— Да, я хотела бы сказать вам, что...я всё равно не понимаю причин, почему Берри так поступил. Он почти ничего не объяснял, просто просил помочь ему и...вам. Вы же не любите его, я вижу это и мне, как матери, это слишком больно осознавать. Для вас существует только тот... другой, но вы почему-то согласились и подписали контракт. Непостижимо...— Летиция сцепила руки и захрустела пальцами, нервно сжимая их во время разговора, — я не смогла отговорить его и поэтому пришлось подчиниться. Каждый раз, когда он просит что-то, я не могу ему отказать. Это моя беда, так повелось с самого детства, но по-другому я уже не могу. Он всегда остается для меня тем мальчиком, которого я помню — боящимся темноты, пугающимся чужих людей, держащимся за мою руку во время болезни...я ничего не могу с собой поделать, потому что он мой сын. Я не хочу ему верить, ругаю его, когда до меня доносятся слухи о нём, но стоит только ему посмотреть на меня, улыбнуться и поцеловать меня, как я готова простить ему всё на свете. Это болезнь, которая называется материнская любовь, и вылечиться от неё невозможно. Ради него я готова на всё. Этот ваш с ним контракт...может быть, ещё одна его ошибка? Не знаю, только Айди ведает, что произойдет, но она не хочет мне ничего говорить, хоть я и просила её об этом. В храмах редко слышишь ответы, даже если приносишь туда богатые дары. Валерия, сейчас я обращаюсь к вам, как мать, обращаюсь ради жизни и спокойствия моего сына. Вы видите, что я даже не говорю о его счастье? Боюсь, что с вами это невозможно, но я хочу попросить вас только об одном — не причиняйте ему вреда. Не знаю, что вы можете сделать, когда уедете в Бернир, но очень прошу вас об этом. Он и так наделал в своей жизни слишком много ошибок, чтобы ещё и вы наказывали его за это. Вы можете мне это пообещать?
— Госпожа Летиция, — прощальная речь произвела впечатление и я срочно соображала, что она понимает под словом "вред". Наверное, всё-таки речь идёт о физическом состоянии, остальное всё можно пережить, а убивать Райшера в ближайшее время я пока не собираюсь, — никакого вреда вашему сыну я не принесу, обещаю. Сил у меня для этого маловато да и желания нет. Я не такая уж злобная мегера, как вы думаете, и чувство благодарности мне не чуждо. Несмотря на некоторые недоразумения, здесь ко мне отнеслись очень хорошо, позволили избавиться от долга и даже приняли в ваш род, чего я совершенно не заслуживаю. Я уважаю вас, уважаю всех, кого я узнала за эти дни и никогда не позволю себе оскорбить ничем никого из тех, с кем сидела рядом за столом. Это произошло благодаря вам...спасибо. От меня и от моей мамы, которая меня любит также, как и вы своих детей. Обещаю, что вреда вашему сыну не будет, — про себя я добавила "физического" и поставила точку.
— Попробую...— дама вызывающе задрала вверх подбородок, — попробую вам поверить. Только спешу вас предупредить, если Берри...словом, я найду вас везде, запомните!
— Хорошо, — я предупредительно скосила глаза на дверь, где уже застыл Жером в сопровождении троих дюжих парней и Летиция, царственно кивнув на прощанье, выплыла из комнаты.
Любые сборы в дорогу проходят в лёгком сумасшествии — как бы чего не оставить, чтобы спохватиться в последний момент. Но здесь все заботы взял на себя мажордом и бригада помощников споро вытащила здоровенный сундук, плетеные дорожные короба и узлы, намертво привязав их сзади небольшого высокого экипажа. Это в нём я должна ехать?
— Конечно, в нём, — Раймон не понял удивления, — женщине неприлично ехать верхом, это дело мужчин. Если бы вы не забирали всю эту гору вещей, самое лучшее было бы отправиться порталом, быстро и надёжно.
— Так в чём же дело, вещи можно и потом привезти, — воззрилась я на столь архаичное средство передвижения, внутренне радуясь, что как раз до портала дело и не дошло. — А-а, дорого получается, да? Мне говорили, что чуть ли не по десять золотых надо платить магу за открытие портала...
— Кто это из магов так бессовестно обирает нас? — сзади подкатилась Розалия. — Я-то уже давно никуда ни выбиралась, а вот Морган говорил, что ему последний раз это обошлось в три дера. Десять деров...что за безобразие!
— Не знаю, кто, — я подивилась нахальству и жадности вместе со всеми, — это мне рассказывали еще полгода назад, когда я спрашивала, как можно добраться из Делькора в Бернир.
— Можете забыть о таких ценах, — авторитетно заявил Сайрес, — с того времени уже не раз могли выловить этого наглеца, если он действительно брал такие огромные деньги. Что-то подобное я уже слышал, но если только до протекторов дошла хоть одна жалоба, то они своего не упустят. Может, в другом им и не мешало бы окоротить свои посягательства, но за такой грабёж я бы сам напустил их, не считаясь с родом. Бейрис где, в конюшне?
— Да, они там уже с утра толкутся, — Жером, как всегда, был в курсе всех дел, — сейчас Ференц еще раз все проверит, чтобы в дороге осечек не было.
— И...мы вдвоём поедем? — уже не верилось, что скоро тронемся в путь и я чуть ли не приплясывала на месте, наблюдая вместе со всеми остальными через широко открытые двери, как еще раз проверяют крепость узлов на сундуке и коробах.
— Бейрис должен ехать вместе с остальными солдатами, — отозвался Сайрес, — а ваш экипаж будет двигаться позади них. Отделение выехало сегодня утром, но гнать лошадей никто не будет. Может, еще догоните их на тракте, но в любом случае встретитесь на постоялом дворе в Бренно, где можно будет переночевать. По этому тракту постоялые дворы очень неплохи и отдельная комната для вас найдется в любом случае. Править будет Ференц, а вам, Валерия, останется лишь отдыхать до самого приезда и просить Айди о хорошей погоде. Видите, что опять творится на улице?
Там действительно творилось форменное безобразие — налетевшие тучи то и дело просыпались мелким неприятным дождичком, но порывы ветра сносили их за крыши домов, пытаясь оголить ярко-голубое небо. Прорехи в облаках быстро затягивались, не давая теплым лучам Верны хоть немного подсушить мокрую траву и деревья.
— Вот, оденьте эту накидку, — кто-то из слуг накинул мне на плечи теплый плащ, — а это госпожа Летиция приказала положить вам с собой. Там теплые вещи и бельё, я поставлю вовнутрь. Вы же всё равно одна будет ехать, верно?
Прощались и напутствовали не то, чтобы очень душевно, но и без лишней неприязни. С Бейрисом всё происходило более трогательно, аж слеза прошибла женскую часть семьи. Мужская половина была сдержанней, только Герберт что-то шептал вполголоса и хлопнул внука по спине так, что тот разве что не закачался.
— Если поспешите, то в Бренно успеете еще до сумерек, — напутствовал Раймон, — а вот завтра придется трястись до темноты. От Бренно до Кольма дорога длинная, придется пораньше вставать. Зато там отлично кормят, обязательно попроси мясо на ребрах, это их самое лучшее блюдо.
— Постараемся не разлёживаться с утра, — Райшер кивал с самым серьёзным видом, — нам ещё дней семь ехать.
— Десять, — поднял вверх указательный палец Герберт, — и то, если поторопитесь, иначе все двенадцать уйдет. Ференц, паршивец, держись середины дороги, а то растрясёшь Валерию, что с ней потом Берри делать будет?
Вопрос повис в воздухе, вызвав вполне обоснованные переглядывания членов семьи.
— Валерия, — Бейрис предупредительно встал у дверей, протянув руку, но я намеренно проигнорировала её и, быстро подобрав юбки, влезла вовнутрь. Ох ты ж ёшкин кот, и как тут ехать целый день? Дверцу закрыли, я торжественно помахала всем через мутноватое окошко и откинулась на мягкую спинку. Зацокали копыта лошадей, экипаж затрясло и мы тронулись в путь.
Скорость передвижения этого ископаемого средства была столь невелика, что я стала опасаться прибыть на первый постоялый двор только к утру следующего дня. По большом счёту, мне всё равно, когда это произойдёт, но лишь не ночью. Эх, где мой мир, с машинами, самолетами и экспрессами? Трясись, пока не надоест, а надоест уже так скоро, что буду бросаться на стенки от вынужденного безделья. И окошки мутноватые, так бы хоть обочины разглядывала или книжку читала! Нет, почитать не получится, то ли ухабы приличные, то ли камни валяются, никакие диваны не спасают, подскакиваешь и валишься то на один бок, то на другой. Верхом попроситься? Так я ездить не умею, свалюсь прямо в грязь на потеху остальным. И дождик паршивый то и дело припускает, а плащ-палаток непромокаемых тут нет, всё суконное и воду впитывает на "ура". Придется терпеть, пусть там Бейрис трясётся на лошади, а я тут...ох, а холодно-то как, ведь ни отопления здесь, ни шкурки теплой, по ногам ветер гуляет в многочисленных щелочках. Откуда тут знать о герметиках? Валенки, валенки надо было искать, да доху медвежью, вот тогда бы доехала без соплей...что там мне из теплого Летиция положила? Жалко, к Уте с Зарой так и не зашла попрощаться, ну да сколько можно их пугать своими неожиданностями, пусть думают, что у меня все хорошо с Орвиллом и не маются сердцем из-за этого. Даст Айди, зайду когда-нибудь, дала бы только...
Солдат мы нагнали почти у самого постоялого двора и я услышала приветственные возгласы с командирским окриком. Тряска немного поутихла, но теплее не стало, хоть я давным-давно завернулась в две накидки и толстую шаль, пристроившись с ногами на коротком диванчике. Не падала на пол лишь потому, что уперлась в одну стенку спиной, в другую ногами и даже умудрилась подремать по дороге, пока ехали более-менее ровно. Мерзкий дождик перестал стучать по крыше и стихал ветер, который довел меня до состояния продрогшей кочерыжки. Наверняка погода не такая уж противная, как мне представляется изнутри и, если я пойду пешком, то быстро согреюсь в любой лёгкой куртке. Здесь-то от неподвижности холодно...и в носу что-то зачесалось, вот только простуды не хватало! Чих подтвердил, что оная простуда не за горами, а как все солдаты едут верхом? Закалённые?
Голоса снаружи стали громче, кто-то призывал все проклятья на головы тех, кто дрыхнет по укромным местам, рядом рычали не хуже медведя, требуя горячего гройга, всё перекрыл зычный голос, от которого даже задрожали окошки и затряслась дверца. Экипаж наклонился на один бок, на другой, дернулся и резко встал, а я чуть не свалилась он неожиданности на пол.
— Лерия, вылезай, — Райшер, ничуть не напоминающий вымокшего и замерзшего солдата, которого мне рисовало воображение, заглянул вовнутрь и некоторое время с удивлением рассматривал кучу теплых вещей, в которые я завернулась с головой и ногами, — что случилось?
— Ничего, — я попыталась нашарить туфли рукой, потом ногой, но они откатились в дальний угол и пришлось задирать юбки, подтягивая обувку к себе. — Сидеть холодно столько времени, вот и завернулась. — Вид обветренного лица Бейриса был настолько хорош и доволен жизнью, что я моментально впала в раздражение. Это я замерзла и едва шевелю ногами, закутавшись в тряпки, а ему на дождике и ветре — хоть бы хны! — Сама выйду, н-не надо мне твоей руки!
— Лерия, у нас так не принято делать, — весёлая улыбка выглядела форменным издевательством, — если тебе подают руку, надо принять это как знак уважения, а не огрызаться и не фыркать...да ты действительно вся холодная!
— Я с-сама! Не надо носить меня на руках, — попытавшись отпихнуться, я потерпела полное фиаско, — мне ещё надо забрать с собой...
— Скажешь служанке, что надо принести, — широкий плащ Райшера очень хорошо прикрыл меня от холодных порывов ветра, — а сейчас посидишь у огня и согрееешься, пока нам приготовят комнату.
Широкий двор с правой стороны был огражден длинной коновязью, у которой по причине плохой погоды стояло лишь две понурые лошади непонятной масти, а за ней виднелись широко раскрытые двери, в которых исчезали лошадиные задницы, ведомые солдатами в таких же темно-синих плащах, как у Бейриса. Мой экипаж тоже отогнали поближе к конюшням, и около него суетился невысокий плотный мужичок, распрягая лошадь. Даже если бы я гордо отвергла помощь Райшера, то встала бы проблема дойти до крыльца, поскольку весь двор изобиловал небольшими лужами и пробираться между ними в имеющейся обувке, поддергивая длинный подол, было весьма затруднительно. До мощения камнем в целях чистоты здешний хозяин еще не дошёл, а суетящийся во дворе люд такими проблемами себя не занимал, ибо ходил либо в сапожищах, либо вообще босиком.
Зал впечатлял своими размерами для здешних построек — сразу видно, что тут могло находиться зараз человек по тридцать, рассаживаясь за темными здоровенными столами, которые пока что не были заняты даже на четверть. Сам хозяин, дородный усатый мужик, суетился около здоровенного камина, обмахивая тряпкой небольшой столик. Темные стены с маленькими окнами делали огромное помещение мрачноватым, но вдоль всего периметра потолка уже начинали разгораться знакомые осветительные шарики, в мигающем свете которых становилась хорошо видна крутая лестница на второй этаж и длинная, в две стены, галерея, на которую выходили двери. Балюстрада ограждения издалека смотрелась игрушечной, пока Бейрис не прошел мимо...толщина балясин была почти в мою ногу! Надеюсь, со второго этажа не улетишь так, как обычно показывали в голливудских боевиках.
— Сюда пожалуйте, господа хорошие, — мужик степенно поклонился, — а то вы уж совсем заморозили вашу даму, господин солдат. Вот тут посидите, у огня, так сразу согреетесь, милостивая госпожа, а то лучше я вам вина горячего принесу. Меня папаша Петер зовут, добро пожаловать!
— Вина? Давай принеси вина, — согласился Бейрис, усаживая меня на широченную темную скамью поближе к очагу, — а что на ужин будет? Да, нам комната нужна, до завтра.
— Не надо мне вина, — я чуть ли не спиной влезла в огонь, желая наговорить Райшеру всё поперёк, — лучше мне горячего отвару принесите, это не хуже вина будет. Есть у вас что-нибудь для замерзших от такой вредной погоды?
— Да как не есть, — заулыбался хозяин, пожимая плечами на дёрнувшего щекой Бейриса, мол, ничего не поделаешь, раз дама просит, то надо выполнять, — сейчас Тилина принесёт, только кликну. Что-нибудь ещё надо, господа хорошие, кроме ужина? Может, постирать вам надо, так вы Тилине скажите, она сделает. А вы, господин хороший, с теми солдатами вместе, что в такой же форме, как у вас, приехали, или сами по себе?
— С нами он, — хрипло отозвался с порога невысокий остролицый усатый дядька, в первый момент напомнивший мне желчного Унсеррата, — посланы для поддержания порядка во вверенных его величеству Райделлу территориях.
— Посиди тут, я пока к Ференцу схожу, посмотрю, как там наш экипаж поставили, — Бейрис поднялся и отдал честь подошедшему. — Господин майнор, разрешите выйти? Мне посмотреть надо, как там наши вещи, да слугу проверить.
— Идите, — отмахнулся усатый, — а то недосмотришь, и слуга сбежит и вещи прихватит. Хозяин, вина горячего мне принеси, пока мои молодцы сюда не ввалились.
— Тилина, — вроде бы не заорал хозяин во всю глотку, а вот пронеслась по ушам настоящая волна инфразвука, аж в голове завибрировало, — вина горячего подай господину майнору! А куда ж направляетесь, если не секрет?
