На стук в дверь я отреагировала, как и положено спросонья, пробурчав из теплого кокона, чтобы входили.
— Заносите, да поосторожней, — непонятные команды с топотом ног явили возвращение кошмара — та же самая троица мужиков внесла уже отмытого Бейриса и аккуратно положила его на другом конце кровати, — просим прощения, но госпожа Летиция приказала...— не уточняя суть, троица сочувствующе вздохнула и растворилась в предрассветных сумерках.
Иметь Райшера под боком да еще с таким ядерным выхлопом — удовольствие ниже среднего, а одеялом я и вовсе не пожелала делиться. От одного только взгляда на него начинало мутить...дверь-то закрыли, помощнички? Не иначе, служанки внизу спешно застирывают обгаженный мундир, раз новоиспеченного муженька притащили в одних подштанниках! И лежит, как бревно...все ушли от двери? Вот и отлично, пара хороших пинков и пусть спит на полу, где ему самое место. А я тут досплю...до утра.
— Лизетта, платье мне принеси из моей комнаты, — высвистала я наконец пробегающую мимо служанку, — да побыстрее.
Разлеживаться было недосуг — амбре в комнате стояло такое, хоть вешайся, вдобавок страшно надоели жалобные стоны с пола и собственное плохое настроение. Впереди маячило только одно светлое пятно — отъезд из Делькора, до которого еще надо было дожить, делая вид, что ничего страшного не произошло. Подумаешь, мужик нажрался, так есть слуги на такой случай и пусть они занимаются своим хозяином, а не я! Меня другое волнует, как в дорогу собраться, чтобы потом локти не кусать и денежек лишних по пути не тратить, да еще с Бейрисом поменьше общаться до отъезда, поскольку к общему раздражительному букету добавилась какая-то брезгливость. Заглядывать за кровать было неинтересно да и не нужно, никогда не понимала женщин, которые с истинно христианским милосердием обихаживали пьяных в хлам мужиков, как своих, так и чужих. Они-то нажирались, не спрашивая ничьего мнения, а своих жён во время этого увлекательного процесса посылали во все стороны одновременно почём зря, присовокупляя ко всем направлениям поразительной силы эпитеты. Помнится, ехала я как-то к маме в плацкарте, на верхней полке, а напротив лежал парень, достаточно молодой и симпатичный, чтобы я стала потихоньку посматривать в его сторону. Он это заметил и жутко застеснялся, потом и вовсе пропал на весь вечер...я повздыхала расстроенно, походила по вагону, повалялась с книжкой и незаметно заснула. Проснулась же от странных звуков и характерной вони, сопровождаемых причитаниями и оханьями двух женщин лет пятидесяти, ехавших на нижних полках. Ввязываться в чужие проблемы не хотелось и, отвернувшись к стенке, я натянула одеяло на голову и стоически приказала себе спать. Утром же соседки огорошили меня рассказом о ночном происшествии, после которого весь интерес к парню сдуло напрочь. Оказывается, он где-то напился, пришел уже поздно и, пошебуршившись по полкам в поисках своего места наконец завалился спать, но от жары в вагоне ему стало плохо и он начал блевать прямо с верхней полки на голову одной из женщин. На её месте я, если бы не убила незадачливого попутчика, то с полки наверняка бы скинула, отправив его по месту назначения головой в унитаз, а эта святая душа не только пожалела "бедного мальчика", а еще и беспокоилась, как бы он не захлебнулся собственным дерьмом!
— Неприятно, конечно, но мне проводница водички теплой налила в ведро, а я уж голову помыла сама, — как будто даже оправдывалась перед нами миловидная попутчица, теребя расческой спутанные после ночного мытья волосы, — и салфеток дала целый рулон, чтобы я все вытерла. Ну не ехать же нам всю ночь в этом?
— А он хоть извинился перед вами? — даже вспоминать, что вчера я засматривалась на этого парня, было противно.
— Да что вы, — удивилась тетечка, — он же спит еще, нешто я его ради извинений будить буду? Может, проснётся и вообще ничего не вспомнит?
Вспомнил парень или нет, осталось тайной, поскольку исчез он так тихо, что никто ничего и не понял, вроде недавно лежал наверху, а уже осталась одна смятая постель и пустое место на второй полке. Хоть бы спасибо сказал, гаденыш такой...
Умывшись-расчесавшись, я поспешила в кухню, где наверняка можно кинуть что-либо на зуб.
— Госпожа Валерия, — подскочила на скамейке дородная женщина, — а мы уж думали, что вам прямо в спальню завтрак принести, как позовете! И вам и господину Бейрису тоже!
— Мне можно прямо здесь подать, — пристроилась я за небольшой стол у стены, — а господину Бейрису еще долго никакие завтраки в рот не полезут. До обеда он точно не встанет, а как дальше будет, не скажу.
— Чего это с ним приключилось? — Жером пристроился на соседней лавке, — раньше он с утра так долго никогда не лежал, может, заболел? Люсьена позвать надо бы, пусть посмотрит.
— Зови-зови, — позлорадствовала я, — пить надо меньше, тогда и голова болеть не будет! Мне-то дадите что-нибудь, или отваром обойтись? Мясо вот вчера было вкусное, которое в спальне на подносике лежало, почти все прикончила, — упоминать о том, что часть была завернута в салфетку и припрятана в дорогу, я не посчитала нужным, пусть лучше думают, что съедено.
Побросав в рот, что было предложено, я послушала обязательные сетования о погоде, сплетни и пожелания счастливой жизни, после чего откланялась и пошла в свою комнату заниматься просмотром атласа Лионии и пересмотром вещей, могущих пригодиться в дороге. Этих самых вещей у меня было до обидного мало, но я перебирала их, представляя, как все будет происходить. От блаженного ничегонеделанья отвлекла Летиция, которая с удвоенной энергией принялась командовать сборами, гоняя прислугу по всему дому. Свертки, сундуки и узлы росли прямо на глазах и я с ужасом пыталась представить себе то средство передвижения, которое должно было вместить весь этот груз. Отговорить даму урезать кучу хотя бы наполовину, вызвали бурю протестов, обвинений в наплевательском отношении к себе и окружающим, а также нежелании постараться устроить более-менее привычный быт на новом месте. Махнув на все рукой, я поддакивала, осматривала предложенное, подсчитывала количество ложек и простыней и со вздохом соглашалась, что за мужчиной надо следить лучше, чем за самой собой. Кстати сказать, здоровенный сундук был забит именно мужскими вещами, поскольку со мной ехал по-прежнему скромный узел, в который добавились лишь выдранные страницы из атласа. За ужином маменька фыркала, крутилась на месте, то и дело спрашивая окружающих, положила ли она шляпы, подушки, носовые платки и прочую лабуду.
— Берри, ты что опять ничего не ешь?
— Ем, ем, — Райшер приволокся на ужин самым последним, сложился пополам на стуле и тянул отвар, которые заботливо подставил ему Жером. Вид у него был бледно-зеленый, он постоянно потирал лоб и заметно охал при попытках дотянуться до чего-либо вокруг. — Мне чего-нибудь... легкое, а то мутит до сих пор. Еще принеси, Жером, — ткнул он в пустой кувшин и снова скривился, — да что такое, не понимаю, вроде вчера ни с кем не дрался, с лестницы не падал...или падал?
— Ничего подобного, господин Бейрис, — заверил его мажордом, — вы за столом сидеть изволили, а потом мы вас до самой комнаты довели в целости и сохранности. Только у дверей и отпустили...может, плохо спали сегодня? — законных подначек я не услышала, наоборот, больше всего это походило на заботу доброго дядюшки о состоянии любимого родственника, то есть с положенным состраданием и беспокойством.
— М-да...плохо, — Райшер попытался почесаться и тихо взвыл, ощупывая себя за бок, — с кровати, что ли, упал? Так она невысокая и на полу ковер... Лерия, я падал на пол?
— Да, дорогой, — с ангельским смирением у меня уже было полное взаимопонимание, — причем не один раз. Вот поднимешься, полежишь, а потом опять — бах, и уже на полу. Прямо не знаю, что на тебя такое нашло? Может, переел вчера? Или переволновался? Говорят, такое тоже бывает.
Бейрис покосился в мою сторону, но предпочел не подымать неприятную тему, благо Раймон начал говорить о лошадях, которых надо было дать в дорогу и насущные проблемы пошла обсуждать вся семья. Летиция вдруг вспомнила, что хотела положить с собой корзину с посудой и потащила меня показывать эту самую корзину, утверждая, что без мало-мальского набора тарелок и кастрюль в Бернире делать нечего. Корзина оказалась поистине заколдованной — мы разрыли всю кучу, но она так и не нашлась, отчего маменька пришла в ужас, потом в ярость и кинулась в кухню. Там обнаружился чайник, который она уже якобы приказала положить, после чего выяснилось, что о тарелках должна была позаботиться Тильда, а она попросту перепутала, куда их надо нести. Суматоха продолжалась до глубокой ночи, куча росла и я твердо решила располовинить ее, когда все улягутся спать.
— Ты чего тут решила всю ночь сидеть? — Летиция откровенно замаялась и с удивлением наблюдала, как я с деловым видом роюсь в очередном узле. — Завтра с утра все погрузят, а сегодня уже ночь, отдыхать пора.
— Да, сейчас пойду, — завязав узел с подушками, я перешла к высоченной корзине, — вот только проверю тут...
— Ну ладно, — смилостивилась маменька, — не засиживайся долго. Берри уже отошел после вчерашнего, только что-то жаловался на бок, — многозначительный намек повис в воздухе, а совесть похихикала в узел с простынями. — Спокойных вам снов.
— Спасибо, — вроде бы невестке положено к ручке прикладываться и я покосилась на Летицию, но ничего подобного предложено не было. — Вам тоже спокойных снов, — обрадовалась я, что наконец останусь одна, а дама поняла это по-своему и ушла в самом благодушном настроении.
Спокойных вам снов, а я пока посижу здесь, перебирая для виду какой-нибудь узел. Надо, чтобы весь дом затих, тогда можно потихоньку прошмыгнуть в комнату для наказанных служанок и пристроиться на ночь там, пожаловавшись наутро во всеуслышанье на непосильную усталость после еще одного пересмотра собранных вещей. Могу же я так устать, что не будет сил подняться наверх? Ещё и глаза позакатывать, попридыхать и томно протягивать слова...нет, последнее не смогу, а вот зевать и жаловаться на больную спину поутру — сколько угодно. Сидеть просто так скучновато...пожалуй, все-таки придется заняться утруской приготовленных вещей, заодно лишнее откину, ну, и для себя, любимой, что-нибудь присмотрю в дорогу.
Переупаковка кучи поначалу шла вяло, но постепенно я втянулась и опомнилась лишь когда Жером очередной раз заглянул в дверь и многозначительно покачал головой — по его мнению мне надо было находиться этажом выше, но на мнения слуг я имела полное право не обращать внимания, как и они намекать мне на что-либо. Советы и пожелания я согласна выслушать, даже поблагодарить по возможности, а уж как поступить — это моё личное дело. Посему я в неожиданном порыве хозяйственности перекидала почти всё, переложила по-своему багаж и уменьшила на два приличных тюка его содержимое за счет франтоватых нарядов и лишних одеял. Это, пыхтя от натуги, я кинула в свою комнату — слуги найдут после отъезда и вернут по местам, а в сундук очень хорошо влезли всякие мелкие вещи, могущие потеряться даже в самой короткой дороге.
Как я предполагала, оправдываться перед Летицией пришлось с самого утра — не удивлюсь, если дама успела проинспектировать состояние дражайшего чада и обнаружила, что оно дрыхнет в одиночестве, а я вообще пропала неизвестно куда. Однако, всё возмущение очень быстро улеглось, когда она узрила аккуратно переложенные стопки вещей и утвари, приготовленные для отправки.
— И этим ты занималась полночи?
— Конечно, — я разве что не поковыряла носком туфли начищенный пол, изображая полное смирение, — зато не буду искать ничего в дороге, если нам случится останавливаться на постоялых дворах. Спать на чужом белье, когда везешь с собой свое? И под чужими одеялами? Не люблю сама и не дам этого делать и Бейрису. Да, — изобразила великую работу мысли, — столовые приборы тоже надо приказать, чтобы не убирали далеко, есть трактирными я не намерена.
— Девушки на постоялых дворах не всегда бывают столь расторопны, — осторожно заметила Летиция, — а вот украсть дорогую посуду...
— Смею заметить, что я и сама неплохо справляюсь с такими обязанностями, как перестилание постели и раскладывание ложек-вилок. Помыть или протереть их я тоже могу, зато не буду придирчиво искать сколы на тарелках и осматривать гнутые зубцы вилок. К тому же от чужих подушек всегда плохо пахнет, а на своей спится лучше.
— Мужчины, как правило, мало обращают внимания на подобные мелочи, — маменька придирчиво осматривала немного уменьшившуюся кучу в поисках утраченного, но оснований для подозрений в ущемлении прав Бейриса не нашла и потому не стала ничего расспрашивать, — но если ты считаешь, что так лучше поступать в дороге, то хорошо. Дорогой посуды я вам не стала укладывать, лучше прислать потом, когда обустроитесь, но и эта тоже неплоха. Вот в том сундуке уложены все вещи Берри, внимательно осматривай их, чтобы не было дыр и прорех. И стирать бы не мешало почаще, тоже не забывай об этом. Всё-таки очень странно, что ты полночи перекладывала уже уложенные вещи, вместо того, чтобы сразу подняться наверх, — покосилась в мою сторону Летиция, — вчера же он ничего не пил...
— Ничего, пусть отдохнёт перед дорогой, а я занималась не менее важным делом, чем...— покраснеть не получилось, но смущённо отвернуться в сторону — очень даже. — К долгой дороге надо быть готовой. Ох, я же ковыряюсь тут, а даже не спросила, когда мы выезжаем!
— В полдень, — маменька тяжело вздохнула, — сейчас проверяют дорожный экипаж, который сделан под такой вот случай. Внутри там места мало, лежать даже на подушках не получится, зато сзади очень хорошо встанут все сундуки и короба. Мы им редко пользуемся, но уж если доведется ехать куда-то далеко, то лучше него ничего не придумаешь. Тот мастер, что его делал, пристроил сзади специальный полог, который накрывает всё, что там привязано. На редкость удобно и практично, никакой дождь не замочит, а то от воды вещи моментально отсыревают и по приезде всё надо развешивать для сушки, особенно простыни и подушки. Ты очень правильно сделала, что отложила отдельно кое-что для дорожных надобностей. Положишь рядом с собой? Да, я бы посоветовала ещё отложить вещи для Берри, после целого дня верхом от мужчин пахнет, как от лошади!
Я заверила, что обязательно отложу просимое, только вот пока еще раз пересмотрю посуду, хорошо ли я её переложила, а то вдруг побьется на ухабах? Пояснять, что бОльшую часть вещей я уже выкинула из приготовленного, было излишним, а рыться в исподнем...ну вот ещё, пусть делает это сам!
Летиция потопталась около кучи, бесцельно перебирая то, что подворачивалось под руку, погладила шершавую поверхность здоровенного сундука, заглянула в корзину и вообще стала выглядеть на редкость неуверенной, словно её глодала изнутри какая-то мысль.
— Вы что-то хотите мне сказать? — прервала я затянувшуюся паузу. Не такой уж плохой оказалась эта женщина, чтобы не выслушать её напоследок, пусть даже мы с ней разойдемся потом навсегда. В этом прогнозе я уже не сомневалась, потому что когда она узнает обо всём, то я буду для неё первым врагом. — По-моему нас никто не слушает, но скоро уже надо будет выносить вещи...
