Проснулась я от все нарастающего жжения в области шеи и никак не могла понять, что доставляет такой дискомфорт. Болели ноги и спина, шею жгло больше и больше, а вокруг царили серые сумерки, в которых плавал полупрозрачный туман. Охнув, я подскочила на ноги, озираясь по сторонам. В тумане неясным пятном двигалась лошадиная задница, удаляющаяся в неизвестном направлении, рубашка и штаны были влажные и неприятно холодили кожу. Шею обожгло огнем так, что я чуть не взвыла от боли и, потирая на ходу озябшие плечи, ринулась следом за лошадью, стараясь нагнать ее побыстрее.
Ожидание того, что я проснусь утром у себя дома, сыграло со мной злую шутку — идя следом за вилтом, я не могла понять, что произошло, почему я еще здесь и где, собственно, Дайлерия? Давя внутри зачатки паники, я мерно шагала по дороге, пытаясь прокашляться и выдавить хоть какие-то слова. Воды бы попить...При мыслях о воде во рту стало еще суше и противней, а проблема отбежать за кусты и вообще скоро не будет меня беспокоить.
Широкая дорога, по которой мы шли, сворачивала налево и между деревьями уже было видно огромное открытое пространство, но вилт свернул направо и пошел по широкой тропе, вьющейся между высоченными стволами. Идти сразу за лошадью было опасно — запросто поддаст копытами, пришлось еще поотстать и терпеть на шее горячий ободок.
Лес стоял вокруг стеной, тропа была прохожей и натоптанной, но когда тут проходил последний человек, оставалось загадкой. Даже если кто-то попался бы нам навстречу, то наверняка бы спрятался подальше, во всяком случае я бы так и поступила во избежание неприятностей. Если здешний народ знает, что такое вилт, то дураков нет связываться с ним, пусть он хоть гору золота везет.
Солнце уже давно взошло, мы шли молча по лесной тропинке и вдруг меня как резануло — за спиной не было никого, всадники с Деннелем во главе попросту пропали. Перепутали дорогу? Разоспались и отстали? Они же шли вчера за нами до темноты и устроились на ночлег...где? Я их не слышала, а вилт поднялся еще до рассвета... Неужели они решили, что преследование бесполезно и повернули назал? А я, что мне теперь делать? И куда он меня ведет? Вопросов было много, но отвечать на них было некому.
На лесную речушку мы вышли, по приблизительным прикидкам, где-то в середине дня. Тропа перелетала через нее узким мостом, сложенным из толстых бревен, и вилт потянул за собой упирающуюся лошадь, что-то приговаривая ей и ласково ворча. Животное поупиралось, но осторожно перешло на другой берег, где к воде спускалась широкая полоса влажной утоптанной земли. Я перешла следом за ними и ринулась в реку, черпая прохладную воду пригоршнями с плоского зеленоватого камня. Умыться, помыть руки, прополоскать рот и от души напиться — что может быть лучше свежей воды? Рядом пила лошаль, зайдя глубоко в воду, а вилт, стащив с себя штаны и рубашку, полоскался по пояс в проточной воде, яростно скребя себя здоровенным пучком травы. Рассматривать этот жуткий стриптиз было выше моих сил и я опустилась на колени, чтобы не видеть ничего вокруг.
Откашливалась я долго, сплевывая густые комки слизи, опять пила воду и с наслаждением чувствовала, как она протекает в желудок. Горло еще немного болело, но уже можно было произносить какие-то слова, а не задушенно хрипеть. Пока я плескалась в воде, вилт поднялся и потянул за собой лошадь наверх. Я пошла следом, не дожидаясь ожога на шее и стараясь держать безопасную дистанцию. Куда мы идем? Если сразу не разорвал, то для чего он тащит меня с собой? Съесть потом? Принести в жертву кому-нибудь? Поделиться с соплеменниками? Боже, какой бред, у него нет соплеменников... но куда же мы идем, и где, черт возьми, эта Дайлерия? Она же обещала, что три-четыре дня и все, ей больше не надо...да, скорее всего у нее возникли непредвиденные обстоятельства и ей понадобился еще один день, а я зря паникую и сегодняшний вечер все же будет последним, это точно. Надо не психовать, не впадать в панику, а спокойно подождать до утра. Утром все вернется на круги своя — я, Дайлерия, проклятый вилт...ну скорей бы настало это утро!
Ситуация с ночевкой повторила вчерашнюю — вилт лег на расстеленный плащ, я пристроилась под кустом рядом и провалилась в сон. Ночью просыпалась не один раз, дергаясь от кошмаров, вспомнить которые было невозможно, но оставалось ощущение ужаса и безысходности. Слышалось рычание вилта, шум и возня, шею несколько раз ожигало огнем, но подниматься и выяснять, что произошло, не было желания и я только сжалась в комок, стараясь согреть озябшие руки. Провалившись в очередной кошмар, я представила себе, что уже нахожусь в Саперном и перехожу дорогу, чтобы попасть в комнату. Как всегда во сне дорога вильнула в сторону и дом растворился в тумане, а на его месте возник темный лес, по которому перебегали огоньки и яркие всполохи. Они вдруг собрались в один светящийся шар и он взлетел в воздух, а я осталась в полумраке предрассветных сумерек совершенно одна...
Утро я опять встретила в лесу. Неприятная влажность от рубашки холодила спину, болела спина и шею вновь жгло огнем. Это означало лишь одно — вилт уже встал и пошел по тропинке, а я должна догонять его, иначе...а что будет иначе? Ничего не получилось, Дайлерия пропала и я не могу вернуться домой, в свое тело. Почему, что пошло не так, как она планировала? А может быть, она вовсе и не планировала возвращаться сюда? Мысль, которую я старательно гнала, вернулась и ударила со всего маху. Что, если она и не хотела возвращаться, а все было задумано ею с самого начала именно для этого? Нет, нет, не-е-ет!
Вилт остановился впереди и я чуть не налетела на него, захлебнувшись собственным криком, потому что ничего не видела вокруг в этот момент. Только вдохнув запах мокрой щерсти, остановилась и вытерла слезы, понимая уже всю безысходность своей ситуации. Вилт тронулся вперед, по-прежнему не оборачиваясь.
К вечеру мы встали на небольшой горушке, а тропинка впереди опускалась все ниже и ниже, деревья по обеим сторонам постепенно переходили в заросли кустарника и более чахлые стволы. Лошадь, с которой вилт снял упряжь, щипала рядом траву, изредка поднимая голову и помахивая хвостом, вилт сидел на плаще по-турецки, закрыв глаза и не шевелясь. Становилось сыро и холодно, поднималась влажность, продирающая до костей и я никак не могла согреться, сидя на кучке свежесорванных веток. Обнимай себя за плечи, за колени — это бесполезно, если нет рядом огня. Волосы тоже были влажными и висели грязными прядями, которые я отбрасывала назад. Не имея по жизни таких жестких и длинных волос, как у Дайлерии, в замке я не могла отказать себе в удовольствии покрутиться перед зеркалом, перекидывая роскошную белую гриву во все стороны, но здесь, в лесу, она меня уже не волновала и я только выбирала из нее мусор да проверяла на предмет больших колтунов. Опять холодной змеей начал заползать вовнутрь страх, но он не был страхом физического уничтожения. Когда-то в детстве мы очень боялись кладбища, даже днем проходить мимо него было очень страшно и это был страх чего-то потустороннего, что невозможно описать нормальными словами. Мы не боялись людей, мы боялись тех фантазий, которые всегда сопровождают такие места...а рядом со мной сидела вот такая ожившая страшная фантазия, от которой можно было ожидать чего угодно и впереди маячила полная неизвестность.
То, что обмена телами не состоится, я поняла окончательно и бесповоротно именно тут, сидя под кустом и трясясь от пронизывающего холода. Поняла и...молча начала свыкаться с этой непреложной истиной. Что толку, что я буду выть, орать и кататься в истерике по сырой земле? Вилту мои стенания по фигу, он уже второй день ничего не говорит, только прет себе, как танк, даже не ест ничего. А как у них процесс пищеварения протекает, может быть, как у змей — съел кого-то и месяц переваривает? А я иду следом, чтобы пища всегда под рукой была? Остается только попросить, чтобы побыстрее закончил, когда... Нет, сидеть и прокручивать мысли о собственной смерти невыносимо, да и замерзла я страшно, трясет так, что ничего не могу поделать. Вообще-то он теплокровный...
Я искоса посмотрела на вилта, который уже лег на плащ ко мне спиной и засопел. А что я теряю? Деваться от него я никуда не могу, ошейник не дает, если он захочет, то дотянуться до меня дело трех секунд, а так хоть трястись, может, перестану. То, что от него несет мокрой псиной, так и от меня не духами пахнет, а как бы я не прятала закоченевшие руки подмышки, там они не согревались ни капельки. Стуча зубами от холода и страха, я подошла сзади к темной массе и прислушалась. Сопит, а спит или нет, непонятно, но звериное чутье наверняка уже сработало, это я ничего не замечаю, а он наполовину зверь...одна надежда, что сразу не порвет на части... Осторожно присела рядом, прилегла на кусочек толстого плаща и прижалась спиной к нему, ощутив через влажную ткань тонкой рубашки горячее благодатное тепло. Пристроила голову на локоть и уснула, чувствуя себя как будто под его защитой.
Утро началось не с жжения на шее, а с толчка в спину и, пока я поднималась, плащ уже был скатан и убран на спину лошади. Протирая глаза, я поспешила за удаляющейся спиной в предутренний туман.
Тропинка становилась все ниже, очень скоро под сапогами зачавкала сырая земля, постепенно переходящая в хлюпающую кашу из гниющей травы и черной жижи, в которую по щиколотку погружался сапог. Вилт шел впереди босиком, на его мощных покатых плечах рубашка уже намокла от тумана и потемнела от влаги. Лошадь то и дело упиралась, но он похлопывал ее по шее когтистой лапой и она сдавалась, переступая копытами почти вслед за ним. Отставать от них было страшно и я уцепилась за ремень седла, чтобы идти рядом. Тропинка провалилась окончательно и мы уже брели в темной стоячей воде почти по колено. Похоже, что раньше тут была гать, по сгнившим остаткам которой можно было пройти, если, конечно, знаешь, куда идешь. Сгнившие стволы деревьев торчали тут и там, между ними виднелись островки высокой зеленой травы и веселенькие кочки. Справа медленно поднялся и булькнул пузырь болотного газа, распространяя вокруг удушливый запах. Было тихо и жутко, даже птичьего щебетания не проникало в это царство гнилья и тины.
Вилт погрузился в воду уже до середины бедра, а я по пояс, когда лошадь забила передними копытами и стала уходить задними в темную воду. Вилт тянул ее за уздечку, потом бросил и обхватил животное за шею, пытаясь помочь ей выбраться из ямы. Передние копыта молотили темную воду, перемешанную с грязью и лошадь уже стала выкарабкиваться на остатки гати, но никак не могла выдернуть задние ноги из темной воды, как будто ей не хватало сил. Вилт рванул вдоль нее с правой стороны, оттолкнув меня в сторону и потянул лошадь к себе, воткнув острые когти в седло. Постепенно она вытягивалась все выше и выше и наконец, всхрапнув, вылетела из ямы, кося фиолетовым глазом и вся трясясь. Вилт тут же подхватил уздечку и пошел вперед, стараясь как можно быстрее преодолеть болото, а я не успела ухватиться за седло и побрела следом, ощущая, как жжение на шее становится все больше. От того места, где лошадь неудачно оступилась, мы успели отойти метров на пятьдесят, но я оглянулась и чуть не заорала от страха — над темной водой справа от тропинки поднялась узкой полосой чья-то темная спина и теперь она неспешно двигалась следом за нами.
Бежать по глубокой воде не то, что тяжело, практически невозможно, это только у водяных животных все получается быстро и ловко, но когда речь идет о спасении жизни, будешь работать изо всех сил. Отгребая руками воду, я поспешила вперед, в иные моменты падая в мерзкую жижу чуть ли не лицом и ускорила свое движение так, что очень быстро нагнала вилта, идушего впереди. Он обернулся на мои бултыханья и я ткнула пальцем в темную гладь за своей спиной.
— Там...там! Плывет! — голос чуть не сорвался и я выплюнула изо рта болотную воду, отдающую тухлятиной.
Вилт остановился, рассматривая нечто, выставившее спину в неспешном передвижении по нашим следам.
— Отбивайся, — рыкнул он и повернулся, чтобы идти дальше.
Без единой мысли в голове, я припустила за ним следом, думая только об одном — поскорее уйти из жуткого болота до того, как неизвестный обитатель раскроет свою зубастую пасть за моей спиной. Взгляд натолкнулся на бедро лошади, где из шкуры был вырван здоровенный клок и рана, площадью с две моих ладони, сильно кровоточила. Тут же я заметила и то, что несчастная лошадь здорово хромает, но вилт упорно тянет ее за собой, не давая отступить никуда в сторону. Спина неведомого чудовища из болота была уже совсем близко, по ногам пробежало мощное течение, предвещающее подводное передвижение монстра, я вскрикнула, почувствовав первый толчок под коленки и рванулась вперед, но подводный обитатель уже скользил рядом, отрезая путь и сталкивая меня с подводной тропы. Я плюхнулась в воду, намереваясь хотя бы проплыть над ним и не быть утянутой в темную воду, но подводный удар столкнул меня с утонувшей гати и я забила руками и ногами, пытаясь выплыть назад. Что-то тяжелое рухнуло рядом, откинув меня волной и за плечо схватили и сильно дернули так, что я почти вылетела из воды. Резкая боль пронзила плечо, за которое меня тащили буквально по самой поверхности воды так быстро, что я даже не успевала встать на дно. Сзади громко бурлило, но оборачиваться туда я не посмела, а перед глазами уже мелькали мешки, лежавшие на спине лошади всю дорогу. Ухватившись за них одной рукой, я наконец встала на ноги, стараясь делать самые большие шаги. Мешки подскакивали на спине вилта, который загребал одной ручищей воду, а второй придерживал поклажу и быстро продвигался вперед по тропинке, постепенно поднимающейся из болота. Вода опустилась до колена, потом до щиколотки и наконец мы дошли до того места, где размокшая земля уже не представляла никакой опасности. Болото мы перешли и, если верить ощущениям — а видеть я ничего не успевала, кроме грязной воды в глаза — то вилт оставил там лошадь, вытащив меня за плечо перед самой мордой неизвестного монстра. Плечо тут же заболело и засаднило, но царапины можно рассмотреть и потом, когда мы уйдем подальше. Вилт пошел вперед, ни слова ни говоря, и я потрусила за ним, испытывая безумную радость оттого, что осталась жива.
Перевалив через гряду, мы вышли к светлой неглубокой речке, перешли ее и вилт остановился, поводя головой во все стороны. Потом сбросил с плеча мешки и начал раздеваться, не обращая на меня внимания. Снял штаны, рубашку и пошел в чистую воду, отдуваясь и фыркая. Ну что ж, я тоже грязная, как свинья, промокшая насквозь в этой мерзкой жиже и смыть с себя всю болотную дрянь жизненно необходимо. Если уж вилт моется, то я человек, а не зверюга лесная... Словом, отойдя на заповедные пять метров, я стащила с себя все вещи и полезла в воду, оттираясь где песком, а где пучками травы. Отмывшись, заполоскала одежду, отметив про себя, что вилт делал то же самое, отжала все и развесила по прибрежным камням и кустам. Солнце припекает хорошо, ветерок поддувает, есть надежда, что дальше пойду не как вонючая бомжиха. Вот и голос уже прорезался, может быть, попытаться с ним поговорить? Психологи утверждали, что главное в подобных ситуациях — наладить контакт. Неважно, о чем будет разговор, лишь бы он состоялся на любом минимальном уровне, а дальше...увидим, что будет дальше. Страшно-то как...
