Через полчаса поредевшая крейсерская эскадра догнала эскортные авианосцы — и началась бойня: имевшееся на 'Касабланках' единственное универсальное 127-мм орудие не могло противостоять даже куда более многочисленным орудиям эсминцев, не говоря уже о главном калибре 'Нати' и 'Хагуро', представленном десятком 203-мм орудий. Говорить о способности эскортных авианосцев, представлявших собой переделанный проект быстроходных транспортов, выдерживать попадания крупнокалиберных снарядов, не приходится — так что уже через несколько минут обстрела эскортники горели и тонули, на них взрывались боеприпасы. Добивание поврежденных кораблей заняло еще меньше времени — японский адмирал приказал использовать торпеды.
К моменту возвращения к поврежденным кораблям дела на них обстояли еще из рук вон плохо — справиться с огнем и взять под контроль поступление воды удалось только на одном эсминце; еще на одном эсминце удалось частично потушить пожар; на крейсере и остальных эсминцах успехов пока что не было. Выбора у адмирала уже не осталось, поэтому он приказал снять экипажи с крейсера и двух наиболее поврежденных эсминцев — и добить получившие тяжелые повреждения корабли торпедами.
Неожиданно понесшая тяжелые потери крейсерская эскадра продолжила выполнение ранее поставленной задачи, повернув к юго-восточному побережью Биака.
Остров Биак.
Командир 222-го пехотного полка полковник Кузуме Наоюки находился на своем командном пункте, бесстрастно изучая карту и выслушивая доклады подчиненных. Опытный офицер, он привычно демонстрировал непробиваемую уверенность в конечной победе — в реальности полковник хорошо понимал, насколько велико неравенство сил. В его распоряжении имелось всего 4 тысячи бойцов первой линии — нет, гарнизон острова насчитывал 10,8 тысяч человек, но основная масса военнослужащих Империи, входивших в гарнизон Биака, была тыловиками и обслугой аэродрома. Кроме его пехотинцев, была еще рота морских пехотинцев, рота легких танков 'Ха-го', четырехорудийная батарея старых флотских 12-см пушек, считавшихся универсальными и единственное 15-см орудие 'Тип 96'.
Американцы, чтобы их любили в аду северные демоны, в первый же день высадили у Босника 12 тысяч своих солдат и офицеров, 12 'Шерманов', три десятка орудий и несколько сотен автомобилей (в РеИ — по разным источникам, 18 или 29 полевых орудий и 500 автомобилей В.Т.). Но это еще не была настоящая сложность, поскольку на подготовленных позициях вполне можно было удерживать трехкратно превосходящего противника — во всяком случае, для его отлично подготовленных в Маньчжурии воинов, готовившихся сражаться с русскими (соответствует РеИ — 222-й пд 36-й пд был переброшен на Биак в 1943 году из Маньчжурии В.Т.). Плохо было другое — его позиции методично сравнивала с землей корабельная артиллерия противника; наблюдатели обнаружили два тяжелых и три легких крейсера и более десятка эсминцев (в РеИ десант поддерживали КРТ 'Аустралиа' и 'Шропшир', КРЛ 'Феникс', 'Нэшвилл', 'Бойс', 9 ЭМ; прикрытие транспортов с десантом осуществляли 20 ЭМ В.Т.). Дополнительной проблемой были непрерывные налеты вражеской авиации, от 'уайлдкетов' до 'либерейторов'. Командование рассматривало вариант переброски с Нумфора (остров в 70 км западнее Биака В.Т.) одного или двух пехотных батальонов (сделано в РеИ В.Т.), но полковник понимал, что только пехотинцы не смогут переломить ход сражения, просто потому, что они бессильны против нескольких десятков 15,2-см и 20,3-см корабельных орудий.
14 октября неожиданно ушли вражеские легкие крейсера, прихватив с собой часть эсминцев — а вчера, 19 октября командование соблаговолило сообщить, что на помощь гарнизону идет Мобильный Флот. Это было на редкость приятное известие — в особенности потому, что американцев покамест удавалось удерживать на узкой прибрежной полосе, где тяжелые орудия линейных кораблей и тяжелых крейсеров без особых хлопот могли разгромить десант.
И конечно, это давало ему возможность сбросить в море понесших тяжелые потери, дезорганизованных врагов. Полковник прикинул варианты — выдвигать на исходные позиции имеющиеся подразделения и части сейчас было чересчур рискованно; по всему следовало, что начинать выдвижение надо было с началом артобстрела вражеского плацдарма — обстрел займет у моряков не меньше часа, и в это время американцам будет не до его солдат; путь к исходным рубежам должен был занять от часа до полутора. Полковник добавил резерв времени в полчаса и удовлетворенно хмыкнул — можно было не сомневаться в том, что даже через час после окончания такого обстрела гайдзины не будут знать точно, находятся ли они еще на этом свете, или уже прибыли в распоряжение демонов.
— Кстати, надо будет затребовать воздушную поддержку у флотских белоручек, прохлаждающихся в Соронге — подумал старый 'квантунец'.
В не менее тяжелых размышлениях пребывал командир 41-й пехотной дивизии армии США генерал-майор Фуллер — ему ставилась задача как можно быстрее захватить основной японский аэродром у Мокмера, необходимый для тяжелых бомбардировщиков; попутно надо было захватить и вспомогательные аэродромы в Боснике и Соридо. Все бы замечательно, если бы не чертовы рифы — именно из-за их непроходимости десантными средствами пришлось высаживаться не у Мокмера, где они были совершенно непроходимы, а у Босника, где был плохонький проход. Обратной стороной этого решения была необходимость наступать вдоль берега, чтобы не влезть в мангровые болота. В результате дивизии предстояло сначала продираться сквозь японские укрепления на юго-восточном побережье, затем наступать вдоль побережья общим направлением на восток, чтобы выйти к Мокмеру, а, потом штурмовать основную систему японских укреплений, находившуюся на холмах вокруг самой деревни Мокмер и находившемуся западнее ее аэродрому.
Мысленно генерал проклял амбиции Макартура, мечтавшего побыстрее высадиться на Филиппинах (в РеИ Фуллер считал необходимым отложить запланированный на конец мая 1944 года десант на Биак, считая операцию плохо подготовленной — и был вынужден согласиться на нее под сильнейшим давлением Макартура В.Т.). Генералу не нравилось все — отсутствие в первой волне морских пехотинцев, вместо которых ему выделили негров (да, их можно было беречь в намного меньшей степени, но квалификации им это не прибавляло, в первую очередь — водителям амфибий (соответствует РеИ В.Т.)); недостаточная авиационная поддержка десанта (по американским меркам, конечно — в РеИ так и было В.Т.); то, что многочисленное корабельное соединение, в немалой части своей, состояло из кораблей 'кузенов' и 'кенгуру' (соответствует РеИ В.Т.). Макартур, правда, обещал выделить 503-й парашютно-десантный полк (стал подкреплением 41-й пд в РеИ В.Т.) — но Фуллер, с полным на то основанием, считал, что для уничтожения японских укреплений нужна не элитная легкая пехота, а тяжелая артиллерия, и чем больше — тем лучше.
Теперешний расклад из неприятного быстро становился катастрофическим — новости приходили в штаб 41-й дивизии с небольшой задержкой, так что генерал-майор уже знал и о разгроме базовой авиации, и о катастрофе 7-го флота. Моряки сообщили о трех японских линкорах и двух линейных крейсерах, многочисленных крейсерах и эсминцах. Генерал Фуллер был достаточно компетентен для того, чтобы представить, что 16— и 14-дюймовые снаряды сделают с его дивизией, зажатой на полосе прибрежной дороги шириной 500 ярдов.
— Впрочем, джапам даже необязательно уничтожать всю дивизию — мрачно подумал Фуллер — довольно будет того, что они расстреляют наши запасы, открыто сложенные рядом с пристанями Босника (соответствует РеИ — впрочем, на том этапе десантной операции их больше было некуда деть В.Т.), выбьют артиллерию и танки. После этого нам придется выбирать между смертью и бесславной эвакуацией. Меня же живьем съест Макартур — ему будут необходимы 'козлы отпущения'.
В не менее мрачном расположении духа находился командующий эскадрой поддержки десанта контр-адмирал Королевского Флота Виктор Крачли. Талантливый офицер, отличавшийся невероятным личным мужеством — он отличился в Ютландском сражении и стал командором Креста Виктории за рейд в Зеебрюгге, хорошо проявил себя, командуя линкором 'Уорспайт' в бою при Нарвике — но на Тихом океане ему крупно не везло: сначала было позорище при острове Саво, устроенное союзным флотам вице-адмиралом Микавой, потом, после оправдания — командование одной из групп усиления в десантных силах Тернера, сводившееся к артиллерийской поддержке десантов, сейчас же ясно просматривалась перспектива скорой и неизбежной гибели в неравном бою с превосходящими силами Императорского Флота. Имея под своим командованием два не слишком удачных тяжелых крейсера со средним вооружением и очень слабым бронированием — 'Аустралиа' типа 'Кент' и 'Шропшир' типа 'Лондон', дополненные 11 не самыми современными эсминцами и лидерами типов 'Бенсон', 'Симс' и 'Трайбл', ему предстояло дать бой, как минимум, 2 линейным крейсерам, с эскортом из 4 тяжелых крейсеров и не меньше, чем десятком эсминцев. Об отступлении не могло быть и речи — моряки не имели права бросить десант.
Крачли ломал голову, пытаясь выстроить план боя — занимать оборону на пути к плацдарму не имело смысла, крупнокалиберные орудия быстро сметут его немногочисленную эскадру, тем более что ее возможности для маневра будут ограничены и необходимостью прикрывать плацдарм, и очень сложной гидрографической обстановкой. Теоретически, можно было бы попытаться поймать противника на броске к плацдарму, воспользовавшись тем, что его маневр ограничен теми самыми рифами, которых возле Биака было намного больше, чем мясных фрикаделек в немецком супе. Практически можно было не сомневаться в том, что японцы сначала утопят или отгонят его немногочисленную эскадру, а потом уже будут громить десант. Пришедшее сообщение от американских армейских летчиков, что торпедоносцы 'бостон' идут к плацдарму, тоже не располагало к безудержному восторгу — нет, теоретически была возможна скоординированная атака авиации и его эскадры против японского соединения, но это было сугубое теоретизирование. Виктор Крачли был слишком хорошим профессионалом, чтобы не понимать простой истины — такая атака может увенчаться успехом в том случае, если действия летчиков и моряков скоординированы с точностью до десятков секунд, для чего требуются серьезнейшие тренировки вкупе с совместными учениями. Ничего подобного не было — не было даже командно-штабных игр офицеров свежеприбывших американских авиакрыльев и вверенной ему эскадры. Соответственно, о скоординированной атаке можно было не мечтать. Оставался единственный шанс, на который надеялся контр-адмирал — заключался он в том, что летчики подойдут раньше, чем японцы утопят его эскадру, и ухитрятся нанести повреждения достаточно большому количеству вражеских кораблей; в этом случае он мог рассчитывать на то, что ему удастся разыграть свой единственный козырь, заключавшийся в 8-10 трубах торпедных аппаратов на каждом эсминце; в противном случае ему оставалась все та же торпедная атака, с лидированием эсминцев тяжелыми крейсерами, в расчете на то, что у хотя бы одного-двух эсминцев будет шанс. Тяжелые крейсера в любом случае были смертниками — с дюймовой броней главного броневого пояса на 'Шропшире' и трехдюймовой — на 'Аустралии' — вопрос был в том, сумеют ли они утопить хотя бы по эсминцу, прежде чем их самих пустят ко дну.
В размышлениях пребывал и командир 3-й дивизии линкоров — даже с учетом неожиданно тяжелых потерь, понесенных в бою с сопровождением эскортников, в его распоряжении оставались 2 линейных и 6 тяжелых крейсеров, 18 эсминцев. Формально, да и фактически, это была огромная сила — но, увы, это не отменяло малоприятных частностей.
Во-первых, часть эсминцев получила довольно серьезные повреждения; во-вторых, была израсходована существенная часть боекомплекта; в-третьих, действовать предстояло быстро — а это значило, что времени на длительную пристрелку попросту нет, следовательно, стрелять придется с дистанции 50-60 кабельтовых; в-четвертых, гидрография залива Гелвинк была и сложной, из-за многочисленных коралловых рифов, и не слишком хорошо изученной, поскольку серьезного судоходства у северного побережья Новой Гвинеи никогда не было; в-пятых, существовала реальная угроза удара базовой авиации противника — и это при том, что Мобильный Флот смог поднять 24 истребителя с измученными летчиками в кабинах; в-шестых, неопределенной угрозой оставалось вражеское соединение поддержки — в условиях, когда эскадра линейных крейсеров должна была обстреливать плацдарм, маневрируя большими силами в опасном районе, противник, наверняка лучше изучивший местную гидрографию, получал шанс, угрожая торпедной атакой, загнать один или несколько кораблей на какой-нибудь риф (а адмирала, только что одержавшего блестящую победу, совершенно не прельщали 'лавры' командира американского дивизиона, кэптена Уотсона, посадившего свои эсминцы на камни (имеется в виду эпизод, имевший место в реальности в 1923 году — семь американских эсминцев, средь бела дня, маневрируя возле собственной базы, строем сели на камни В.Т.)).
Исходя из этих соображений, японский адмирал счел нужным оставить в тылу шесть наиболее тяжело поврежденных и израсходовавших больше всего снарядов эсминцев — серьезно усилить огневую мощь соединения эти корабли не могли, а помехи при маневрировании они вполне могли создать. Кроме того, он отправил запрос на вылет пикировщиков — в отсутствие истребительного прикрытия у американцев они вполне могли нанести удар по артиллерийским батареям противника, таким образом, существенно сократив время нахождения эскадры в опасной зоне.
Генерал-майор Фуллер был занят — сейчас он контролировал процесс рассредоточения своих сил на плацдарме, насколько это вообще было возможно на пятачке площадью в 80 гектаров. Пехота никак не могла противостоять крупным калибрам японских кораблей, так что если летчики и моряки не сумеют сорвать атаку самураев, оставалось только умереть — для себя генерал решил, что если у него есть выбор между смертью свиньи на чикагских скотобойнях и смертью солдата, то он выбирает второе. Следовало тщательно замаскировать 105-мм гаубицы и 'Шерманы', чтобы японцы не уничтожили их первыми же залпами — так у их расчетов и экипажей появлялся шанс продать свои жизни подороже; генерал не питал иллюзий относительно возможности потопить кого-то из джапов, но повредить несколько вражеских эсминцев и пару крейсеров его артиллеристы и танкисты могли. Заодно следовало пресечь инициативу младших офицеров — один из командиров огневых взводов, свежеиспеченный лейтенант-резервист, уже был 'пойман за руку' на попытке поставить вверенные ему две гаубицы на прямую наводку у кромки прибоя. Генералу было некогда объяснять второму лейтенанту идиотизм его затеи — тем более что таких недоумков в его подчинении хватало. Он ограничился тем, что повторил свой приказ тщательно замаскировать орудия и танки, причем ни в коем случае не размещать их вблизи хорошо заметных с моря ориентиров. Мысленно кадровый служака еще раз проклял Конгресс и лично Верховного Главнокомандующего — ну как можно было додуматься до развертывания на базе стотысячной профессиональной армии пятнадцатимиллионной призывной, как, дьявол побери всех джентльменов в Вашингтоне?! Да, за четыре года, благослови Боже старую добрую муштру и кулаки сержантов, удалось выбить из сопляков часть гражданской дури — но не всю и не из всех..
