— Каждый выбирает сам, как ему поступать в том или ином случае. Ты, Дайлерия, Орвилл — вы поступали так, как предписывали вам ваши собственные побуждения и каждый из вас будет отвечать только за свои действия. Мне понятна твоя нерешительность и понятно то, что ты пока что не можешь облечь в слова. Ваши пути сошлись на некоторое время и только от вас самих зависит, что будет с вами дальше. Если бы ты думала только о себе, твой путь был бы совершенно другим, чем то, что я вижу перед собой сейчас.
— Ты...знаешь, как мне вернуться? Что я должна...скажи, если ты действительно видишь это, как мне это сделать?
— Ты должна умереть.
Последняя фраза прихлопнула меня так, что я даже забыла, как дышать...умереть...ну почему, что я такого сделала непоправимого, что в конце всего стоит смерть? Неужели нельзя ничего исправить и я должна...нет, не хочу, я не хочу умирать...почему все так несправедливо? Пусть я буду жить в том жутком доме, куда меня переселили чертовы аферисты, пусть я буду смотреть каждый день на алкашей и гастарбайтеров, мыться холодной водой и тратить два часа на дорогу, но я буду жива! Я уже давно искренне простила Лешика за все, я оставила мысли бороться с теми амбалами, которые являются теперь хозяевами моей квартиры, мне наплевать на моих соседей в Саперном, а некоторые из них и вообще оказались вполне нормальными людьми, как Паша-зек, например...а судьба наказывает меня за то, что я захотела отвоевать свою квартиру, упущенную из-за глупости и доверчивости...да черт с ней, если за это надо заплатить жизнью, мне она не нужна, обойдусь! Жить — это же так прекрасно, смотреть каждый день на небо, даже если оно серое и хмурое, видеть людей вокруг себя и улыбаться им, вдыхать сырой питерский воздух, в котором висит соль и автомобильный выхлоп, стоять в очередях и не ругаться, а пропускать вперед тех, кто опаздывает и радоваться тому, что сделала доброе дело просто так...придержать кому-то дверь...помочь незнакомой старухе донести тяжелую сумку...ухватить за руку мальчишку, пытающегося перебежать улицу вне зоны перехода...улыбнуться просто так идущему навстречу чужому мужчине...кормить уток в Обводном канале и быть от всего вокруг такой счастливой только потому, что жива!
— Я...я не хочу...не могу...ну почему это все происходит именно со мной...— смотреть на неподвижную фигуру сквозь слезы было уже совершенно невозможно и в этот момент мне больше всего хотелось забиться в какой-нибудь темный угол и заснуть там.
— Ты не поняла меня, — донесся голос провидца, — выслушай до конца и прими решение, как следует обдумав сложившуюся ситуацию. Вы, трое, идете каждый по своему пути, который является для вас единственно прямым и совершаете поступки, характерные только для вас. Чтобы вернуть вам все потерянное, надо дожидаться благоприятного момента, когда ваши пути сойдутся в одной точке. Иногда таких узловых точек может быть много, иногда — только одна и важно не упустить именно этот момент, потому что потом ничего нельзя будет сделать. Когда я говорю, что ты должна будешь умереть, я подразумеваю твою смерть только в этом мире, а не прекращение жизни вообще. Если бы Дайлерия повела себя в твоем мире по-другому, то без этого тоже можно было бы обойтись...но с учетом сделанного ею приходится вносить эту поправку. Умерев здесь, ты возвращаешься в свой мир и продолжаешь жить там.
— Продолжаю жить там? Я буду...жива там?
— Конечно. Этому миру останутся Орвилл и Дайлерия, как принадлежащие ему изначально, а ты уйдешь в тот мир, которому принадлежишь с рождения.
— Насколько я могу...верить твоим предсказаниям?
— Это твое дело. Ты можешь не верить им вообще и продолжать жить в этом мире и дальше, это будет твое решение. Я не умею лгать и нахожусь здесь до тех пор, пока говорю правду. Как ни странно это прозвучит для тебя, но я тоже хочу жить, даже если эта жизнь покажется кому-то непонятной и странной. Сотни лет, пролетевшие над этими залами, не отразились на мне и в дальнейшем я не собираюсь отступать от главного условия, благодаря которому я здесь нахожусь. Подумай обо всем, пока ты еще находишься здесь и, если ты согласна принять свой путь, то я покажу тебе его.
Воспоминания о том, что я оставила дома, начали проплывать у меня перед глазами. Работа...дорога на работу...улицы родного города...мама и Юрик...комната в Саперном... этот мир знаком мне до последней черточки, я знаю в нем все и я там действительно дома, в своем родном виде, а не в теле Дайлерии, от внешнего вида которой шарахались даже слуги в Арсворте... кому я нужна тут? Райшер сотоварищи спит и видит, как уничтожить меня, то есть ее... революционная тройка преследует свои интересы, им до меня нет никакого дела...может, была бы у меня та самая сила, которой они тут все владеют, я бы еще подумала, надо ли мне переживать в этом мире собственную смерть, уж слишком страшно думать о ней, как о единственной возможности попасть домой, но я не маг и вряд ли им буду когда-нибудь... они все учатся этому не один год...да и как приживаться мне в этом мире? Никакой поддержки, никаких знаний, могущих помочь мне существовать здесь...а главный вопрос — зачем? Вот именно, зачем мне тут оставаться? Может быть, все произойдет не так больно и страшно, как я себе предполагаю?
— Я хочу уйти в свой мир. Расскажи мне все, что я должна знать.
— Ты решилась и это правильно. Тогда слушай и запоминай. Узловых моментов, благоприятных для вас, будет только три. Первый наступит через два дня, второй через семь, третий через тридцать шесть, но я бы не советовал дожидаться его, по происшествии такого количества времени связи будут очень нестабильны и вероятность благоприятного исхода невелика.
— Значит, чем меньше времени пройдет, тем лучше?
— Да. Практически стопроцентная вероятность. Первая узловая точка будет здесь, в Рифейских горах...
То, что рассказал мне провидец, воспринималось как...ну не знаю, как это описать... Что меня убедило в его правдивости? Про себя я решила, что еще два дня на раздумья у меня есть и за это время что-нибудь поможет принять мне правильное решение. Рассказанное им походило на инструкцию к игре, даже результат был уже известен заранее, но его можно добиться только теми ходами, которые уже оглашены. Если предупрежден, то вооружен? В моем случае заранее расписанные ходы имели только одну цель — наиболее легко покинуть этот мир и вернуться домой. Я попыталась еще раз выспросить о причинах этого, но ответ был тот же самый — Дайлерия сделала в моем мире что-то такое, из-за чего и происходит весь этот сыр-бор. Одно радовало, что на вопрос, жива ли она, провидец ответил утвердительно и я немного воспряла духом.
— Значит, меня должны убить, — пламя в треножниках опять качнулось и зашипело, — но если это обязательное условие, почему я не могу, например, выйти отсюда и, скажем, покончить с собой?
— Как? Ты повесишься? Перережешь себе горло? Отравишься...чем? Бросишься со скалы?
— Да, ты прав, самоубийцей я никогда не стану, даже мысль об этом для меня невозможна, — лить слезы я перестала и решила обсудить кое-какие непонятные моменты, — слишком я люблю жизнь во всех ее проявлениях, чтобы решиться на такое самостоятельно. Но есть еще Орвилл, он бы вполне мог это сделать...такое возможно?
— Теоретически — да. Практически — нет.
— А если я...попрошу его об этом?
— Попробуй.
Бесстрастная констатация факта, только и всего, но спросить об этом самого Орвилла за два дня я все-таки смогу. Может быть, он сможет сделать это быстро и безболезненно? Как бы все не происходило в дальнейшем, провидец буквально по шагам расписал мне все, что надо сделать, упирая на главный фактор — все должно произойти очень быстро. Чем короче миг перехода, тем у меня больше шансов...
— Я все запомнила, прощай.
Уже повернувшись в сторону прохода в стене, на который указала мне рука, прикрытая серым одеянием, я вдруг решилась и вернулась на прежнее место. Все-таки этот вопрос меня слишком мучил, чтобы вот так просто уйти и не попытаться выяснить правду лично для себя...
— Можно я спрошу тебя? Для меня это очень важно, а ответа я никогда не узнаю, ни в этом мире, ни в моем. — Фигура на троне медленно кивнула и замерла, склонив голову набок в знак заинтересованности. — Скажи, ты ведь знаешь все, что было со мной в моем мире... — я глубоко вдохнула и, собравшись с силами, спросила, — он любил меня хоть немного или...или это все была только игра, а я ничего не видела и не понимала?
— Ты спрашиваешь о мужчине из твоего мира, который жил с тобой? Он талантлив... очень талантлив, таких людей единицы и встречи с ними редки. Если бы он был актером, зал лежал у его ног, потому что ему дана возможность не только верить в то, что он играет, а растворяться в этой игре без остатка. Такие люди проживают каждое мгновение своей жизни, как последнее, они живут в исполняемых ими ролях и верят, что это их настоящая жизнь. Их нельзя назвать лицедеями или обманщиками, они правдивы и искренни в своих чувствах, которые выплескивают на тех, кто живет с ними рядом. Но у них есть и другая сторона, присущая каждому таланту, с которой окружающим очень тяжело сосуществовать... они подобны звезде, прокатившейся по небосклону и загораются также быстро, как и гаснут. Мало кто может вытерпеть такое...чаще всего они так и остаются одинокими и забывают свое истинное лицо, а в конце пути перебирают многочисленные персонажи, жизнями которых заменена их собственная. Ты проклинала его...обернись и подумай еще раз, нужен ли тебе такой мужчина?
— Я уже давно простила его и...благодарю тебя за ответ. Теперь я точно знаю, что он любил меня, пусть это длилось всего полгода, но он не лгал мне. Пусть он будет счастлив по-своему... — я вытерла слезы и пошла к темной полосе открывающихся створок двери. Фигура на троне оставалась неподвижной, но огонь в треножниках взметнулся факелом под самый потолок, осветив сумасшедше ярким светом не только комнату с прорицателем, но и маленький зал за дверями, через который надо было выходить. Языки пламени отразились в зеркально гладких стенах, уходящих бесконечными анфиладами отражений справа и слева, а напротив уже распахнулись вторые двери, за которыми я увидела знакомый силуэт на фоне закатного неба. Орвилл никуда не ушел и ждал меня, как мы и договаривались...
— С тобой все в порядке?
Тяжелые створки уже захлопнулись за спиной, но я так и стояла под каменной аркой, как две капли воды похожей на ту, через которую мы входили в подземные залы с той лишь разницей, что с этой стороны поляна и сами двери были ярко освещены закатным солнцем. Символ надежды?
— Да, Орвилл, со мной все в порядке. Я получила ответ на свои вопросы и теперь надо думать, что делать дальше. А что ты услышал от него?
— Ты была у него гораздо дольше, чем я, — в голосе мне послышался вопрос и удивление, — а вопрос у нас был один на двоих.
— Да, я еще спрашивала его об одном человеке, возможно из-за этого и задержалась, — пожав плечами, я пошла рядом, стараясь не обращать внимания на любопытный взгляд Крайдена. — Речь шла о моем мире, но провидец все-таки сумел ответить на то, что меня интересовало.
— А что он ответил на наш общий вопрос?
— Знаешь, я пытаюсь понять, что он мне напророчил, — попадать в такт шагам Орвилла было затруднительно и я то забегала вперед, то отставала, — но он и тебе наговорил кучу интересных вещей...кстати, а о чем речь-то шла? О возвращении тебе нормального вида и твоего резерва? И что он тебе предложил в качестве возможности, найти волшебное кольцо?
— Нет, не кольцо, — Крайден замедлил шаг и мы шли теперь рядом, — кристалл. То, что забрала у меня Дайлерия, со временем восстановится. Это будет происходить постепенно и не так быстро, как мне бы хотелось...не раньше чем через полгода. Срок достаточно долгий, но здесь уже ничего не сделаешь.
— Совсем-совсем ничего? А в какой срок обычно восстанавливается этот резерв, наверняка такие случаи уже были и у вас в Академии...
— Обычно он восстанавливается за несколько дней, — пояснил Орвилл преувеличенно любезно, — самый долгий срок не превышал шести-семи и то, если маг уже был на последнем издыхании.
— Почему же у тебя этот срок так увеличен?
— Два месяца в подземелье Арсворта не прошли даром, да еще здорово повлияло то, что я теперь в этом виде...то, что сейчас по крохам восстанавливается у меня внутри, замкнуто на его поддержание. Дайлерия постаралась на славу, ей даже не пришлось бы прикладывать хоть немного собственной силы для этого, она каким-то образом замкнула мой внутренний источник так, что я ничего не могу сделать с этим...не могу разрушить эту оболочку, потому что у меня нет для этого силы, а когда она появляется, то почти вся уходит на поддержание моего нынешнего вида. Остаются крохи, которые ни на что не годны!
— Получается, что тебе первым делом надо избавиться от этого, — я выразительно обвела рукой приблизительный контур тела и Орвилл кивнул в ответ, — а какие возможности провидец перечислил тебе для этого?
— Возможности?
— Ну да, наверняка их было хотя бы две, если не больше, — убежденность в том, что дело обстояло действительно так, была непонятна мне самой, но ведь и мне провидец показал не один путь...другое дело, что я могла выбирать из предложенного...вот и выбрала себе головную боль. — Значит, нужен какой-то кристалл? Это первый и самый быстрый путь или он уже второй?
— Первый, — моментально откликнулся Орвилл и сомнения заскреблись у меня внутри с такой силой, что я даже забежала вперед, чтобы посмотреть на выражение его лица...все-таки за время совместного похода я немного научилась различать интонации в разговоре и смену мимики. Поглядеть внимательней не удалось — совершенно естественным жестом он перевесил мешок на другое плечо и при этом посмотрел в сторону. — Второй путь еще дольше, но если не найти тот кристалл, о котором говорил провидец, то придется воспользоваться вторым. Проблема в том, что тогда мне придется идти в Академию, собирать там наиболее сильных магов, объяснять им, что со мной произошло и они совместными усилиями должны помочь мне снять все это. Сколько времени должно уйти на путь да еще на убеждения, я даже представить себе не могу, единственный вариант — опять вернуться к Грегору и, если он и Лиенвир займутся этим вопросом, то как раз через полгода можно будет ожидать каких-то результатов. Не столь сложно добраться до столицы, даже если идти туда пешком, как убедить тех, от кого действительно зависит многое...
Крайден еще продолжал говорить, а у меня уже создалось стойкое убеждение, что этот путь для него равносилен моей третьей узловой точке — вероятность благоприятного исхода есть, но она столь ничтожна, что поверить в нее может только тот, кто ничего не смыслит в данном вопросе. Если бы он обрисовал ситуацию с обращением к магам парой предложений, я бы и внимания не обратила, но именно это словоблудие, несвойственное ему, вызывало сомнения в правдивости сказанного. Закономерно вставал вопрос, а что же он не сказал? Проводя аналогии с тем ответом, который я сама получила и который не хотела озвучивать, дело начинало дурно пахнуть и это мне очень не нравилось. Так долго говорят в тех случаях, когда и сами не верят, но, формулируя более четко то, что болтается в голове в виде неосознанных образов, пытаются убедить не только окружающих, но и самое себя в правильности составленного плана.
