Я почувствовал задумку Смирнова. Он хотел воспользоваться суматохой и спрятаться в багажном отделении. Тогда у нас будет шанс добраться до Марса или хотя бы подняться на орбитальную пересадочную станцию.
— У меня ноги совсем не двигаются, — признался я. — Боюсь, не дойду до челнока...
— Используй способность к полету! — посоветовал Смирнов.
— Не могу! — мрачно отозвался я. — Слишком переусердствовал за последние полчаса.
— Ладно, я тебе помогу, — заверил меня майор. — Ну-ка вставай!
Он дернул меня за руку, поднимая с места, а затем на себе выволок из авиетки.
Под сводами зала оглушительно заорала сирена. Пассажиры с криками носились туда-сюда, шарахаясь от милиции и военных, вновь спешивших к нам. Правда, сильнее всего люди испугались не их, а нас с майором. Еще бы — два окровавленных человека в рваной больничной одежде. Ко всему прочему, по моим прикидкам, вломившись на авиетке в здание космопорта, мы покалечили не меньше двадцати человек. Я бы тоже испугался таких маньяков, на месте простых пассажиров.
Смирнов не зря спрашивал меня, готов ли я идти до конца. Вот оно, значит, какое для него это понятие. Сейчас уже думать было некогда, но я уверен, что когда все уляжется, меня нагонит волна раскаяния.
Но с другой стороны — что было делать? Сдаваться? Погибать в стенах СВ?
— Пошли! — крикнул майор.
Я поморщился от нелюбимого мною слова и жуткой боли в распухающих лодыжках, сжал зубы и, опершись на плечо Смирнова, кое-как побежал.
Как тогда, в детстве, бежал я по взлетному полю, зная, что где-то сзади погоня, зная, что меня все равно поймают, но продолжая верить в то, что справлюсь со всеми сложностями. Мне так хотелось тогда вырваться в космос, слиться со звездным океаном, дышать им, пить его...
В тот день я не смог. Тогда под проливным дождем меня и Пашку скрутили и доставили на центральный пост, где с нами потом проводил разъяснительную работу начальник охраны Петренко.
Смогу ли сейчас?
Наперерез кинулись охранники, сзади стреляли из гравистрелов солдаты СВ. Хорошо хоть над взлетным полем физически не могла летать никакая техника, кроме космолетов, — ее блокировало силовое поле. Иначе нас бы уже поливали очередями с воздуха.
Пару раз волны гравистрелов задевали меня, раскручивая и бросая на землю. Еще один раз я свалился сам — ранение давало о себе знать.
Когда я падал, меня подхватывал Смирнов и вновь ставил на ноги, матюгами придавая сил. До робота-погрузчика и челнока оставались считанные метры, и казалось, что механизм сам движется в нашу сторону, словно помогая. Тем не менее, рядом с огромным погрузчиком уже заняли позиции несколько охранников. Подпустив нас поближе, они открыли огонь.
Теперь не было никаких сомнений в том, что стреляют на поражение. Первым же выстрелом мне опалило шею. Спасло только обостренное чутье — долю секунды назад в том месте, где прошел луч, находилась моя голова.
Я заорал от боли и ярости, и будто дикий зверь, ринулся на врагов. Почему-то в мозгу даже мысли не возникло выстрелить в ответ.
— Я смогу! — крикнул я. — Я улечу, вашу мать!!!
И потом произошло то, что с трудом поддавалось объяснению. Лишь через несколько часов я вспомнил, что способностью делать такие вещи обладал Пашка, когда был жив. И еще я вспомнил, что нечто похожее мне довелось проделать самому на планете Заря. Тогда во мне тоже клокотала ярость, и соображал я довольно туго. Но все равно, на сей раз эффект превзошел все мои самые смелые ожидания.
Я взмахнул руками, и стреляющих в меня охранников подкинуло в воздух, а затем швырнуло в разные стороны. Попадали они уже где-то за транспортерами и космолетами, стоящими на взлетном поле.
Смирнов многозначительно кивнул и вскочил на подножку робота-погрузчика. Я, тяжело дыша, привалился к ногам майора, стоявшего теперь на метр выше. Смирнов наклонился и поддержал меня, а затем помог встать рядом с собой.
Робот провез нас десяток метров до челнока, плавно поднял вместе с грузовой платформой и погрузил в багажное отделение. Не удивлюсь, если погрузчиком, также как до этого авиетками, мысленно управлял Смирнов.
Неужели он тоже обладает какими-то сверхспособностями? С другой стороны, даже если и так — что в этом удивительного? Я встречал нескольких выдающихся людей, которые заслужили свое место только благодаря незаурядным талантам. Это, к примеру, Кед и Шамиль. Вполне может оказаться, что выдававший себя за майора СВ агент Первого Независимого Государства Космоса, тоже не вполне обычный человек.
Вторым заходом автоматический погрузчик закинул рядом с нами еще одну порцию багажа с нижней платформы, а потом створки, как ни в чем не бывало, сомкнулись, оставив нас при тусклом свете натриевых ламп.
Я перевел дыхание и облизал пересохшие губы. Внутри разлилось знание того, что мы победили. Не знаю почему, но ощущение крепло во мне с каждой секундой.
— Все, — подтвердил мои чувства Смирнов. — Теперь все.
— Они точно не откроют двери и не достанут нас? — спросил я. Больно уж фантастической выглядела мысль о том, что нас могут запросто так вот отпустить...
— Нет, — покачал головой Смирнов. — Мы на территории Республики Марс. Теперь нас достанут лишь по прибытии на Красную планету. Достанут и будут судить по местным законам.
— Но ведь Республика Марс входит в состав ЗЕФ, — возразил я.
— Ну и что? — пожал плечами майор. — Это всего лишь номинальное положение дел. В действительности Марс является автономией в составе Федерации и уже не одно десятилетие пытается обрести независимость. Там свой достаточно суровый диктатор и свои законы. К тому же марсиане ненавидят землян. Я сильно сомневаюсь, что нас извлекут отсюда и отдадут милиции или СВ или кому бы то ни было из ЗЕФ.
— Температура здесь после взлета будет нормальная? — на всякий случай уточнил я, хотя знал, что в челноках подобной конструкции багажное отделение всегда отапливалось.
— Не переживай, не замерзнем, — подтвердил мои мысли Смирнов. — Отсек рассчитан на перевозку живности. Тут иногда скот и домашних животных возят.
— Значит, спасены? — с робкой надеждой спросил я.
— Не совсем, — улыбнулся Смирнов. — На Марсе нас могут пытать, а потом расстрелять.
— Почему?
— Мы же с тобой не марсиане. Они вполне в состоянии устроить разбирательство по прилету, объявить нас шпионами, а потом в целях повышения патриотизма торжественно расстрелять на рыночной площади.
— У них есть рыночная площадь? — удивился я еще больше.
— Нет у них рыночной площади, — поморщился Смирнов. — Это шутка.
— Про расстрел — это тоже шутка?
— Нет. Тут-то как раз все серьезно...
Я совсем сник. Заныли израненные ноги.
— Так в чем же тогда смысл побега? — я принялся растирать опухшие лодыжки, кривясь от боли.
— Есть кое-какие ходы, — пояснил майор. — На Марсе нас, скорее всего, доставят к моему старому приятелю. Вообще, у марсиан есть некоторые долги перед ПНГК.
На этом разговор закончился.
Я продолжил осматривать ноги. Похоже, все-таки переломов нет — то ли трещины в костях, то ли очень сильные ушибы. Огромные опухоли вокруг лодыжек наливались багрянцем. Ко всему прочему еще и шея болела — меня ощутимо зацепило выстрелом охранника.
Но затем боль и страх отступили на второй план.
Послышался глухой удар по корпусу — это тягач подцепил наш взлетно-посадочный модуль. Спустя три минуты мы окажемся в центре площадки, а еще через минуту будет дан старт. Теперь сомнений в том, что мы взлетим, не оставалось.
Я отсчитал про себя двести секунд, и легкое дрожание корпуса возвестило о том, что тягач отъехал, и мы готовы к взлету. Потом последовал еще один слабый толчок. Мы устремились в космос.
Откинувшись на мягкие тюки, я закрыл глаза. По членам разлилось спокойствие и свобода. Чутье не обмануло меня. У нас получилось! Несмотря ни на что, у нас получилось!
Под уханье антигравов я засмеялся.
Смирнов похлопал меня по груди:
— Мы смогли. Даже удивительно.
— Ура! — воскликнул я. — Свобода!
Я вырвался из-под опеки Секретного Ведомства и наконец-то могу принимать решения самостоятельно, жить так, как сам захочу, зная, что никто больше не станет исподволь помыкать мной или устраивать новые "проверки". Совсем недавно, пожертвовав цивилизацией овров, я подарил свободу людям. Сегодня же, пожертвовав несколькими гражданами своей страны, я подарил свободу себе. Достойная ли это жертва? Правильно ли я поступил?
Мои размышления прервала резкая и острая боль во всем теле. Нечто похожее я испытывал только один раз — когда из меня выходили споры Черного сердца. На несколько минут сознание помутилось, а когда я пришел в себя, то тут же выплеснул наружу содержимое желудка.
Что происходит? Что со мной?
— Ты в порядке? — увидев мое состояние, встрепенулся Смирнов.
— Не знаю, — растерянно бросил я.
Попробовал коснуться своего чутья, но в голову тотчас впились иглы боли. Превозмогая ее, я попытался определить границы дара и, потянувшись внутрь себя, стал привычно разворачивать способности перед мысленным взором. Мое сознание то и дело натыкалось на стены, бессильно скреблось в них не в силах прорваться. Боль с каждым мигом все усиливалась.
Похоже, при желании до правды о вещах еще можно было дотянуться, но будущее затянул плотный туман. Предсказывать грядущее мне теперь не под силу...
Оставив попытки разбудить в себе способность предвидения, я обессилено откинулся на контейнер. Боль отступила, мне постепенно становилось лучше. Какое-то время я просто лежал на спине, уставившись в потолок багажного отделения и тяжело дыша. Затем собрался с мыслями.
Вывод из произошедшего напрашивался один — кто-то или что-то лишило меня дара!
Без особой надежды на успех, я попробовал взлететь. Собрал воедино остатки сил, представил себя легкой и юркой птицей. Левитация далась неожиданно легко. Значит, еще не все потеряно. Кое-что я по-прежнему умею!
— Что произошло? Что с тобой, Сергей? — продолжал допытываться майор.
На этот раз я ответил вполне нормально:
— Кто-то отрезал меня от видения будущего и большей части правды.
Смирнов задумался на секунду, потом спросил:
— Ты знаешь, кто мог такое сделать?
— Может, СВ, — я растирал виски. Помимо почти исчезнувшей боли, меня не покидало странное ощущение пустоты внутри головы. — А может и еще кто. Не знаю...
— Изначальные, — твердо проговорил майор. — Только они на такое способны.
— Если это они, то скоро всем станет худо. Похоже, они решили раздавить людей. Узнали о моих приключениях в Комнате.
Можно было попытаться дотянуться до правды. Но тогда я получу новую порцию боли.
Или все-таки попробовать?
Нет, не стоит. Боль не возникает ниоткуда — мало ли какие повреждения можно получить внутри головы, пренебрегая этим природным сигналом об опасности.
Все-таки я привык к талантам супермена. А ведь обзывал свой дар проклятием, сетовал на судьбу за то, что мне открываются вещи, о которых я знать совсем не хочу! Дурак. И в итоге получилось, что я теперь как наркоман, лишившийся очередной дозы — бессильно кричу и скрежещу зубами. Вдвойне дурак!
— Хотел бы сказать, что ты ошибаешься, но не могу, — Смирнов смотрел куда-то в сторону, мысли его явно витали далеко. — Нам надо как можно быстрее добраться до ПНГК!
— А что там?
— Там ты наконец узнаешь, что делать дальше.
30.11.2222
Лишь легкая встряска возвестила нам о том, что челнок причалил к орбитальной станции.
Минуту спустя открылись внутренние двери багажного отсека, и нас довольно грубо вытащили в коридор, а через него — в стыковочный узел и транзитный грузовой зал. Крепкие ребята, сопровождавшие нас на этом пути, носили форму милиции Республики Марс, а значит, мы находились в секторе этой автономии. Не скажу, что не обрадовался данному факту, потому что если бы что-то пошло не так, как предполагал Смирнов, и нас бы встретили милиционеры ЗЕФ, то они навряд ли стали бы с нами церемониться. Открыли бы стрельбу — да и все дела.
Впрочем, и марсиане не особенно утруждали себя гостеприимством. Правда, нам выдали потрепанные робы и сухой паек. Вопросов пока не задавали, ограничивая общение лишь короткими командами.
Когда причалил планетолет с Марса, нас попросту запихнули в его тесное тюремное помещение. Никакого тщательного досмотра так и не произвели. Да и что с нас, в общем-то, было взять? Двое полуголых и грязных людей.
До того, как очутиться в камере планетолета, я и предположить не мог, что в этой модели кораблей кто-то догадался переоборудовать малую кладовую под место для содержания преступников. И ведь если догадались, значит, была в этом необходимость!
В камере не оказалось никаких предметов мебели. В углу находилась только небольшая чаша для отправления естественных потребностей и совсем крохотная раковина. Иллюминаторов или экранов внешнего обзора тоже, конечно же, не было.
Уже после нескольких минут пребывания в камере мне стало душно и неуютно — стены и потолок давили со всех сторон, воздух казался густым, как кисель. А внутри, там, где раньше я чувствовал огонек чутья, словно насмехаясь, зияла пустота. Все же попытки с этой пустотой как-то побороться, мгновенно приводили к резкой головной боли.
Чтобы отвлечься, я в очередной раз стал пытать Смирнова. Майор не спешил отвечать. Каждый раз, когда я начинал вот так его расспрашивать, он отнекивался и старался уйти от щекотливой темы. Мне сразу вспоминался Кед с его изворотами.
— Что произошло в больнице? Почему ты решил бежать? — спросил я.
— Они захотели убить меня. Потом появился шанс уйти — и я им воспользовался, — сухо ответил Смирнов.
— Какой шанс?
— Вырвал электронный ключ из-под кожи у медика. И сбежал.
— Господи! — ужаснулся я. — Голыми руками что ли?
— Да. А что тут такого? Жизнь — жестокая штука...
Хотелось сказать на это, что жизнь становится жестокой из-за жестокости людей. Но я промолчал. Сам бы я, вероятно, поступил на месте Смирнова точно так же.
— А почему ты решил взять меня с собой?
— Так вышло.
— У тебя были инструкции на мой счет, да?
— Не без этого.
Ладно, хоть какие-то сведения. Может, удастся выяснить еще кое-что:
— А как ты управлял пустыми авиетками?
— У меня есть специальное устройство под кожей. Это не так сложно, как кажется.
Я кивнул, но Смирнову не поверил.
Электронный прибор, общающийся с владельцем напрямую — без кнопок и экранов, — это неслыханно! Одно дело вшивать под кожу личное дело с мобильником, а совсем другое — полноценное устройство управления летательным аппаратом. Одной только силой мысли! Куда смотрит Управление Развития Техники, если на территории ЗЕФ уже вовсю орудуют такими электронными безделушками? Это же может привести к новой войне с роботами.
Да и с другой стороны, это значит, что в каждой второй авиетке, а может быть и вообще во всех, существует подобный же прибор-передатчик. То есть теоретически можно управлять всем транспортом Земли на расстоянии!
