— У нас там 'Сара', 'Бенни' и четыре 'Индепенденса', два линкора — утвердительно сказал Рузвельт, мгновенно оценивший цугцванг, в который он попал — если приказать Макартуру отступить, то газетный вой на тему 'Нашему Дугу не дали победить!' гарантирован; если приказать вступить в бой, то слава достанется Макартуру, которого, вместе с его ультраконсервативными покровителями, президент считал самыми опасными для Америки людьми — если Мак проиграет, то виноватым окажется он, Верховный Главнокомандующий.
— Есть еще дюжина эскортников, крейсера и эсминцы, более 500 самолетов базовой авиации — доложил Лехи — у японцев есть 5 тяжелых и 5 легких авианосцев, с 500-550 палубными самолетами, 3 линкора и 2 линейных крейсера, крейсера и эсминцы.
Рузвельт задумался — в принципе, у Макартура были достаточные силы для победы; но сумеет ли он хотя бы свести дело к ничье? Вспоминая его 'достижения' на Филиппинах, это было сомнительно..
Но Америке необходима была если не победа, то, по крайней мере, бой, который можно будет назвать победой; и при этом самому Рузвельту надо было не подставиться, чтобы не возникло лишних проблем на выборах — президент понимал, насколько устала от него страна, а тут еще неожиданный 'Второй день позора'.
— Как сейчас идут дела на Биаке? — спросил президент, желая выиграть время для размышлений.
— 41-я дивизия ведет тяжелый бой с японским гарнизоном — доложил Маршалл — истребители с острова Вакдэ захватили господство в воздухе, так что бомбардировщики, базирующиеся на аэродром Голландии (папуасской — ныне Джаяпура В.Т.), без проблем поддерживают десант, если не считать огня многочисленной зенитной артиллерии, собранной возле аэродрома. Поддержку оказывает и флот — но японцы закрепились на господствующих высотах, и выбить их пока что не удается. Самой серьезной проблемой являются рифы, окружающие Биак — из-за них трудно доставлять снабжение. Саперы взорвали несколько рифов в удобном месте, и сейчас заканчивают расчистку нового прохода к берегу.
— Можем ли мы без особых потерь эвакуировать десант? — Рузвельт решил дать возможность военным убедить себя в необходимости дать сражение.
— Можем, сэр — но это нежелательно — поддержал игру президента тихо ненавидевший Макартура Маршалл — позволю себе напомнить Вам, что дальнейшее наступление на западе Новой Гвинеи невозможно без взятия под контроль ключевых точек залива Гелвинк (ныне — залив Чендравасих В.Т.) — а залив Гелвинк контролируется только с острова Биак. Кроме того, наступление на Марианские острова необходимо поддерживать ударами стратегической авиации, для чего необходим соответствующий аэродром. Теоретически такой аэродром можно построить в районе озера Сентани на Новой Гвинее, но для этого потребуются еще многие месяцы. Единственной альтернативой является Биак — значительная часть острова представляет собой плоское коралловое плато, на котором можно без проблем построить ВПП, способные выдержать 'летающие крепости'. На первом этапе нам хватит расширения уже построенного японцами аэродрома.
— Это хорошо — Рузвельт демонстрировал беспристрастность — но, все же, мне бы хотелось услышать о наших шансах при нынешнем соотношении сил японцев и 7-го флота. Какие шансы у адмирала Карпентера на то, чтобы отбить атаку японцев, дав десанту возможность довести дело до конца?
— Если адмирал Карпентер даст дневной бой, находясь под прикрытием базовой авиации, то, практически стопроцентные — высказался Лехи — конечно, если ему не будет поставлена задача на разгром японцев, а именно на отражение атаки. Истребители с авианосцев и с аэродрома Вакдэ вполне смогут связать боем палубные истребители противника; 'уайлдкеты' с эскортников смогут рассеять большую часть вражеской ударной авиации — а прорвавшимся самолетам придется иметь дело с боевым воздушным патрулем и ПВО. У армейских бомбардировщиков, действующих с аэродрома Голландия, будет шанс достать японские авианосцы. Опасность представляет ночной бой — у японцев есть существенное преимущество в артиллерийских кораблях; но даже в этом случае Макартур и Карпентер успеют перебросить на Вакдэ австралийских 'Черных котов' (элитная часть ночных разведчиков-торпедоносцев, летавшая на 'Каталинах' В.Т.). Шансы хорошие, сэр — если 'играть от обороны'.
— Тогда сделаем так — Рузвельт принял решение — право на принятие окончательного решения передается генералу Макартуру; ему рекомендуется действовать, исходя из необходимости прикрытия с моря занятого плацдарма на Биаке — но он имеет право отдать приказ на эвакуацию десанта, исходя из обстановки.
— Второе поражение нашего флота будет болезненно воспринято в Азии — мягко высказал свое мнение Хэлл — у нас будут сложности в достижении взаимопонимания с антияпонскими силами в Индокитае и Голландской Индии.
— Значит, надо, чтобы этого поражения не было — высказался Уоллес, поддержавший игру шефа — в крайнем случае, генерал Макартур осуществит временное отступление — это ведь не будет поражением, не так ли?
— Несомненно — согласился Хэлл.
Рузвельт с удовлетворением обвел взглядом свою команду — они поддержали его игру, рассчитанную на то, что Макартуру либо придется выполнять отданный ему приказ, пусть и в форме деликатной рекомендации, либо принять на себя ответственность за поражение.
— Теперь, когда мы разобрались с неотложным вопросом, можно перейти к проблемам, ставшим результатом поражения на Марианах — сказал Рузвельт.
— Сэр, прошу Вас принять мою отставку — сказал Лехи.
— Мне очень жаль, Уильям — но я хочу предложить Вам должность моего советника по военно-морским вопросам — сказал Рузвельт, совершенно не желавший терять хорошего координатора, умевшего урегулировать вопросы между политиками, промышленниками и флотом. И кого Вы можете рекомендовать на должность начальника военно-морских операций?
— Для меня будет честью принять Ваше предложение, сэр — ответил Лехи, ожидавший чего-то в этом роде — сейчас Рузвельт был не в том положении, чтобы устраивать перетряску команды — что же касается моего мнения о преемнике — как Вы посмотрите на то, чтобы вернуть из отставки мистера Кинга?
Рузвельт задумался — Эрнеста Кинга, с его, деликатно выражаясь, тяжелым характером, тихо ненавидели все, от подчиненных до самого Рузвельта и Черчилля; но была и 'другая сторона монеты' — адмирал Кинг, отправленный в отставку после гибели 'Айовы', с его выдающимися талантами организатора и стратега, был именно тем человеком, который мог переломить неблагоприятный ход событий на Тихом океане. Его давние разногласия с Маршаллом и самим Рузвельтом, заключавшиеся в том, что Кинг был убежденным сторонником 'тихоокеанской стратегии', готовым действовать в ущерб 'европейской стратегии' — как признался себе президент, именно это и стало последним доводом в пользу отставки этого незаурядного адмирала — сейчас не имели никакого значения, скорее, наоборот — сейчас требовался именно 'тихоокеанец'.
— У меня на столе лежит рапорт адмирала Нимица — что Вы скажете на этот счет, Уильям? — спросил президент.
— Я бы не советовал Вам принимать его отставку, сэр — уже увереннее заметил Лехи — вряд ли в нашем флоте найдется адмирал, способный лучше организовать действия Тихоокеанского флота, и снова привести его к победам.
Подтекст сказанного Лехи был очевиден — дело было не только и не столько в том, что подводник Нимиц, возглавиший Тихоокеанский флот после Перл-Харбора, привел его к триумфу Мидуэя; дело было в том, что руководство Тихоокеанского флота принадлежало к совершенно разным группировкам флотской элиты, отношения между которыми были далеки от идеальных — и только Нимиц ухитрялся как-то находить приемлемый для всех компромисс. За примерами не надо было ходить далеко — за пост командующего Быстроходным Соединением сцепились в схватке две крайне влиятельные группировки, имевшие покровителей далеко за пределами флота; понадобился дипломатический талант Нимица, чтобы добиться согласия этих группировок на компромисс, заключавшийся в том, что одну операцию Быстроходное Соединение проводило, будучи ОС 38 — соответственно, командующим 3-м флотом был адмирал Хэлси, в следующей операции оно было уже ОС 58, ну а командующим 5-м флотом был адмирал Спрюэнс. Надо было поддерживать приемлемые отношения между представителями 'авианосной' и 'линкорной' школ — и это тоже делал Нимиц. Необходимо было не позволять разгореться конфликту между очень талантливым командующим подводными силами, но обладателем весьма сложного характера, адмиралом Локвудом и адмиралами-надводниками — и это тоже была повседневная работа Нимица. В случае снятия Нимица эти конфликты могли быстро разгореться — и не факт, что новому командующему удастся их потушить в приемлемые сроки, не говоря уже о возвращении прежнего взаимодействия.
Конечно, оставление Нимица на занимаемом посту означало неизбежные последствия для результатов голосования, но Рузвельт считал своим долгом сделать все возможное для того, чтобы Америка извлекла максимум выгод из победы на Тихом океане — а для этого необходимо было скорейшее окончание войны посредством абсолютной победы.
— В конце концов, мне осталось совсем немного — подумал президент — и я должен успеть обеспечить моей стране максимально выгодный послевоенный мир.
— Так, полагаю, что с вопросами ответственности за катастрофу у Марианских островов все ясно, джентльмены — сказал Рузвельт, давая понять, что он принял решение принять ответственность на себя — какие будут мнения относительно авианосцев 'кузенов'?
— В идеале нам понадобятся все их тяжелые и легкие авианосцы — высказался Лехи — тем более, что у их тяжелых авианосцев бронированные полетные палубы, что резко увеличивает их живучесть. Минимум миниморум, нам понадобятся четыре их тяжелых авианосца.
— Ваше мнение, мистер Моргентау? — президент посмотрел на министра финансов.
— Не сомневаюсь, что конгресс проголосует за все необходимые ассигнования — пожал плечами Генри Моргентау — это просто карманные деньги школьника, по сравнению с затратами на затягивание войны на год или полтора. Так что флот получит все, что ему необходимо — единственное условие, война должна быть закончена максимально быстро.
— Мы уже получили затяжку войны не меньше, чем на полгода — высказался Маршалл — новый штурм Марианских островов можно будет начать не раньше, чем в апреле. И фактором неопределенности остаются эти пилотируемые ракеты и новые истребители японцев.
— Это значит, что надо будет сосредоточить такие силы, чтобы никакие японские изобретения не смогли переломить ход сражения — жестко высказался Форрестол — Америка должна показать всему миру, что если ее вынудили воевать, то сопротивляться американской мощи просто невозможно. Да, могут быть отдельные осечки из-за того, что враг воюет не по правилам — но наша победа должна быть неоспоримой, иначе в один прекрасный день выяснится, что Куба и Никарагуа имеют свое мнение, противоположное мнению Соединенных Штатов. Поэтому макак следует стереть в пыль.
Присутствующие заулыбались — представить себе Кубу, Никарагуа или Гаити, осмелившихся противоречить США, было трудно.
Рузвельт привычно просчитывал ситуацию — он не любил раскручивать военную пропаганду, чьим основным методом было поливание противника грязью в три струи, сверх необходимого минимума, поскольку это затрудняло достижение договоренности с побежденными — но в данном случае это позволяло переключить требующее крови общественное мнение с американских флотоводцев на японцев; кроме того, и авторитет военной державы Америке был необходим — а вот Япония была не особенно нужна, главная ставка на послевоенном Дальнем Востоке делалась на Чан Кай-ши.
Единственное, что смущало президента, это мелькнувшее у него подозрение — не 'играют' ли его?
Если на секунду предположить, что милейший дядюшка Джо решил повторить германский опыт на Дальнем Востоке, то его действия укладывались в четкую схему: сначала поставить японцам новейшее немецкое оружие, дав им возможность одержать блестящую победу; затем США будут вынуждены идти напролом, поскольку затяжка войны на год или два будет чревата для них финансовой катастрофой, одновременно доводя антияпонскую пропаганду до истерии; в итоге, японская элита, напуганная подобно немецкой, будет счастлива повторить 'вариант Роммеля' в Японии.
— Наверно, я слишком устал — одернул себя Рузвельт — такая игра требует точнейшего расчета и совпадения массы факторов — во-первых, надо точно знать, что поставленного оружия хватит японцам для такой победы — а заранее это знать невозможно, ход битвы зависел от массы переменных; во-вторых, надо точно знать расклад сил внутри элиты Империи Восходящего Солнца, чтобы строить расчеты на повторение 'казуса Роммеля' в Японии — и это при воинствующей русофобии и зоологическом антикоммунизме самурайского генералитета.
— Ну что же, джентльмены — пора приступить к решению стоящих перед нами проблем, чтобы достойно ответить на брошенный нам вызов — слегка улыбнулся Рузвельт, завершая совещание.
Размышления генерала Макартура.
Дуглас Макартур, командующий силами союзников на юге Тихого океана, внимательно перечитал полученную депешу. Суть написанного он уловил сразу — ему предлагалось либо действовать в предписанных рамках, исключающих возможность победы, либо принять на себя ответственность за возможное поражение.
Макартур ледяным взглядом смотрел на безвинный лист бумаги, видя вместо ровных строчек лицо своего смертельного врага, человека, раз за разом не дающего ему стать президентом Соединенных Штатов.
Сын генерал-лейтенанта американской армии, внук влиятельного вашингтонского судьи, он по праву рождения и состояния принадлежал к истэблишменту Америки; надо заметить, что семья Макартуров относилась к столпам наиболее консервативной его части. Рожденному, по принятому в Великобритании выражению 'С серебряной ложкой во рту', ему были открыты все дороги к вершинам успеха и власти — но это отнюдь не избавляло юного Дугласа от соревнования с другими претендентами. Молодой Макартур выработал свою методику победы в этом жестоком чемпионате, куда более беспощадном, чем любимые им американский футбол и бейсбол — в ней были три ключевые составляющие: во-первых, безусловное соблюдение интересов консервативного истэблишмента, во-вторых, безудержный напор, в-третьих, ставка на 'паблисити' себя, лучшего американца Дугласа Макартура.
Нельзя сказать, что эта методика плохо работала — наоборот, именно Макартур мог стать реальной альтернативой Рузвельту на выборах 1936, 1940 годов и нынешних, 1944 года. Его неизменно поддерживала консервативная часть американской элиты, твердо убежденная в надежности 'Неукротимого Дуга'. Проблема была в том, что большая часть американского истэблишмента отдавала предпочтение умеренным реформам 'розового' Рузвельта, считая, что методы, которыми Макартур собирался сохранять в неприкосновенности старые порядки, чреваты большевистской революцией в Америке. Во всяком случае, прибегать к методам генерала большинство капитанов американской экономики были согласны только в самом крайнем случае, когда другого выхода уже не будет.
