Проснулась я в аккурат к рассвету, некоторое время разглядывая розовеющие отсветы на отштукатуренных стенах и потолке. Когда-то я точно также разглядывала на рассвете стены, лёжа в спальне Орвилла...нет, не надо травить себя воспоминаниями, надо собраться и действовать так, как запланировано! Ночные страхи и взвинченное состояние все-таки не прошли бесследно — жжение слева ощущалось по-прежнему, но двигаться оно не мешало и я махнула на него рукой. По правде говоря, оно началось еще в ночь неудавшегося побега, но в тот день произошло слишком много неприятных событий и я не увидела ничего удивительного в том, что это появилось. На сердце я никогда не жаловалась, в роду у нас сердечников не было ни с маминой, ни с отцовской стороны, но пережитое запросто могло вогнать в гроб кого угодно! Шучу, в гроб я ложиться в ближайшие лет пятьдесят не собиралась ни под каким предлогом, тем более, что ко всем болячкам относилась всегда наплевательски, стараясь их не замечать...ну разве что температура подскочит или явно потекут сопли. Это уже требовало лечения, а остальное...поболит да пройдет. Как ушибленный локоть, как сбитые ноги, так и жжение слева. Не умерла же я до этого дня, значит, не умру и сегодня. Сейчас-то чувствую, потому что лежу в раздумьях, а как удастся дверь открыть и пойти в сторону вожделенной свободы, так и забуду обо всем!
Лежать дальше было невыносимо, я подорвалась как солдат по боевой тревоге, оделась, причесалась, походила по комнате и снова легла, успокаивая себя тем, что вряд ли Желлина поднимается сама в такую рань. Надо немного подождать.
Несмотря на толстые стены и двери, через них все-таки проникали кое-какие голоса, в основном мужские, топот ног и быстрый перестук каблучков. Значит, господа рано выезжать изволят, служанки бегают по коридору, кто-то вдалеке кого-то зовет, двери стучат...обычные звуки в доме. Хорошо, что Желлина не пришла сейчас — вот была бы сцена, столкнись мы на выходе с тем же Раймоном или Жеромом! Разве что поплакаться, что голова заболела и очень погулять захотелось?
Первая волна поднявшихся ни свет ни заря наконец благополучно испарилась, в доме вновь воцарилась тишина и я уже более спокойно стала ожидать легкие шаги, которые должны были открыть мне путь на волю. Розовость потолка постепенно перерастала в разгорающийся новый день, ну где же наконец Желлина, она что, забыла о своем обещании?
Слева кольнуло так, что я замерла, даже забыв дышать от страха. Боль пронзила всю левую сторону, насадив меня на свою иглу, прошила лопатку и скатилась куда-то вниз, оставив после себя страшное ощущение миллисекундной остановки сердца и невозможности сделать даже маленький вдох. Мгновенно похолодели ноги и руки, а по виску что-то поползло...сердце все же решилось продолжить свой размеренный ритм, но не сразу, а пока оно вспоминало, как это должно быть, я успела пережить не одну жизнь, так долго это происходило. После всего накатила страшная слабость и не было сил даже накинуть сверху одеяло. Что еще за напасть, неужели я оказалась настолько слабой, что теперь мое место только в постели? Я же не сердечница...ну почему именно сейчас, когда обстоятельства так удачно сложились в мою пользу...ну почему именно сейчас...
Что я знаю о поведении после сердечных приступов, никогда ими не страдая? Ничего. Может, достаточно полежать, расслабиться, поделать вдохи-выдохи, оно и рассосется? Полежу, подышу, вроде больше ничего не колет и не дергает, задыхаться перестала, даже пот со лба стерла...подремать можно, все равно засов снаружи закрыт, если Желлина придет, я же услышу...
— Валерия, — меня осторожно потрясли за плечо и я судорожно дернулась всем телом, — вы готовы? Вы можете идти?
— Конечно! — усевшись на кровати, я секунду помедлила, ожидая подлого укола слева, но его не последовало и можно спокойно подниматься на ноги. Немного жжет с той стороны, но по сравнению с приступом это уже ерунда. — Мы уйдем сейчас?
— Да, — девушка прислушалась к звукам в коридоре, — я хотела сделать это пораньше, но все опять собрались с рассветом...пришлось подождать, чтобы они отъехали подальше и точно не вернулись. Жером ушел спать, у дверей дежурит Сандро. Вы постоите за поворотом, я покажу, где лучше, чтобы вас никто случайно не заметил. Сандро я пошлю в другую сторону, как только я пойду за ним следом, сразу же идите к дверям. Бежать не надо, здесь так никто не делает и кто-нибудь может высунуться в коридор просто из любопытства. Идите быстрым шагом, нигде не задерживайтесь, засов на двери большой, но вы потяните ее на себя, тогда он пойдет полегче. На улице тоже не бегите, а то слуги из соседних домов могут подумать, что вы что-то украли и пытаетесь спастись. Как выйдете из дверей, уходите сразу налево, там завернете за угол и вдоль кустов выйдете дальше на улицу, по которой дойдете до круглой площади. Вы были в Делькоре, знаете город?
— Да, конечно. Не весь, но в центре ориентируюсь хорошо. Знаю, где Совет, где здание суда, где рынок...
— Тогда не заблудитесь, — кивнула она. — Если захотите сразу уйти через ворота, от круглой площади пойдете вниз, эта улица выведет прямо к ним. Сейчас вы очень прилично выглядите и стражники не будут к вам приставать. Вам нехорошо? — участливо спросила Желлина, заглядывая мне в лицо. — Вы вся белая, как полотно!
— Ничего страшного, просто я волнуюсь, — непроизвольно я потерла левую сторону и жжение как будто уменьшилось. — Спасибо вам.
— Не стоит, — девушка зябко повела плечами. — Желаю вам удачи. Идемте, только тихо.
На мой взгляд, место за квадратной полуколонной невдалеке от площадки первого этажа, откуда поднималась роскошная лестница, было не таким уж и незаметным, но обсуждать этот вопрос было уже некогда и я встала там, где было указано. Желлина решительно двинулась в холл, стуча каблучками и очень скоро я услышала ее голос, требующий незамедлительно что-то открыть. Мужской голос неубедительно посопротивлялся, но женский подпустил больше требовательности и даже послышался звук, как будто что-то стукнуло. Ну дает, это же она ногой топает, чтобы дежурный внял изложенным требованиям! Уговорами тут и не пахло, приказ, подкрепленный такой эмоциональностью, надо выполнять немедленно! Наконец послышались мужские шаги, которые очень быстро удалились в противоположном от меня направлении, а за ними поспешили каблучки. Все, время пошло!
Стараясь не топать, я преодолела три метра до выхода в холл, повернула налево по двум ступеням и ринулась к дверям, за которыми уже была видна улица, залитая солнечным светом. Где же этот засов, мать его ети? Ага, дверь надо на себя потянуть, тяжеленная она, зараза, только мужикам с ней справляться! И засов в руку толщиной, осаду выдерживать с таким можно...
Засов успел выйти со своего места только наполовину, потому что потом я замерла у косяка этой самой двери, а подлая игла вновь вворачивалась с левой стороны, насаживая меня, как бабочку, на свое холодное остриё. Снова стало нечем дышать, от безумной слабости подкосились ноги и я медленно сползла на пол, проклиная свой проклятый организм, так подло поступивший со мной в самое неподходящее для этого время. Если бы только можно было до конца выдернуть засов, я бы вывалилась на улицу, а там, за углом, были кусты...я бы отлежалась в них, переждала очередной приступ и у меня была бы фора для того, чтобы добраться хотя бы до Колодезной улицы. Попытка подняться еще раз потерпела крах и оставалось лишь надеяться, что короткие вдохи-выдохи помогут быстрее придти в себя, пока кто-нибудь не нашел меня здесь.
Вдохи-выдохи не помогли, точнее, помогли, но не так скоро, как этого бы хотелось и я только разглядела над собой сперва удивленное, а потом явно испуганное лицо черноволосого парня и его вопль, потрясший, казалось, даже стены. Топот ног отозвался внутри прямо через каменный пол, кто-то хлопал меня по щекам, ахали женские голоса, рявкал Жером над головой и под конец всего концерта меня подхватили на руки и понесли, а следом потянулись остальные, чьи голоса я слышала в некотором отдалении.
— Дверь открой, болван, у меня же руки заняты! И одеяло откиньте, кто там сзади ахал, ну-ка живо в комнату пошла!
— Сейчас, сейчас откину, господин Жером! Что это с ней приключилось, под охранное заклинание попала?
— Да какое заклинание, дура ты этакая, Верна-то уже встала давно!
— Так под дверями же лежала, значит, убежать хотела!
— Может, и хотела, да дверь-то закрыта была на засов...воды принеси да полотна! Люсьен где?
— Так ушел уже, к вечеру должен вернуться, — доложились издалека.
— Плохо, что ушел. Где он может быть?
— Не говорил, — загудели голоса, перебивая друг друга, — может и в Академию пошел, а может и по каким другим надобностям, он же не докладывает нам, что днем делает!
— Когда придет, передайте, чтоб немедля зашел сюда, посмотрел, что с ней такое. Я не разберу, а он поумней нас будет.
— Господин Жером, а не помрет она часом, пока лежит? Вон вся белая какая, что простыня, и руки-ноги ледяные, как у покойника!
— Дура ты, — сплюнули сверху, — чтоб твой язык пустой отсох! Накрой одеялом да лицо оботри, может, очнется. Хозяйке сам доложу, нечего слухи распускать, знаю я вас, болтунов! И чтоб допрежь меня к господину Раймону или господину Бейрису никто не сувался, а то скажете лишнее, а они озвереют ни за что...расхлебывай потом собственной спиной. Может, обрадуются, что сама в Небесные ворота ушла, а может и нет, что им в голову взбредет, про то неведомо. Лизетта, сидеть около нее постоянно не надо, но заходи почаще, посматривай, как она тут. Если уж совсем плоха будет, пока Люсьен не подойдет, ну тогда придется мэтра позвать...если на то будет распоряжение госпожи Летиции. Всё, пошли вон отсюда все, никогда больных, что ли, не видели?
Изрядно пошумев, все покинули комнату и некоторое время я так и лежала, наслаждаясь тишиной, пока не услышала осторожный вопрос:
— Госпожа Валерия, вы...вы слышите меня?
— Слышу, — глаза раскрывать не хотелось, да и сил для этого не было никаких. Лицо обтерли влажной тканью и стало полегче дышать.
— Что с вами приключилось, не знаете? От двери ударило?
— Нет, вот тут кольнуло, — показала я рукой, — дышать было нечем. Сейчас прошло, только слабость жуткая.
— А-а, стало быть здоровье у вас слабое, — облегченно вздохнула Лизетта, — а то все перепугались, что вас сторожкой убило, пока от входной двери отошли! Тогда ничего, никто не виноват, что вас так прихватило, иначе господа осерчают, что своих покалечило. Дома такое бывало у стариков, что сердце болит, так можно у лекаря ягоды купить, чтобы заваривать, или настойку принимать, но она подороже будет, зато помогает хорошо. Господа редко такую настойку пьют, они сразу мэтра Лейнора зовут, так тот любую хворь снимает у них. А мы тоже не пьем, никто не жаловался пока, вот она нам и без надобности.
— Спасибо, Лизетта, — я посмотрела на служанку, немного приоткрыв глаза, — ты иди, не надо со мной сидеть. Все равно ничем не поможешь, а господа гневаться будут. Только воды принеси, мало ли я пить захочу, чтобы не звать никого лишний раз. Умирать не буду, обещаю, — раз попыталась даже пошутить, значит, не все еще потеряно, — у меня еще дела тут есть, а без меня ничего не получится. Иди-иди, дальше двери мне все равно не уйти.
Последнее совсем успокоило служанку и она быстренько покинула комнату, обещая принести воду. Каблучки простучали еще раз и на столик поставили просимое, захлопнув за собой дверь. Кому охота с больными-то сидеть? Все свалили? Теперь можно и подумать...
Долго думать не получилось — после случившегося я снова задремала, слыша сквозь сон периодическое хлопанье двери. Заходила Летиция, молча посмотрела и вышла, заглянула Розалия, постояла около изголовья, спросила, не надо ли чего и тоже ушла. Забежала Желлина, рассказав, что Жером накинулся на Сандро, но она вступилась за него и привела кучу неоспоримых доказательств, по которым получалось, что его вины в происшедшем нет, а за утренние требования ее могут наказывать только отец и мать. Пожалела, что всё приключилось так невовремя и пообещала придти еще раз, когда никого не будет поблизости. Мол, когда все пройдет, то она поможет мне снова и, возможно, даже отвезет сама до городских ворот. Я покивала, соглашаясь с ее планом, от души поблагодарила за доброе отношение и с облегчением вздохнула, когда за ней закрылась дверь. Очередная неудавшаяся попытка слишком вымотала меня — с сердцем шутки плохи и два приступа подряд наводят на самые грустные размышления. Осталось лишь дождаться Люсьена, чтобы тот вынес свой вердикт. Кто будет лечить меня здесь, в совершенно чужом доме и можно ли в принципе вылечить меня? Когда-то мне было точно также плохо и я не видела выхода впереди, но появился Орвилл и только благодаря ему я теперь не инвалид. Значит ли это, что еще не все потеряно? Надо подняться только ради того, чтобы помочь ему...
До самого вечера я пережила еще два приступа, только они были совсем незаметны по сравнению с утренними — кольнуло слева, подышала, полежала и вроде отошло. Времени между приступами было достаточно для того, чтобы можно было придти в себя и даже начать строить дальнейшие планы. Может быть, надо просто соблюдать постельный режим, как всегда говорят врачи, тогда сия напасть потихоньку отступит сама собой? Сколько я так могу пролежать, день, два, три, неделю? Или меня выкинут отсюда, как только поймут, что проще избавиться, чем лечить?
— Прошу вас, госпожа Летиция, проходите, — характерный выговор Жерома прозвучал почти от дверей и маленькая комната вновь наполнилась людьми, на которых я имела полное право не смотреть. Пусть думают, что я сплю или нет сил открыть глаза, глядишь, лишними вопросами не будут дергать. Последний укол был уже достаточно давно, чтобы я чувствовала себя более менее нормально, попила немного воды и даже взбила себе подушку. Пить можно было и больше, кружка впечатляла своими размерами, но потом это все надо куда-то девать!
— Люсьен, — маменька уже раздавала приказания согласно табели о рангах, — осмотри Валерию. Жером утверждает, что она никак не могла попасть под охранку, но никого не было на дверях, а засов обнаружили наполовину открытым. Сандро забрала Желлина, но он клянется, что засов не отодвигал, как закрыл его за господином Раймоном и остальными, больше никто не выходил из дома через эту дверь.
— Сейчас осмотрю, — задвигались стулья и рядом на кровать присел Люсьен, которого я узнала по голосу, — она так и лежит с самого утра?
— Лизетта сказала, что в коридор она не выходила, да и остальные все время выглядывали, мало ли что произойдет, — отозвался Жером. — Может, по комнате ходила, или на кровати поднималась, так никто не видел. Окно вроде целое и закрыто, — протянул он с понятным подтекстом.
— Закрыто, я вижу, — Люсьен наверняка первым делом бросил взгляд именно туда, подозревая очередной подвох, не понятый никому, кроме нас троих. — Ну, что тут у нас произошло, — спросил он пространство голосом детского врача, к которому притащили капризничающего сопливого ребенка, — сейчас посмотрим, что у нас болело...а сильно болело, госпожа Валерия? Ну не хотите говорить — не говорите, может, вам и слово лишнее сказать тяжело...я и сам могу посмотреть, мне это несложно...вот голову поверните прямо, я тут потрогаю...
