Пока дела обстояли именно так — но друзья генерала в Вашингтоне наперебой сообщали ему, что сейчас в Америке начинают дуть совсем другие ветры. Провал европейской политики Рузвельта, приведший к тому, что русские не просто усилились намного больше ожидаемого, но и поставили под вопрос устойчивость финансов США, привел к тому, что в соответствующих кругах Америки на повестку дня снова встал вопрос поиска 'сильной руки'. Первым кандидатом на роль 'сильного человека на посту президента' был сам Макартур — единственное, что мешало ему стать неоспоримым лидером, было отсутствие реальных побед; элита США прекрасно понимала настоящую цену его радиограмме 'Я прорвался — и я вернусь' (этими словами заканчивалась реальная радиограмма, отправленная Макартуром Рузвельту из Австралии, когда он сбежал с Филиппин, бросив вверенные ему войска В.Т.). Никто не сомневался в надежности Макартура, в его безусловном отстаивании интересов истэблишмента США — но на посту президента США требовался победитель, и никак иначе. Именно поэтому многие 'хозяева Америки', не разделявшие взглядов 'розового Фрэнки', поддерживали его, весьма далеко заходя в своей поддержке — Рузвельт умел добиваться требуемых результатов, хотя и брал за них высокую плату.
Известие о разгроме 5-го флота вызвало у Макартура сложные чувства: его не радовало поражение американского флота, но, с другой стороны, 'Второй день позора' давал ему шанс стать единственным победителем в войне с Японией. Это открывало немалые перспективы и армии, в дележе послевоенного бюджетного пирога, и лично ему, в том, что касалось политических перспектив. Но для этого надо было победить — здесь и сейчас.
Генерал Макартур принял решение.
''Зеро!' Японская авиация во Второй Мировой войне' Хорикоши Дзиро, Окумия Матасаки М. Воениздат, 1965 г. АИ МВ.
Битва при Биаке.
Мобильный флот шел на юг, к северному побережью Новой Гвинеи — там, у входа в залив Гелвинк, на острове Биак, гарнизон, основой которого был 222-й пехотный полк 36-й дивизии, вел неравный бой с 41-й дивизией американской армии, поддерживаемой главным калибром крейсеров и многочисленной авиацией.
Американский флот на юге был намного слабее 5-го флота, но, все же, заслуживал уважения — в его составе были авианосцы 'Беннигтон' и 'Саратога', линкоры 'Вашингтон' и 'Норт Каролина', 4 легких авианосца — 'Билокси', 'Винсенс', 'Денвер', 'Хьюстон', 12 эскортных авианосцев, 7 легких крейсеров, более 40 эсминцев. На аэродромах острова Вакдэ были развернуты 'тандерболты', 'лайтнинги' и 'каталины', в Голландии — дислоцированы бомбардировочные соединения, оснащенные А-20 и В-25. С аэродромов северной Австралии действовали разведывательные соединения, имевшие на вооружении В-17.
Адмирал Карпентер свел подчиненный ему флот в единый кулак, выстроив его следующим образом: на головной позиции, в 20 милях севернее 'места' авианосцев, находились линкоры, с эскортом, состоявшим из 2 легких крейсеров и эсминцев — они прикрывали авианосцы от возможного рейда наших тяжелых артиллерийских кораблей и играли роль передовой позиции ПВО, оттягивая на себя ударные самолеты; центр позиции занимали авианосцы, с охранением из 5 легких крейсеров и эсминцев; эскортники с охранением находились 10 милями южнее, выполняя роль истребительного резерва БВП авианосцев и, при необходимости наращивая мощь контрудара своими 'эвенджерами'. В целом же 'место' 7-го флота можно было охарактеризовать, как 50 миль севернее Биака.
Американская авиация была сильна — на авианосцах базировалось 174 'хеллкета', 72 'эвенджера', 54 'хеллдайвера'; эскортники добавляли к списку 168 'уайлдкетов' и 108 'эвенджеров'. Базовая авиация имела около 150 истребителей, более 120 бомбардировщиков и торпедоносцев, около 70 гидросамолетов-торпедоносцев.
Этой воздушной мощи адмирал Одзава мог противопоставить 248 новейших истребителя А7М 'Реппу', 157 пикировщиков D4Y, 130 торпедоносцев В6N1. Конечно, все не исчерпывалось сравнением цифр — авиагруппы на 'Беннингтоне' и легких авианосцах были сформированы из молодых летчиков, в массе своей не имевших боевого опыта; авиагруппы эскортников, напротив, имели немалый боевой опыт — но это был опыт поддержки десантов, а не авианосных боев; многочисленная армейская авиация противника не умела взаимодействовать с палубниками в морских сражениях. Тем не менее, американцев было намного больше — и не следовало сбрасывать со счетов их первоклассное корабельное ПВО.
Размышления адмирала над картой прервал стук в дверь адмиральского салона на 'Тайхо'. Адмирал разрешил войти. Его разрешения обратиться попросили командиры авиагрупп — как выяснилось, пока адмирал и его штаб составляли план предстоящего сражения, летчики слушали токийское радио, буквально впитывая мельчайшие подробности сражения за северные Марианские острова.
Как выяснилось, палубники, впечатленные подвигом камикадзе, вызывались добровольцами, не желая отстать от пилотов базовой авиации Императорского Флота. Как доложили адмиралу, вызвались все — отказавшихся повторить 'тай-атари' пилотов корпуса специальных атак попросту не было.
Адмирал Одзава оказался в сложной ситуации — с одной стороны, он желал победить с минимальными потерями, с другой же — он просто не имел морального права отказать воинам, добровольно выразившим желание отдать свои жизни во славу Божественного Тэнно. Первоначально план адмирала заключался в нанесении мощного удара по вражеским авианосцам одной волной самолетов — далее, в зависимости от результатов удара, планировался или повторный удар, или атака артиллерийских кораблей. Дзисабуро Одзава понимал, что действия по этому плану неизбежно приведут к огромным потерям в авиагруппах, но это была неизбежная цена победы.
Инициатива летчиков меняла дело — таранная атака имела на порядок большую эффективность, чем обычная, при сопоставимом уровне потерь. Можно было рассчитывать на то, что удастся вывести из строя все флотские авианосцы адмирала Карпентера первой же атакой, после чего можно будет спокойно идти на сближение, не опасаясь авиации противника — ни 'эвенджеры' с эскортников, ни армейские бомбардировщики не имели шансов нанести существенные потери авианосному соединению.
16 октября, в 12.10 операторы РЛС засекли дальний разведчик В-17, а взлетевшая на перехват эскадрилья 'Реппу' сбила его ценой повреждения трех машин. Было очевидно, что разведчик успел передать 'место' и курс Мобильного Флота. В течение второй половины дня 16 октября и 17 октября истребители Мобильного Флота сбили еще пять дальних разведчиков ценой потери трех А7М.
Днем 18 октября, в 13.17 операторы РЛС обнаружили в 110 милях от Мобильного Флота две крупные группы самолетов, в общей сложности насчитывавшие около 100 машин — одна шла на средних высотах, вторая — на большой высоте. Адмирал отдал приказ на подъем всех истребителей — в непосредственном прикрытии соединения оставались только три эскадрильи, остальные машины шли на перехват противника. К моменту окончания построения истребителей операторы внесли уточнение — была третья группа вражеских самолетов, насчитывавшая более 50 машин и шедшая на малой высоте.
Замысел американцев стал ясен — поскольку они не знали о принятии у нас на вооружение современных радиолокаторов, то план операции был выстроен в расчете на позднее обнаружение нами их самолетов; идущие на средней высоте бомбардировщики и прикрывающие их истребители должны были отвлечь на себя боевой воздушный патруль — а, тем временем, идущие на малой высоте торпедоносцы получали возможность нанести удар без особых помех. Надо признать, этот замысел имел все шансы на успех — более 50 торпедоносцев, вышедших в атаку без помех со стороны наших истребителей, могли тяжело повредить 3-4 авианосца или линейных корабля, вынудив адмирала Одзаву к отходу в очень неблагоприятных условиях, когда Мобильный Флот был бы скован поврежденными кораблями, а флот адмирала Карпентера мог бы без помех наносить удары по нашему соединению. Автор этого плана учел все — относительную малочисленность нашего БВП, невозможность подъема в считанные минуты нужного количества истребителей, вызывающую вопросы способность ПВО отразить массированный удар торпедоносцев — его план сорвало наличие у нас созданных по немецкой лицензии РЛС, о которых он не мог знать, поскольку это был первый поход Мобильного Флота, в котором его корабли были оснащены радарами.
Решение было принято мгновенно — свыше 90 истребителей пошли навстречу вражеским истребителям, более 40 — на перехват горизонтальных бомбардировщиков, остальные, кроме 18 машин, оставшихся в ближнем прикрытии, занялись торпедоносцами.
Бой был коротким, но ожесточенным — американские истребители, оказавшиеся 'тандерболтами', при всех своих достоинствах, заключавшихся в мощном вооружении, огромной дальности и отличной броневой защите, были плохо приспособлены для маневренного боя ('тандерболты' были, скорее, истребителями-бомбардировщиками и истребителями ПВО, чем истребителями завоевания господства в воздухе, поэтому маневренный бой им был противопоказан Прим. Пер.); при двойном численном превосходстве 'Реппу' они были обречены, но сделали все, зависящее от них, чтобы подороже продать свои жизни — за 48 сбитых 'тандерболтов' пришлось заплатить 11 сбитыми 'ураганами'.
Горизонтальные бомбардировщики, опознанные как В-25 'митчелл', выстроив оборонительный 'бокс', и отчаянно отстреливаясь из многочисленных пулеметов, прорывались к авианосцам. Американские летчики показали свою доблесть и воинское мастерство — у 54 бомбардировщиков, оказавшихся без истребительного прикрытия, было немного возможностей прорваться к авианосцам сквозь атаки истребителей и огонь зениток, еще меньше — попасть бомбой хоть куда-то, кроме поверхности океана, и совсем мало — уйти живыми — но, они, теряя один самолет за другим, продолжали прорываться к авианосцам. Это удалось 22 экипажам — 4 самолета были сбиты огнем ПВО, 18 — сумели сбросить бомбы, ожидаемо не добившись ни одного попадания, ни даже близкого разрыва. Выйдя из зоны зенитного огня, они немедленно попали под массированную атаку истребителей, и, были сбиты в течение двух минут. К чести экипажей 'митчеллов', надо упомянуть, что они сумели сбить 7 А7М.
57 торпедоносцев 'бостон', попавшие под атаку более 100 истребителей, были буквально вырезаны за несколько минут — до авианосцев каким-то чудом дошли три самолета, сбитые истребителями ближнего прикрытия. Эта победа стоила потери 4 истребителей.
На кораблях Мобильного Флота ликовали экипажи, но адмирал Одзава и его штаб находились в нелегких размышлениях — да, уничтожение 159 американских базовых самолетов ценой потери 22 наших истребителей было блестящей победой; да, американские авиачасти, базировавшиеся на аэродромы острова Вакдэ и Голландии, были обескровлены — маловероятно, чтобы на них имелась еще хотя бы сотня машин, и, наверняка, значительная часть оставшихся самолетов была тяжелыми истребителями 'лайтнинг' и гидросамолетами 'каталина', непригодными для воздушных сражений — но из оставшихся у Мобильного Флота 226 истребителей более 70 получили повреждения разной степени тяжести. В то же время на американских авианосцах имелось не менее 150 'хеллкетов', эскортники имели не меньшее количество 'уайлдкетов', непригодных для боя с 'ураганами', но вполне эффективных против ударных машин.
Сам собой напрашивался простой и эффективный план боя за адмирала Карпентера — действуя 'от обороны', связать эскадрильями 'хеллкетов' боем 'ураганы', предоставив 'уайлдкетам' возможность без помех сбивать пикировщики и торпедоносцы. Выбив, таким образом, ударную авиацию противника, нанести ответный удар всеми имеющимися силами. Ему даже не требовалось топить наши корабли, достаточно было нанести им повреждения средней тяжести, после чего можно было наводить на них пополненную базовую авиацию с аэродромов Новой Гвинеи и находящиеся сейчас в море подводные лодки, базировавшиеся на Брисбен. Далее он мог действовать по обстоятельствам — наносить новые удары своими палубными самолетами, или, при благоприятных обстоятельствах, навязать Мобильному Флоту артиллерийский бой.
Так что сейчас все зависело от мастерства техников — если успеют они к завтрашнему полудню отремонтировать полсотни 'ураганов', то Мобильный Флот сможет принимать бой с хорошими шансами на успех; если нет, то придется маневрировать в пределах досягаемости американцев, в надежде на то, что либо у адмирала Карпентера не выдержат нервы, и он отдаст приказ на атаку, проигрышный в нынешней ситуации, либо удастся протянуть время до того, как техники отремонтируют достаточное количество истребителей. Конечно, и этот вариант содержал в себе немалую долю риска — можно было не сомневаться в том, что сейчас янки лихорадочно перебрасывают свою базовую авиацию на передовые аэродромы; а, между тем, никто не мог гарантировать того, что американцы не смогут организовать совместную атаку базовой и палубной авиации — но отступить адмирал Одзава не мог, это бы стало 'потерей лица'.
Ночь прошла в отражении серии атак 'Черных котов' — отчаянные австралийцы многократно пытались торпедировать корабли Мобильного Флота, действуя в своей обычной манере: одна или несколько 'каталин', оснащенных радиолокаторами, сумев засечь соединение, выключали моторы и планировали, выходя на дистанцию пуска торпеды 'в упор'. Это был смертельно опасный для экипажа 'каталины' прием, поскольку запускать моторы приходилось, проходя над атакованным кораблем, в нескольких десятках метров от стволов его зенитных автоматов — но эффективность таких атак до сих пор была очень высока. Катастрофой для австралийцев стало наличие на кораблях Мобильного Флота радаров и летчиков-истребителей, умеющих летать ночью и выходить на цель, руководствуясь указаниями операторов РЛС. За ночь было сбито 19 'каталин' — но ночники падали с ног от усталости, измотанные до предела человеческих сил.
Утром 19 октября адмирал Одзава приказал дозаправить корабли. Днем же начальник технической службы доложил об окончании ремонта 46 истребителей — к ночи должен был быть закончен ремонт еще 12 машин. Это значило реальную возможность победить — и в 16.00 на предельную дальность ушли 6 разведывательных D4Y, с приказом провести разведку общим направлением на юг, в секторе величиной 120 градусов. Они вернулись между 20.00 и 20.40, не обнаружив противника. Уже после войны стало известно, что разведчики не дошли до передовых кораблей 7-го флота около 40 миль; более того, отправленные адмиралом Карпентером на разведку 'эвенджеры' не дошли до наших кораблей чуть более 20 миль — как ни странно, но ни разведывательные В-17, ни патрульные флотские 'приватиры' не смогли обнаружить наше соединение.
На кораблях нарастало напряжение — до Биака было немногим более 400 миль, вражеское авианосное соединение обязано было быть в этих водах, поскольку радисты получали радиограммы Ставки, сообщавшие о продолжении ожесточенных боев на острове. Американцы не эвакуировали десант — следовательно, их флот был обязан защитить его от нашего контрудара.
