— Воду без тщательной очистки пить, вероятно, нельзя? — предположил я.
— Только дождевую, — подтвердил Смирнов. — Забыл сказать, там все время идут дожди. Год длится четыреста двенадцать дней, и триста восемьдесят из них льет дождь.
— Понятно, — я вздохнул, снова всматриваясь в карту.
Агент развернул трехмерное изображение таким образом, что теперь мы виртуально оказались рядом с поверхностью.
Теперь на матрице уходила к далекому горизонту неровная серо-коричневая пустыня, а над ней клубились серо-коричневые тучи. Настоящая планета контрастов!
— Теперь о флоре, — продолжил Смирнов.
— Там есть флора? — удивился я.
— И фауна тоже есть, — агент стал что-то переключать на терминале. — Самая большая проблема планеты связана как раз с ней.
На матрице высветилось несколько объемных фотографий в режиме предпросмотра. Через мгновение Смирнов увеличил первое изображение до размеров экрана.
— Здесь показано растение, которое колонисты называют "спорник".
— Оно со всеми спорит, наверное? — усмехнулся я и заработал неодобрительный взгляд агента. — Ладно-ладно! Шучу!
— Спорник носит в себе ядовитые споры, — объяснил Смирнов. — Период созревания — два-три месяца. Поэтому, когда спорники дозревают и взрываются, весь материк оказывается окутан облаком из спор. К счастью, их довольно быстро сбивает дождем, но даже несмотря на это, на планете раз в два месяца наступает настоящий ад.
— Да там и так-то не рай, — заметил я. — А что будет, если такая спора на человека попадет?
— При попадании на кожу человека спорник действует так же, как и при попадании в почву, — Смирнов выдержал небольшую паузу. — Растение пускает корни. А если учесть, что развивается корневая система очень быстро, и спора эта чаще всего попадает на кожу не одна, то выходит так, что растение прорастает корнями сквозь человека уже через сутки, а через два дня попросту высасывает у бедняги плоть и кости. К концу процесса остается только спутанные корни да могучие стебли, отъевшиеся на человеческом удобрении.
— А что делают люди в сезон размножения? Там ведь жить невозможно в это время!
— Сезон длится всего три-четыре дня. Потом, как я уже говорил, споры сносит ветром и сбивает дождем, воздух очищается. Но эти несколько дней люди проводят в убежищах и своих домах. Обязательно включают систему фильтрации на приточной вентиляции. Очень неприятно бывает, когда эти фильтры ломаются...
Я вглядывался в изображение спорника. Продолговатый ствол, напоминающий по форме бутылку, ветки-щупальца, трепещущие на ветру.
Лететь в колонию Джейн хотелось все меньше.
— Ты говорил, что самое страшное — это фауна, а не флора. Ошибся? — в надежде спросил я.
— Нет, — покачал головой Смирнов. — Я не ошибаюсь. Я просто еще не дошел до фауны. Давай сначала закончим с флорой.
Я прерывисто выдохнул, когда Смирнов сменил картинку на матрице. Теперь там колыхался какой-то странный столб из множества мелких частичек болотно-зеленого цвета.
— Это что еще такое? Это растение вообще?
— Растение, — убедительно сказал Смирнов. — Называется "торнадо". Состоит из множества мелких частичек, поглощающих свет, воду и споры спорника. По сути, это колония планктона только в несколько другом виде.
— А чего она так бешено крутится? Откуда энергия?
— Отдельные частички этого вечного вихря просто намагничены, — стал объяснять агент. — В корнях растения магнитное поле постоянно меняет полярность, чаще всего оно отталкивает частицы, поэтому взвесь устремляется вверх. Затем, по мере увеличения расстояния, силы слабеют, и частички оседают вниз. Спустя некоторое время корни переориентируются и начинают притягивать частицы, и те, что отдалились чересчур сильно, снова попадают в магнитное поле. Из-за ветра и силы Кориолиса движение происходит по спирали.
— Но ведь растение по идее должно приобретать больше энергии, чем тратит на это вечное движение! Иначе зачем ему существовать?
— Колония этого своеобразного планктона питается газом. Точно также они поглощают и споры, и другой материал, содержащий азот и кислород.
— А что случится с человеком, если он попадет в такое торнадо? — спросил я.
— Если останется там надолго — может быть постепенно съеден. А так, в общем, ничего особенного с ним не произойдет.
— Слава богу, — облегченно вздохнул я.
— Отлично, — Смирнов переключил картинку. Теперь на матрице возникло что-то вроде перекати-поля. — Это еще одно растение. Называется "роллер". Оно катается по пустыне под действием ветра и порой его заносит в торнадо. Роллер питается частицами торнадо, а споры спорника питаются роллерами. Цепочка замыкается.
— Там всего три представителя в этой пищевой цепочке? — в очередной раз удивился я.
— На планете Джейн очень мало живых организмов. Среда не слишком-то располагает к многообразию. Говорят, еще в глубинах океана есть разные виды существ, но океан планеты все еще практически не исследован. Денег на это всегда не хватает.
— Понятно, — кивнул я. — Так, а что там по поводу животных?
— Их тоже немного, — сказал Смирнов. — Расскажу только о двух видах, представляющих наибольшую опасность. Один вид — это хиллеры, — агент переключил изображение и продолжил. — Они представляют собой живые холмы. В принципе неопасны, но если не заметишь, что рядом не просто горка, а хиллер, то он через какое-то время может тебя раздавить. Хиллеры передвигаются высокими, но редкими прыжками. Питаются торнадо и мелкими зверюшками.
— Ты же вроде говорил, что там водятся действительно опасные звери, — я почесал затылок.
— Их я оставил на потом, — довольно зловеще улыбнулся Смирнов. — Сейчас ты узнаешь, почему колонию и планету назвали именно Джейн.
— Я думал, что так звали возлюбленную первого колониста, — выдал я свою версию.
— Ты по большей части прав, но все-таки не до конца, — агент щелкнул по клавише терминала, и на матрице возникла странная фотография. — Это джейн. Самый опасный вид, обитающий на планете.
На снимке мило улыбалась брюнетка лет двадцати пяти.
— Ты издеваешься? — я недоуменно посмотрел на Смирнова. — Это шутка, да?
— Отнюдь, — лицо агента будто бы стало каменным. — То, что сейчас показано на матрице — это одно из воплощений этого существа. Это скорее не животное даже, а некий фантом. Говорят, оно реагирует на подсознательные страхи людей, каким-то образом заставляет видеть то, чего ты больше всего боишься.
— Где-то я слышал о чем-то подобном, — задумчиво протянул я.
— Не знаю, — Смирнов выключил матрицу. — Насколько я знаю, о феномене джейн стараются сильно не распространяться. В АС, конечно, все это знают, но в ЗЕФ вроде бы не сильно афишировали.
— Да не, — нахмурился я. — Я не о том. Мне что-то подобное доводилось слышать про мыслящий океан.
— Я про разумный океан ничего не знаю. Наверное, это фантастика.
— Наверное, — согласился я.
— А теперь самое главное относительно этих фантомов, — Смирнов смотрел теперь прямо мне в глаза. — Если ты не уверен, кто перед тобой — фантом или реальный человек, не стоит верить всему тому, что тебе говорят. Фантом чаще всего выманивает жертву за пределы поселка и съедает там. Точно такое же действие джейн оказывает и на те виды, о которых я тебе рассказывал. Джейн — вершина эволюции планеты Джейн. Прошу прощения за тавтологию.
— Но фантом он ведь на то и фантом, что нематериален! — возразил я. — Я же всегда могу отличить обычного человека от призрака!
— Этот призрак будет сидеть у тебя в голове. Твое подсознание наделит его какими угодно свойствами. Ты сможешь трогать его, бить, разговаривать с ним. Но его, кроме тебя, никто видеть не будет.
— Понятно, — кивнул я. — А как тогда удалось сделать снимок?
— Снимок?
— Ну, фотографию джейн.
— Это и есть фотография Джейн — погибшей жены капитана Парквелла, который первым привел свой корабль сюда. Обычная фотография обычной девушки, только немного не в фокусе.
Я переваривал услышанное. Местечко явно не из приятных. Вечный дождь, опасные твари вокруг, да еще и какие-то странные призраки...
— Что там такого добывают люди? Неужели это так ценно?
Смирнов ответил довольно коротко и емко.
— Там добывают девяносто процентов цветных металлов в АС.
— На этой планете так много металлов? — не поверил я.
— Аномалия развития этого мира. Он практически целиком металлический. Сила тяжести на поверхности одна целая две десятых "же", а диаметр почти вдвое меньше Земли.
— Да уж, — только и смог проговорить я. — Почему же мы Ирку не разбудили? Думаю, ей интересно было бы обо всем узнать!
— Ты ей это все сможешь лучше объяснить, — покачал головой Смирнов. — Я поведал имеющуюся информацию в сжатом виде. Если бы здесь была твоя девушка — рассказывать пришлось бы куда медленнее.
— Ладно, попробую подготовить ее к визиту на Джейн самостоятельно, — задумчиво сказал я. — Ты еще что-то упоминал про нравы местного населения. С ними-то что не так?
— Нравы? — Смирнов бросил короткий взгляд на меня, потом переключил изображение. Теперь перед нами возник сделанный с орбиты снимок космодрома и небольшого города рядом с ним. — Это самый крупный город на всей планете. Все другие поселения еще меньше. Люди в колонии знают друг друга в лицо. Власть поделена между родственниками. Самый главный — губернатор всей колонии, ведет аскетичный образ жизни и редко показывается на глаза, особенно ненавидит прессу и камеры. Все население — примерно такое же. Но больше всего на планете не любят чужаков. Поэтому вам с Иркой надо вести себя тише воды, ниже травы. Не нарывайтесь на неприятности, следуйте за мной неотступно — и тогда все будет нормально.
— Понятно, — кивнул я, и разговор на этом окончился.
Вернувшись в свою каюту, я еще довольно долго думал над рассказом Смирнова о планете Джейн. Я снова взял в руки терминал, пролистал фотографии, прочитал информацию.
Помимо того, что я узнал от агента, мне еще удалось выяснить, что на единственном материке планеты находится порядка пятидесяти поселений, есть один космопорт и пара космодромов для взлета-посадки суборбитальных челноков, а ко всему прочему еще и рекреационный центр — огромный купол с условиями жизни, приближенными к земным.
Пожалуй, этот центр — единственное место, где мне хотелось бы побывать. Остальные достопримечательности планеты, такие как Провал или Озеро Слез с пещерами Фицпатрика, меня почти не заинтересовали.
Еще я молил бога о том, чтобы мы не попали на планету в период размножения спорников. Впрочем, я уже почти не сомневался, что в любом случае эти несколько дней на поверхности покажутся мне адом. Даже без спорников и джейн.
Но зато все страхи и думы об оврах как рукой сняло.
В тот вечер я больше не прибавил к своим мемуарам ни строчки. Сохранив все, что успел написать, я выставил триггер на то, чтобы в момент подключения терминала к Интернету, текст автоматически был занесен в мой закрытый паролем раздел сети. После этого я выключил терминал и решил, что пора спать.
Неожиданно пошевелилась и проснулась Ирка.
— Сережа? Ты здесь? — спросила она сонным голосом.
— Да, я тут! Как раз спать ложился, читал...
— Опять тебя твой Смирнов куда-то таскал! — обиженно заметила Ирка. — Ты бы хоть мне сказал! Я же переживаю.
— Но ты уже уснула, — стал оправдываться я. — Мне не хотелось тебя будить.
— Ладно, — девушка зевнула. — Вырубай свет!
Уснуть, как ни странно, удалось достаточно быстро, только вскоре меня стали мучить смутные сновидения, где бродили в сером тумане призраки Джейн, а потом пошел дождь, и только несколько секунд спустя я осознал, что с неба льется не вода, а споры проклятых спорников.
29.12.2222
Посередине небольшой пещеры медленно догорала свеча. Дрожали тени на неровном полу и сводах. Настороженно ворочалась чернильная темнота в углах.
Узнать человека, склонившегося над огарком, не представлялось возможным — его лицо было перемазано в глине и грязи. Неверный свет лишь обрисовывал глубокие морщины в углах рта и черные впадины вокруг глаз, а сами глаза делал чересчур яркими и болезненно неподвижными.
Человек что-то писал, то и дело дыша на закоченевшие пальцы, сжимавшие карандаш.
Свеча моргнула. Человек потряс головой, положил карандаш и растер друг о друга ладони. Затем медленно поднялся и взял в руки гравистрел. Пламя свечи мигнуло еще раз.
Послышался низкий хлопок — человек выстрелил.
В тот же миг свеча погасла.
Я открыл глаза и удивленно уставился во тьму. По корабельному времени сейчас еще, вероятно, была глубокая ночь. Несмотря на это я свесил ноги с койки и сел.
Удивительное и странное сновидение. Мне много раз за последнее время снились молящие о пощаде овры, снились призраки джейн и твари из Забвения. Реже я видел по ночам своих старых знакомых — Клюва и Душного, Кеда, Полину, Стаса. Еще реже мне снилась мама и родной дом. В минуты прозрения я видел Председателя, Шамиля или Радия. Но этот незнакомец в пещере, освещенной огарком свечи, приходил ко мне во сне в первый раз.
Очень интересно, относится ли этот сон к той категории, которую я условно называл "видения"?
Пойти что ли прогуляться?
Повернувшись к Ирке, я удостоверился, что она мирно спит на своей койке. Ну что ж, тем лучше. Поброжу по космолету в одиночестве.
Я тихо оделся и вышел в коридор.
В этот час большого числа людей в обсервационном зале быть не должно. Я принял решение зайти туда.
Несмотря на то, что корабль сейчас летел через подпространство, в зале можно было вывести на сферическую матрицу любой рисунок звездного неба. В памяти корабельного компьютера находилась полная база данных всех известных космических объектов. Программа без труда рассчитывала видимые положения звезд в любой точке галактики и за ее пределами, а ко всему прочему еще и снабжала людей исчерпывающей информацией о любом показанном на экране объекте.
На душе затаилась какая-то странная усталость и апатия. Мы все летели и летели, и казалось, этому перелету не будет конца.
Космос проносился мимо меня в прямом и переносном смысле этого слова. Одна лишь беготня да таинственные миссии, некогда просто сесть и посмотреть на красоту вокруг. А когда время все-таки находится, то я обязательно оказываюсь в подпространстве, и мне ничего другого не остается, как глядеть на космос с помощью архивов и компьютеров. Точно также как я делал это на Земле...
Я вошел в зал и досадливо поморщился. Кто-то уже занял одно из десятка обсервационных кресел. Теперь манипуляции со звездным небом придется согласовывать.
Я уже собирался просто развернуться и уйти, но меня остановил звонкий женский голос:
— Проходите, не бойтесь!
Эти слова произнесла девушка, сидящая в кресле. Я пригляделся и, узнав ее, слегка побледнел. Говорившей оказалась певица Рия.
Я помялся на входе в зал еще несколько секунд, затем все-таки решил пройти внутрь.
— Удивлена, что кроме меня на этом корабле еще кто-то страдает от бессонницы, — сказала Рия, когда я сел в соседнее кресло.
