— Замерзла? — участливо спросил он и приобнял меня за плечи. — Ладно, раз... два... три....смотри!
Машина, которая приветливо мигнула фарами, была ни чем иным, как спортивной "Ауди" ярко-красного цвета и я озадаченно покосилась на Лёшика, который торжественно поднял руку с ключами вверх. Да-а, наверное, я смотрелась круглой идиоткой, когда боялась доверить ему свою "девятку". Его машина стоила на порядок больше моей, не считая резины, дополнительных фар и тюнинга. Мой вид был настолько растерянным, что парень засмеялся, открыл водительскую дверь и почти силой затолкал меня вовнутрь, а сам уселся рядом, откинув спинку кожаного кресла.
— Ну как тебе моя девочка?
— Лёшик...ты извини, но...я боюсь на ней ездить. Это слишком дорогая машина, и я буду чувствовать себя в ней неловко. Не по Сеньке шапка, понимаешь?
— Лер, ты можешь поставить ее во дворе и обметать каждый день снег, но мне бы хотелось, чтобы ты попробовала, что такое хороший дизайн, мощный движок и удобство пользования. Твоя лайба уже пережила свое время, а то, что "ауди" дорогая, пусть тебя не заботит. Я работаю там, где всегда смогу восстановить ее, так что езди и не тушуйся. У красивой девушки должна быть красивая машина, а тебе она подходит даже больше, чем мне.
Он говорил, ничуть не рисуясь, таким естественным тоном, как будто для него дать по доверке машину стоимостью больше миллиона было плевым делом. Сколько же он зарабатывает в автосервисе, если может позволить себе содержать такую красавицу?
— Давай, буду показывать, что где лежит. Смотри, вот тут кондишен, но он вряд ли тебе понадобится пока, тут печка, тут подогрев сидений, тут противотуманки...
Лекция на тему "освой дорогую иномарку" продолжалась недолго. Я завела двигатель дрожащей рукой, включила фары, помигала поворотниками и тихо выехала со стоянки на улицу.
Мы прокатились по ближайшим улицам и спина ощутимо холодела, когда рядом проезжали высоченные джипы, но постепенно опыт брал свое и через час "ауди" повиновалась мне, как хорошая норовистая лошадь, которой не дают полной свободы. Лешик сидел рядом, запрокинув назад голову и от него тянуло знакомым тонким ароматом. Проезжая по пустынной широкой улице, я посильнее вдавила педаль газа и машина рванула с места, как самолет. Полет был недолгим, но впечатляющим, а парень рядом даже не открыл глаза, хотя заметно вздрогнул при наборе скорости.
— Ну как, понравилось? — спросил он. — Поехали за твоей лайбой, мне еще до дома пилить надо.
Распрощались мы на парковке у бизнес-центра, обменялись документами и поставили подписи в подготовленных заранее доверенностях. Лёшик убрал все во внутренний карман, и пошел заводить мою машину, а я села в его авто и задумалась, постукивая пальцами по торпеде. Почему он это сделал? Мужчины обожают свои машины, они их вылизывают больше, чем кошки — новорожденных котят, и вдруг мне отдается почти просто так дорогущая иномарка, пока он ремонтирует мою... объяснение тут напрашивалось только одно, но я упорно не хотела ему верить. Природная осторожность помноженная на приобретенный жизненный опыт просто кричали о том, что Золушка всегда остается Золушкой, а прекрасные принцы — продукт мыслеобразования шестнадцатилетних дурочек. Чтобы вот так просто встретиться в полутемном дворе и ждать моего возвращения на следующий день, прекрасному принцу надо или слишком разочароваться в жизни и окружающих его принцессах, либо... либо у него должен быть к этой принцессе очень сильный материальный интерес. Может быть, у меня в квартире спрятаны золото и бриллианты? Но преступников никогда не останавливали жильцы, я целый день на работе и без меня можно уже давно там все найти. Кучи денег у меня нет, живу я весьма скромно по нынешним меркам, наследства из-за границы тоже не ожидаю по причине отсутствия там родственников, так чего же ему, собаке, надобно? Женская гордость все же пыталась доказать, что я не так уж плоха и доказательство тому — роскошный болид, в котором я сейчас сижу. Плюнув на дальнейшие размышления, я завела двигатель и поехала домой, прикидывая, как удивятся соседи, увидав на моем месте это чудо.
Прошло две недели. Лёшик исправно звонил мне, рассказывая о трудных буднях российского автосервиса, интересовался моими делами, но о моей "девятке" даже не заикался, как будто бы не желал возвращать ее назад. Посовестившись, я в один прекрасный день приперла его к стенке, чтобы выяснить судьбу моей пропавшей машины. Нет, я вполне могла полагать, что он альтруист и обожает раздаривать миллионные болиды, но это шло вразрез с моими жизненными установками, которые гласили, что за все надо платить, вот только чем?
— Лёшик, что случилось с моей лайбой? Из любого сервиса ее выкидывали буквально через три дня, а у тебя она стоит уже две недели и ты считаешь, что это в порядке вещей? Надеюсь, на ней не перевозят наркотики или трупы?
— Лер, — поморщился парень, — понимаешь, я уже перебрал подвеску, заменил две шаровые, стойку, ступица подстукивала...подварил сзади угол, но все равно она мне не нравится на ходу, а когда мне не нравится машина, я пытаюсь докопаться до сути, иначе беды не миновать. Знаешь, сколько происходит аварий после шинки? Болты затянут плохо, колеса на трассе летают, а мы отвечай...Нет уж, пока на моей поезди, а я твою поковыряю. Ты мне живая нужна и желательно целая!
На такой монолог я не могла ничего возразить и скрепя сердце продолжала ездить на дорогущей иномарке, внимательно следя, чтобы ее не поцарапать.
В выходные мы не всегда могли встречаться, сервис Лёшика работал для автомобилистов чуть ли не 24 часа в сутки и если туда притаскивали очередного инвалида за хорошие деньги, то и трудились там все, как на износ. В эти дни парень звонил мне чаще обычного, интересовался, где я нахожусь, чем занимаюсь и постепенно вытягивал все, что я только могла ему рассказать. Получалось, что он знал обо мне уже многое — где я живу, чем занимаюсь, а я о нем не знала почти ничего, кроме его страсти к машинам, да интереса к архитектуре. Это была его вторая слабость — он любил рассматривать старые дома в центре Петербурга, заходить во дворы-колодцы, заглядывать в освещенные окна и при случае поражал меня знанием строительного дела прошлых лет, как будто сам жил в старом фонде.
— Лёшик, а где ты живешь?
Мы сидели в недорогом кафе, достаточно уютном и тихом, чтобы там можно было поговорить и мне захотелось узнать о нем побольше. За два месяца нашего знакомства я ни разу не замечала за ним попытки поцеловать меня или напроситься на ночь. Бывало, я приглашала его к себе поесть, но к полуночи он вежливо откланивался и уезжал к себе, щелкая меня по носу у самой двери.
— Далеко, у меня комната в Сосновой Поляне. Но от тебя я туда очень быстро добираюсь, если ты об этом, — пояснил он. — Абреки довозят почти задаром.
— Ты снимаешь ее или это твоя комната?
— Ах вот ты о чем! Моя, я купил ее два года назад. Снимать невыгодно, денег много уходит, лучше сразу купить жилье. Ты еще что-то хочешь спросить? Так лучше сразу выкладывай, что тебя интересует, чтобы недомолвок не было. Вообще-то я не из Питера, я сюда приехал после того, как с родителями рассорился. Они в Новороссийске живут, на самом берегу моря. У отца приличный бизнес, он владеет пакетом акций порта, а там никогда не бедствовали, сама понимаешь. Но он у меня мужик простой, без фанаберии, и меня также воспитал. Видишь, я же не в офисе штаны просиживаю, а здесь работаю, зарабатываю прилично. На комнату себе я заработал, да и на машину отец совсем немного добавил, остальное я сам. Он хотел, чтобы я с ним кентовался, да это оказалось не по мне дело, я больше тачки люблю и руки у меня не из задницы растут. Ну, как разругались, я в Питер и маханул, дружок тут у меня осел, Славка. Мы еще в школе вместе учились, он в мореходку поступил, да ушел потом, с девушкой познакомился и живет теперь тут. Сервис, в котором я работаю, держит родственник его девушки, он-то и взял меня к себе. Отец все давит на меня, чтобы я возвращался домой, а мне туда уже не хочется, я в Питер просто влюбился! Как иду по улицам, представляю себе — вот тут такой дом, тут — другой, а здесь я живу, чтобы окна на Фонтанку выходили или Неву. Пусть здесь и климат поганый, дожди идут, небо серое, а мне и это нравится! Не веришь?
— Верю, я тоже Питер люблю и больше нигде бы не смогла жить, только в нем. Была я в Севастополе, Новороссийске, Адлере — там тепло, небо чистое, солнце яркое, а через неделю домой тянет. Это как полярники — все прекрасно, только вот на свою станцию душа стремится, где снег круглый год лежит и белые медведи бегают.
— Ну вот, ты меня понимаешь, — обрадовался Лешик, — а отец с матерью как вату в уши заткнули! Возвращайся и все тут, весь мозг вынесли уже...квартиру обещают купить, к делу пристроить. Отец уже на машине старше года и ездить не хочет, чтоб даже сервис не делать лишний раз, нос дерет, что счета в банках за шесть нулей перевалили...в еврах, ессно. Ему мои слова — как кость в горле, что круче Питера города нет. Москва и то не так душу трогает... да и не уеду я теперь из Питера ни за что!
— А то, что там денег больше будешь иметь и климат лучше, это роли не играет?
— Не все деньгами измеряется. Лер, мы уже тут все съели, пойдем пешком погуляем, — парень поднялся из-за стола, выглядывая в окно, — дождя нет, тихо стало, пошли вдоль Загородного, я тебе там кое-что покажу. Окна еще светятся, увидим...пошли давай!
Прогулка была долгой, шли мы не торопясь, но рядом с Лёшиком я забыла о замерзающих ногах и шмыгающем носе. Парень шел рядом и, то и дело останавливаясь, указывал мне на освещенные окна, через которые можно было видеть внутреннюю обстановку комнат.
— Лер, вот еще посмотри, видишь, они сделали такой подвесной круг на потолке и вставили туда по окружности галогенки. Если горит центральный плафон, это просто освещенная комната, а когда они включают круговые светильники, в комнате царит полумрак и создается интересный эффект, как будто в средневековом замке находишься. Видно это хорошо, но надо подождать часов до одиннадцати...Сейчас мы еще дойдем до одного окна, там другой прикол...— тащил он меня вперед. — Посмотри, на третьем этаже между занавесками, что видишь?
— Странное что-то блестит, не пойму никак. Такое впечатление, что зеркало там, — разглядывала я в щелочку чужую жизнь.
— Точно, зеркало! Сейчас у них все задернуто, а я как-то попал, когда щель пошире была... насмотрелся от души. По-моему, там девица сейчас снимает квартиру, из дорогих проституток.
Мне стало неуютно и смотреть на Лешика не хотелось.
— Пошли, я тебе мастера одного покажу, — подхватив меня под локоть, он как будто и не заметил, что мне стало неприятно. — Посмотри на потолок, его сделали скошенным и весь зашили вагонкой, а вместо плинтусов — приглядись только! — резьба, электролобзиком, наверное, вырезал и прибил. Красота потрясающая, я тут подолгу рассматриваю их кухню. Сейчас до одного окна дойдем, там посреди комнаты арка сделана, а на ней светильник висит...то ли перегородку снесли, то ли комната изначально длинная была, непонятно, но очень здорово!
Арка впечатлила и меня, я вглядывалась в ее очертания и необычный светильник на цепи, пока ноги не замерзли окончательно. Притопывая, я засунула руки в карманы куртки и стала осматриваться в поисках ближайшей остановки или маршрутки.
— Лер, ты замерзла? Вот я дурак-то, таскаю тебя по улицам, а подумать о морозе и не догадался! Сейчас доедем, — он махнул рукой, останавливая машину.
В лифте было темно — лампочки не горели, на моей площадке тоже стояла темнота и я долго искала замочную скважину ключом.
— Чай будешь пить?
— Давай, только погорячее, — он приложил красные от холода руки к батарее. — Что-то сегодня мороз кусачий.
— Влажность повысилась, это чисто питерская фишка. В других местах при минус десяти еще можно в куртке бегать, а у нас и при минус двух шубу надо одевать, — я засыпала заварку в чайник и залила кипяток. — Климат наш такой.
— Лера, — Лешик подошел ко мне сзади и обнял за плечи, — Лер...
Целовались мы так долго, что уже успел остыть чайник, а у парня согрелись руки и через рубашку я чувствовала, какие они стали горячие. По спине пробегали теплые волны, губы опухли, но руки все не разжимались и мне больше всего на свете не хотелось, чтобы это когда-нибудь закончилось.
— Лера, я просто голову потерял с тобой, — голос заставлял поднимать голову и встречаться с ним взглядом, от которого сладко кружилась голова. — Думаю только о тебе постоянно, парни надо мной смеются, а мне наплевать, что они подначивают...они же не знают тебя...как увидел тебя во дворе, так забыть не мог. Были у меня девчонки, но это так, блажь одна, пустое...погуляли, переспали да разбежались. Я с ними даже и не знаю, о чем говорить, смеются, пляшут как одержимые, кривляются, одно слово — девчонки, а ты — женщина, настоящая женщина, у меня таких никогда не было. Я хочу все время быть рядом с тобой, держать твою руку, смотреть в твои глаза, просыпаться и видеть только тебя. Хочу, чтобы ты вот так готовила по утрам, я же о твоей каше не раз вспоминал, Славке как-то рассказал, тот на меня глаза вытаращил, что там за гречка такая, что ты о ней больше мечтаешь, чем о шашлыке из осетрины? Я от твоего запаха с ума схожу, — он ткнулся лицом мне в волосы и глубоко вдохнул. — Как ты думаешь, что со мной делается? Я что, влюбился в тебя?
Не зря говорят, что женщины любят ушами! Слушая Лёшика, я не могла отделаться от полной ирреальности происходящего — парни сейчас и книжек-то не читают, а уж чтобы вот так говорить, и речи быть не может. Нет, это происходит не со мной, это сон, который вот-вот закончится, я раскрою глаза и опять останусь одна, а подобное услышу только в очередном сериале, если буду щелкать пультом не очень быстро.
— Подожди, я сейчас сбегаю кое-куда, — он еще раз поцеловал меня и по привычке щелкнул по носу. — Никуда не уходи, я мигом!
Обернулся он действительно быстро и выставил на стол бутылку вина, весело улыбаясь разлил его по бокалам и поднял тост.
— Лера, я хочу за нас выпить, за тебя и за меня, чтоб у нас было все! Все, что мы только захотим...и еще немного сверху.
— У нас и так есть немало, мы не бомжи, работаем оба, здоровы...остальное в наших руках, — отпила я из бокала.
— А я еще больше хочу, чтобы не только не потерять, но и еще больше сделать! — блеснул глазами Лёшик.
— Не вижу причин, чтобы это не состоялось.
— Ты так со мной разговариваешь, как будто не веришь, что я способен на многое, — вскинулся он с легкой обидой. — Я еще дома пытался стать самостоятельным, да родители не давали, а уж здесь я сам себе хозяин и, заметь, неплохой! Деньги есть, комната своя есть, тачка крутая есть, теперь еще и ты у меня есть...но впереди все будет еще лучше, чем сейчас! Давай за это выпьем, — разлил он вино.
Бутылка вина подошла к концу и Лёшик засобирался домой. Постоял в дверях кухни, как будто собираясь с мыслями, потом медленно оделся и выжидательно замер у входной двери. Я смотрела, как он одевается и ничего не могла понять — живу я одна, но он ни разу не сделал попытки остаться у меня под какими-либо предлогами. Молодой парень...а кстати, насколько он молодой? На мой взгляд ему лет двадцать пять, хотя внешность бывает очень обманчива, я вот на свои двадцать девять никак не выгляжу. Просить его оставаться — женская гордость не позволяет и с детства вдолбленный стереотип, что мужчина должен добиваться женщины, а не наоборот. Если бы он спросил о такой возможности, я бы согласилась, но он даже не затрагивал эту тему и поцеловав меня напоследок, исчез в темном пролете лестницы.
