрьмы.
Дозвониться генералу Тодзио труда не составило, но старый дворецкий премьера, служивший еще его отцу, долго выяснял, кто требует разбудить его недавно отошедшего ко сну господина — через четверть часа обозленный Хидэки-сама, недолюбливавший чиновную братию, взял трубку. Министр правосудия сообщил о произошедшем, со страху предложив вариант перехвата колонны морских пехотинцев — что он услышал в ответ, цитированию категорически не подлежит, поскольку гораздо лучше соображавший генерал понимал, какими политическими последствиями чреват уличный бой армейцев с ротой морских пехотинцев в Токио. В общем, вечер у министра правосудия явно выдался неудачным — и завтрашнее утро обещало стать не лучше, поскольку премьер приказал ему приехать к нему к девяти утра.
Тем временем рассвирепевший Тодзио набрал номер генерала Кисабуро — Андо-сама отозвался сразу, поскольку любил работать допоздна. Выслушав рассказ своего покровителя, опытный профессионал мгновенно нашел правильное решение: 'Хидэки-сама, я немедленно отдам приказ усилить наблюдение за посольствами России и Германии — скорее всего, предмет наших интересов отвезут в одно из них. Вряд ли моряки будут рисковать, спрятав его на одной из своих баз'.
— Действуйте, Андо-сан — резко бросил оскандалившемуся подчиненному Тодзио.
Еще через полтора часа пришло сообщение от полицейской охраны немецкого посольства — к посольству прибыла колонна с морскими пехотинцами, причем встречал ее лично посол Отт. Морские пехотинцы, доставив гостя, не уехали — наоборот, они остались. Как сообщил полицейскому начальнику возглавлявший морпехов капитан, их задачей является усиление внешней охраны посольства согласно личной просьбе посла.
Выслушав это, генерал Кисабуро грязно выругался — пока внешнюю охрану посольства несли подчинявшиеся ему полицейские, оставалась возможность ликвидировать Зорге в самом посольстве. Теперь эта задача многократно усложнялась — конечно, у него были осведомители среди японской обслуги, но генерал ничуть не сомневался в том, что никого из них к Зорге и близко не подпустят. Формально же все было безукоризненно — флотские всего лишь выполняли просьбу посла страны — союзницы Империи по Антикоминтерновскому пакту.
Утро стало для министра внутренних дел временем новых известий — к восьми утра в немецкое посольство прибыл помощник русского военного атташе, сопровождаемый тремя русскими охранниками. Эта компания была немедленно препровождена к личному гостю посла Отта, размещенному в комнате для гостей, находившейся в личных апартаментах посла. Русские гости господина Отта выгрузили из машины не только вполне ожидаемые пистолеты-пулеметы, но и гору консервов с озером минеральной воды в бутылках. Это было совсем плохо — если размещение господина Зорге в личных апартаментах посла, при том, что его охраняли и обслуживали исключительно немцы, практически сводило к нулю возможность явного пресечения его линии жизни, поскольку нельзя ведь было устраивать нападение на апартаменты посла союзного государства; то появление русских означало не просто полнейшую сомнительность успеха такой акции, даже если бы на нее решились, смирившись с неизбежным грандиозным скандалом, но и невозможность неявного устранения демонова гайдзина — наверняка Зорге, вместе со своей охраной, будет питаться именно этими консервами, запивая их этой минералкой, ни в коем случае не беря в рот ни крошки еды, ни глоточка напитков, приготовленных поварами посольства.
Генерал-лейтенант Кисабуро грязно выругался, уже второй раз за эти сутки, что для него, человека очень сдержанного, было нехарактерно — его противники предусмотрели все: если среди охраны Зорге есть агент японцев, то среди ночи он физически не мог отлучиться незаметно, чтобы получить инструкции; прибытие русской группы охраны означало не просто усиление охраны, но и то, что русские и немецкие охранники будут присматривать друг за другом, что минимизировало возможность удачного покушения внедренным в охрану агентом; консервы и минеральная вода делали невозможным отравление.
Теоретически, конечно, оставалась возможность успешного покушения по дороге — машина, на которой Зорге поедет на аэродром, может быть расстреляна из пулемета; самолет сбит неизвестным истребителем.. Но чутье опытного разведчика подсказывало генералу, что теория останется теорией — вряд ли его противники допустят грубую ошибку.
Сказать, что к премьеру генерал Кисабуро ехал в плохом расположении духа, будет таким же преуменьшением, как назвать цунами обычным приливом.
В назначенный час в кабинете премьер-министра собрались три человека: разъяренный генерал Тодзио, вконец осатаневший от провала дела, которое трудно было провалить, генерал-лейтенант Кисабуро, и, трясущийся от страха министр правосудия Ивамура.
— Итак, прошу Вас, Митио-сан — открыл совещание с трудом удерживавший себя от внешних проявлений гнева Тодзио — поведайте нам о Ваших вчерашних достижениях на ниве помилования государственных преступников.
Бледно-зеленый от смертного страха Ивамура — господин министр понимал, что может и не выйти живым из кабинета премьера — многословно и подробно рассказал о событиях вчерашнего вечера.
Генералы молча выслушали перетрусившего бюрократа, перемежавшего свой рассказ заверениями в безусловной верности всей группе 'квантунцев' и лично генералу Тодзио.
— Благодарю Вас, Митио-сан — сухо сообщил министру премьер — не смею больше отнимать Ваше время, необходимое для службы Тэнно.
Ничего более приятного для себя господин Ивамура не слышал ни разу в своей жизни — это значило, что пока его убивать не будут, в противном случае генерал Тодзио сообщил бы ему, каким промежутком времени он располагает для приведения своих дел в порядок и прощания с близкими.
Министр правосудия церемонно откланялся — и буквально дематериализовался из кабинета.
— Что Вы скажете, Андо-сан? — спросил Тодзио.
— Очевидно, что в игру вступил маркиз Кидо, скорее всего, при активной поддержке Тэнно — констатировал генерал-лейтенант — не вполне понятно, то ли адмирал, то ли маркиз вычислил наш следующий ход; или нас предал господин Ивамура.
— Андо-сан, Вы верите в то, что этот слизняк мог решиться предать нас? — задал риторический вопрос премьер.
— Хидэки-сама, поверьте моему скромному опыту — именно такие часто и предают — заверил шефа опытный разведчик — и они предают не ради каких-то идей, даже не ради денег — а лишь ради того, чтобы избавиться от самого сильного в данный момент страха. Это не коммунисты, которые готовы идти на смерть и пытки ради своей идеи, как бы плоха она не была — это трусы, которые будут служить самому сильному, а потом предадут его, как только появится еще более сильный. Господин Ивамура именно таков — он служил Вам; вполне возможно, сейчас он переметнулся к адмиралу или маркизу; если ситуация сложится соответствующим образом, он поступит на службу большевикам или янки — и будет старательно лизать им сапоги. Если он и не предал сейчас, то переметнется при первом же удобном случае, это всего лишь вопрос времени.
— Может быть, Андо-сан — призадумался Тодзио — хорошо, что можете сказать Вы?
Слушая доклад своего доверенного сподвижника, генерал Тодзио мрачнел все больше и больше — его противники тщательно продумали свою игру, не упустив ничего.
— Эту партию в го мы проиграли, Андо-сан — констатировал он — теоретически возможно, что наши враги совершат фатальную ошибку в последний момент, но рассчитывать на это не следует. Что Вы скажете о дальнейшем?
— Я в Вашем распоряжении, Хидэки-сама — отныне и до конца, каким бы он не был — просто сказал генерал-лейтенант Кисабуро.
— Я никогда не сомневался в Вашей преданности нашему делу, Андо-сан — генерал Тодзио ничуть не кривил душой, говоря это — действительно, генерал-лейтенант всегда был убежденным сторонником 'северной миссии Императорской Армии', врагом русских и искренним ненавистником большевиков.
— В таком случае, пока мы будем ждать — пока нам не представится удобный случай, выражающийся в том, например, что наши враги совершат серьезную ошибку.
— Хидэки-сама, надо ли принимать меры по отношению к соучастникам Зорге? — уточнил Кисабуро.
— Не стоит, Андо-сан — от этих мелких сошек ничего не зависит, а наших противников мы насторожим — ответил Тодзио, сумевший вернуться в свое нормальное состояние.
— Если Вы правы относительно Ивамуры, пусть этот слизняк доложит своим новым хозяевам, что все спокойно, никто им не собирается противодействовать.
— Хидэки-сама, возможно, Вы прикажете провести беседы с некоторыми достойными офицерами? — предложил генерал-лейтенант.
— Благодарю Вас, Андо-сама — Тодзио продемонстрировал верному соратнику свое высочайшее уважение и веру в то, что он сумеет загладить свое поражение — но я займусь этим лично, Вы же будете моим личным резервом, неизвестным никому.
Встреча заговорщиков.
Конец июня 1944 года — на встрече присутствуют премьер-министр и военный министр, генерал Тодзио Хидэки, маршал Армии граф Тэраути Хисаити, командующий войсками в Индокитае, генерал Доихара Кэндзи, командующий войсками в Индонезии и на Борнео, начальник штаба Квантунской армии, генерал Касахара Юкио, адмирал Тоеда Соэму.
Позади у организатора этой вечерней чайной церемонии, генерала Тодзио были полтора месяца осторожных прощупываний потенциальных участников заговора. Сейчас можно было уверенно сказать, что желающих капитулировать среди них не было — все они были готовы сражаться до конца.
Начало было традиционным — через полчаса приличествующего самураям вкушения чая настало время беседы.
— Господа, надеюсь, Вы простите мне нарушение традиции, запрещающей обсуждать дела во время чайной церемонии — по праву хозяина взял слово генерал Тодзио — но, думаю, меня может извинить то сложнейшее положение, в котором находится Империя.
Гости терпеливо ждали продолжения — все присутствующие понимали, принимая приглашение на чайную церемонию у лидера 'квантунцев', что им предстоит беседа на крайне серьезные темы.
— Я хочу предложить Вам обсудить возможные пути выхода из этого положения — расставил точки над 'i' Тодзио.
— Хидэки-сама, я считаю для себя большой честью то, что Вы сочли возможным пригласить меня для этого обсуждения — поддержал хозяина маршал Тэраути, на правах старшего по званию задавая тон беседы.
— Прошу у Вас, Хисаити-сама, разрешения присоединиться к Вашему мнению — выразил свою готовность к обсуждению адмирал Тоеда.
Разведчики, будучи значительно ниже по положению, чем остальная троица, выразили свою готовность к беседе почтительными поклонами.
— Итак, господа — Тодзио решил и дальше задавать тон обсуждению, не отдавая инициативу Тэраути, поскольку его понимание интересов Империи, и, самое главное, методов их отстаивания, могло вызвать неприятие даже у убежденных имперских милитаристов, каковыми были все собравшиеся — думаю, нам следует определиться с пониманием задач Империи, а, после, перейти к способам их достижения. Недурно будет просчитать и возможные варианты действий России и Америки. Вы согласны с таким определением тем для обсуждения?
Гости премьера выразили свое согласие вежливыми полупоклонами.
— С Вашего разрешения, господа — взял слово адмирал Тоеда — первостепенным приоритетом Империи является сохранение 'сферы совместного процветания' в пределах определенного перед войной оборонительного периметра. Без этого нормальная жизнь Империи просто невозможна — у нас не будет ни источников жизненно необходимого сырья, ни рынков сбыта, имеющих достаточный платежеспособный спрос для сбыта нашей промышленной продукции. Проще говоря, Империя, для сохранения достойного ее места в мире, должна идти по пути, указанному Британией.
— В качестве начального этапа этого достаточно — высказался граф Тэраути — но, на будущее, неплохо будет готовиться к реализации меморандума, написанного генералом Танака.
— Хисаити-сама, позволю себе заметить, что пока первостепенной задачей является сохранение достигнутого — вежливо возразил Тодзио, мысленно прокляв фанатизм Тэраути — нетрудно было представить реакцию остальных гостей на это 'скромное' заявление, пусть они и ничем не показали своего отношения — реализация плана, составленного достойнейшим бароном Танака, все-таки является делом будущего — всем сердцем надеюсь, не слишком отдаленного будущего.
— Позволю себе присоединиться к Вашему мнению, Хидэки-сама — поддержал хозяина Тоеда — сейчас мы находимся не в том положении, чтобы пытаться захватить что-то сверх имеющегося; надо думать о сохранении жизненно необходимого Империи.
— Итак, господа — поспешил пресечь начинающуюся свару между Тэраути и Тоеда Тодзио — возьму на себя смелость сформулировать наше общее мнение — Империи, помимо довоенных владений, необходимо сохранение контроля над 'сферой совместного процветания', включающей в себя Ост-Индию, Филиппины, Индокитай, Борнео, Бирму, Малайю. Также необходимо сохранение дружественных отношений с нанкинским правительством в Китае и нашими друзьями в Сиаме; категорически необходимо сохранение Маньчжоу-ди-го.
— Было бы неплохо добавить к Вашему списку, Хидэки-сама, возвращение Индии и Цейлона — Тэраути не желал униматься — они будут весьма полезны Империи.
— Хисаити-сама, не берусь судить о том, располагает ли Армия достаточными силами для возвращения Индии — резко парировал Тоеда — но Флоту понадобятся все его корабли и самолеты для защиты оборонительного периметра от наступления с востока; что же касается долговременных интересов Империи, Цейлон был бы полезен в качестве форпоста в Индийском океане, это так — но, оборону 'сферы совместного процветания' на юго-западе, во всяком случае, в том, что касается угрозы с моря, вполне можно выстроить, используя Андаманские острова и Бирму.
