Глава 1
Пустая колыбель
"Он просто до жути похож на Джеймса", — подумала Лили. Гарри, её сыну, исполнился только годик, но он уже был вылитый отец. Его непослушные вихры торчали на макушке — точно как у Джеймса, подумала Лили с хитрой улыбкой. Она постоянно говорила мужу, что ему нужно причесаться, но тот лишь ослепительно улыбался и продолжал ерошить волосы, приводя их в ещё больший беспорядок.
"По крайней мере, у него мои глаза, — довольно подумала Лили, глядя на играющего малыша. Черноволосый мальчуган сидел на коленях у матери, радостно вертелся и жевал игрушки, то и дело оглядываясь вокруг, словно надеясь кого-то найти.
— Кого ты ищешь, мой сладкий? — заворковала Лили, крепче прижимая Гарри к себе. Она прекрасно знала, кого ищет её сын. Это повторялось каждый вечер, около семи часов. Что бы не происходило вокруг, Гарри упорно ждал, когда его отец вернётся с работы. Конечно, обычные годовалые малыши не умеют определять время, но Гарри не был обычным мальчиком. Он и его родители были семьёй волшебников. Джеймс чистокровный, тогда как Лили — магглорождённая, однако вряд ли кто-то мог бы поспорить с тем, что она одна из самых талантливых волшебниц своего времени.
Тут, как по заказу, в дом вошёл Джеймс, выглядевший слегка обеспокоенным, однако при виде Гарри и Лили карие глаза зажглись радостью, и он позволил себе улыбнуться.
— Эгей, как тут мой маленький мужчина? — спросил он, подходя к Лили и подхватывая на руки Гарри, который громко агукал, чтобы привлечь внимание отца.
— Джеймс! Сколько раз тебе говорить, что Мальчик — это не Мужчина? — немного раздражённо заметила Лили. Джеймс лишь пожал плечами и ответил:
— Мальчик — это так... Не знаю, это звучит так странно, как будто я его отчитываю. Нет, он — мой маленький Мужчина.
Лили улыбнулась мужу. По её мнению, Джеймс просто не хотел вести себя как "папочка" в свои двадцать три года. Она уже собиралась встать и начать накрывать на стол, когда раздался стук в дверь. Джеймс мгновенно посерьёзнел. Он молча пересадил Гарри на руки Лили и, вытащив палочку, подошёл к двери, жестом велев жене идти вместе с сыном в другую комнату. Она кивнула и быстро вышла. Обычно Лили не подчинялась ничьим приказам, даже если они исходили от Джеймса, но с тех пор, как было сделано это мерзкое пророчество, всё страшным образом изменилось. Они переехали в Годрикову Лощину и лишь несколько верных людей знали о том, где они теперь живут. Лили, содрогаясь от страха, ждала, по прежнему держа Гарри на руках. Она прокляла бы любого, кто хотя бы попытался причинить вред её сыну. Она услышала, как Джеймс пробормотал заклинание, позволяющее видеть, кто стоит на крыльце. Тут входная дверь открылась, и снизу донёсся смех и хорошо знакомый голос. Она выдохнула — даже не заметила, что задержала дыхание — вышла из своей комнаты и стала спускаться вниз по лестнице. Ну, конечно, это старые приятели мужа, Сириус и Питер.
Сириус внушал Лили беспокойство ещё со времён их совместной учёбы в Хогвартсе: он вечно бил баклуши на пару с Джеймсом и постоянно втягивал его во всевозможные переделки. Разумеется, Джеймс и сам далеко не невинный младенец, но с тех пор, как Лили стала его женой, она предпочитала винить во всём Сириуса. Питер же всегда вёл себя так тихо, что Лили иногда диву давалась: что он-то делал, будучи мародером? Ремус был единственным, с кем можно было поговорить серьёзно. К сожалению, сегодня вечером он не пришёл, поскольку у него была, по меткому выражению Сириуса, "маленькая меховая проблемка".
— Мог бы предупредить, что вы собираетесь заскочить, Мягколап, — заметила Лили, передавая Гарри его крёстному. Тот с энтузиазмом протянул руки и крепко обнял малыша, но так, чтобы не повредить ему.
— Какое же тогда веселье? — осведомился он со своим обычным лающим смешком.
Гарри уже вовсю размахивал руками и хихикал, глядя как Сириус строит ему рожи. Лили с любовью посмотрела на сына; он действительно обожал крёстного. Питер тоже наблюдал за этой сценой, и Лили показалось, (она не поняла до конца: так это, или нет), что Червехвоста переполняли эмоции, в его глазах плескалась едва ли не боль.
— Червехвост, ты в порядке? — спросила она, кладя руку ему на плечо.
Червехвост быстро отвёл взгляд и нервно вздрогнул.
— Я, э-э-э... Я просто... Трудный день, только и всего.
Он выглядел почти больным.
— Не говори мне о трудных днях, — вмешался Джеймс. — Мой день прошёл в высшей степени ужасно.
— Что случилось? — быстро спросил Сириус, в то время как Гарри дёргал его за длинные тёмные волосы, спадавшие до плеч.
— Ну, учитывая, что по нам бьют со всех сторон, не знаю, сколько мы ещё продержимся до тех пор, пока не случится худшее.
Карие глаза Джеймса, обычно такие живые, погрустнели. Джеймсу нравилось быть аврором, хоть он и признавал, что стал им только потому, что такую карьеру избрал для себя Сириус. Впрочем, идея что он — борец со злом, быстро его захватила.
Однако после того как появилось пророчество о Гарри, Джеймс всё больше и больше становился параноиком. Ему совсем не улыбалось, что его сын должен столкнуться с такой огромной ответственностью, как Спасение Мира. Это его работа, а не Гарри. Так что Джеймс трудился день и ночь, чтобы ослабить силы Волдеморта. Но это становилось всё тяжелее. Казалось, что Тёмный Лорд постоянно на шаг опережает авроров.
Сириус, глядевший на грустное лицо друга, выглядел немного расстроенным. Они оба, как и Питер, служили в аврорате, но Джеймс единственный воспринимал эту войну как жизненную цель. Он хотел покончить с войной, дать Гарри нормальную жизнь.
Лили вздохнула, забрала у Сириуса играющего Гарри и, слегка укачивая его, понесла наверх, в детскую. Там она осторожно уложила его в кроватку и погладила по волосам, в очередной, безуспешной попытке сделать их хоть немного аккуратнее.
— Может быть, сейчас ты думаешь, что это смешно, но поверь мне, Гарри, когда ты вырастешь, твоя причёска уже не будет казаться тебе забавной, — сказала она хихикающему черноволосому малышу, который пытался схватить её за пальцы.
Лили повернулась и вышла, оставив своего мальчика весело играть в кроватке.
Она уже спускалась вниз, как вдруг поняла — от осознания этого её затошнило — что что-то не так. Не то чтобы её насторожил какой-то посторонний звук, напротив, в доме стояла мёртвая тишина, а ведь в гостиной находилось три человека! Воспоминание о том, что она увидела, войдя в комнату, будет потом преследовать её до конца жизни. Джеймс на полу, от его головы расползается лужица крови. Рядом валяется разбитая бутылка из-под огневиски. Чуть в стороне, тоже без сознания, лежит Сириус.
— О, Боже!.. Джеймс...Ох, Джеймс... Сириус!.. О, Мерлин...
Лили бросилась к мужу, совершенно забыв, что в комнате есть ещё один человек. Если бы она заметила, что он стоит прямо за дверью, то, возможно, предотвратила бы последовавшую вслед за этим трагедию. Она устремилась к Джеймсу, но прежде чем добежала до лежащего без сознания мужа, Питер направил палочку ей в спину.
— Ступефай! — проревел он.
Лили мгновенно потеряла сознание и упала. Питер смотрел на своих бывших друзей. Они лежали на полу собственного дома, израненные и преданные своим другом. Червехвост судорожно вздохнул и попытался успокоить отчаянно бьющееся сердце. Он не сомневался: не наложи он на дверь "Силенцио", Лили услышала бы, как его сердце громыхает у него в груди — так громко, гораздо громче звона разбивающейся о головы Джеймса и Сириуса бутылки.
Бросив последний взгляд на друзей, Питер, неуклюже шагая, отправился в детскую, повторяя шёпотом "прости меня, Гарри...прости, Джеймс...Сириус, мне так жаль". Он не думал, что зайдёт так далеко, надеялся, что Джеймс, или Сириус, или даже Лили смогут его остановить, но они не ожидали от него предательства, оставили Гарри одного, беззащитного... Он не хотел этого, но сделать то, за чем он пришёл, можно лишь одним способом.
Приказ совершенно однозначен. Мальчишка примет смерть от рук самого Тёмного Лорда...
Он чуть приоткрыл дверь и обнаружил, что Гарри мирно спит, обнимая плюшевого гиппогрифа. Питер посмотрел на спящего малыша, и его окатило ужасное чувство вины. Он обрёк этого ребёнка на смерть. Гарри, которому едва исполнился год, даже не успел сказать своё первое в жизни слово. Когда у Джеймса с Лили родился сын, Питер радовался, как и остальные мародеры, но когда всплыло это пророчество, всё изменилось. Этому ребёнку суждено одолеть Тёмного Лорда...нет, это невозможно, эту войну должен выиграть Тёмный Лорд. Питер получит такую силу, о какой можно только мечтать. Мальчик должен уйти со сцены. Убеждая себя, что обеспечивает собственное прекрасное будущее, он осторожно вынул Гарри из кроватки и, выйдя из комнаты, понёс его вниз; миновав гостиную и, на сей раз, не глядя на три тела, распростёртые на полу, открыл дверь и навсегда покинул Годрикову Лощину.
Добежав до места, где кончалось действие охранных чар, он аппарировал в логово своего Господина. Трясущимися руками положил он Гарри на каменный пол у ног Лорда Волдеморта. Как ни странно, мальчик всё ещё спал и даже не пошевелился. Питер поспешно встал на колени и, склонившись перед Волдемортом, поцеловал край его плаща, проговорив тихим дрожащим голосом:
— Господин, я сделал всё, что вы велели, вот Гарри, Господин.
Волдеморт взглянул на спящего ребёнка и придал своим чертам подобие довольной улыбки. Это был привлекательный мужчина с длинными тёмными волосами; в юности он, должно быть, был очень красив. Только дьявольские красные глаза, будто обжигавшие всякого, кто осмеливался глядеть на этого человека, выдавали скрывавшегося в нём монстра. Он перевёл взгляд с Гарри на скорчившегося шпиона.
— Поднимись, Червехвост, ты исполнил всё в точности, хоть раз ничего не перепутал и завершил задание.
Он смотрел как эта мерзкая крыса в человеческом обличье, дрожа и бормоча благодарности, поднимается на ноги, слушал разглагольствования о том, как "велик его Лорд".
— Довольно!
Червехвост тотчас умолк.
— Бэлла, возьми мальчишку и дай мне взглянуть на щенка поближе.
Волшебница немедленно подошла, подняла Гарри с холодного пола и поднесла к Тёмному Лорду. Волдеморт пристально разглядывал малыша. Он ненавидел детей. До сих пор не забыл, как дети в том ужасном приюте дразнили и высмеивали его. Однако у этого ребёнка была такая магическая аура, что казалось, будто она парит вокруг него как сфера. Вне всяких сомнений он обладал огромной силой, и если Волдеморт не уничтожит его, это дитя станет причиной его падения. "Что за напрасная трата магической энергии", — подумалось Волдеморту. Он вытащил палочку и услышал как, задерживая дыхание, тихо ахнули несколько присутствующих здесь верных Упивающихся Смертью. Он улыбнулся: это будет замечательно, и он насладится каждым мгновением.
Он направил палочку в голову Гарри как раз в тот момент, когда мальчик раскрыл ярко-зелёные глаза и обратил на него невинный взгляд. Прозвучало сказанное вполголоса заклинание, и внезапно ослепительная зелёная вспышка заполнила всё вокруг.
Питер закрыл глаза за мгновение до того, как было сказано заклятие, но увидел зелёное зарево даже сквозь сомкнутые веки. "Прости, Гарри", — только и успел подумать он, прежде чем полыхнул невыносимый свет, и всех накрыла тьма.
Глава 2
Убийца
Лили вздохнула и отложила бумаги, которые безуспешно пыталась проверять. Не многие отдают себе отчёт, что Зельеделие — гораздо более сложный предмет, чем кажется. Она устало откинулась на спинку стула, потёрла затёкшую шею — опять заработалась допоздна — и огляделась вокруг. Её рабочий кабинет в Хогвартсе выглядел по-домашнему уютным, невзирая на то, что находился в подземельях. Разумеется, во всём чувствовалась женская рука, даже каменные стены не казались мрачными. На письменном столе теснились колдографии дорогих ей людей. Так приятно, подняв взгляд от бумаг, видеть любимое лицо. Впрочем, колдографию Джеймса она видела гораздо чаще, чем его самого. Она преподавала Зельеделие, он исполнял свой долг аврора и, потом, оба состояли в Ордене Феникса. Это занимало почти всё их время. Ей удавалось побыть с семьёй только в выходные.
Она бы отдавала работе на Орден всё время без остатка, если бы не Дэмиен. Он поступил в Хогвартс два года назад, а она заняла должность преподавателя Зелий, как только получила такое предложение. Лили знала, что Дэмиен будет стонать: дескать, нельзя будет выкинуть ни малейшей шалости у матери под носом, но на её решение это, конечно, не повлияло. Она опять вздохнула и взяла в руки колдографию сына. Снимок сделали, когда мальчик учился на первом курсе. В отличие от старшего брата, Дэмиен не был точной копией Джеймса. Его чёрные волосы не торчали во все стороны. Глаза тёмно-карие, как у отца и он, как и отец, частенько придавал им жалобное выражение бездомного щенка, чтобы избежать неприятностей. В остальном он походил на Лили: рот, нос и взрывной характер. В общем, в нём перемешались черты обоих родителей. Сириус взялся сделать из Дэмиена второго такого же нарушителя спокойствия, каким был в своё время Джеймс. Надо ли говорить, что мальчик показал себя достойным учеником Мародера?
Лили взглянула на колдографию Джеймса, и её сердце сжалось от острого чувства разлуки. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той болью, которая охватывала её всякий раз, когда она смотрела на соседний снимок. Его сделали всего за три дня до того, как малыша... забрали. Она перевела взгляд на портрет своего старшего сына Гарри. Он хихикал, указывая на неё пальчиком, и посматривал вокруг. При взгляде на её ребёнка сердце пронзила острая боль.
В уголке карточки стояла подпись: 31 мая. У неё перехватило дыхание. "Два месяца", — подумала она, — ещё ровно два месяца и ему бы исполнилось шестнадцать, и он учился бы на шестом курсе Хогвартса".
Всякий раз, стоило ей подумать о Гарри, она возвращалась к этой мысли. Джеймсу было тяжело слушать, когда она заводила разговор о Гарри и о том, что бы он делал, останься он в живых. Потеря ребёнка стала для него более тяжёлым ударом, чем он ожидал. В конце концов, это ведь его друг выкрал их сына прямо из дома и отдал его чудовищу. Джеймс поклялся отомстить Питеру и Волдеморту за убийство Гарри. Джеймсу повезло: той ночью он выжил. Правда, потерял много крови и после удара по голове пролежал без сознания две недели. Он постоянно винил себя за то, что не смог защитить сына. Прошли месяцы, прежде чем он перестал бормотать: "Прости меня Гарри...я не смог тебя спасти".
Когда через три года появился Дэмиен, Джеймс словно и сам заново родился. Он опять стал самим собой. Он трясся над Дэмиеном ещё больше, чем Лили. При этом он позволял сыну очень многое, и даже Лили признавала, что такого набалованного ребёнка как Дэмиен ещё поискать. Впрочем, мальчик обладал добрым нравом и никогда не принимал заботу о себе как что-то само собой разумеющееся.
Лили потёрла глаза, встала и прошла в соседнюю маленькую комнатку, служившую спальней. Она уже собиралась свернуться калачиком и заснуть, когда раздавшийся тихий стук в окно выдернул её из полудрёмы. Из-за овальной оконной рамы на неё смотрела коричневая сова. Женщина улыбнулась и кинулась к окну, чтобы впустить маленькую посланницу. Та радостно ухнула и протянула лапку, с привязанным к ней свитком. Лили нетерпеливо отвязала письмо, даже не заметив, как птица отправилась восвояси. Она знала, что письмо от Джеймса — он всегда посылал министерских сов. Торопливо развернув свиток, она начала читать:
