— Да, знаю, мне Крата говорила. Спасибо за горшок.
— Рия, подожди-ка, — Тора накинула замок на дверь, осмотрев мое платье снизу довеху, — это же единственная твоя одежда?
— Да, — я с самого первого дня так и ходила в мешковатом грязно-коричневом наряде, подпоясанном веревкой, больше со мной ничего не прибыло в Скаггард.
— Не уходи завтра после ужина, мы посмотрим тебе кое-что. Шить ты умеешь? Ну и хорошо, тогда забот меньше.
В крытой повозке, весело подпрыгивающей на дорожных камнях и выбоинах, сидеть было даже очень неплохо — ветер продувал ее насквозь, полог спасал от жаркого солнца, едь себе да рассматривай окрестности, что может быть лучше? Кроме меня в деревню ехали еще двое мужиков, уже знакомый мне Дрен и Вират, здоровенный широкоплечий детина с россыпью конопушек на круглом простоватом лице.
— Ишь ты, кто с нами напросился, — обрадовался первый, завидев меня, — то-то Левен сказал, что не одни будем, а я и голову сломал, кто еще в Алтек едет! Куда собралась, на канал, вроде, еще не надо...или по другой надобности?
— По другой, — неловко подобрав подол, я влезла в телегу, — мыло мне нужно.
— А-а, ну за мылом это блажь пустая, — отмахнулся мужик, — на дворе жара, можно и простой водой окатиться, чего на мыло тратиться, не понимаю!
— И то правда, — поддержал его Вират, — чего сегодня мыться, когда я назавтра опять грязный буду? Да еще холодной водой окатываться, тьфу!
— Так если ты холодную не любишь, мойся горячей, — посоветовала я, рассматривая уходящую вдаль крепость.
— Эк ты с ума сошла прямо, — недовольно прогудел мужик, — вот еще баловство какое, кипятком окатываться! А ну как кожа слезет, что тогда?
— Слезет обязательно, — согласилась я, — если вообще не мыться!
— Ты что, из господ, что ли, — Дерн обернулся, рассмотрел меня и ткнул Вирата в бок, — это они горазды в бадьях мокнуть, чтоб от них пахло, как от цветка, а мы люди простые, нам это ни к чему.
— Простые, не простые, но если от вас за фарлонг несет потом и лошадьми, кому это понравится?
— Ну точно говорю, что из господ, — теперь уже в голосе Дрена слышалось презрение, — или при господах жила. Если потом пахнет, то отвернись и не нюхай, а еще лучше — возьми и постирай рубаху, раз уж ты прачка. Вот и ходи с ними в храм, — опять ткнул он в бок своего соседа, — а потом она всю душу вынет своим нытьем! Мыться заставит через день, сапоги будет за порог выставлять, как будто они от этого чище станут...
— Ага, — подхватил Вират, — нет, чтоб лишний раз тряпки из сапог постирать, так будет зудеть чтоб ноги мыл да еще холодной водой! А у меня от нее все чешется, если хочешь знать, — пожаловался он с детской обидой в голосе, — как в воду босиком вступлю, потом пятки хоть ножом скреби, до чего чесотка одолевает! — Полный презрения к таким требованиям, он шумно сморкнулся на ходу и вытер грязные пальцы о рубаху.
— Ноги это еще что, — Дрен почесал кудлатую голову здоровенной пятерней, — вот ведь незадача какая, уже отросли, — дернул он себя за патлы, — неужто на них надо еще мыло? Не-ет, вернусь в Скаггард, пусть стригут на палец, и мыть легко будет и чесаться удобно. Про что это я хотел...а, вот, других бабы еще и зубы заставляют чистить, представляешь?
— Вот дуры-то, — отозвался второй, — это чем я должен их чистить? Песком? Так при такой чистке я скоро беззубый останусь, ха-ха-ха! — громко заржал он своей шутке.
— Надо, чтоб и баба твоя не лезла в воду лишний раз, тогда потыкать тебя не будет, — назидательность Дрена вызвала у меня смешок, который мужики не услышали. — Рия, ты что, будешь тоже заставлять своего мужа каждый день чистить зубы и мыть ноги?
— И даже два раза, — ядовито откликнулась я, — утром и вечером! А с немытыми ногами дальше порога не пущу.
— Нет, ну ты слышал, ты слышал? — трагически возопил Вират, — это кто же такое придумал, два раза в день зубы чистить? Да ты в своем уме? Как любой нормальный мужик такое услышит, он сбежит от тебя, клянусь! Еще до храма сбежит, будь ты хоть с сундуком денег, где же это видано, чтобы каждый день еще и ноги мыть?
— И не только ноги, — меня пробирал смех, но молчать было просто невозможно, это ж какие тут поросята немытые, что они так от воды шарахаются! — И не только ноги, а и все остальное, что в штанах, причем холодной водой!
Оба мужика взвыли, не иначе, представив себе то, что их ждет в будущем и стали что-то доказывать друг другу, бурча и ругаясь, а я переключилась на рассматривание окрестностей.
Жара и мерно свистящий над головой ветер наверняка раздражали любого, кто был родом не из этих мест, но для меня это была возможность сменить однообразие жизни в Скаггарде и неприязни пока не вызывало ничего...разве что в иные моменты поднятая ветром пыль?
Протрясясь по улице, повозка повернула направо, оставив меня озираться на перекрестке в поисках забора из светло-желтого камня с красными столбиками по углам.
— Пройдешь во-он туда, — Дрен потряс запыленной головой и ткнул пальцем в направлении, куда летела пыль, подгоняемая ветром, — пару фарлонгов прочешешь, смотри по заборам красные углы да арку над воротами, это и будет дом Бехема. У нас свои дела, еще мешки грузить надо.
— Скоро не управимся, не жди, — Вират вытянул шею, рассматривая пыльную улицу, — пока сосчитаем, пока отдохнем...не бегом же назад мчаться по жаре?
— Как Верна будет к горам садиться, так и двинемся назад, — то, что оба мужика решили чем-то себя порадовать в деревне, было видно и без объяснений, уж больно часто они осматривались вокруг. — Тебе времени на все хватит...н-ну, — дернул вожжами Дрен и повозка скрылась в очередном клубе пыли, а я пошла в указанном направлении.
Заборы вдоль улиц не превышали моего роста и служили скорее защитой от песочных бурь, чем от чужих взглядов. Сами дома были сложены из крупных серовато-желтых глыб в один этаж, расползаясь больше в ширину, чем стремясь в высоту. Крыши с низкими скатами порой переходили и вовсе в плоскость, на края которой залезали местные растения, увивающие стены и подпорки, а небольшие окна добавляли убогости внешнему виду. На жаркой улице не было видно ни одной живой души, скорее всего народ попрятался в домах или под навесами от жгучего солнца. Ну вот и красноватые углы забора, даже арка ворот неожиданно изящно отделана этим же камнем с уже знакомой башенкой над входом! Если правда то, что рассказывают о Бехеме, то каменщиком здесь работал хороший мастер, выложить так красиво арку и углы забора не всякому дано.
— Ты кто? — на мой стук в приотворенную щель выглянула высохшая коричневая физиономия, повязанная застиранным платком. — За мылом, что ли? Ну проходи, хозяин как раз дома отдыхает...Хозяин! — Завопила женщина пронзительным голосом на весь двор, — к вам пришли!
— Пришли, так проводи ко мне, — отозвался из темного проема высокий мужской голос, — хотя нет, не надо, пусть у порога ждет, а то пыли натащит в дом, и так дышать нечем!
— Слышала? — служанка еще прислушалась, но больше никаких указаний от хозяина не было и она ткнула заскорузлым пальцем на каменную ступеньку под крошечным козырьком, — жди тут, как выйдет.
Ступенька была горячей и покрытой тонким слоем пыли, лежащей тут везде — на стенах, листьях немногочисленных растений, на убитой и высохшей земле. Большой квадратный двор был завален в двух углах каким-то хламом, а вдоль стены дома в сторону зеленых насаждений уводила тропинка, пробегающая мимо высокого каменного круга...да это же колодец, только ворота на нем нету, не иначе, хозяин экономит! За колодцем виднелся здоровенный круглый чан, наполовину вкопанный в землю — уж не туда ли несчастные служанки вытаскивают ведра с водой?
— Ты из Скаггарда? — располневший пузатый мужичок с редкими сальными волосенками, выползший из прохладного нутра дома, был почти вровень со мной ростом и его взгляд пробежался снизу доверху, завершившись скривившейся физиономией. — Новых, значит, прислали, — после осмотра интерес у хозяина пропал и он почесал живот, особо не стесняясь задирать при этом рубаху, — задаром и в долг я ничего не даю, — важно сообщил он, — пойдешь с Литой на новое поле, там будешь тойту собирать. Ли-ита! — Высокий голос резанул по ушам и во двор выскочила уже знакомая мне женщина в платке. — Где ползаешь вечно? Покажи...как там тебя... Корзину ей дай, пусть тойту собирает.
— Там уже Халида работает, еще с утра ушла, — служанке явно не хотелось вылезать на солнцепек из прохладного дома, но Бехем вытолкнул ее кулаком в спину и молча показал на выход со двора, важно удалившись вперевалку вовнутрь.
— На двоих хватит, — донеслось из полутемной норы дома, — глядишь, не подерутся.
Участки земли с многочисленными посадками располагались вдоль ровного русла большого ручья, от которого в обе стороны тянулись узкие оросительные канавки, служившие заодно и границами, только вдоль дороги из Алтека эти границы были каменными и неплохо задерживали ветер и пыль.
— Смотри, — ткнула сухим коричневым пальцем Лита, — вот участок хозяина, видишь, там девушка ходит? Вот с ней вместе и работай, тойты уже поспели, собирай и таскай в тележку, как полную наберете, везите. За канавы не ходи, там тебе делать нечего, ваше дело здесь собирать...поняла? А я пошла назад.
Плантация местного бая была приличная по размеру, где кончалась, непонятно, но кустики тойты, принадлежавшие Бехему, выделялись среди остальных посадок крупной листвой и наличием ярко-желтых веселеньких плодов с небольшое яйцо величиной. Если принимать во внимание, что на вышеозначенных кустиках болтались плоды от белого до желтого цветов, то чем желтее, тем спелее...может, их и втихую пожрать можно, пока никто не видит? Девушка с корзиной на меня глаза не пялит, то присядет, то встанет, ползая за этой самой тойтой, не убудет, глядишь, от пары-тройки экспроприированного, лишь бы понос не пробрал!
Солнце жарило прямо в макушку, но делать было нечего — сама подписалась, придется батрачить. Ну, и где тут эти местные помидоры? Ух ты, а кустики-то с подвохом, стволики хоть и зеленые, но шипы на них весьма ощутимые на одресневевших концах и просто так вовнутрь руками не полезешь! Понятно, почему на сбор тойты посылают вот таких убогих, как я — ходить с поцарапанными до локтя руками удовольствие ниже среднего...ладно, потерпим, не страшнее роз будут, а с ними я вполне прилично когда-то управлялась. Раз, два, три...десять...двадцать...ух и заразы, все-таки подрала руки, как ни старалась...а тяжело на жаре, окунуться бы хоть в любую воду...может, в местную канаву сползти да ноги помыть?
Мысли болтались в голове, ища место попрохладней, но это была такая же несбыточная мечта, как и купанье, поэтому набрав корзину до той степени, что было уже пора тащить в указанную тележку, я решила попробовать тойту прямо с куста, выбрав пару плодиков поярче. Присела в тени от кустика повыше, обтерла от пыли и...
— Ты что, дурная совсем?
От хлесткого удара заболела рука, плодик мячиком отлетел в сторону, а я замерла на месте. Надсмотрщики секут, чтоб хозяйскую ягоду не жрали?
— Ты откуда, из Скаггарда? — Солнце...ах нет, это у них Верна...заслонила женская фигура в длинной, до колена, рубашке и узких штанах, из под которых торчали босые грязные ноги, — недавно прислали сюда, что ли? — Ноги потоптались рядом и сложились в хитрую фигуру, на которую сверху уселась и сама хозяйка. — Из города, небось, — она с любопытством разглядывала меня, даже протянула руку, чтобы пощупать ткань платья, — а Лита и не подумала ничего сказать, вот зараза такая! Меня Халидой зовут, живу я в Алтеке, а ты кто?
— Рия, из Делькора.
— А-а, ну тогда понятно, чего ты тойту прямо с куста решила слопать! — девушка весело рассмеялась, хлопая себя по коленям, — откуда ж вам знать, как она растет и как ее едят? На рынке-то, небось, самую мягкую выбирала, да? А торговцы и рады стараться...да ты чего, испугалась, что ли?
— Она что, ядовитая?
— Не-ет, — Халида поерзала на месте, пристраиваясь поудобней, сняла низко повязанный платок с головы и перекрутила его, забирая снова волосы в узел, — не ядовитая, только вяжет здорово во рту. Куснешь раз-два, а потом без воды рот весь болеть будет, вот промаешься до полудня. Тойта хитрая, на кусте висит красивая, сорвешь — лежать может даже по жаре дней десять, ничего ей не делается, только кидать нельзя, а возить — запросто. В корзинах и везут куда угодно. Зато как на рынок нести, ее надо в воду положить, ночь помокнет, утром мягкая станет, душистая, как ты и покупала. Ты же душистую брала, да? Она после воды такая будет, больше никак. Что ты думаешь, Бехем такой дурак, что нас поставил сюда? Без воды тойту и в рот не возьмешь, а в кармане разве что пару штук утащишь...а я сестренкам все равно захвачу, пусть по половинке, но им достанется! Плохое у тебя платье, — она критически оглядела мой наряд, — и некрасивое и карманов нет, ничего не спрячешь. Тебе не жарко в нем?
— Другого все равно нет, — я еще раз рассмотрела одежду Халиды, — а вы здесь разве не только в платьях ходите? В Делькоре женщины...
— Ай, брось, — девушка махнула рукой, — Делькор большой город, там по-другому одеваются, а кто здесь будет требовать, чтоб я ходила в длинном платье? Тем более, моя мать из харузов, а они всегда так одеваются, в штаны да скилу. Здесь многие так ходят, даже пришлые, говорят, что удобней. Не все, конечно, но те, кто помоложе, с удовольствием носят.
— Скила — это рубашка? А харузы, это кто?
— Ай, ты наверно вообще ничего не знала в своем городе, — Халида поднялась и потянула свою корзину, — пошли высыпать, они уже полные, а потом можно рядом идти собирать, я тебе расскажу. Или ты одна будешь ходить?
Словоохотливость неожиданной напарницы помогла не только выполнить требуемую от нас норму, но и узнать кое-что о здешних местах и обитателях. Харузами звали исконных местных жителей, тех самых смуглых, черноволосых и тощих, которые жили и здесь и южнее, за линией границы. Селились они большими деревнями, айлами, занимались выращиванием кое-какого домашнего скота и обработкой земли, что в здешнем климате приносило хорошие урожаи при наличии воды. Обосновывались харузы родами, но когда подходила пора свадеб, то гонцы ездили по соседним айлам, заключая договора на будущее, выискивая подходящую молодежь. Айлы были не шибко большие, детей рождалось, сколько Айди пошлет, но божество это такая штука, что сегодня густо, а завтра — пусто, поэтому в Алтеке, как и в других местах, были весьма рады, если кто-то из Скаггарда соглашался остаться жить здесь по окончании срока. Отец Халиды был из таких солдат, а мать — из харузов да еще не слишком богатых, поэтому в ее семье было всего трое детей и она старшая. Все вокруг считали, что ей очень повезло с мужем и детьми, потому что сейчас у них было уже пятеро, никто не умер во младенчестве и вообще все росли дружными и здоровыми.
— Плохо только то, что землю нам дали дальше всех, — сокрушалась Халида, — пока мы туда прокопали канавы для воды, пока выбрали камни, пока стенки поставили, чтоб ветер не сдувал все, столько времени прошло! Впроголодь жили, что соседи подадут, то и ели. Это сейчас мы уже свой урожай собираем и почти всем раздали долги, а раньше...ай, что я все о себе говорю! — она полезла в куст, ойкнула и стала зализывать обветренную оцарапанную руку, — вот только за мылом приходится к этому жадине ходить!
